Шрам

Олег прожил у Тима неделю. Больше никаких откровений, тяжёлых, как для больного, так и для здорового (каким Олег себя считал). Вывозил Тима на рентген к мамуле в клинику. Лечил «до смерти», все таблетки мира всыпал в парня, прикупил электрогрелку, каждый день из клиники приезжал лопоухий доктор – Иван Ильич – уколы ставил и весь запас чая у них выдул. Олег только однажды пропадал на полсуток – заказ. Но ночевать пришёл в общежитие. На место Влада. Владозаместительная терапия. Олег объявил «начало лечения» по этому методу вслух, практически официально. Каждый день новая терапевтическая процедура! Удалим его отовсюду! Сотрём все файлы! Отформатируем! Delete! Удалим его из памяти! Не оставим никакого шанса! Причём нужно, чтобы легко, без болевого шока, без хирургического вмешательства! Отставить все фрейдистские психоаналитические разговоры и разговорчики, погружения в проблему, ковыряние в ранах, отставить воспоминания! — Во сколько вставали обычно? — В семь, потом зарядка, бегали вокруг... — К чертям зарядку! Встаём в восемь! Нежимся и балдеем ещё целый час! — Чем вы завтракали с утра? — Хм… обычно яйца жарили. — Вычёркиваем глазунью из меню! — Кофе? — Я варил. — Буду я варить! — Чай? — Обычно зелёный с жасмином. — Отныне только чёрный! — Кстати, из какой кружки он пил? — Хм… обычно из чёрной с корабликом… Хрясь! Кружка на пол! Вдребезги! В крошку! — Чьи это книги? — Общие… — Так, выбрасываем! — Стоп, но мне они как бы нравятся… — Да? Но вот эту с надписью выкинем всё равно, — надпись «Люблю тебя. Твой безумец» и подпись. — Подожди-ка, а как у этого придурка фамилия была? — Сталенков. — Телефон свой дай мне… «Сталин» - это он? — Да. — Убираем! — Тупость, его телефон на дне реки… — Чтобы не встречалось имя в контактах… И ещё, я тебе туалетную воду хочу подарить… L’Homme, а вон тот флакончик с Картье – выбросим! — Согласен! — Что висело на этом гвозде? — …н-н-наручники. — Блядь! На фига? — Не спрашивай. — Здесь мы повесим твой постер… — Какой? — Тот, где ты меня убить хочешь! Олег стал вытаскивать гвоздь ножницами (так как плоскогубцев в доме не водилось), топчась на кровати Влада. В общем, гвоздь выдернул, ножницы согнул, кровать рухнула. — Блин, Олег, я точно тебя уже убить хочу! Но чаще всего Олег уговаривал Тима вообще переехать из этой комнаты! К ним с Ольгой! — Но жить будешь со мной в комнате… Крыса обойдётся! Тим яростно отказывался. Тогда Олег затеял перестановку в комнате. Снял шторы, притаранил новые. Тим переживал, что останется теперь без гардин, да и за судьбу оконного стекла было боязно. Олег заставил ещё температурного гребца разгребать всё в шкафу, обнюхивал каждую вещь. Нашли старые кроссовки Влада. Олег торжественно их сжёг на пустыре, уныло распевая: «Остались от козлика рожки да ножки...» Психолог шизнутый! Тим почему-то факту этого сожжения радовался мало, удивлённо стоял рядом, замотанный в огромный шарф до носа. Вот так мы тебя хороним... кремируем, друг мой, враг мой, Влад мой... После того как была сломана кровать Влада, Олег улёгся к Тиму, пообещав, что приставать не будет. Неудобство и теснота мало смущали изнеженного на самом-то деле фотографа, лишь бы Тим был рядом. Он боролся с Владом, и у него был козырь: он жив, а этот рыжий ублюдок уже все ходы сделал, и Олег знал эти ходы… В постели обнял Тима, конечно, наплевав на обещания, и полез целоваться… Тот хмыкнул: — Интересно, что ты придумаешь сейчас? Какая-то известная только тебе техника поцелуя? — Да-а-а… Как-то не подумал! А как этот извращенец целовался? Мне как-то надо по-другому, наверное... — вполне серьёзно спросил Олег. — Что, тебе показать? — смеётся Тим — Ага. — Ну, ты хитрожопый хлыщ! Хорошо, но это только для того, чтобы поддержать счастливое заблуждение насчёт твоего дара целителя-психотерапевта! И Тимур разворачивает Олега под себя, кладёт ему ладонь на лоб и своим лбом упирается в собственную руку. — Давай свои глаза, — хищно прошипел Тим. Олег распахнул свои глаза и застрял в Тиминых. Так ведь и окосеть недолго! Даже голова закружилась, повело от амплитуды цвета. А Тим сощуривался и вновь открывал