Фея моих снов

Здравая мысль, что брать на понт Саладина, тем более так, в духе ее вечной любимой головной боли — крайне спорная и рискованная затея, — пришла слишком поздно. И главное, совершенно ненужная. Мэлько хотя бы каждый раз от души радовался, затроллив старикана (опять его словечки, да что ж такое), так трогательно по-детски. Радовался… если бы, в прошедшем времени это вряд ли когда-то останется. Ее несносный любимый мальчик и в возрасте Саладина не изменится, только дожил бы еще до него. Текна грустно вздохнула, искренне сожалея, что поставить на самое дорогое надежную защиту не получится. Нет такой, и пока не предвидится, а если вылезти из кожи и разработать — Мэлько ни в какую не даст ее на себя установить. А ей самой его излюбленное удовольствие малодоступно. Было даже в лучшие времена, когда и на нее порой находило что-то бесшабашное, а уж теперь-то чего… Она уже и не помнит, как это и зачем — все стало мутным и эфемерным, как жизнь до. До того, что не могло и не должно было произойти с их Магиксом. Но, хотя это возмутительно, неправильно и логически необъяснимо, ругать воспитанника никогда по-настоящему не хотелось. Просто приходилось воспитывать, не подавать вида и каждый раз наказывать безобразника — для его же блага, чтобы совсем от рук не отбился и чему-то научился в Красном Фонтане. Да и не признаваться же, что она странным и не поддающимся никакому научному объяснению образом в восторге от хулиганских проделок Мэлько? Всегда была в глубине души, где-то очень глубоко. Даже от самых жутких и возмутительных, таких… непохожих на то, что она в состоянии постичь и испытать. Хотя она заразилась от приемного сына не только ненадлежащими словечками… или еще не успела забыть своих собственных со времен беззаботного студенчества. Когда разыграть — безобидно и по-доброму, конечно, они же феи, а не ведьмы какие-нибудь, — кого-то из учителей или вредного завуча Гризельду порой хотелось даже ей. Или сорвать урок, чтобы пойти заняться гораздо более милым ее сердцу и интересным. Скучной и нудной техномагией, или программированием, а не сбежать в клуб или кафешку вместе с остальными. Флора тоже всегда предпочитала свою оранжерею и прогулки по лесу, и не радовалась отмененным урокам. Даже техномагии, застенчивая фея природы охотно слушала рассказы о ее изобретениях и дипломном проекте… или делала вид, чтобы поддержать и не обидеть. Кроме нее предмет профессора Палладиума никто не любил, даже он сам. Прекрасного профессора манили бонусы от совместительства и научных разработок… и одна из них ей сейчас поможет. Им, только ее сил не хватит — хвала огню Дракона и божествам всех миров Магикса, что им с Саладином для этого не потребуется секс. А ее гаджеты и познания использовались для неблагих дел до неприличия часто. Если бы они только могли себе представить, как выглядят по-настоящему неблагие дела. И слава богу, что не могли. И не знали, что все скоро кончится. Вообще все, как в мучительно неправильно занявшем место реальности дурном сне. Из-за тихой, кроткой и неизменно доброй феи природы, хотя произнести чудовищное обвинение вслух она не решилась еще ни разу. И не хотела решаться. Флора не понимала, что делает — любая из их однокурсниц пришла бы в отчаяние и растерялась на ее месте. Если даже и нет, то от принцессы цветов точно нельзя было ожидать большего. Любимая дочь короля Линфеи и в Алфее была в привилегированном положении, сама того не осознавая. Мир феи природы оставался добрым, простым и понятным, полным одной лишь любви. И всяческих милых няшностей, также похожих на реальность, как ее плюшевые животные и нарисованные сердечки на настоящие. Флора до самого своего исчезновения из школы на полном серьезе играла мягкими игрушками и заботилась о них — что с нее после этого взять? Обвинять ее жестоко и никому не нужно… было до сих пор. И сейчас она хочет спасти ее своего сына, и только. Пусть даже придется растравить едва залеченные старые раны и отвлечь его биологическую мать от свежеобретенного счастья. Порадоваться за бывшую подругу — назвать так Флору она уже не сможет, увы — у нее тоже не получилось, хотя и совсем по иной причине, чем у Мэлько. Убийственно эффектное появление могло оказаться таковым в прямом смысле… для нее. Сработай в кабинете Саладина неизвестная ей охранная система (у старикашки наверняка есть свои секреты), или примени он с ходу, не разобравшись, мощное боевое заклинание. И разумнее