Шрам

Конечно, Ольга не пошла в институт. Олег даже будить не стал: бесполезно! Зато сам всё утро не мог отделаться от мысли, что, несмотря на вчерашний Крысин успех, всё закончилось для него очень неплохо! Цель ближе, чем была! И что, сестрицу единственную не жалко? Неа! Ей было внятно сказано: не лезь к Тиму! И вот… Но каков этот в бозе почивший Влад! Надо было познакомиться ближе с ним тогда! Разглядел парня, замаскировал, затихорил, как кулак — нажитое добро от пролетариев. И не раскулачили бы, если бы не накрыла его «пучина судьбы». Чтобы голубым не прослыть брутальному самцу (а насколько помню, он был высок, мускулист, здоров, как байдарку не переворачивал?), Владушка завёл Олю — и у пипла вопросов нет! А то, что тень рядом в виде Тима — никого не удивляет: одноклассник, сосед по комнате, одногруппник, однобайдарочник. Какой продвинутый пользователь! Я восхищён! У Ольги сейчас травма сердечная, глядишь, это её отвратит от Тима вовсе. А у меня никаких завязок с Владом. Более того, он мне активно не нравился «издалека», даже снимать его не хотел. А то, что у Тима и Ольги был трах… обидно, конечно, но! Это разве не показатель того, что Тимурчик не так уж и сохнет по другу? Олег работал в студии над вчерашними кадрами. Любовался: много удачных кадров. Работа пёрла. Входной звонок! За дверью Тимур… в новых очках! — Ух, ты! Приветик! Всё-таки пришёл посмотреть фотографии? Заходи, я рад! — Олег радушно заулыбался, и сердце у него тоже заулыбалось. Правда, тут же собственнически и недовольно снял с носа гостя очки. — Я не за фотографиями… — заходя, пролепетал Тим. — Мне Оля нужна, её не было в институте, а у меня ни телефона, ни вашего адреса… Вот я и подумал сюда зайти… У Олега шумно заработали извилины. Вот сейчас я сделаю подлость! Вот сейчас я буду тАААкой козёл! Добью Оленьку… — Тим, не ищи её, она сука! Явилась вчера недовольная, вопила и, прости, хихикала над… тобой! Всякие там эпитеты, сравнивала тебя со своим бывшим, не ищи! — не смотря на гостя, заявляет Олег. Так, стоп, «бывший»! Про него зачем было говорить? — Так всё плохо? — убито-печально и в то же время недоверчиво спрашивает Тимур. — Ну… вот она даже сфоткала тебя, — и Олег достаёт свой телефон (что я делаю?), ищет ММС с фото, на нём в тёмной комнате на постели, обнимая ногами и руками скрутившееся в жгут одеяло, обнажённый Тим с двумя глубокими чертами на лице спит, и надпись «Я в шоке!» Олег протягивает телефон Тиму (я подонок!), делает жест «что тут поделать!» ручками и идёт вглубь студии… За спиной тишина… мёртвая… звенящая… космическая… Что, опять припадок? Вроде нет… Только какая-то чёрная дыра в одном глазу, выцветшее небо в другом и побелевшие губы. Тим кому-то кивнул, видимо, тому садисту боксёру, что в сердце бил миокард и перикард. Давай, молоти, я ждал этого… — Тим, не расстраивайся! Она всегда была такая, ты же знаешь! — Она права, — обречённо проговорил Тимур. — Мне надо было всё делать самому! С такой, как Оля, тем более! А я — урод… ничего не умею… Блин, как бы не заревел! Олегу стало паршиво, паршиво до спазма, и он подошёл обратно к двери, где ссутулился Тим. Парень, видимо, решил, что пора уходить: — Вот, передай сестре, — протянул он Олегу маленький пакет, — тут её вещи, она оставила… Пока. — Нет! Стой! В таком состоянии ты никуда не пойдёшь! — крикнул фотограф, подразумевая ещё и то, что в таком состоянии и он и сам остаться не может. — Нормальное у меня состояние! — Тим, почему ты сказал, что ничего не умеешь? Ты первый раз был с женщиной? — …урод, правда? Знаешь, сколько мне лет? — Знаю… Тим, — Олег