В одну сторону

Трель свистка раздалась эхом по хоккейной площадке. — В смысле?! В следующую секунду Гума сбили с ног, и он со свистом упал на лёд. — Это был фол, Валентайн! — Да нихрена, Дрю! — Гум быстро поднялся, отряхнулся от крошек снега и вплотную подъехал к парню выше него на голову. — Ты подставил мне подножку. — Ты сам подставился, Нильсен, и ты знаешь это, — прошипел он. Через шлем можно было разглядеть подлую ухмылку противника. — А мне кажется, что Уайту виднее, — Нильсен указал рукой на стоящего поодаль Билла, который оказался рефери любительского матча клуба «Канадский рай». — У тебя время. 2:0, Валентайн. Билл не знал или не помнил, как именно Гум уговорил его руководить их матчами, но спустя год он уже в который раз тут и знает про хоккей больше обычных игроков, хотя никогда в жизни не играл по-серьёзному. — Тайм-аут! — выкрикнул Гум. Все игроки со стоном бросили клюшки и прокатились до скамьи, а Гум, подозрительно проводив Дрю взглядом, покатил прямо к Биллу. — Чува-а-ак! Какого хрена? — Ну, это выглядело, как фол, — парировал Билл, разводя руками в стороны. — А-а… ну тогда… — Гум усмехнулся. После чего схватил его за грудки. — Видно, на чьей ты стороне! — Боже, расслабься, — Билл оттолкнул его. — Прости, — отступился Гум. — Просто… он бесит меня, — процедил он. — Ну, зато ты не такой подлый, как он, хоть что-то радует за эту игр- — Гениально! — Стоп, нет, чт- — Спасибо! — Гум заулыбался и хлопнул его по плечу; кивнул, призывая возобновить матч. Билл закатил глаза и свистнул. Парни вернулись на поле. В глазах Гума проблёскивалась надежда по победу. От периода оставалось пятнадцать минут, и как бы Биллу ни хотелось выиграть, но с таким разрывом исход был нежелательным, если только не случится чудо. Но Гум этого хочет, так что… Парни скользили на льду, четыре на пять, без Гума, так как Билл присудил ему двухминутное удаление. На протяжении этих двух минут Валентайн не терял время зря, разминаясь и, скорее всего, продумывая тактику. После чего отпил воды и отбросил пустую бутылку в сторону, возвращаясь на поле, натягивая шлем. На удачу, в нужное время. — Готов проиграть, Валентайн? — ухмыльнулся Нильсен, подъезжая почти вплотную к нему. — Не сегодня. Билл в очередной раз целился шайбой в центр точки, но Гум бросился слишком рано, и его пришлось заменить, проводив непонимающим взглядом. На место встал крайний форвард, а шайбу перехватил Нильсен. Он вёл, хищно улыбаясь из-под шлема, а Гум дал тому время добраться почти до ворот, но в последнее мгновение оказался перед ним, блокируя. И, кажется, Билл понял. Валентайн крутился на льду спиной к Нильсену на одном месте, когда отбил шайбу. — Что ты творишь? — запыхался тот. И в следующую секунду Гум вместо слов отдаёт пас игроку сзади, чьё имя Билл позабыл, и обрушивается на гладь под натиском противника. Звучит свисток, Билл показывает два пальца, опираясь одной рукой на колено и скользя поближе к ним. Нильсен скрипнул зубами, но всё же удалился с поля. Ведь «Уайту виднее»? — В следующий раз не прокатит! — вскрикнул он с трибуны. Гум бы ответил, если бы не был занят тем, что забивал свою первую шайбу за игру. — Да! — Билл невольно ликовал. — Ты судья или чирлидерша? — послышалось едкое замечание. Билл нахмурился, но потом расслабился: доля правды в его словах была. Следующим манёвром Гума было вывести шайбу к воротам противника ровно до тех пор, пока бок обок с ним не выйдет отсидевший удаление Дрю. Все знали, что это было столкновение один на один. Валентайн закрутил их так, что в один момент его соперник не удержал равновесие и рухнул прямо на шайбу, что уже стремительно летела к воротам. Дальше он зловеще засмеялся. — Ну что, походу это… — Буллит! — Билл закончил за него с центра поля. — Ты чёрт, — обиженно прозвучало снизу. — Да-да, я. — Номер десять, Гум Валентайн! — вновь выкрикнул Билл, назначая и останавливая время периода. Все знали, что пенальти — это специализация Гума. Когда Билл поставил шайбу ровно в середину, между вратарём синих и Валентайном, тот расставил ноги на ширине плеч, растягивая левую руку подольше. Хрустнул шеей и по команде начал просчитывать в уме любой исход удара. Вратарь метался из стороны в сторону, когда Гум несколько раз начинал двигаться вперёд. Кто-то выкрикнул «ну же», и через несколько секунд шайбу от полёта остановила сетка противников. Канадские Бобры торжественно ликовали — счёт сравнялся. Последнюю Гум забил честно на стыке с концом периода, уверенно маневрируя в своём привычном темпе. После чего сломал об колено клюшку и бросил обе части в Нильсена, вызывая того праведный гнев.

