Шрам

Олег нервно вёл машину по мёрзлой дороге. Из-за Тиминых припадков, как он их называл, сам стал дёрганым. — Не понимаю, с чего такой кипиш? Может, он просто забыл зарядить телефон! — успокаивала Крыса, которую сегодня повезли в институт на крутой тачке брата. — Чёрта с два! Скорее, он его выключил! — Ну и вот! Чего ты несёшься к нему? — Он сутки, сутки не отвечает! И вообще, что за дурацкая привычка отключать телефон? — Да, братик… Если мне не изменяет память, приручить и поработить его собирался ты? — Я и не отказываюсь от этих планов. — Но порабощён-то ты! Ты как вернулся домой, только о нём или с ним и говоришь! Не узнаю тебя! — Я сам себя не узнаю. Может, это любовь? — Хм… а он? — А его лечить и лечить ещё! Купил себе новые очки, после того как я те сломал! Предложили работу по рекламе джинсов, не подписывает контракт — и всё тут! Да ещё и трубку не берёт! У него вообще с телефоном нелады. Как только тот звонит, Тим белеет, перестаёт дышать. Переезжать ко мне не хочет категорически! — Я тебе говорю, что у него нормальная ориентация! А ты навалился на мальчика! — Не я навалился! А твой Влад! Навалился и отвалиться не может! Я же чувствую, Тим не может отвязаться от него! — Ольга помрачнела, закусила губу, замолчала. — Да ладно тебе! Не дуйся! А то я подумаю, что ты тоже от Влада отвязаться не можешь! — Это трудно, он слишком сильный. Это как пораниться обо что-то: можно так, что ссадинка заживёт за три дня, а можно так, что шрам останется. Так и Влад, шрамы оставляет… — Поэтично ты о нём. — Мне он ничего плохого не сделал! — Ага, только шрам оставил… Брат и сестра вновь взяли тайм-аут, болтало только радио, сообщая о муторных пробках то здесь, то там. Олег вновь набрал номер Тима: «Абонент временно недосту…» Чёрт! Куда же он пропал?! — Какой новый проект ты готовишь с Тимом? — вновь спросила Ольга. — Во-первых, уломаю его на «джинсы», хотя «бритвенники» не очень будут рады этому. Но по договору у них нет монополии на лицо Тима. Будем снимать! Тем более это серия рекламы, где разные типажи участвуют. «Это джинсы для жизни…» — такой у них слоган. На каждом кадре разные ситуации. Для жизни домохозяек, ну и соответственно тётка в джинсах на кухне. Для жизни студентов, ну и ноги в джинсах под партой и со шпорами на коленях… Для жизни в автомобиле, ноги в джинсах из-под машины… Ну и всякое такое, просят Тима в роли пирата, чтобы шрам, обнажённый торс, шпага, пистоль, серьга в ухе, весёлый Роджер… То есть ситуации не только обыденные, но и ирреальные. Идея не моя, но работаю я. Ты меня знаешь, я уговорю, уломаю упрямца. Деньги текут, а он! — Тут понятно, а во-вторых? — А во-вторых, мне Звягинцев предложил выставиться в «Обнажёнке», что в Доме художника. Там будут ещё два фотографа, а Звягинцев уже видел мой проект «Ню-ню», короче, он заинтересован, чтобы я участвовал! — Класс! Поздравляю! Надеюсь, мои фотки войдут в выставочные? — Конечно, где ты со змеёй. Я уже дал согласие Звягинцеву, но хочу снять Тима, причём надо делать срочно. А он мне как-то по пьяни сказал, что в «Ню-ню» он ни-ни. Даже не знаю, как его залучить! И это он ещё не знает, что я ваши фотки «Красавица и чудовище» в журнал «В кадре» продал, — от этой новости Оленька счастливо взвизгнула. — Тут ко мне из модельного агентства приходили, спрашивали о Тиме, как о модели на подиуме! Я ему предложил с людьми встретиться, он в буквальном смысле побежал от меня, как идиот за ним гнался по улице! У него вообще норный инстинкт! Прятаться, скрываться, бежать, удирать… Как будто его преследуют все разведки мира… — Так он трубку не берёт, потому что ты предложил ню сняться? — В том-то и дело, что ещё не предложил, а он уже отключил телефон! — Псих! — Это да! Но не могу без него! Влип я, Крыса! — Ты всё ещё снизу? — Ты думаешь, что мы трахаемся, как кролики?! — возмущённо-обижено вскричал Олег. — И всё же? — Крыса, ты свинья! Суёшь свой пятак, куда не следует! — И всё же? — Пока снизу, но только пока. Хочу его жуть! *** Тим был в