Фея моих снов

— О боже, Дарси, это гениально. Иногда ты хуже нас, хотя не любишь драться и пачкать руки. И нам мешаешь. Но это… Знакомый голос… до боли в оцарапанных колкими кристаллами ледяных нот барабанных перепонках, напомнил о чем-то неприятном. Просто отвратительном. И восхищалась его владелица явно не чем-то хорошим — иное ей понравиться не могло. Она это… просто знает, непонятно откуда. И имя мерзкой любительницы кидаться сосульками знала… только что вспомнила, пока оно вновь издевательски не испарилось из памяти. — Неужели Флора теперь бросит мелкую дуру на произвол судьбы? Я сомневаюсь, хотя было бы классно. — Нет, она не бросит и за гораздо худшее. Совсем другой приятно негромкий голос — он был первым, что появилось в пугающе пустом мире… или голове, после чего-то похожего на смерть, — показался не менее гадким от еще неразличимых воспоминаний. Мигающих, как сигнал на грани потери связи, до боли в пытающемся уловить суть сознании… ему может быть больно? Или все-таки голове? Неясно, что у нее болит. Все по ходу. И голова, и шея, и спина, и живот… почему-то особенно неприятно. Как после… чего-то сначала крутого, а потом не очень. Вообще всмятку, полной жопой все закончилось. Это напишут у нее на надгробии, интересно? И пусть, но хотя бы не сегодня. Классно же сказано, лучше чем в учебниках, и гораздо понятнее. Если ты там, под землей, значит жопа — последнее, что с тобой случилось. — Даже тебе подаст руку, чтобы вытащить из пропасти. Если заплачешь и позовёшь на помощь, когда сорвешься. Не сможет уйти, оставив погибать живое создание… кретинка. Чтобы самой полететь туда — красиво и заслуженно, хотя победа была так близко. Ты же ее столкнешь, да, как только выберешься? Или придумаешь для феи смерть поинтереснее? Кто-то «слишком скучный и постоянно мешающий развлекаться» произносил циничные гадости и угрозы спокойным голосом… мягким и обманчиво теплым, как навеянные силой иллюзий сны. И грязные словечки тоже. Лицемерная кривляка… черт, как ее? Знала же вроде, — их употребляла, хотя и заметно реже сестер. От чего они казались еще гаже. Всегда. Лилис… Дарси (вспомнила, кажется, имя этой сучки, даже целых два) старалась все делать аккуратно, и убивать тоже. Без шума, пыли и прочих неэстетичных моментов. И подсунула ей вместо абортивного зелья… какую-то хрень, давшую по мозгам почище удара молотком. Подловив на том, на что она не могла не купиться — коварная сучка опять сорвала бинго. И, может быть, даже не врала… но об этом она подумает потом. Самая животрепещущая проблема впервые стала неважна на фоне других — от повредившей мозг отравы, или все так и есть? Обошлось без кровавых брызг и ошметков костей, но даже собственное имя вспомнить не получалось — несколько минут или часов в расплывчато-размытом бредовом мире. Съехать кукушкой и стать полным овощем… она сполна прониклась, каково это, гораздо страшнее, чем какой-то там залет. Хотя в нем тоже нет ничего хорошего. Как от тяжелого сотряса или паленой водки — она знает, что это такое, еще с… как-то узнала, хотя сама башкой не билась и не бухала бодягу с древесным спиртом. Кажется, она не все еще о себе вспомнила, но хотелось бы верить. Это двоюродный дед, алкаш обоссанный, хлебнул его где-то, и с тех пор совсем дурной стал. Самой сбрендить можно, если часто ему в мысли заглядывать — она один раз только, случайно попробовала. И очень пожалела — стало так мутно и тягостно, тоскливо непонятно из-за чего, что до сих пор иногда пробирает. Стоит вспомнить его мутный перекошенный мир больного веселья, где все забылось или по хую. В который бегут чужие на этом празднике жизни (что это значит, хз) из еще более уродливого и тоскливого, свинцово-серого реала. Потому что их поезд давно ушел… проехал мимо по запасной ветке, или его в принципе не было в расписании. И им нечего больше ждать, всегда было нечего. А после того, как Капролактам, где бабушкин брат двадцать лет проработал технологом, окончательно захирел и закрылся в середине девяностых — особенно. И некуда больше бежать, да и зачем? Чтобы заебавшихся соседей и родню порадовать… так хрен им в борщ. Дед любил эту песню про поезд в огне, кстати, и часто включал по пьяни на полную громкость, доводя до истерики соседей. Душная безнадега короткой, как пьяный сон, жизни страшнее черных туч над любой Цитаделью Зла — после нее их даже не заметишь. И пакостной темной тварью станешь, не поняв разницы, только