Фея моих снов

Куда делась… проклятая сраная книжка, черт бы ее побрал! Точно лежала здесь… как же так?! Или она просто забыла, в какую жопу куда засунула бесценный артефакт и слишком разнервничалась? Бывает же такое, что никак не можешь найти ключ, телефон, или дневник, чертова хрень как сквозь землю провалилась — паникуешь, бесишься, все перероешь… а потом он оказывается на самом видном месте. Как только смиришься с потерей и перестанешь психовать. Один раз, еще на Земле, потерянный учебник через год нашелся на полке — когда было уже поздно и не нужно. Она обошлась, из кучи уже сданных один вытащила, когда классуха отвернулась, и снова сдала — плевое дело, в магазине намного сложнее тырить. А то дали бы пизды два раза — и в школе, и дома, что пришлось покупать новый в библиотеку, деньги тратить. Сейчас бы ей те проблемы, еп вашу мать. И даже пизды можно, хоть десять раз — родительской, конечно, а не той, что Гриффин способна выписать, даже думать не хочется, что это может быть. Если книга Легендариума от этого благополучно отыщется, как тот учебник ОБЖ, и Флора вернется в Магикс целой и невредимой… более менее хотя бы. Мирта отвернулась к почти полностью закрытому вездесущими лианами окну — вот же гады, наглухо оплели, то-то она понять не могла, почему с утра темно, как в жопе. Поливаешь, поливаешь этих зеленых, полдня тратишь, потому что до хрена их (не удивительно, что Флора так парня себе и не нашла, от учебы и растений времени не оставалось) — и никакой благодарности, только пакостят. Хотя ладно, что с них взять, и зелень вроде как успокаивает… должна. Та, что не шумит, и не ползает, как змеи, где ни попадя, а мирно цветет в горшках. Как напоминающая о ее собственных когда-то любимых цветах прекрасная фиалка — фантастические лилово-синие соцветия в зеленом бархате листьев. Без помощи природной магии такой красоты не вырастить — сияющая изнутри невидимыми звездами синева лепестков затягивала взгляд, как небо волшебной страны — не Магикса, а снившейся в детстве. Всем без исключения, обычные люди просто забывают об этом, как и о многом другом. Мирта изо всех сил постаралась настроиться на волну единения с природой и глубоко вздохнула, пропуская между пальцами шикарную шелковисто-упругую прядь. Идеальные, как в земной рекламе шампуня, медово-каштановые локоны Флоры отливали блеском чистого золота, и стоили его, для многих. Не то что ее обгрызки… обычные волосы, ни к чему совсем уж впадать в самокритику, а то в родном облике застрелиться захочется. Нормальная она, с пивом пойдет, если грудь еще чуть вырастет. С неземной (во всех смыслах) красотой Флоры она слишком заметна и привлекает внимание — в отеле парни пялились, нахальный смазливый бармен даже пытался познакомиться, пока Палладиум отошел ответить на звонок. Зашибись, конечно, но тырить без шума и пыли не получится, заметать будут — охранники залипнут на ее грудь или ноги, и все, пиздец, ничего незаметно не сделать. С картой Флоры на хрениллион меджикпоинтов (она и цифр таких не знает, никогда не любила математику) воровать ни к чему, конечно — но это счастье не навсегда, увы. Что-то подсказывало, уже прямо-таки кричало в уши, что дни игры в Зиту и Гиту сочтены, вот-вот придется уносить ноги. Да и соскучилась она по адреналинчику, не хватает привычных радостей чем дальше, тем больше. И вообще, не в красоте дело, тут можно зайти с другой стороны — на что Саладин стремный дед, а имеет всех красивых девок, кого только захочет. Хрен ему кто откажет, все дают, стараются ублажить пенсионера, и вид делают, что с радостью. И она сможет выбирать любых парней, когда станет самой могущественной ведьмой — а кто будет плохо себя вести, превратится в квакушку. Кстати, парня глупой фее она таки нашла, и еще какого — может пользоваться, как вернется. Ежу понятно, что Палладиуму нужна Флора, а не мелкая ведьма-самозванка. Они и природу с цветочками оба любят, силы магические из нее черпают — так мило вдвоем гуляли у озера Рокалуччи в их первую встречу, просто сладкая парочка. Вот и пусть живут на деньги королевства Линфея, внуков королю Родосу рожают. Ей такого счастья, ну вот честно, не хочется… даже денег халявных и прекрасного эльфа насовсем не надо, а Флора обожает всех подряд нянчить — и скользких летающих рыб, и растения, и кошку свою плюшевую. Значит и спиногрызиков будет. А она лучше школу закончит, Облачную башню то есть, и когда-нибудь станет ее директором. Если профессор, король Линфеи и, главное, Гриффин с Фарагондой так ничего и не узнают о ее временной смене имиджа, нежданном путешествии Флоры и не только — она будет самым везучим жителем Магикса. О такой удаче страшно даже мечтать, чтобы не спугнуть, но… Флора же может согласиться никому ничего