было приберечь такой козырь — на случай настоящей необходимости. А не тратить на пустое баловство. Да что теперь… Неприятно вязкий — это неизбежно, когда пространство и время сгущаются внутри червоточины — воздух перехода мгновенно прошел насквозь, приласкав холодяще слизистым прикосновением эфемерной улитки. Застрявший в переплетении жалюзи оранжево-желтый луч ослепил предательски ярким бликом, словно направленный умелой рукой. Текна досадливо поежилась, непроизвольно отряхивая платье и волосы и упустила самый первый миг. Он всегда ускользает — в этом слабость нелегально открытых порталов и шанс застигнутых врасплох. — Никогда не любил техноманию, — почти не изменившись в лице, если не считать легкой недовольной гримасы, пробормотал Саладин. Встать по случаю несанкционированного визита или хотя бы просто поставить на стол полупустой стакан с виски он не посчитал нужным. Хорошо, что старикан его не пролил, хотя и тогда он бы не сподобился на лишние телодвижения. Но обидеться мог, что сейчас совсем некстати. — И не зря. Так и знал, что компьютер здесь не нужен, — продолжил ворчать великий маг без возраста, как уставший от нелепых проделок внуков желчный старичок. Они с Мэлько идеально нашли друг друга и сосуществовали без особых обид — троллинг и хулиганство юного курсанта разбивались, как волны о скалы, о многовековой пофигизм директора. Это не помогло бы, смартфон то у тебя всегда при себе. Кстати, это идея, у Лилис и ее сестер они тоже имеются. А во всем, что связано с техномагией и электроникой, перед ней спасуют даже они. Текна на секунду отвлеклась, задумчиво разглядывая усыпляюще традиционный интерьер директорского кабинета. Гладкие бежевые стены, украшенные единственным пейзажем в золоченой раме, добротную темную кожу и натуральное дерево отделки и столешниц. — Для ведьм у тебя остались сюрпризы, или это все? — Саладин с удовольствием допил красиво бликующую на солнце темно-янтарную жидкость и потянулся к почти полной бутылке, желая угостить любимым пойлом и ее. И это… совсем неплохая мысль. Придаст разговору душевности и поможет собраться, отбросив сомнения. Ей как-то… не так от того, что придется сделать, хотя сомневаться и отступать не вариант. — Ты бы слил… моего сына, — дурацкая заминка с формулировкой чуть было не сбила боевой настрой, — и сделал вид, что все произошло случайно? Задав максимально невинным тоном прямолинейный и неудобный вопрос, Текна выжидательно прищурилась, подняв любезно предложенный стакан до уровня глаз. На «ты» они перешли вскоре после падения прежнего Магикса, легко и незаметно — совместная работа на благо директора Красного Фонтана сделала формальности лишними и ненужными. Составляя вероятностные прогнозы будущего, она узнала Саладина гораздо лучше, чем хотела. Близкий друг или жена, будь они нужны слишком старому для этого дерьма магу, не добились бы большего. — Нет, только вернул бы к родителям, возможно. Потому что оставить мать в Арде он не согласится ни в какую. А жаль, это был бы… Оптимальный вариант. Если бы не ведьмы, которых тоже нужно куда-то деть, и другие досадные мелочи. Запереть Лилис с сестрами в Средиземье без возможности возвращения, и пусть они там все еб… мучаются друг с другом, как хотят, было бы ошеломляющей удачей. Только подозрительно похоже на пустую мечту, вряд ли у Саладина есть план и возможности его осуществить. Текна сделала большой глоток виски, жмурясь от согревающего горло и душу мягкими копчеными нотами вкуса. Куда клонит Саладин, она не поняла — сказанное им пока выглядело как бред, или неудачная попытка сбить с толку. Хотя невозможная (из-за Лилис с сестрами и не только) идея оставить Флору за гранью миров — живой, здоровой и с любимым мужем — уколола радостью. Острой и слишком личной, чтобы с кем-то ее разделить. И не нужно, такое стыдно тайное оставляют только для себя. — О чем ты, Саладин? Я видела временные вероятности для нашей реальности, все… И ты тоже. Лучше помоги мне поговорить с Флорой. Ты знал, что телепорт Палладиума уцелел и остался в рабочем состоянии? — И сам Палладиум тоже, — меланхолично предположил Саладин, не проявляя никаких признаков оживления или любопытства. — Ты знаешь, как появилась эта книга Легендариума и что произойдет, если ее уничтожить? Ничего. Потому что ее нельзя уничтожить — каждый первоклашка магической школы это выучил. Легендарные и запретные книги опасны в неумелых и неосторожных руках, но техника