***

— Ну что скидываемся, ребят? Стоп, нет, ведь платит Нильсен! — Угомонись, а. Их матч обратился посиделкой в тридцать втором. Сначала парни обсуждали спорную победу красных, но под алкоголем быстро забылись, и стали просто общаться. Один Дрю, опустошив бумажник, недовольно потягивал скотч. А Билл заглядывался моментами на разговорившегося Гума. Порой казалось, что радость того заразительна. Спустя две недели они действительно забили. С каждым днём становилось легче, а в такие моменты казалось, что будет так, как они захотят. «Не то, что есть сейчас, а то, что мы создадим. Ты и я. Нас не остановить». — А вот и она! — воскликнул Гум. У входа маячила фигура Изабеллы. Она вскинула глаза к их столику и улыбнулась, помахав рукой. Билл коротко кивнул в знак приветствия, когда она подошла. — Привет всем, — чмокнула Гума в губы. — Вечер становится ещё лучше, — протянул тот заискивающе. Девушка смущённо рассмеялась и присела к ним. Билл отмахнулся от незначительного напряжения. Эти двое встречались с тех пор, как познакомились. И Биллу было нормально, несмотря на то, что внутри что-то кололо каждый раз с её присутствием. Казалось, что-то лишнее вторгалось на его территорию. Но это такая глупость, он считал. На самом деле, он уже успел привыкнуть к этому чувству. Иногда он даже не замечал его. — Ого, тебе не выбили зубы в этот раз! — поразилась Изабелла, проводя рукой по щеке Гума. Отчётливый британский акцент немного резал слух, а Гум выглядел так, будто хотел сказать «ну да, я такой». — Никто не хочет ещё по кругу? — предложил Билл.