не говорить и сделать вид, что все время была в Алфее? Она очень, очень, очень ее попросит. А что Флора в Средиземье с какими-то дикими эльфами трахалась (как бы вшей или чего похуже от них не подцепила) — и прекрасно, не придется Палладиуму недоумевать, почему его подружка опять девственница. Он же ее лично на столе в классе техномагии оттрахал… так, что все болит, и на тебе — опять двойка. Подозрительно, а так красавчик ни о чем не догадается, если никакая сволочь ему не скажет, конечно. И если бы книга непостижимым образом не испарилась со стола… А все так хорошо начиналось — даже несмотря на досадный облом с приперевшейся в класс техномагии старой ведьмой… феей, Фарагондой. В самый неподходящий момент — ни раньше, ни позже, как специально за дверью поджидала. Или не как. Покрытые пылью веков и нафталином бабки люто завидуют молодым и красивым, кому в отличие от них еще хочется и можется — потому и обожают пакостить и моралфажить. Что на Земле, что в Волшебном измерении. Хотя ведьмы, феи и маги не умирают от старости, как земные старушки, после пары-тройки столетий или тысячелетий нелепые телодвижения надоедают… наверное, и хочется только властвовать и занудствовать. Может быть, не всем, Саладину вот не надоели, но Фарагонде совершенно точно. Раз не считает нужным поддерживать облик юной девы (она могла бы, если бы хотела) — а ходит бабкой, только стильной, бодрой и ухоженной, и ей пофиг. Потому что быть пожилой дамой солиднее — подчиненные, ученицы и простые жители Магикса сильнее уважают. И боятся, куда ж без этого? Так приятнее, и для дела полезнее — в разы больше профита, чем от осточертевшей за сотни лет молодости. Она бы тоже… Она тоже им всем покажет, обязательно, но позже. Как ни жаль. А сейчас живой бы уйти… Мирта не без труда встала, держась за край стола — хотя радикулит и старость не грозили ей в Магиксе никогда, от неудобной позы заныла спина и затекли ноги. Полчаса… или сколько она уже тут мучается, лихорадочно рыться в ящиках и сброшенных на пол книгах и тетрадях, скрючившись в три погибели на корточках, не выдержит никакое волшебное существо. У любого башка заболит, в ноги вступит и поясницу прострелит. Зелень еще достала… так и путается под ногами. Хотя башка не только от этого с утра разламывается — не нужно было скрафченный трансфигурацией земной пивной напиток с коктейлями из Гранд Отеля мешать. Хотя что из этого большая отрава еще вопрос, знает она, что в таких барах лохам намешивают, на Земле по крайней мере. Двоюродный брат Окси рассказал, он официантом в ночном клубе подрабатывает… или подрабатывал. Неважно, пора прекратить думать об оставшихся за гранью миров в настоящем времени… и вообще прекратить. Чтобы не портить настроение, ему и без того есть от чего испортиться. Умерли они для нее, все, и она для них. F. Ей и могилку, наверное, уже обустроили как без вести пропавшей, чтобы как у людей все было. Посмотреть бы, приходит кто-нибудь цветочки положить, иногда, или нахер это никому не всралось? Хотя что там смотреть — мать с бабушкой следят, конечно, убираются раз в год на Пасху, потому что «так положено», и люди плохо о них подумают, если могилка не ухожена. Поэтому, хотя и в лом, аж зубы сводит, но что поделаешь, надо ехать красить и порядок наводить. Мирта вдруг до дрожи ясно увидела серый гранитный прямоугольник с собственным фото на поросшем травой холмике за покрашенной облупившейся синей краской оградкой — до неприличия маленький и неприглядный. По акции брали, не иначе, и краску тоже, раз сразу облезла. И то верно — смысл тратиться на ерунду. Все равно нет ее там, под землей, а была бы — тем более похер. В груди неприятно и тоскливо похолодело, словно то, что от нее осталось, на самом деле давно сгнило в сырой темноте под бюджетным памятником, без смысла и надежды. Мирта глубоко вздохнула, вытирая покатившиеся по щекам слезы — плевать, они сами там будут червей кормить, все, и хорошо. Так им и надо, а она теперь может жить вечно… Сможет, если не попадется Гриффин с Фарагондой и родителям Флоры. Может все же получится, как с тем земным учебником, если не думать больше об этом и пойти на занятия? Потом вернуться со свежими силами усталой как собака, неважно, и обнаружить пропажу на видном месте. И опять… самый-самый последний раз, больше ей тут не продержаться, слетать с Палладиумом в Магикс-сити. Он не сможет отказать в поездке и сексе в салоне принцессе своей мечты — поморщится и согласится, как вчера, несмотря на происки вредной директрисы. Переливающееся далеко внизу, за панорамным окном море огней, неоново-синие ленты дорог и пронзающие облака сталагмиты небоскребов стоили всех камней мира — древних и ограненных ювелирами Магикса. Для нее по крайней мере.