безопасности элементарно проста. Увидел такую — не открывай и не пытайся читать, лучше вообще не трогай, вот и все. Если верить тому же Саладину, приложившему руку к созданию большинства учебников теоретической и практической магии. Или он что-то не договорил, как всегда? Все это, конечно, очень интересно — она бы с удовольствием послушала, как-нибудь в другой раз. Но сейчас они зря теряют время на неуместные умствования. Для лекций и научных дискуссий у Саладина впереди вечность — такие как он непотопляемы и успешно переживают всех и все. А безопасное окно, когда можно без неприятных сюрпризов посетить бывшую Алфею, не продлится слишком долго. — Хочешь, чтобы Флора пожертвовала собой ради сына? Если это единственная возможность предотвратить его смерть? — Она не единственная. — Текна до боли стиснула зубы и пальцы, чтобы не уронить на пол пустой стакан. Саладин не играл с ней, и тем более не осуждал, и даже не любопытствовал. Лишь уточнил небольшой рабочий момент и чуть поддразнил. У него получилось. Но да. Мэлько будет жить, даже если ради этого придется погибнуть… кому угодно. И подарить второй шанс погибшим в их мире не получится. Очень жаль, если так, но… Его благополучие и безопасность стали основным приоритетом для нее еще много лет назад, незаметно и сами собой. Когда она почти круглосуточно носила на руках оставшегося на ее попечении младенца, упиваясь незнакомыми и невыразимыми словами чувствами и ощущениями. Как непохожий ни на что, поддающееся анализу, запах волос на круглой детской макушке и прикосновения крошечных теплых пальчиков. Он так трогательно хватался за ее руку, удерживающую бутылочку со смесью и жадно причмокивал, словно не ел несколько дней, а не положенные три часа. Ее датчики точно фиксировали все жизненные показатели и никогда не позволили бы малышу начать голодать, но, если он просил, она кормила его чаще. И всегда сама, хотя легко могла бы полностью автоматизировать уход за воспитанником. Но не хотела, ей просто очень нравилось… больше всего, доставлявшего удовольствие прежде. — Тонкие миры Ленгендариума существуют, и нет, в привычном понимании. Созданные воображением авторов образы обретают невидимое и неосязаемое бытие. Для кого-то более реальное, чем его настоящая жизнь. Но это уже другая история, — четко и размеренно, словно на самом деле собираясь прочитать лекцию, продолжил Саладин. Игнорируя ее не вполне вежливое нетерпение и насущные проблемы. — Жить в любимом произведении возможно не только у себя в голове, потеряв связь с реальностью. Фантазия может обрести плоть, кровь и материальное воплощение… при определенных условиях. И вновь его утратить. — Любую книгу можно сделать магической… и оживить ее мир и героев? По-настоящему? — невольно заинтересовалась Текна. Ей никогда не было скучно на лекциях, ни на каких. И Саладин все равно скажет все, что собрался сказать — сопротивление бесполезно. Остается только расслабиться и постараться получить удовольствие. — Абсолютно. Но далеко не любой сможет это сделать. У Лилис, Тхармы и Белладонны получилось, их сил и знаний оказалось достаточно. И темных жертвоприношений. А все, что было создано, можно разрушить — во Вселенной нет ничего вечного, включая ее саму. Уничтожить книгу Легендариума можно, если приложить ту же силу, что и при создании. Равную ей, тогда портал закроется навсегда. А мир… — Саладин на секунду замолчал, подбирая слова, или колеблясь. — Никто не знает точно, продолжит он автономное существование, став недоступным, или исчезнет так же, как и появился в материальном мире, — неохотно пояснил маг, задумчиво наморщив лоб. — Вообще не должен исчезнуть, конечно. Но лучше… Не оставлять там Мэлько. Это даже не обсуждается. — Я и не собирался. — Саладин развел руками, не добавив в учительски бесцветный голос ни капли желания убедить в своей искренности. — Уничтожить книгу можно только с ним. И победить ведьм. Саладин будет печься о твоем благополучии и безопасности, пока ты ему нужен, кто бы сомневался. В пределах разумного, ибо незаменимых людей не бывает. Это даже удобно — дает точно определенную и фиксированную переменную для всех связанных с ним расчетов. Константу. И четкий ориентир для жизненных планов. — В уничтожении книги Легендариума нет ничего плохого, Текна. Это то, что необходимо сделать, согласно Магическому Кодексу. Прародительницы создали ее для своих темных целей, в обход всех норм и законов. И мы восстановим