&&&
Подготовка к свадьбе — которую решает организовать Япония — проходит достаточно быстро. Только Япония с Китаем не позволяли Ивану с Людвигом часто видится, растаскивая их по разным магазинам и квартирам, точно вспомнив русскую примету. Но это не мешало им постоянно созваниваться и видится на возможных местах проведения свадьбы. Но под конец июля, когда солнце перестаёт выжигать и начинает приятно греть, они наконец-то выбирают. Небольшой парк, с множеством цветущих деревьев и цветов, среди которых — точно Япония подсобила — были и подсолнухи с лютиками. Проблему с костюмами и приглашениями решили так же быстро, позвав Сингапура. — Я думаю, наша свадьба получится в азиатском стиле, — признаётся Иван по телефону. — С сакэ и без танцев. — Мне придётся надевать белое кимоно? — интересуется Людвиг, рассматривая ткани для костюма. Эту обязанность он взял на себя, видя, как сильно Сакура устаёт. — Если да, то пошло оно всё. Ни одна из тканей, что я выбрал для него не подходит. — Что ты ещё, кроме костюмов, взял на себя? — спрашивает Брагинский, уже зная ответ. Много. Если не всё. — Блюда, — победно заявляет немец. — Готовься к большому количеству мяса, Mein lieber. И алкоголя. И сладкого. Шиковать так шиковать. — Разоришь наши государства, не посмотрю, что ты мой будущий муж, и придушу. — Не разорю. Немецкий золотой запас всё ещё у меня, — Германия отвлекается ненадолго от телефона, что-то кому-то говорит, и продолжает. — Нам нужно бревно. И пила. И ещё кое-что, но я тебе не скажу. — А бревно-то зачем? — Традиции, Ваня, традиции, — отвечают ему. Насколько большим должно быть бревно, правда, Людвиг не уточнил. И обязательно ли оно? Заканчивается подготовка восьмого августа. Ресторан заказан, скамейки, цветы, голуби (?) и многое многое — тоже. Свадьба назначается на десятое в девять утра. Всё идёт хорошо, пока не появляются неожиданные проблемы. И у Германии начинается лютейшая паника. — Я не могу, — констатирует он Сакуре, впериваясь взглядом в свадебный костюм. — А если я не справлюсь? Если я что-то сделаю не так? — Всё будет хорошо, Людвиг. — А если нет? Если вдруг он... — Doitsu-kun, всё будет хорошо. Он любит тебя, а ты его. Как бы сильно я его ненавидела, я доверяю ему тебя. Германия садится на кресло — скорее просто падает на него — и горестно выдыхает. Страшно. И у него появляется идеальный план. — Ты точно всё заказала? Сакура кивает. Людвиг успокаивается. Вроде как. На утро, за час до рассвета, в окно к Германии кидают мелкие камушки и он просыпается от громкого шума. — Ваня?! — удивляется он, наблюдая за улыбающимся Россией, натягивающим поводья недовольно перебирающего ногами коня. — Что ты тут делаешь?! — У нас по традиции дарят подарки, и у меня есть один, — Иван складывает пальцы и по пустой улице разносится свист. А затем громкое ржание. И, чего чего, но такого подарка Людвиг не ожидал. К Брагинскому на полном скаку мчится осёдланный... тракен?! Белый тракен?! — Чистокровный "подарок" от Гилберта с Чудского озера, — Иван быстро оглядывается. — Прыгай! Пока ещё есть время успеешь прокатиться. Германия не особо раздумывает. Вылазит из окна, соскальзывает по черепице и оказывается на земле в считанные секунды. На то, чтобы запрыгнуть в седло уходит и того меньше. Иван хмыкает, разворачивая коня и пуская его в рысь. — И куда мы? — Людвиг осторожно пятками ударяет по крупу белого коня, подгоняя. — Только не говори, что мы сбегаем с собственной свадьбы. — Если бы я сказал «да», то чтобы ты сделал? — Я бы всё равно поехал бы с тобой куда угодно, — отвечает Германия. — Как коня зовут? — Не придумали мы ему имени. На что угодно отзывается. Хоть на Абсента хоть на Капусту. Людвиг издаёт смешок, поглаживая мягкую шерсть на шее. — Будет Хаосом. Согласен? — конь головой резко дёргает. — Großartig. Gutes Pferd. — Я очень хотел тебя увидеть, — признаётся Иван, замедляя коня и приближая его к Хаосу. — Очень, — короткий поцелуй в губы разрывается из-за недовольного ржания