***

Первый снег в конце ноября ярко и холодно раскрасил город в белый цвет. Мысли крутились вокруг Гума, но только потому, что о нём напоминал хруст под ногами. А ещё они вот-вот должны встретиться у входа в подпольную точку покера, об использовании которой договорились со знакомым Боба на вечер. Почему они не пошли вместе? Да потому что «у меня свиданка, пересечёмся там». Очередная. Холод пробирал до костей, дешёвая куртка с рынка не спасала. Задумавшись, Билл рисовал что-то подошвой на лёгком слое снега, но услышав знакомый голос, сразу же размазал. — Би-дог! — Гум шёл к нему навстречу в толстовке со снежинками на ней. — Вообще-то уже зима, — подметил Билл, приподнимая уголок губ. Гум фыркнул. — Лёгкая прохлада. — Вывезти себя из Канады, поверь, нетрудно будет, — запел Билл со смешком. — Да-да, вывезти Канаду из себя труднее себя из Канады, — тот закатывал глаза, а потом неожиданно подставил подножку, повалив на небольшой сугроб. — Сука, холодно же! — снег пробрался к не вовремя оголившейся спине. Но Билл не растерялся, потянул того к себе, плюс ко всему закидывая сверху снегом и не обращая внимания не вскрики и угрозы. Не удалось не провести параллель и не вернуться к тому вечеру с надувным бассейном. Осёкся и получил снежок в лицо. — Чертила. Когда пришли Боб с Малдом, первый поинтересовался, убрал ли Гум нахрен свой значок, и они спустились вниз. Помещение вмиг наполнилось сигаретным дымом. Билл собирался ставить блайнд, но был остановлен Бобом: — Подождите, мы играем в Холдем? — Ну да? — А может лучше классический? — Но почему? — усмехнулся Билл. — А почему Холдем? — Мне кажется, большой разницы нет, — пожал плечами Малд. — Я могу назвать примерно десять причин, по которым классика лучше, — Боб всё не успокаивался. Итак, вместо того, чтобы начать играть, как нормальные люди, они продолжили спорить. Один Гум помалкивал, наблюдая за этим цирком со стороны, пока к нему не обратилось всеобщее внимание. — Да мне вообще похер, — отмахнулся он. И сделал большую ошибку, так как шум продолжился. Не выдержав, Гум забрал у Боба колоду и раздал всем по две. Тот закатил глаза, но всё же сел за стол. Билл удержался от того, чтобы хмыкнуть, увидев свои карты. На столе лежали десятка, валет и дама. Со своим Стритом повысил ставку на пятьдесят баксов. — Ты имеешь что-то против Техаса? — Билл обратился к Бобу. — Я имею что-то против выродка двадцатого века. Гум складывается, а Боб, скорее всего, уверенный в том, что Билл блефует, кладёт сотню. Малд просто повторяет. Билл загребает банк и победно усмехается. — Ну, может, иногда можно отставить традиционный взгляд на жизнь, — пораздумал Малд. — Глубоко, — подметил Гум. — А ты как считаешь? — спросил у него Билл. Гум сдвинул брови с улыбкой. — Может и можно. В следующем раунде Гум ловит Фулл Хаус, а Боб называет его предателем.

***

— ...ожидается снежная буря. Из-за сильного ветра на западе и юге Колорадо действует штормовое предупреждение. Советуем всем оставаться внутри. С вами была Робин Спарклз и Метро Ньюс один, — Билл слушал новостной канал фоном, когда отдирал намертво приклеенную к столу жвачку. Хмыкнул про себя и сразу же забыл — в кармане завибрировал телефон, а на экране засветилось фото Гума с глупым выражением лица. — Да? — Чувак, можешь срочно приехать на угол Cвифт Чейс, без лишних вопросов, с арматурой? — тот явно был в спешке. Билл приподнял бровь. — Может, объяснишь для на- — В общем, я на крыше, а какой-то урод закрыл дверь с другой стороны, нужна помощь. Он отбросил лопатку и, накинув куртку, выбежал из бара. Правда, дверь замело так, что он пытался сдвинуть её с места где-то минуту.