башка с похмелюги трещать перестанет и сил прибавится. Почему он… дядя Саша так хорошо вспомнился, прямо картина маслом в натуральную величину, а гораздо более важное и срочное нет? — А ты нет? Конечно, и не только потому, что она нам мешает и бесит. За то, что слишком дура — такие не заслуживают жить. Но сначала стоит посмотреть, как профессор будет оправдываться перед тупой цветочной феей за порнуху. И на их рожи, это самое главное. И потом никто не поверит, что она не шлюшка. Трахалась со слащавым эльфом, весь Магикс видел как, а родила что-то совсем не то. Неловко вышло. Мелодичный и нестерпимо противный смех — одновременно, да, хотя это и очень странно — зазвенел чистыми ледяными нотами. Как… в коридоре Облачной башни, когда Айси впервые закидала ее разбившим губы в кровь колючими градинами. В первый день она еще не знала, что просто так взять и выйти из комнаты нельзя, это злая ошибка и хотела осмотреть свой новый дом. Дом… гутенморген, блять. Ледяная сучка и сосулек не пожалела бы — чтобы пригвоздить новенькую к стене, как кумира земных бабушек к кресту, пробив кости насквозь, но тогда еще боялась Гриффин.  — И кое-кому еще порнушка с прекрасной принцессой Флорой очень понравится. Будет трудно, но он… — Сделает из твоей шкуры коврик для ног у ворот Ангбанда? Потому что ты ошибаешься — ему не понравится… совсем. Айси, нет, ты опять все испортишь! Прекрати. Взорвать Волшебную сеть топовым видосиком более чем достаточно. Черт, о ком… чем это они. О ней? Сами они дуры! И кто такие они вообще, все, и какого х… х… уя им надо? Она чуть не забыла, и упорно пытавшееся ускользнуть, как мелкая бусинка из замерзших пальцев, привычное словечко тоже. Они собирают их с Окси… собирали. Давно, когда все было счастливо бездумно, обжигающие сердце огорчения быстро гасли и забывались и проблемы исчезали сами собой, становясь неважными. Она же уже не настолько маленькая… вообще не маленькая. Хотя на миг поверила, что да. Когда волна мутного тумана ударила в голову, обволакивая мысли и воспоминания сладко удушливой пеленой забвения. Словно она вернулась в бездумно животное состояние младенчества, или даже еще раньше, и лишь смутное свербяще-тревожное ощущение из последних сил удерживало на уплывающем из-под ног зыбком краю сознания. И должна перестать… бояться и противиться. Тому, что наконец принесет покой… тепло, любовь и безопасность. И делать то, что сказала мама… заботливая и любящая, как в снах о чужой жизни. Мама не научит плохому, никогда. И не попросит о плохом, и ее нельзя огорчать. Да, наверное, только не ее. Чья-то еще, в другой жизни. Каких-то чмырей, кому повезло больше. А ее мамаша сука еще та… никогда ее не любила и жалела, что аборт не сделала. Мелкий орущий комок, которым была она, раздражал ее мать, и портил жизнь, мешал спать и отдыхать, срыгивал и пачкал пеленки. Ничем не радовал… и потом не так уж все и изменилось. Она помнит, сама видела. Так что все железно, не отвертеться. Не проканают отмазки, что все было не так, она неверно поняла и ей показалось. Так и не показалось. Может, это застрявшее мелкой песчинкой в почти перемоловшем ее разум колесе несоответствие и спасло ее от забвения… или что-то ещё? От чего ее чуть наизнанку не вывернуло… недовывернуло. И оно все ещё хочет это исправить, раз ей хреново, как с бодуна. Хотело бы. Только ему нечем, в желудке совсем ничего не осталось. Что за дерьмо вообще, рвотное зелье какое-то, а не… то, что она хотела выпить. В жизни так не блевала… от вина, что ли? Сто пудов с ним что-то не так, сразу видно было. Может, Майрон… хорошо, что хоть его имя легко вспомнилось, на самом деле напоил ее кровью? Он мог… Нахер, лучше забить и не пытаться это выяснить. Даже через тысячу лет. Если поганые ведьмы не убьют ее сейчас, или их отрава. — …ирта? Ты… уже в порядке? Эти сучки теперь не могут влезть к ней в голову? Даже в таком полуживом состоянии, раз спрашивают? Похоже на то. Только не отрубиться бы. А она им может, гораздо лучше, чем раньше, только разобраться в хаотичных обрывках мыслей и образов не получается… Не до жиру — не забыть бы, как дышать и не вырубиться в полный мрак. Совсем? Нет, но и до нужной Трикс кондиции не дошла. Только чуть не сдохла. Когда ноги не держат, теряешь сознание и тошнит одновременно, ощущения незабываемые. Накрывшая память душной чернотой волна забвения отхлынула, оставив нестерпимую головную боль и слабость. Даже позлорадствовать, что