со стороны лошадей. — Мы бы увиделись через несколько часов, так что тут что-то другое причастно. — Я сделал предложение самому догадливому существу, — поднимает взгляд в небо русский, тихо смеясь. — Но да, тут ты прав. Может ну её, эту свадьбу? — В смысле сам брак? — В смысле это празднество! Быстро съездим, распишемся и всё. — А потом все будут праздновать наши похороны, так как нас убьют Сакура с Яо, — выдыхает Людвиг, но с идеей он согласен. К чёрту её. — Но ничто не мешает нам быстренько разбежаться, собрать всё необходимое и опоздать на свадьбу. Тем более, — он подпрыгивает в седле, — в таком-то виде. Иван языком цыкает, понимая, что Людвиг прав. Чистокровный белый тракен — белая масть и так редкость так ещё и это! — и матово-чёрный дончак с серебристым хвостом и гривой. Не увидишь не поверишь. На раздумья они не тратят много времени, направляют лошадей в галоп и уезжают на ближайшее озеро, покататься. В итоге они, довольные и улыбающиеся, приезжают на свадьбу почти в десять. Оба коня пассажем идут, не обгоняя друг друга, и вполне счастливо фыркают. У всех, снова, отваливается челюсть. Особенно когда они разделяются и круг делают вокруг скамеек. — Выпендрёжники, — констатирует Америка, за что получает хвостом Хаоса по голове. Иван ловит коня Людвига возле свадебной арки, останавливая. — Простите, дамы и господа, — просит Иван. — Мы немного были заняты. Людвиг кашляет: — Коней дрессировали, — за что получает лёгкий подзатыльник. — Watashi wa anata no ryōhō o koroshimasu! — раздаётся со стороны и Германия понимает, что их смерть близко. — Ваня, нас идут убивать. Твои последние слова? — Я люблю тебя, но мы не умрём, — Брагинский с коня спрыгивает, под уздцы его хватая. — Сакура, милая, ну прости! Япония, красная от злости, руки на груди недовольно складывает. — У вас есть десять минут на то, чтобы одеться, привести себя в порядок и увести коней! Сакура утаскивает Людвига, едва тот слезает с Хаоса. По грустнейшему выражению лица понятно, что он не хочет уходить.&&&
— Как дети малые себя ведёте, — говорит Яо, помогая Ивану застегнуть запонки и поправить воротник. — Вроде уже несколько сотен лет друг друга знаете, а всё никак не успокоитесь. — Люблю я его, вот и всё. — Да вижу, иначе бы шоу не устроили. Сакуру вон напугали. Она же думала, что герр Крауц пропал, а оно вон как вышло. Брагинский смеётся, оглядывая себя в отражении. — Мне кажется или я выгляжу глупо в пиджаке? Ван отрицательно мотает головой. Королевский синий пиджак выглядит вполне гармонично с пшеничным цветом волос и фиалковыми глазами Ивана. Пусть тот и смотрит на это с недоверием, сразу понятно, что не в пиджаке дело, а в том страхе, который он обозначает. Как бы Брагинский не улыбался, это видно по тому, как он сжимает пальцы в кулак или постоянно поправляет лацканы пиджака. — Я в чистом первобытном ужасе, — признаётся он, оборачиваясь к Китаю. — Что мне делать? — Просто выйди. Тебе будет достаточно просто увидеть его. И ты всё поймёшь. Россия кивает, следуя за Яо. Уже стоя у арки, он понимает, что ужас, ворочающийся где-то в животе, расползается по всему телу, сковывая его. На ковровую дорожку выбегает маленькая Лихтенштейн раскидывающая по дорожке рис, а следом за ней... У Ивана тяжело бухает в груди сердце. Следом за Лихтенштейн идёт смущённый Людвиг, которого к алтарю подводит Гилберт. У Германии в руках букет белых английских роз и он пытается спрятать смущённый взгляд в — Брагинский понимает, что начинает глуповато улыбаться — подобии фаты. — Ты прекрасен, — слова не вяжутся, теряют смысл, и кажутся вовсе ненужными. Германия взгляд поднимает, тушуется и улыбается, стискивая пальцы на букете. Выглядит донельзя счастливым, пусть и смущён немного. — От лица Ивана и Людвига я рад приветствовать всех вас и благодарю за то, что вы собрались здесь разделить с нами этот счастливый момент! — начинает регистратор и все замолкают. — Сегодня, мы собрались в этом прекрасном, тихом парке, на берегу дивного