взял его за плечи и потянул в помещение. — Оставайся здесь, не сиди один! И ты не урод! Я так не считаю, и Оля так не считает! — Зато я так считаю… — Прекрати! Тобой любуется весь город! А секс? Это не повод себя недооценивать! Не было с женщинами, но с… — и Олег резко заткнулся, а хотел сказать «с Владом-то было?». — Тебе же не сорок лет! Давай вина? — Давай… И Олег дал. Вино было креплёным. Вино волшебно превратилось в водку. Олег спаивал Тима. И это было неосознанно, не спланировано, он затыкал совесть свою, заливал бесстыжие шары своей похоти. Не так легко бить битого! Думал, что только по Оленьке, да и та, может, не узнает про подляну, а получилось, что ударил Тима. Тим напился быстро. Тем более засохший кусок пиццы на закуску не поглощал собой дозу спиртного. Олег — опытный спарринг-партнёр зелёному змию! Не то чтобы «ни в одном глазу», но адекват девяносто восьми процентов (с небольшой погрешностью). Тим отказался смотреть вчерашние фотографии, зато ещё раз посмотрел «бритвенный проект», включая то, что не вошло ни в показ, ни в свет. Потом Олег «учил» Тима фотографировать. Типа учил! Фотографировали манекен, нацепив вчерашний парик и Ольгино платье. Олег откровенно лапал парня, обнимал со спины, прижимался к его бёдрам, накладывал ладони на его руки: «вот так», «вот сюда нажимай», «включи фиш-глаз», «а если хочешь уменьшить, то нужно вот так встать»… Но Тим не понимал, соблазнять не получалось… Ещё водки? Он тогда просто будет бревном! У Олега не получалось, да ещё совесть эта треклятая! Не отключалась. Показал Тиму предыдущие работы: «Морскую серию», «Старость», «Ню-ню»… На последней пьяный Тим пошёл пятнами, но досмотрел до конца, обдуваемый горячим дыханием фотографа в затылок. Тим в восторге: — Красиво снято, и люди красивые… — А ты бы смог без одежды? — Неее… — Основную причину стыда обычно закрывают! — У некоторых причин мно-о-ого! Да и кому я нужен голый! …эх-ехе-ехе! — Ты всё-таки закомплексованный баран! — Бе-е-е-е, бе-е-е-е! В альбоме «Ню-ню» были и фотографии Ольги. Когда дошли до них, Тим напрягся: — Мне домой уже пора… а то я пьяный… — Завтра выходной! Куда торопиться! Ночуй вообще здесь! Пойдём ещё по стопарю! Стопарь был каплей, переполнившей чашу. Олег это понял сразу же, и пьяная в дупель совесть не вякнула ничего, когда тот начал расспросы: — Тима! У тебя есть друзья? — Бы-ы-ы-ли! Мне часто снится, — шёпотом стал рассказывать Тим, сидя на полу, прислонившись к стене и постепенно сползая ниже от тяжёлой головы. — Снится, что кругом рыбы, рыбы, эти… как их, — он пощёлкал пальцами, — пираньи! И они жрут их, жрут их, обгладывают! И рыбы стра-а-аные такие: сплёвывают, прикинь, рыбы сплёвывают, как будто мелкая косточка попалась! Ха-ха-ха! — Кого жрут-то? — Серёгу и Серого. — А Влада? — Влада? Ах, Влада… неее, его не вижу! Им, поди, подавились, рыбёшки-то… ха-ха-ха… вообще жуткий сон! Несколько раз снился уже! — Тим, а Влад Олю любил? — Нееее, жалко её, она любила… ик… а попить есть чё-нить не крепкое… ик? — А кого он любил, Тим? — Да никого… ик… он любил больно делать! Орёшь от боли, а он… ик… шипит в ухо: «Любиш-ш-шь меня?»