гениальный план сестричек по непонятной причине дал осечку, не было никаких сил. По понятной — их гнусные добавки к абортивному зелью почти все вышли, не усвоившись. В жизни ее так дико не тошнило, даже когда в садике чуть не загнулась от ротавируса. На один из любимых роффлов Трикс похоже — только сейчас не до них даже им. Вряд ли эти шкуры хотели такого эффекта — шутки с подмешиванием рвотного порошка давно их не вставляют. Слишком смешная и безобидная мелочь для мечтающих истребить половину Магикса. Или даже больше, чем половину — от метеоритного дождя раскаленных осколков Обсидиана погибнет многое… ставшее уже привычным, пусть и не родным. И многие. А ряды уцелевших основательно проредят сами виновницы торжества — Прародительниц жестко ломало три тысячи лет без убийств, как торчков без дозы. И пусть она мало кого любит в Магиксе, это уже слишком. По большинству, если они нежданно копыта отбросят, плакать не станет — померли, и хуй с ними. Да ни по кому почти не будет из знакомых, по Флоре только, наверное. Но раз живут, то и пусть себе живут дальше — мелькают перед глазами, создают привычный антураж. Странные фантазии о мире без людей никогда ее не привлекали. Вот если кто ее обидит или разозлит сильно, можно будет принять персональное решение… но кроме Трикс таких пока нет. — И что нам теперь делать, самая умная? «Куда труп девать?» — Мирта поежилась от некстати пришедшей в голову несмешной шутки. Тем более в Средиземье с трупами никаких проблем, прятать не обязательно. Они тут всем до лампочки, валяются где оставили, пока шерстяные пидоры или дикие звери не съедят. Волколаки ее узнают, интересно? Почтят память воем на луну, или минутой молчания перед ужином, не чужие же вроде? А колечко своего хозяина проглотят и не заметят, или все же отнесут ему назад? Если Трикс решат, что ее выгоднее кокнуть, чем и дальше пытаться склонить к сотрудничеству. Хотя они его и забрать могут, чтобы добро не пропадало. Если уже не забрали… Мирта с трудом — пальцы онемели и стали странно тяжелыми — засунула руку в карман. Показывать, что она жива, в сознании и все (вроде) уже понимает не хотелось как можно дольше. Перед смертью не надышишься, конечно, и вечно время не протянешь, но, может быть, все же случится… что-то спасительно неожиданное? Ее честно украденный подарок царапнул ладонь острой гранью — приятно и успокаивающе реальный. Или побоятся связываться с его хозяином? Рыжеволосому черному магу (звучит прикольно) может не понравиться такая наглость — он ей стыренное колечко подарил, а не им. Хули забрали, шкуры оборзевшие? Не надо было его сравнивать с охранником из магазина, мужики лесть любят, а не вот это вот все. — Может, и правда ты нам без надобности, мешаешь только? И слишком много знаешь. — Скучающие интонации в мягком голосе Дарси казались почти настоящими. — Камни и без тебя могут нам достаться. — По-хорошему, что вообще-то не в наших правилах, и не так весело. Но исключения случаются. «Врешь, сучка… иначе вообще не морочилась бы со мной». — Произнести разумное возражение вслух не хватило сил и пороха. И очень хотелось верить, что все на самом деле так… так же? — С тобой просто быстрее… могло бы получиться. Но мы терпеливы, если другого выхода нет, и подождем. Десять лет, сто… пятьсот, может быть. Мелькор был бы только рад уничтожить сильмариллы… хотя они и привлекают его. Мучительным очарованием навсегда отринутого и недоступного света. Мирта вздрогнула от непостижимо чуждых… хотя и похожих на оригинал, нот в голосе заклятого врага и даже наконец открыла слепленные ядовитой усталостью веки. Чтобы недовольно зажмуриться от яркого солнца все того же погожего средиземского дня и серебряных бликов на равнодушно текущей мимо реке. Против солнца и ослабленным неведомой болезнью… отравлением зрением фигура белокурой стервы виделась смутным силуэтом. Фонящим чем-то пугающе и иррационально чуждым, словно… — Просто он злится на нас… но любая злость может смягчиться и пройти со временем. В сильмариллах заключен свет, благодаря которому можно сотворить этот мир заново, уничтожив старый. И всю тьму и зло в нем, чтобы оно не возродилось более. По крайней мере так считается. Поэтому их уничтожение порадует его, а не только огорчит. Могло бы порадовать. Злорадство — самая острая и чистая радость всех миров… к нему не надо прикладывать усилий, как к радости за другого. Да уж, насчет злорадства вселившаяся