и спокойного озера, вдали от суеты и шума большого города, чтобы соединить сердца двух влюбленных, решивших идти рука об руку, по нескончаемой дороге жизни, — он раскрывает книгу в своих руках. — Вступление в брак это сугубо личный поступок, но для того, чтобы черпать силу и продолжаться долгие годы, их союз должен одобряться родными и близкими. В этой связи, Иван и Людвиг обращаются сейчас ко всем вам: поддерживаете ли вы их решение вступить в брак и готовы ли вы принять нового человека в свою семью и в свои друзья? — по рядам звучит одобрение, от которого Людвиг ещё больше тушуется, едва удерживая себя на месте. — Есть ли здесь человек, который знает причину по которой Иван и Людвиг не могут вступить в законный брак? Все молчат, не мешая. Регистратор кивает. — Из миллиардов людей и множества стран на планете, вы нашли друг друга, познали и полюбили, и теперь, когда вы стоите рядом и смотрите глаза в глаза, я хочу спросить вас, — мужчина поворачивается к Германии. — Людвиг, согласны ли вы, любить и быть любимым, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, не слыша шума медных труб, через огонь и воду, до конца времен, взять в законные мужья Ивана? — Да, — уверенно отвечает Людвиг. — Я согласен. — Согласны ли вы, Иван, любить, хранить и оберегать, защищать и строить ваш семейный очаг, поддерживать во всем своего мужа, быть ему надежной опорой и непробиваемой стеной от злого умысла, взять в законные мужья Людвига? Брагинский улыбается и без каких либо раздумий отвечает: — Да. Я согласен. — Иван и Людвиг, обменявшись клятвами вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней, подаренных вам судьбой, — к Ивану подбегает Яо, протягивая подушечку с кольцами. —Теперь вы можете в знак верности обменяться кольцами, древним символом, простым и священным. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна. Иван, наденьте кольцо своему мужу Людвигу, — Брагинский выполняет это, осторожно надевая блестящее кольцо Германии на палец, — теперь вы, Людвиг, наденьте кольцо своему мужу Ивану. — Людвиг выполняет всё тоже самое. Краем уха можно услышать как кто-то упал в обморок. — Властью, данной мне вами, объявляю Вас супругами! В знак объединения прошу скрепить Ваш союз поцелуем. Россия делает шаг к Людвигу, приподнимает фату, берёт его ладони в свои и улыбается счастливо. — Я люблю тебя, — выдыхает он немцу в губы, скрепляя их брак поцелуем. Сразу же с этим раздаются громкие аплодисменты, крики поздравления и запускаются китайские — ничьи иначе — салюты. А затем начинают считать. Немного глуповатая русская традиция, вызывает большой ажиотаж. Иван отрывается от Людвига лишь на цифре сто, довольно фыркая и обнимая своего уже мужа за талию. — Мне кажется, — заговорщическим шепотом говорит Россия, — что пора кидать букет. Германия улыбается немного отходя и удобно перехватывая розы. Букет ловит Франциск, под визг других девушек и очередной обморок Артура. Под этот же визг он и убегает. — Ой, не повезло ему, — смеётся Брагинский. — Как насчёт побега? — Ты серьёзно? — Да. Я попросил кое-кого привязать коней недалеко. Уедем с тобой в далёкие дали. Людвиг кивает и его подхватывают, радостно унося из парка. Лошади и правда оказываются привязаны к небольшой ветке, не так далеко от парка, в мелком подлеске. — И куда мы поедем? — спрашивает Германия, коня пятками по бокам ударяя, переводя в рысь. Иван коня за поводья дёргает, заставляя на дыбы встать и довольно говорит: — Куда хочешь. Хочешь, поедем в Сибирь, хочешь, хоть на южный полюс. — Как насчёт... — Людвиг губу закусывает, придумывая, — Как насчёт Екатеринбурга? Говорят, там тепло и солнечно. Я... был бы не против маленького домика там. Хочу хоть раз в жизни отдохнуть с размахом. У России внутри всё переворачивается, едва он слышит эти слова. Екатеринбург... солнечно... маленький домик... — Поехали. Это, конечно, будет долго и затратно по деньгам, но к чёрту. Кони резко переходят в галоп, унося своих всадников вдаль.