***

— Фарагонда… — Профессор благоразумно замолчал, оставив характеристику главной феи Магикса и любимой начальницы недосказанной. Чтобы не уронить себя в глазах доброй и благовоспитанной Флоры неподобающим выражением, и просто на всякий случай. Досадное недоразумение, хотя и согнало сладкую улыбку с сексуально изогнутых губ эльфа и румянец со щек, довольный блеск обрамленных по-девически длинными ресницами глаз не погасило. Когда разрушительница наслаждений и разлучительница собраний (в прочитанных со скуки на даче арабских сказках нашлась пара прикольных фразочек) оставила их, приторно мягким тоном пригласив Палладиума зайти утром в директорский кабинет для анальной кары, эльф нашел в себе силы продолжить банкет. Только раздраженно нахмурился, провожая неожиданно злым для светлого мага взглядом развернувшуюся на каблуках начальницу. Но, прежде чем Мирта успела как следует удивиться и стройная фигура верховной феи скрылась за бесшумно закрывшейся дверью, взял себя в руки, галантно поднял с пола ее блузку и стринги и, нежно улыбаясь, помог одеться. Мирта вновь невольно отметила, какой же красавчик ее… пока еще возлюбленный. И наверняка способен на большее, чем пока продемонстрировал, раз так легко и умело вернул на место ее шмотки, еле ощутимо касаясь ловкими тёплыми пальцами. Гораздо быстрее и аккуратнее, чем она бы сама оделась, дразня до мурашек приятными прикосновениями, и даже лифчик застегнул за секунду — такого мастерства только богатой практикой можно достичь, или магией. И тем, и другим, наверное. Пьянящее, как после крупной и дерзкой кражи, удовольствие, разливалось в груди, скрадывая и легкое разочарование от свершившегося великого и ужасного (она ожидала большего… чего-то совсем необыкновенного), и саднящую боль в… там, куда тампоны вставляют, и противное беспокойство от нежданной встречи с директрисой. Стыдно не было нисколько, наплевать — не научилась старая ведьма… фея стучаться и не лезть в чужую личную жизнь — так ей и надо, пусть теперь завидует. Будь она на самом деле дочерью короля Линфеи — ничуть бы не парилась, и может, даже что-то сказала… не вполне почтительное. Флоре это наверняка сойдет с рук… сходило бы, не будь она такой правильной. Но в том-то и дело, что нет, принцесса из неё, как из рыбки зонтик, и привлекать внимание Фарагонды категорически нельзя. Глупых малолетних фей и ослеплённого красотой наследницы трона Палладиума обмануть хорошей иллюзией нетрудно, но Фарагонда… ни в чем не хуже Гриффин — даже ведьма такая же, хотя и фея. С ней шутить точно не стоит. Подпортила ее самый ожидаемый, после отъезда в Магикс, конечно, день… такое раз в жизни бывает, эх — а еще фея называется. Они свет, радость и любовь должны дарить… по ее же, Фарагонды, собственным словам, а не подлянки в духе Облачной башни устраивать. Трикс бы одобрили. Впрочем, сразу было понятно, что пиздит тетенька похлеще земных учителей, лапшу на уши дурочкам вроде Флоры развешивает. А шикарный (лучше только у негласных правителей Магикса, но такой простому несмертному не заиметь никогда, он к должности прилагается) ветролет Палладиума, свидание в Магикс-сити и… кое-что еще в ее жизни должно быть. Напоследок. Терять уже нечего, втык от Фарагонды по любому будет. Но утром. Так что остается расслабиться и получить удовольствие — не спать же идти. Палладиум, очевидно, считал также… и женитьба на дочери короля Линфеи стоила временной немилости Фарагонды. Все равно чертова фея со свадьбой поздравит, и даже почтит церемонию своим присутствием, никуда не денется. Поэтому уже через пять минут… ну, или очень быстро, она потеряла счет времени, эргономичное сиденье ветролета премиум-класса невероятно мягко и упруго поддерживало спину, лаская шелковистой нежностью обивки. Прикосновения к упоительно теплой, словно согреваемой изнутри биением жизни, экокоже, завораживали, вводя в легкий транс. Как и все остальное — мягкий полумрак салона, рассеянный сиреневый свет лился из утопленных в потолке панелей, окрашивая белизну откинутых сидений тонами магии иллюзий; танец непривычно щекочущих горло пузырьков в хрустальном бокале — включив автоматическое управление, Палладиум впервые в жизни угостил ее сделанным в Волшебном измерении