***

— Я не могу вас пустить, сэр, вы здесь не живёте, — объяснял ему престарелый консьерж. — Но? Я быстро, мне просто нужно выпустить друга с... — Билл осёкся. Он понял, что, возможно, не стоит трепаться о том, что Гум был на крыше чужого здания. Скрипнул зубами, тихо выматерился, но всё же вышел оттуда. И как тот только прошёл? Придётся искать другой путь. Адрес точно тот, что в сообщении, а по нему какая-то пятиэтажка в центре, на которую Гуму зачем-то нужно было залезть посреди дня. Он посмотрел вверх, сквозь застилающие взгляд снежинки. Обошёл её вокруг, и в переулке рядом с мусорным баком заметил пожарную лестницу, которая тянулась на самую крышу, ржавая, но единственная. — Ты что, серьёзно? — вырвалось у него вслух. Ещё минут пятнадцать простоял под лестницей, игнорируя звонки Гума. Но когда тот в третий раз позвонил, ответил и бросил «сейчас буду». Сначала залез на мусорный бак — ничего сверхъестественного. Но когда дело дошло до того, чтобы цепляться за лестницу, в глазах резко помутнело. Сходу в мыслях стала крутиться плёнка с различными последствиями. Для него эта крыша была Эверестом. Только не смотри вниз — этим Билл забивал себе голову. Ледяными руками он держался так крепко, как мог. Хотелось сделать это быстро, но голова кружилась так, что, казалось, одно неосторожное движение может привести к тому, что он просто расшибётся в мясо. И да, он был на двух метрах от уровня земли. Стук сердца звучал в голове, а путь наверх казался бесконечным. Главное — глубоко дышать, думал Билл. Один раз он не удержался от взгляда вниз и сразу же пожалел об этом; нога соскользнула, а картинка вконец поплыла. Закрыть глаза, досчитать до десяти. Нет, лучше до ста. Ладони вспотели очень не вовремя. От тревоги отвлекла сама мысль — а зачем он, собственно, это делает? Когда Билл открыл глаза, наверху замаячило расплывчатое и, кажется, шокированное лицо Гума. Рваный смешок вырвался из сжатой в тиски груди. Появилась небольшая надежда на то, что он заберётся и умудрится не сдохнуть. С новыми силами Билл стал стремительней лезть наверх. И смотрел на Гума. Тот тянул к нему руку, ещё немного, пара пролётов. Один. Ноль. — Чувак! — выкрикнул тот. Билл ухватился за руку Гума своей дрожащей, и тот потянул его на себя. Обессилено свалился на покрытую снегом поверхность крыши, и свернулся калачиком. — Почему пожарная? — Гум пытался растрясти его. — Билл? — Там… консьерж… — пояснил Билл с перерывами на вдохи. Он, похоже, не дышал, пока лез. — Почему ты не послал меня нахуй? Я бы понял… блять. Попросил бы Боба. То есть Малда. В общем, кого-нибудь. Билл нервно засмеялся, игнорируя главный вопрос. Потому что он, честно, не знал. Да и думать сейчас не хотелось, только радоваться тому, что жив. — О боже, Билл, ты в порядке? — послышался женский голос. Сначала Билл не заметил, что он был тут с Изабеллой. Та неожиданно выглянула из-за спины возвышавшегося над ним Гума. Бросил «нормально», и вернул своё внимание к другу. — Зачем ты привёл её сюда? — спросил он, хмурясь от непонимания. Гум пожал плечами и выдал что-то вроде «романтично». А Билл отполз подальше от края и встал с земли, попутно доставая из рюкзака арматуру. Они ещё долго пытались сломать замок с другой стороны. Когда, наконец, вышли на свободу бесшумно мимо консьержа, Гум пообещал ему две пиццы и ушёл провожать Изабеллу. А Билл остался стоять в одиночестве с железной палкой в руке и вновь расшатанной психикой. А также странным чувством неудовлетворения. Правда, казалась, он что-то забыл… Через несколько секунд бежал со всех ног к оставленному открытым бару. Пару раз чуть не поскользнулся на голом льду, а потом быстро спускался вниз, снимая куртку на ходу. Отбросил её в сторону и оглядел помещение: спящий с утра бомж за одним из столиков оставался на своём месте, телевизор в верхнем углу всё ещё звучал, и ни души больше. Билл присел за стойку, переводя дыхание. Слишком много физической нагрузки для одного дня. — Уайт! — Билл содрогнулся от громкого голоса. В помещение почти следом за ним вошёл низкорослый мужик с идеально круглой головой и бесконечно недовольным лицом. Ну вот. Конец деньгам, алкоголю и посиделкам. Спасибо, Гум. — Да? — неуверенно спросил он. — Закроешься, — Билл по инерции поймал брошенную ему связку ключей. — А? — Я уезжаю на турнир по крикету. А ещё начинается ужасная буря, так что закроешься сам. Но чтоб без происшествий, а то уволю! Билл не совсем понимал, зачем ему нужно было каждый раз говорить о том, что он его уволит и в итоге не делать этого. Но у него в руках был ключ к бару. — Да без базар- то есть, да, хорошо, Дженсон, — согласился Билл, сжимая связку.

