В одну сторону

Сначала было больно, потом немного отпустило. Билет на поезд будто саднил что-то внутри него, а он всё хотел его выбросить, не понимая, что так будет лучше. Долго осматривал свою комнату; воспоминания покалывали кончики пальцев. Шайба в стене оставалась на своём месте по сей день, как и мошки в люстре. Звук скрипучей кровати казался таким родным. Как и плакаты с концертов над ней, автографы на них. Нет, эти точно нужно забрать с собой. Билл ненавидел перемены. Но уже сегодня он уезжает из этого города, сам не зная, как решился, ведь то и дело искал отговорки. Наверно, это случилось в тот момент, когда вскользь проскочила мысль о том, что «тебе уже ничего не поможет», и он собрал волю в кулак. Конечно же, он не собирался уйти, ничего не сказав. Сначала он начал писать записку. Осознав, что занимается какой-то хернёй, сжёг её в раковине. А сейчас он с мужеством ждёт приезда Гума и курит одну за другой с промежутками в пятнадцать минут. На самом деле, Билл понятия не имел, чем займётся дальше. Он даже об этом не думал, потому что, куда ни глянь, рисовались картины из прошлого, от которых он пытался не задыхаться. Кажется, ему нужен свежий воздух. «— Смотри, что у меня есть, — его глаза почти искрились. В руке Гум держал две сигары. — Кубинские. Билл удивлённо улыбнулся, и они курили их где-то полчаса прямо внутри, смакуя ароматный дым. — Я тебе отвечаю, это тема, — уверял его Гум после лекции о мультивселенных. — Математически, — он выделил, — это не противоречит физическим законам. И возможно, что сейчас, на этом месте, происходит жёсткий секс со мной и Рейчел МакАдамс. Билл фыркнул. Он выпил чуть больше половины Блэк Вельвета и понял, что Гум отлично разбирается в канадском алкоголе. И, похоже, в актрисах тоже. — По-моему, ты просто хочешь найти выгоду для себя. — Почему только для меня? Для нас. — И как же для меня выгоден ты с бабой из Дрянных Девчонок? — Во-первых, — Гум затянулся, — прояви уважение. А во-вторых, может, и с тобой происходит что-то ахуенное за пределами нашей вселенной. И в этот момент Билл подумал о том, что ему итак отлично, здесь, с ним. Промолчал. После появились Боб с Малдом, которым Гум открыл дверь. — Чем тут пахнет? — принюхался Сингх. — Любовью». От излишней чёткости плёнки Билл поспешно вышел на балкон. Но и там его не ждало ничего, кроме тоски. Фантомный Гум сидел напротив него и просил не сливать еду впустую. Он помнил, как ответил на это что-то вроде «да ладно, посочувствуй ему». Гум только приподнял бровь и начал вспоминать все вторжения Миши в их холодильник. А Биллу тогда хотелось смеяться. Сейчас ему хочется умереть. На кухне мерещилось, будто Гум готовит на ужин макароны с сыром из этих своих канадских заготовок. Говорит, что они напоминают ему детство. Он почти слышит этот запах и вспоминает, что ничего не ел где-то со вчера. Вся эта квартира превратилась в ловушку с лазерами из воспоминаний. Но в одну комнату ему так и не хватило духу войти. Он обходил спальню Гума стороной всё это время. Но чего ему бояться, когда самое страшное уже происходит? Думает, что переоценил себя, когда на пороге в голову ударяет знакомый запах. А в комнате царил привычный беспорядок. Из шкафа валились оставшиеся вещи, и в них он нашёл когда-то свою толстовку. Гум не удосужился даже застелить постель перед отъездом. Не то, чтобы Билл часто заправлял свою. На столе он не обнаружил ничего значимого, только кучу каких-то бумаг, странные списки дел и флаг с кленовым листом. А что он хотел там найти? Личный дневник, в котором Валентайн расписывает о том, как в тайне любит Билла больше, чем друга? — А может, я люблю? Билл оборачивается на звук и видит, как Гум полулежит на кровати. Фыркает на это. — Не скажешь по твоим действиям, — отвечает Билл. — Дай мне перерыв, — отмахивается Гум. — Ты же знаешь, что это правда. Мне просто страшно. Билл не смеет отвести взгляд от парня. А Гум встаёт, подходит к нему, нежно проводит рукой по лицу и произносит: — Останься. Как бы Билл хотел, чтобы так всё и было. Но это никогда не происходит. Сердце оглушительно застучало, когда в прихожей загремели ключи. Под ложечкой засосало, и Билл увидел настоящего Гума, а не его образ, которого в голове стало слишком много. Тот ловит взглядом собранную дорожную сумку и первым делом спрашивает: — Ты куда собрался? Пересилив себя, Билл отвечает: — Тут такое дело… в общем, Новый Орлеан. — Один? — удивляется Гум, бросая чемодан в сторону дивана. — Да. — Зачем? — он хмурится. Билл сам задумывается о том, стоит ли оно того, инстинкт самосохранения напоминает ему о парочке бессонных ночей. После смотрит на Гума и вздыхает, пытаясь ответить что-то внятное. Слова застревают где-то в горле, но Гум не тупой, сам догадывается. — Билл, не надо. — Нет, я… — Это тупо. — Как и всё остальное. Гум запускает руку в волосы в отчаянии. — Я не об этом. — Я понял тебя, — отмахивается Билл. — Просто… мне, наверное, нужно побыть одному. Тот кивает на это. — Когда обратно? Билл мычит, сунув руки в карманы куртки. — Тут такое дело… мне не хватило на обратный билет. Гум в непонимании сводит брови и приоткрывает рот. Говорит: — То есть… ты уезжаешь из города и хер знает, когда вернёшься? — Типа того. Валентайн присаживается на подлокотник дивана. — А что с баром? — Да меня уволили, — отвечает Билл со смешком. — Кажется, я выпил там больше, чем продал или что-то такое… — Билл, забей, всё нормально. — Нет, — тянет он и мотает головой. — Не нормально. По крайней мере, мне. Я думал, что тебе тоже не очень. — Но ведь такое бывает, — Гум всё приводил никому не нужные аргументы. Только он не говорил самого главного. Билл нехотя признался ему в своих чувствах, а он молча отверг его, и хочет, чтобы всё было по-прежнему. — Не будет, — у Билла вырывается вслух, и он понимает, что это нелепица. Отчего щипает себя за переносицу и говорит: — Я всё понимаю. Просто это слишком. Тяжесть тишины повисает в воздухе. Гуму нечего ответить. Почему-то Билл ощущает очередной укол где-то внутри и, наконец, поднимает с пола сумку. — Я пойду. Хлопает дверью и изо всех сил пытается ничего не чувствовать.