шампанским; невозможно красивый точеный профиль украденного возлюбленного и на этот раз почти идеально приятные ласки теплых губ и рук. В дурмане разлившегося по всему телу блаженным теплом опьянения — так много она не пила еще ни разу — все превратилось в головокружительное мелькание картинок волшебного калейдоскопа. И таинственная бархатно-синяя (профессор словно знал, что должно понравиться ведьме, хотя и окучивал фею) подсветка бара Гранд Отеля — там почти наверняка нельзя встретить знакомых — и горьковато-сладкие коктейли в украшенных фигурно нарезанными ломтиками неведомых фруктов бокалах, и чувственно негромкая музыка — она никогда такое не любила, но не сегодня. И разжигающие странную жажду — почти нестерпимый зуд внизу живота — томительно глубокие поцелуи. Что можно чувствовать у себя во рту чужой язык и наслаждаться ощущениями, а не бежать блевать, она прежде не представляла. Сознание вернулось только один раз, на ускользающе краткий миг — ее вечная фобия оказалась сильнее светлых любовных чар, страсти и алкоголя. Мягкие сливочно-белые сиденья дорогого лимузина откидываются именно для этого, для чего же еще? Уже зная, что ее ждет и искренне желая невыразимого приличными словами Мирта послушно откинулась назад, обхватывая бедрами устроившегося между ее ног Палладиума. Внутри что-то чесалось, как после укуса комара, и лишь одно могло принести облегчение. Только… — Презик… у меня в сумочке. Я пока не хочу… забеременеть, — с трудом прошептала Мирта, неосознанно впиваясь ногтями в идеально накачанные плечи. Она никогда этого не захочет… но правда никому не нужна, и ничего, кроме проблем, от нее нет. Неважно… она бы абортивное зелье сделала и решила проблему. — Чуть не забыл… извини. — Палладиум отстранился, почти заставив пожалеть об излишней бдительности и достал заветное изделие. Легкий оттенок разочарования в его голосе показался ей… или нет? Он хотел, чтобы она (Флора то есть) залетела, и ему пришлось на ней жениться? Крутой план… она бы также сделала. Жаль, что не сработает. Понравилось ей произошедшее в головокружительном полубреду, или нет, наутро вспомнить не получилось. Так же, как и подробности возвращения в свою (то есть Флоры) комнату. Утро ознаменовалось свинцовой тяжестью в висках — преградившим путь солнцу лианам на самом деле стоило сказать спасибо, яркий свет убил бы ее наповал — и ударившей обухом по и без того больной голове пропажей книги Легендариума. Она больше не может думать об этом, или просто умрет… подумает после занятий. Пивка бы сейчас… она его пока не пробовала, и понятия не имела о похмелье и его лечении, но от многоопытного братца Окси слышала, что это то, что доктор прописал. Только где ж его взять… изготовить по методу профессора Уизгиса можно только то, что хорошо себе представляешь, а она пиво пока не пробовала и не собиралась — уж больно на ссанье похоже, даже с виду. И есть ли оно в Магиксе? — Флора! Ты… Мирта бессмысленно уставилась на возникшего на пороге как всегда безупречно свежего и прекрасного Палладиума. Светлые действительно знают секрет избавляющих от похмелья заклинаний, а темные обречены мучиться… в наказание за грехи? Или профессор просто более опытен в этом деле? Он же не откажется… принести любимой женщине пивка? — Тебя хочет видеть Фарагонда. Пойдем… я провожу. Этого и следовало ожидать… ничего странного и удивительного. Но томительно тоскливое предчувствие больно сжало сердце и отдалось звоном в ушах. Непозволительно красивое лицо эльфа расплылось перед глазами, искажаясь как в кривом зеркале, и пива расхотелось — в пересохшее и судорожно сжавшееся горло не удалось бы протолкнуть ничего, даже под страхом смерти. Будь спасительная книга Легендариума под рукой, Мирта не думая сбежала бы к драконам и древним ужасам, лишь бы подальше от иронично прищуренных серых глаз за тонкими стеклами очков элитного бренда. Только неизвестно кто — злая судьба или собственное разгильдяйство — отрезало единственный путь к отступлению. Мирта судорожно вздохнула, окинув прощальным взглядом ставший родным буйный цветник, бежево-розовые стены с цветочным принтом и кровать под прозрачным пологом и обреченно ухватилась за неизменно теплую ладонь. В последний раз… наверное.

