Пираты Карибского моря. Проклятье круизного лайнера.

      Анна не знала с какого момента начала относиться к духам во плоти по-философски. Не так, чтобы она не боялась их в начале… Боялась. И даже очень, но этот страх сам собой притупился по мере того, как рыжая вливалась в коллектив, от которого не исходило явной угрозы для её жизнедеятельности. Ведь чего-то беспочвенно бояться бесконечно и быть этим окруженным, невозможно. Несложный закон человеческой психики. Потому, через месяц-другой, потусторонние бледные физиономии перестали ужасать девушку. Наоборот, в чертах призраков и их сосредоточенных лицах, Варгас начала опознавать человечные: улыбки, характеры, грусть, товарищество, смекалку и взаимоуважение. Все они – экипаж «Немой Марии» долгие годы находились вместе в море и только так были способны сосуществовать в гармонии, как люди, запертые числом – двести пятьдесят, в одном, сравнительно небольшом пространстве корабля и не имеющие возможности сойти на берег. Пожалеть бы их, но к такому порядку вещей мертвецы привыкли, полушёпотом теша себя заветной надеждой, что однажды их проклятье падёт. Что они присно и вовеки будут свободны. Что разойдутся кто-куда по миру, сообразно своему вкусу или же останутся поблизости приятелями. Суть – не важно. Но мечтательно. А сейчас, когда Мигель попросил Энни посодействовать, словно она была частью легендарной команды, а не какой-то пришлой живой и немощной, девушка чувствовала странное умиротворение. Само собой не вяжущееся к раздорной ситуации. Однако, где-то внутри очень приятное. Ведь до этого мгновения, рыжая ощущала себя на «Марии» как нечто чужеродное. — «Выходит, мы теперь все вместе?» — так, просто, подумалось, когда девушка проследила за удаляющимся с мостика Салазаром. — «А вдруг мне по первое число достанется?» — Капитан был строг и требователен. Это она отовсюду слышала. Да и на практике уже испробовала. Однако что-то было в нём такое… особенное. То, что притягивало, несмотря на чёрную кровь, бледность, пробитую голову и кружащий вокруг пепел с искрами, если Армандо злился или проявлял агрессию. На тысячи злорадств и гротеска неистовства, одна грустная ухмылка и золото глаз из-под длинных ресниц – только это настоящее. То, от чего в груди сжимается, когда задумываешься о скорбной участи. Варгас даже ловила этот момент, пару раз, кажется. И немое, но сильное одобрение, когда что-то делала очень правильно. — «А сейчас, будет ли правильно?» — рыжая спустилась на палубу и подошла к лееру. Море, холодное и северное, шумело вокруг. Волны, подёрнутые белыми барашками, расступались перед носом военного корабля, убегая в туман. Шумел главный двигатель и ветер в ушах. Было холодно, а Анна, неосмотрительно появилась без куртки, в одной форменной спецовке и теперь зябко в неё куталась. — Ты напрасно тут — голос Салазара прозвучал сдержанно, заставив младшего офицера подпрыгнуть от неожиданности. — «Орлову» увидеть стараешься? Из-за мглы не получится. Она ушла далеко вперёд. Но я её сделаю. — Я… — мысли до этого чётко построенные, разом завертелись в хаосе. — Простите, сэр. Мне просто необходим был глоток воздуха. — Замёрзнешь — взор покойника был выжидающим, — и простудишься. Алехандро, наш судовой врач от этого сильно расстроится. Тебе лучше вернуться на место, чем слушать потом его причитания. Я дал распоряжение сегодня держать дистанцию. В этом районе возможны скрытые опасности. Мы должны прощупать все, иначе напросимся. — Понимаю — Варгас попробовала улыбнуться примирительно, но зуб уже не попадал на зуб. Даже губы были синими. — Какая же ты ещё глупая — покачал головой капитан, цокнув языком, и его тёмные волосы закачались в такт движению. Наброшенный с чужого плеча чёрный бушлат, лёг на плечи Энни тяжестью. — У меня заболеть не получится. — Коротко пояснил свою позицию дух, усмехнувшись. — Потом вернёшь, как продышишься. Салазар ушёл, а девушка, запахнув на груди куртку и спрятав в воротник нос, нахохлилась. Всё же, как-то нехорошо получается. Просьба Сантоса во благо всем, но без ножа её резала. Капитан, знает что делает. В противном случае заморочился бы, обязательно. — Разве не так? Нужно чуть больше доверия — вслух выдала рыжая. Бушлат пах пороховой гарью, деревом и смесью дорогого парфюма с табаком. Что-то такое, харизматичное. И, несмотря на, то, что Армандо проклятый, очень уютное. Даже близкое. Капитан курил, только под настроение. Вернее тогда, когда его совсем не было. Осуждение и слова старпома на нём сказывались, он чувствовал противление. Но Салазар всё равно шутил с подчинённой, будто ничего и не было. Завидная выдержка. Даже в подвешенном состоянии, воодушевлять других – это очень мужественно. Поддержка и взаимовыручка гарант любого предприятия. Тем более такого рискованного. Оказавшись в своей каюте, Армандо заперся. Ни от мёртвых, от живых. Нужно было пораскинуть мозгами как следует. Всё происходящее выглядело отвратительно. Напоминание об отце-взяточнике оскорбительно. Как Лесаро, его старый соратник и друг, вообще посмел заикнуться о таком? В былые времена, Салазар обидчика выкинул бы на отмели, но Гильермо… Лейтенант ковырнул, как нарыв, наболевшее. Забавно, а ведь Армандо считал, что уже давно отпустил своё прошлое. Те, былые, житейские трагедии, для себя, в ту пору ещё совсем юного. Вызвавшего родителя на поединок чести и совести. Сейчас капитан точно знал, что отцу-преступнику не уподобляется. Но был не рад, что команда его решения не поддерживает. В мыслях воскрес сад перед домом в Кадисе. Белые розы, что цвели там и были посажены матерью. Солнце заливающее живую изгородь… В тот погожий день цветы окрасились в красное. Армандо заколол своего папашу и никогда не сожалел о содеянном. До того злоба глаза застила. Время прошло, а жестокое сердце так и не оттаяло. Давно не осталось ни дома, ни сада, ни изгороди. Как-то капитан смотрел на то место по спутнику. Осталось другое – горькое презрение. И самое страшное, что ни к родителю. А к себе. К запятнанному родству и принадлежности. Слухи постоянно просачивались. Поэтому на Армандо крайне порицающе взирало мадридское высшее общество. Так и говорили: «Смотрите, смотрите! Вот он, отпрыск того пиратского перебежчика». До поры это служило топливом для его ярости. Разжигало огонь, его, Салазара, к корсарам ненависти. До такой степени, что уничтожить разбойников юноша поклялся в церкви перед распятием. Лесаро знал от начала до конца всю эту историю... Знал и всё равно сделал сравнение. Взгляд упал на лежащий на рабочем столе, на самом его уголке, свёрток с конфетами. Отчего-то призраку стало смешно, и печаль слегка поубавилась: — Неужели Варгас, пройдоха, оставила? И когда успела… Ну, надо же!