***

— Фух, — послышалось со стороны входа в бар. — Там реально жесть. Напомнило мне то время, когда мы с отцом катались на санях с вершины Гроуз, — вспоминал Гум, стряхивая с волос снег. — Налить тебе для разогрева? — предложил Билл. — Не против, — Гум улыбнулся. — Но сначала… Валентайн достал из внутреннего кармана куртки фотографию и, подойдя к дартсу, прикрепил её к центру доски. Издалека Билл разглядел очертания Эми и прыснул. — Ты всё ещё хранишь её фото? — Только для таких случаев. Билл наливает им выпить, Гум включает рандомный плейлист со знакомой музыкой, а через полчаса они исполняют свою мечту. Как говорится, каждый мужик за свою жизнь хотя бы раз думал о том, чтобы купить бар. А всё для того, чтобы звать туда девушек и жонглировать лимонами. Последним они впоследствии и занялись; Гум закидывал их в шейкер, который Билл держал в руке. Когда фрукт прилетел Биллу в глаз, они заменили лимоны бутылками. — Заплатим, — отмахнулся Гум, когда одна из них разбилась. Они пили с горла всё, что попадётся под руку, ощущая приятное жжение, и мешали самые адские смеси. — Попробуй это, — предложил Гум, не зная, что после жидкость окажется у него на лице. Билл извинялся, смеясь и отплёвываясь. — Слушай… — заговорил Билл, спустя несколько минут тишины, в течение которых они сидели на полу, пьяные и довольные. — Как назвать свой бар? Гум хмыкнул. — Ну… что-то типа «У Романа», наверное. Билл задумался. — Неплохая идея. Но кто такой Роман? Гум смеётся, а когда до Билла доходит, он тоже подхватывает. Потом вглядывается в лицо парня, пока тот прикрыл глаза и откинул голову на стену. Из-за двери свистит ветер и, скорее всего, заметает снегом улицы, а от тела рядом идёт жар, от которого становилось то ли плохо, то ли хорошо. И прежде чем Билл успел бы сделать или сказать что-то глупое, Гум начал: — Это было круто. Ну, то, что ты сделал. Спасибо, — он улыбнулся, глядя на него из-под прикрытых век. — Д-да, — Билл отмахнулся. — Пожалуйста. Это было ужасно. Гум протянул привычное «понимаю», а Билл ощутил волну радости, отчего захотелось развить диалог: — Знаешь… Его речь прервал звук тяжелого толчка в дверь, которая распахнулась вместе с порывом ветра и вывалившимся из неё знакомым силуэтом. — Ебать, замело, — пожаловался Боб. — А вы чё как геи сидите? Гум послал его, но всё же встал с пола и поздоровался в рукопожатии. — А ты тут откуда? — Билл слегка нахмурился. — Я позвал, — объяснил Гум, закидывая в рот сухари из контейнера. Хотелось выкрикнуть «нахуя», но Билл сдержался. — Да, кстати… — начал Боб. Не закончил, так как в считанные секунды за него всё объяснил внезапный наплыв толпы незнакомцев, в которой Билл узнал только Малда и ещё пару парней. Гам и смех наполнили помещение, а раздражение — всё существо Билла. — А можно пиво? — прокричал кто-то. — Какого хуя, чувак? — Билл обратился к Гуму. Тот лишь пожал плечами: — Хей, у нас есть целый бар, а ты не хотел закатить тусу? — Да я просто хотел? — Билл осёкся. — Блять, ну не столько же… — Подумай, сколько бабла можно поднять с них, — Гум заговорщически подтолкнул. Билл задумался. Похоже, это лучшее, что ему остаётся. Вечер в любом случае испорчен. — Бар открыт! — провозгласил он, вызывая ещё больше шума.

***

Билл теребил в руках два билета на Ванкувер Кэнакс против Колорадо Эвеланш. Это утреннее «бля, Кэнакс приезжают, а денег нет» вынудило его их купить. Потратил половину зарплаты правда, но может Гуму хватит на поездку в Денвер? — Как? Что? Откуда!? — Гум в изумлении разглядывал глянец. — Это тебе на Рождество, — на губах расцветает ухмылка. — С наступающим. — Чел, — серьёзно произносит Гум. — Ты, блять… лучший. — Знаю. Когда Билл заканчивал с остатками рыбы макета для нового граффити, на столе оживился телефон. Предвкушение предстоящего матча разбивается вдребезги, ведь Гум спрашивает о том, может ли он поехать с Изабеллой. В красках расписывает то, как та, оказывается, любит хоккей, и Биллу ничего не остаётся. Ещё раз благодарит за «лучший подарок в мире», и они прощаются. А в голове ещё долго эхом крутится «ты же всё равно не любишь такое». Ненавидит себя за то, что когда-то это сказал.