***

— Здравствуйте… мадам. — Мирта привычно поклонилась, чувствуя лишь пробивающееся сквозь равнодушие обреченного странное облегчение. Она ждала именно этого… и даже не удивилась. До боли знакомая стройная фигура в старомодном бордово-коричневом костюме бросилась в глаза ослепительной вспышкой молнии. Гриффин… и хорошо. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Верховная ведьма испепелит ее, превратит в жабу, или есть и что-то похуже? Неестественно прямо застывшая у окна Фарагонда — поток ослепительно-яркого утреннего света превратил фигуру директрисы Алфеи в еле различимый силуэт — осталась ничего не значащей тенью на периферии сознания. По змеиному завораживающие желто-карие глаза легко затянули взгляд во тьму вертикальных зрачков, скрывающих… неизвестно что. — Я так и знала, — не поддающимся пониманию тоном произнесла Гриффин, еще глубже, до упора погружая взгляд в ее испуганно сжавшееся сознание. — Пойдем. «Да», — без всякого выражения выдохнула Мирта про себя, проваливаясь в обволакивающее, как сиденье представительского ветролета, черное марево зрачков. — Мадам… простите, я все исправлю, только… — Мирта осеклась на полуслове, уткнувшись лбом в шелково-прохладную черную обивку. Страх испарился без следа — неуместное спокойствие и восхищение кружили голову, бриллиантово-яркие блестки имитированных (или наведенных магией) звезд на сине-черном потолке салона завораживали бездумным детским восторгом. — Все исправить невозможно, Мирта, — с тем же странно задумчивым выражением, словно более важных и животрепещущих тем не было, пробормотала ведьма. Необоримая тьма змеиных зрачков отпустила виновато опустошенный взгляд блудной ученицы. — Мы поговорим в кабинете, а пока помолчи… и не… — Да, ма… Мирта снова замолчала, зажав рот рукой. Гриффин хочет поделиться с ней… давним и неслыханно тайным, утратила бдительность, открыв свои мысли, или директрисе просто все равно? — Я служила Лилис, Тхарме и Белладонне, много веков назад. И тоже хотела… «Чего?» — чуть было не задала глупый вопрос Мирта, боясь глубоко вздохнуть. От недостатка воздуха начало неприятно саднить в груди и пугающе непонятные картинки колебались, как клочья тумана, теряя четкость. Серо-черные своды пещеры… подземелья Облачной башни — самую древнюю и могущественную магическую школу измерения создали сами Прародительницы — дрожали в неверном свете факела, или от страха перед тенями Древнего Ужаса. Три огромные бесформенные фигуры в темно-серых плащах парили, не касаясь земли, перед почтительно преклонившей колени молодой девушкой. Не похожей ни на кого… почти, но странно и неуловимо знакомой. Прекрасная… почти, не смотря на неидеальный профиль с чуть крючковатым носом типичной ведьмы, девушка в длинном синем платье держала сверток, похожий на принесенный матерью из роддома. В самый мерзкий и отвратительный день ее жизни… Ее мать сияла от счастья, воркуя над новорожденным Максиком, а юная ученица Древних Ведьм счастливой не выглядела. Девушка еще ниже склонила голову, позволив роскошным светло-сиреневым прядям упасть на лицо, положила ребенка к ногам повелительниц и резко выпрямилась, взглянув знакомыми желто-карими глазами.