законный порядок, когда придет время. И избавимся от лишнего и потенциально опасного — не только для привычного благополучия и власти Саладина, тут он полностью прав. Кое-кому нечего делать в Магиксе, что бы ни думала по этому поводу недалекая фея природы. Если сумеем заполучить проклятый артефакт. Текна опустила глаза, машинально обводя пальцем край стакана. В этом направлении она еще не думала. Выкрасть книгу из Облачной башни было откровенно безумной затеей… как и все остальное. Вдруг все пойдет не так, как нужно — никто же еще не пробовал уничтожать книги Легендариума. Или да? — Да, такие эксперименты проводились, — директор незаметно оказался рядом с ней, все же соизволив выйти из-за стола, и даже оторвался от стакана, — создания и артефакты мира Легендариума вернутся туда, где им следует находиться. — Или просто исчезнут? — Текна нервно стиснула пальцы, стараясь вернуть сбитое непонятно чем ощущение правильности происходящего. Логичности и справедливости — это всегда помогало не ошибаться и не медлить, скатываясь в бесконечные сомнения. Наверное, она просто еще не пробовала создавать и уничтожать живые миры, в отличие от некоторых. Не менее живые и настоящие, чем их Магикс и… — Тут можно только предполагать. Но какая разница? Да, никакой, если рассудить логически. Как умудренный опытом тысячелетий пофигист, а не слишком юная и чувствительная феечка. Все просто вернутся туда, где им положено быть. И к тому состоянию, которое определено законами мироздания. — Начавший существовать материальный мир не погибнет от уничтожения книги, не переживай. Я уверен, хотя получить доказательства не представляется возможным, сама понимаешь. Просто станет недоступен и замкнут на себе. — Прохладная ладонь неожиданно ласково погладила ее по волосам, задержавшись на затылке. Саладин так делал иногда… очень редко. Она так и не поняла, зачем и почему и не собиралась ломать голову. Наверное, просто так, всем нужен тактильный контакт и приятное общение. — Чего ты хочешь от Флоры, Текна… и от меня?

***

Не уходи, нет! Давай забудем их всех, пожалуйста, и просто… «Останемся здесь. Я боюсь», — последние слова она произнесла вслух уже проснувшись… кажется. Если бы все было так просто, и не… Флора вздрогнула от звука собственного голоса и широко открыла не отошедшие ото сна глаза. Густая враждебная темнота, пугающе плотная и удушливая, почти физически ощутимо надавила на глазные яблоки, заливаясь в ноздри ядовитой черной водой. Она всерьез боялась, что все так и случится, стоит однажды не устоять перед теснящей грудь, сбивая дыхание и заставляя болезненно трепетать сердце панической атакой. Поджидавшей ее, как зверь в засаде, каждый раз, когда не удавалось проспать до хмуро-серого, но гораздо более приветливого и безопасного утра. И найти защиту и утешение в тепле объятий, не покидая постели, было уже нельзя. Слишком рано для спасающего от кошмаров солнца, и поздно для… Почему он все время оставляет ее одну во мраке сомнений и животного страха? Хотя она уже почти забыла, что это такое. Казалось, иррациональные страхи покинули ее навсегда, позволив наслаждаться подаренным счастьем. Или украденным? Думать, имеет ли она на него право, лучше не начинать — или слезы и бесплодные сожаления вновь захлестнут с головой. И она не остается совсем одна… больше. Флора прижала ладонь к болезненно напрягшемуся животу — малыш тоже испугался, и не может нормально дышать… наверное. Легкие толчки, так сладко и мучительно напоминающие испытанные прежде… точно такие же, согревали душу и радовали, что бы ни происходило вокруг, даже во враждебной тьме. Когда того, кто мог легко успокоить ее, и их дочь (ей хотелось думать, что это девочка, с самого начала) не было рядом. Ей просто не хочется понимать, почему оставшаяся после встречи с Лилис гнетущая тяжесть на сердце росла и крепла, все глубже и прочнее пускала корни. Не желая полностью исчезать ни от чего — ни от ласк и нежных слов, ни от появившейся уверенности, что ее любят, ни от растущего внутри маленького чуда. Уже второй раз… и его не заберут у нее, как в первый? В этом нельзя быть полностью уверенной, когда все так… хотя его отец и утверждает, что да. И вообще… Она никогда не могла подумать, что он будет все это терпеть и успокаивать ее. И все также желать, только все-таки по-другому. Потому что у него ещё не было детей — их бедный первый сын родился без него, и даже она сама… не будет сейчас из-за этого