***

Теперь, с постоянной зарплатой, Билл решает не мелочиться. Сходил в круглосуточный за сигаретами после смены в три часа ночи. С голодухи скурил сразу две, хоть и с трудом. Рука замёрзла до посинения, но домой отчего-то не хотелось. Прогуливаясь по закоулкам и встречая редких прохожих, Билл не думал практически ни о чём. На улице всегда становилось легче дышать. Свернул в сторону дома он только после того, как еле сбежал от стайки бомжей, на которую напоролся за углом Истборн Стрит. Ничего не предвещало беды, кроме моргающего фонаря, который будто кричал об опасности. Но Билл относился к знакам вселенной с особой скептичностью, так что бездумно шагал вперёд. Кажется, у одного из них был нож. К его счастью, он дотошно знал эту часть города, и мигом юркнул в знакомую дыру в заборе, отрываясь и сдерживаясь, чтобы не послать тех вслух — вдруг ещё найдут. Дверь в квартиру отворилась в тёмный коридор. Почти бесшумно войдя, он услышал лёгкое урчание снизу. Разглядев источник звука, Билл даже немного обрадовался. — Ну, привет, — обратился он к возвратившейся жабе. Присел на корточки и протянул к ней руку, чтобы погладить. Та чуть поддалась вперёд, пронзая своим глубоким взглядом. Её кожа была как всегда сухой и бугристой. Билл слегка улыбнулся. — Иди сюда, — он взял её на руки. После чего из гостиной послышался женский смех. Недолго думая он зашёл туда и щёлкнул выключателем. — О, здарова, чувак, — Гум сидел на диване в обнимку с Изабеллой. Билл быстро отсканировал пространство: вино вместо привычного пива, китайская еда, а не чипсы, приглушённый фильм фоном... твою мать, это же свидание. У них. Дома. Вспышка раздражения пробежалась по всему телу. Внутри что-то до сих пор саднило из-за того, что Гум пошёл на матч с ней. — Здарова, — в тоне звучало «объясни», отчего он немного поморщился. — Это что, жаба!? — обернувшись, воскликнула девушка. — Не кричи, ты пугаешь её, — Билл возмущённо попытался закрыть уши начавшей вырываться жабе. — Она хорошая, — успокоил свою пассию Гум. — Вроде как... Они поцеловались, видимо, в десятый раз за вечер, и та крепче прижалась к парню. Билл сдержался от того, чтобы презрительно фыркнуть. — Так вы тут, э-э... Те закивали. — Ты же не против? — уточнил Гум. — Чт- Я? Не-е-т, — Билл махнул рукой. — Конечно, нет, всё нормально, я, эм... просто пойду? — он указал рукой на дверь своей спальни. — Ага, — Гум ему улыбнулся. Парочка ещё несколько секунд смотрела на Билла. — Окей, я пошёл, — он наконец-то сдвинулся с места. Хлопнув дверью, он резко вдохнул побольше воздуха. Уложил жабу на кровать, провёл недолгий телепатический разговор о том, чтобы та не сбежала наутро. А после ноющее внутри него чувство стало походить на разваливающийся механизм, где перестаёт двигаться какая-либо шестерёнка. От безысходности он ударил кулаком стену и зашипел из-за разбитых костяшек. Билл присел на пол и попытался разобраться в своих чувствах. Его бесит Изабелла, ведь Гум стал часто бросать его ради неё, поехал с ней на матч, и вообще было похоже, что она ему дорога! Но почему это его так тревожит? Ответ пришёл к нему, когда стоны за стеной стали звучать всё отчётливей и громче. Воспоминания с той ночи нахлынули, когда он меньше всего ждал, просачиваясь сквозь ментальный барьер, который он построил в мыслях за месяц с лишним. С широко распахнутыми глазами Билл лежал в темноте в полной прострации, потому что впервые в жизни не мог себе логически что-то объяснить. Он забылся сном спустя какое-то время. Поутру жабы в комнате не было. Раскрытое настежь окно что-то да объясняло.