глаза широко, гипноз? И дыхание нос в нос, и всё равно полынь, ведь выкинули тот парфюм? И резко губы в плен, властно, страстно, сильно, круговыми движениями по зубам, р-р-раз, и отлепился… Ладонь переместил на глаза: — Мешают… — не своим хриплым низким голосом вдруг проговорил Тим. И вновь к губам, только к одной, нижней, зубами нежно и грубо, гладя и кусая. Потом обе, язык в рот… — Отвечай! — вновь чей-то хриплый голос. Олег отвечает, втягивает в себя язык, который опять в его рту, трётся своим языком, вытягивает губы. Олег отвечает не только губами: руками бродит по напряжённой спине, по плечам, в волосы и опять на шею. Но Тим главнее, он хозяин. Отвечай! Не дыши! Дыши! Налево! Ко мне! Остановись! Действуй! Лежи смирно! Передышка! Руками можешь! Давай подбородок! Рот открой! Не дыши! Терпи, терпи, терпи… дыши! Люби, ласкай, отвечай, мучай! МОЙ! Отрывается от Олега, убирает руку от его глаз и опять хрипло: — А теперь скажи мне! Так, чтобы я поверил! И Олег говорит, шлёпая опухшими губами: — Люблю тебя. Тим вдруг застонал и оттолкнулся от Олега, садится на край кровати: — На хрена ты это делаешь, Олег! Хитрожопый фотограф тут же захватывает сидящего ногами, прижимаясь к его голой спине, обвивает руками и шепчет на ухо: — На хрена? Хочу тебя, вот и всё! И мне очень понравилось… делай так со мной! Тим судорожно отлепляет от себя крепкие лапки приставучего клеща. — Так, завтра ты ночуешь дома… или, может, сейчас такси вызовем? — Не-не… Я уже сплю! — и рукой похлопал по постели, типа давай ложись рядом, сложил руки под щёку, закрыл глаза, зная, что уже победил… Неопытный Тим ложится обратно на самый краешек постели, но разве можно доверять хитрожопым фотографам? — Блин, Олег, опять твои руки! — Они сами. — Олег, твои ноги! — Как-то так получилось само! — Что ты делаешь? — Соблазняю тебя… — Олег, гад, я ведь не железный! — Ну, так и я тоже из того же. — Олег, я сейчас упаду! — Так ближе ко мне подвинься! Ух ты! И что это тут у тебя такое выпучилось? — Олег, урод, не трогай там! — А тут? — И тут! — А если здесь? — Приду-у-у-урок! Только не языком! — А чем? — Не знаю. Давай языком! — А если так? — Ох-х-х! Приду-у-урок! Прекрати! — Прекращаю. — Не смей, давай ещё раз-з-з-з-з… — Какой у нас славненький пупок! — О-а-а-о-о-у-у! — Тим, переедешь ко мне? — Нет! — Какой дурацкий ответ! Какое здесь приспособление есть, какое оно твёрдое!.. ещё раз… переедешь ко мне? — Нет… да… нет… а-да-да-да! — Ловлю на слове! — Нет, не перееду! — А воф фаф есфе тфефше… Блин, не маленький! Так переедешь? — Нет, да, куда, да, хоть куда, да, да… Уро-о-од! — Вот здесь такая кожица прикольная… — Олег, я же сейчас, не …не сдержусь… — Где-то у тебя тут крем был? — Только для бритья… — Блин! Пена из жопы, романтика! Жми больше! — Олег, ты знаешь, что ты придурок? — Знаю, знаю, надо пальцем сначала! Порвёшь меня, и я буду являться тебе в кошмарах с разодранной жопой! — Ужас!.. Олег, я уже не могу… Как тут надо? — Эй, эй… осторожнее! У-у-у-у… вышшшше, чёрт… блядь… ну, ты... ты... ты… ты… — О-о-о. Олег, я сейчас умру! — С хера ли умирать! Двига-а-айся! — Умру! — Не смей! Да-да-да… — А-а-а-а, умираю… — Ё-о-о-о… — Чё, умерли? — Ага… — И чё там, после тоннеля? — Ты бы вытащил из тоннеля-то! — Ой!.. нужно хоть презервативы купить… — Слушай, я так много за этим делами ещё никогда не болтал. Просто депутаты! — Думаешь, депутаты именно так трахаются? — Конечно! Так, я не понял, мы договорились? — О чём? — Ты переезжаешь ко мне? — Это была недействительная сделка с пороком воли. Нет! — О-о-о-о... настоящий депутат! Закомплексованный баран! Вот сейчас надо в душ идти! И я с мокрым задом, ты с грязным хуем в ваш коридорный тифозный душ попрёмся? — А чё такого? — Не романтично как-то! Не прав. Очень романтично. Вонючий душ. Забитый слив. Ржавый кафель. Душ ссыт тонкой тёплой струйкой. Холодина и молочный пар. Сломанный шпингалет. Один в одном углу душевой, другой – напротив. Один лыбится. Другой сосредоточенно натирает тельце, хмурит брови. Лыбится… Тимур. А хмурит брови Олег, обдумывает, получается или нет? Эффективна ли владозаместительная терапия?