плакать. Ей и так… Флора оперлась рукой о край кровати и с трудом поднялась, стараясь удержать равновесие — ее фигура совсем изменилась и лицо отекло и чуть расплылось, утратив прежнюю чёткость и правильность черт. Опухший как от насморка нос был у неё только один раз, недолго, из-за аллергии на один из видов волшебной пыльцы. До сих пор. Отражение в заменявшем зеркало экране смартфона совсем не радовало и никаких селфи в полный рост не хотелось. В прошлый раз это совсем не волновало ее — даже не получается вспомнить, заметила ли она утраченную стройность и красоту, и было ли это вообще. И сейчас огорчает и беспокоит только… что он потеряет к ней интерес. Но Мелькор сказал, что так только лучше. Однозначно лучше — она теперь не сможет никуда от него улететь, даже если опять захочет. У неё просто не получится, можно не беспокоиться. И очень… приятная на ощупь, везде. Она так и не решила, следует ли обидеться на сомнительный комплимент. Мог бы просто сказать, что она все также красива — хотя это и неправда. Как и то, что выросший живот мешает летать — почти не мешает, только переворачиваться и делать пируэты лучше не пробовать. И невесомо тонкие крылья феи прекрасно ее держат. Намекать, что это уже нет, так себе шуточка. Совсем не смешная. Но уже давно неважно, пусть говорит, что хочет, и делает. И смеется и развлекается с более красивыми и стройными девушками, чтобы она не знала. Только остается живым и здоровым, и… Я хочу напомнить тебе о договоре, прости. Время пришло. Мелькор не пожелал объяснить ей, что это значит — добиться ответа не удалось никакими методами. Не помогли ни интимные ласки — она очень старалась его удивить и заставить утратить бдительность, ни слезы, ни уговоры, ни попытка донести, что семейные отношения в современном обществе строятся на равенстве и доверии. Как в Магиксе. Папа с мамой всегда все обсуждали и решали вместе, а он… Он только поджал губы и вышел, почти также сильно, как в первый день, хлопнув дверью. И ничего не возразил насчёт своих отсталых и не подобающих современному человеку взглядов на семейную жизнь — явно очень хотел, но посмотрел на нее и передумал. Но мог бы и не молчать — она все равно знает… чувствует, что это может значить. И боится совсем не резких слов. Хотя ненормальная обидчивость и желание все время плакать росли, как и ее дитя. А умение логически мыслить наоборот. Но все же не совсем еще пропало. И она не зря отлично училась в Алфее, добросовестно слушала лекции и сдавала экзамены. Что такое темные клятвы, принесенные на жертвенной крови или чем-то не менее жутком, им рассказывали. Обычную честность и благородство, когда слово держат просто потому, что обещали, впустившие в душу тьму отринули вместе со светом. Только обеты на крови помогают им договариваться и рассчитывать друг на друга. Потому что нарушение такой клятвы неизбежно оборачивается против нарушителя, тут не сжульничаешь. Только если вначале, с формулировками. И он пообещал ведьмам что-то страшное, если ни в какую не хочет рассказать об этом, из-за неё. Раз они согласились выпустить ее из ледяного плена и отдать ему. И Мелькор теперь должен сделать для них что-то очень плохое, или… Лучше не думать, что, но договор может утратить силу не только так. И она согласилась бы умереть, чтобы он жил дальше — счастливо и без неё. Не делал ничего ужасного и не добивал их бедный Магикс. И не умирал сам, она не хочет губить его жизнь. Лучше отдаст свою, она и так украла у него сильмариллы и… заплатит за это. Он же не будет тосковать вечно. Если не станет того, что отдали ему Прародительницы как плату, то и долга тоже… наверное. Только она даже не может разобраться, спасительный это выход или бред помраченного разума. Флора потянулась за светящимся успокаивающе привычной заставкой из юности смартфоном. Мелькор отдал его ей, словно уже совсем не опасался даруемых гаджетом возможностей. Или хотел, чтобы она ими воспользовалась в роковой момент. Но пока она просто поиграет, чтобы чуть успокоить нервы. Ей никто не звонил и не писал так дико и невероятно давно, что она успела забыть его главное назначение. — Ой! — Флора поспешно зажала рот рукой, отпрыгнув в сторону с казалось давно утраченной легкостью. Кричать во весь голос были ошибкой, когда неизвестно, кто и зачем заставил ожить отлученный от сети смартфон. Нужно просто… взять его и посмотреть, а не пугаться мелодично звенящего гаджета, как ядовитой многоножки.