… ик… — Тим, ты плачешь? На воды! — Неее… я уже давно не плачу! Последний раз, когда же? …На выпускном в школе! Во ревел! Как белуга!.. ик… чё-то вода не помогает! — Выпей ещё воды! — А белуга это тоже ведь рыба? Рыбы ещё и плачут? — Тим, а что ревел-то на выпускном? — Да, он сказал, что будем в одном вузе учиться и в комнате одной жить! — А ты? — А я ревел! Надо было тогда… ик… — Тим, ты его любил? — Ты что! — закричал пьяный натурщик, бывший хищник, бывшее чудовище… — Он… он… о-о-очень плохой, я зна-а-а-ю! Ненавижу его! Хорошо, что он сдох! И не смотри так на меня! Чёрт, что я несу? Как-то мне нехорошо… нам, гребцам, пить нельзя! Тим свернулся калачиком на полу в синеньком состоянии… Олег подполз и стал теребить его: не засыпай, говори… Дело в том, что Олег протрезвел окончательно, вместе с сознанием вернулась проблевавшаяся совесть, и внутри стало пахнуть, пахнуть ужасом. — Тим, он тебя, что... насиловал? — Угу… — Давно это началось? Тим… — трясёт Олег пьяного гребца, — когда тебя изнасиловал Влад? — Мы в лагере были… Класс восьмой… Нельзя было пить. Мы гребцы, нам пить нельзя… — Влад! Почему же ты позволял? Почему молчал? — Молчал? Так кляп же во рту… Влад, отстань, я спать хочу! Давай завтра… — Тим, — кричит Олег. — Не спи! Почему ты не нажаловался на Влада! — Птмчтоо стптмчтооо... ммнн… Влад, я не хочу! Ты же обещал! — Тим! — орёт Олег. — Влад сдох! Я не Влад! Почему ты терпел от него всё? — Мнннн… так мне и надо… щщщ… потоммм… Вот и не люблю фотографироваться! — Он тебя шантажировал фотографией? — Олег дёргает голову, ухватив за подбородок. — Что-то меня так трясёт? Почему? Влад, не ругайся я исправлюсь… ага... — Он тебя бил? Шрам — это его рук дело? — Не, это я сам… хи-хи-хи… Жаль, что он не видит! Подо-о-онок… — Тим! Какого чёрта ты напился! Говори со мной! — Да говорю, говорю: люблю тебя, люблю… доволен? Только прекрати это. Олег сидел над тем, что было Тимом. Хотелось рыдать. Когда я последний раз плакал? В третьем классе, от злости, что Морозову Димке купили велик круче… Что я там про себя думал всегда? Крутой подонок, стерва! Жалкий сопливый малолетка ты по сравнению с Владушкой! Ты недавно пожалел, что не познакомился с гением? Да, жаль… Олег стал загибать пальцы: — Восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый, первый курс, второй курс, третий курс… и тут сдох. Цифры звучали как метроном в блокадном городе. Тук! И нет жизни. Тук! И нет человека. Тук! Семь лет! Ты ошибаешься, Оля, Тим был не тенью, он был рабом. Ты ошибаешься, Оля, Влад не любил Тима, он им владел и, видимо, был одержим, болен. Ты ошибаешься, Оля, этот Влад не бог Солнца, он Маран — владыка царства мёртвых! Это рыжий Атилла, который сломал мальчика, подробностей нет, но общий сюжет ясен. Вот почему непрофессиональный натурщик так неплохо позировал. Он привык исполнять приказы… Только глаза выдавали неискренность поз. Вот и всё объяснение! Олег, просидев с полчаса над скрюченным Тимом, решил его перетащить на диван. Всё-таки Тим не настолько хрупок, он очень тяжёлый, поднять на руки не получится однозначно. И тогда Олег поставил парня на ноги и заставил в полузабытьи хоть как-то передвигаться. Бросил его на диван, стал раздевать. Это оказалось тоже сложно. Плавки решил оставить. Потом Олег разделся сам и лёг рядом с Тимом… Ждал, когда совесть уснёт… Плюнул… И стал целовать Тимура: вряд ли тот вспомнит. А я только поцелую! Целовать Тима солоно, сладко и горестно. Особенно там, где шрам. Губы напоследок. Мягкие, винные, сочные, горячие… Олег был осторожен, без зубов, без засосов, чтобы нежно, чтобы рыбы не снились… Тим в какой-то момент стал отвечать, разжал зубы, толкнулся языком и загудел в рот Олегу до щекотки на нёбе… Брови при этом скорбно свёл, веки сжал… — И кого ты сейчас целуешь? — спросил в темноту слегка запыхавшийся Олег. — Влада? Так он мёртв! Сука! Тим прижался к Олегу и засопел. Хоть кто-то спит! Говорить ли Крысе? Как выяснить всё? Опять спаивать? Как его влюбить в себя, не уподобляясь этому ублюдку? Я и так сегодня хорош...