в Айси жуть права, все так и есть. Но это ничего не меняет. Так и не придумав, что делать, Мирта машинально надела кольцо на безымянный палец… он словно сам по себе хотел идеально плотных металлически холодных объятий. Она только чуть соберется с духом, и скажет, что ее… как же его назвать — парень или хозяин? — неважно, все равно вранье. Главное, чтобы ведьмы купились. Что Майрон спустит с них шкуры за еще не надоевшую подружку и свое колечко. Оно и правда неприлично и удивительно ценное, Трикс определенно позавидовали. — Твоя подружка сбежала от него, возмутительно нагло и дерзко. У него на глазах, с тошнотворно сладким белокурым красавчиком… и ничего не взяла. Так еще обиднее, если подумать. — Ведьма радостно захихикала так же жутко похоже и нет на прежнюю себя. — И Мелькор очень хочет ее назад, понимаешь? — Я не собираюсь вам в этом помогать, отсосите, — невнятно пробормотала Мирта, прежде чем успела подумать. Она не герой, совсем… но зажимать рот рукой было уже поздно. Чтобы затащить Флору назад в Средиземье, она должна сначала вернуться в Магикс, а там у Трикс нет против нее методов. Пока ставшая их частью древняя жуть — бессильная тень, способная лишь пугать по ночам детишек. — Не только их… ты тоже испугалась. — Мягкий голос затек прямо в мозг обманчиво теплой лавой. Говорят, смертельные температуры не чувствуются, когда нервные окончания мгновенно отмирают, сгорев дотла. Раньше он таким не был. Но это всего лишь спецэффекты… пока. — Ты заменила бы ее. Так что даже он не сразу догадался бы. Если бы чертов препарат усвоился, как надо. Но мы еще встретимся, и ты сыграешь нам на руку. Я это знаю… хотя предвидеть будущее не мой дар, — поспешила договорить Дарси уже своим обычным голосом, до невнятности скомкав последние слова. Испуг и озабоченность стерли снисходительное торжество с поблекшего, как у развеивающегося фантома лица ведьмы. Но она совершенно точно не фантом, а до тошноты реальна… была недавно вместе с сестрами. Растворяться в воздухе, как видения, в случае опасности, сестры прекрасно могли. Сила иллюзий Дарси много лет спасала их задницы от наказаний Гриффин, и от… — Ты показала, на что способна. «Ни на что ты не способна. Да, спасибо», — закончила Мирта фразу из фильма, неэстетично шмыгнув носом. Он же его не смотрел, хочется надеяться? Повторять сюжет из «Убить Билла» со зверскими тренировками не улыбалось совершенно. И на безумного японского… или китайского дедушку Майрон не похож — он гораздо хуже. Но до умопомрачения красив — ей везет и будет что вспомнить перед смертью. В отличие от нее. Мирта с запоздалым смущением вспомнила подходящее бытовое заклинание — не прошедший бесследно приступ тошноты сделал ее подозрительно похожей на бичовку. Даже опираться на вежливо протянутую руку с уже знакомыми кольцами было неудобно, и почти совсем не приятно. Колечко все же не простое, получается — раз проблема решилась, стоило его надеть? То самое кольцо из книжки так сразу не создашь — сначала нужно долго тренироваться на кошечках… ведьмочках. Если попадутся. Или это просто счастливое совпадение? Майрону что-то еще от нее понадобилось, очень вовремя? Не просто же так он рыцаря изображает — впрягаться спасать дев с нефига темные маги не будут, они не идиоты. Мирта прикусила губы, не зная, что сказать — ничего умного и приличного на ум не шло, поэтому лучше молчать, и нервно сжала в кармане наверняка разрядившийся смартфон. Опять отберет, гад? — Ты мне нужна… еще. Сейчас посмотришь на свой обогатительный комбинат. «Даже если уже неинтересно?» — упавшим голосом спросила Мирта про себя. Озвучивать риторические вопросы смысла нет — только раздражать и время тратить. Хуже встречи на узкой дорожке с Трикс… или теми, кого они хотят выпустить, вряд ли что-то может быть. Но без экскурсии в Ангбанд она бы обошлась с превеликим удовольствием, если бы ее мнение кого-то интересовало. Майрон запомнил чушь про комбинат, что она молола при первой встрече (хорошо хоть про шламовое озеро забыл) и использовал против нее. Совсем не смешно. Этого и следовало ожидать — охранники всегда тащат пойманных воришек к хозяину, все логично. Потому что делают, что приказано, и сами ничего не решают — только сканворды отгадывают или втыкают в смартфон. Произносить вслух опасную дерзость Мирта не стала — хватит с нее на сегодня острых ощущений. Но судя по омрачившейся физиономии, Майрон опять прочел ее мысли… и очень хорошо.