аудитории, увидел заходящего Олега, быстренько снял очки и слабо улыбнулся фотографу и его сестре. Олег махнул ему, дескать, выйдем. — Где твой телефон? Тим удивлённо стал хлопать себя по карманам: — Тебе зачем? — Давай, давай! Тим выудил телефон и протянул Олегу. — Так и знал! Какого чёрта ты выключаешь его? Сутки не могу до тебя дозвониться! Телефоны придумали для чего? Ты, как Агафья Лыкова, живёшь вне цивилизации, прогресс чапает мимо! — Олег разошёлся. Тим, напротив, сжался и молчал, как провинившийся школьник, даже голову повесил. — Я вообще удивляюсь, что он у тебя с собой! Включай живо! Тут пароль у тебя, что ли? Тим кивнул и послушно включил телефон, отдал его Олегу вновь. — Доволен? Зачем орать-то на меня? Не люблю я телефоны… — Как будто тебе много кто звонит! Жить мешают? У тебя тут контактов шиш да маленько! Олег проверил звонки: исходящих нет совсем, входящих его — миллион, один от мамы и ещё пара «незнакомый абонент». — Смотри, сколько раз я тебе звонил! Ты меня игнорируешь, что ли? — Нет, Олег, не обижайся… просто так получилось. Я тебя не игнорирую. — Пары важные сегодня? — сменил гнев на милость Олег. — Ну, эта важная, остальные так себе… — Эту я тебя жду и забираю в студию! — Блин, Олег! Но Тим не договорил, Олег обхватил его голову и смачно поцеловал в губы долго, протяжно, жадно. Бедный студент поперхнулся его ртом, отталкивает: — Блин, Олег! — Тимур покраснел, оглядывается в страхе по сторонам. — Да, да! Все видели! Опять побежишь? — Убежишь от тебя! Олег слонялся по коридорам института. Рассматривал фотки «Спортивная гордость», нашёл фотографию сестры и Влада. Долго вглядывался в последнего, красив, и глаза добрые-добрые. Почему я никогда его не фотографировал? Интуитивно чувствовал — не мой человек? Враг! Конкурент! Да ни фига не чувствовал. Жил и жил такой красавец-урод, а я жил своей озорной жизнью. И вот ведь как пересеклись причудливо… Захотелось по-детски ему нарисовать усы, фингал и рога. Еле сдержался. Олег дошёл до кафедры водных видов спорта. Познакомился с тренером Тима. Геракл Катионович. Нормальное имя! Спросил, как теперь будет Тим. — Никак, он сказал, что греблей заниматься не будет. Он и раньше не был фанатом, а если бы не Влад Сталенков, то, думаю, и в институт бы в другой поступил. Вот кто был талант! Жаль, жаль, что всё так… А Тимур… вы знаете, ему помощь нужна, он переживает очень сильно из-за всего этого. Сильно изменился. И раньше-то был скромным парнем, а сейчас безжизненный какой-то! Даже не представлю, как вам удалось его уговорить фотографироваться… Тимур мне сказал, что думает уйти из института! И даже, может, сессию не будет эту сдавать. В ваш бизнес? — Уйти? Это когда он такое сказал? — Вчера. Говорит, что поменяет всё в жизни… Я и подумал, что реклама, фотография, может, кино какое… Бежит он от воспоминаний! Так мне показалось. Вы бы уговорили его закончить! Полгода осталось всего! Глупо уходить! — Согласен! Конечно, я постараюсь… спасибо. Олег в недоумении. Уходить из института? Олег в ярости. Куда это он собрался? Не похоже, что решил в модельный бизнес уйти! Чёрт! Опять бежит? Не гребец, а психованный спринтер! Его надо хватать и вязать, пока не стартанул! Может, он всегда был таким? Может, чего-то ещё не знаю о нём? Влад… он его схватил и привязал, успел. Правда, по-садистски как-то… *** Пирата снимали два часа. Парик, серьга, усы, косынка с Роджером, серебряная фикса, бронзовое масло, подкрашенный шрам, подведённые глаза, художественно-грязная серая рубашка с большим острым воротником, пистолеты, ну и джинсы, конечно, новенькие, хрустящие. Хотелось озорного пирата, хотя Джонни Депп из Тима никакой! Снимали разного, опять агрессия получалась лучше, видимо, шрам диктует этот образ… Но Тим стал свободнее, не озирается и не тупит взор к долу чуть что. Почти с полуслова понимает фотографа. А когда Олег изображал монолог попугая, что «сидел» в виде чучела на «пиратском плече», даже удалось выдавить искреннюю улыбку из Тимура. Потом Тим отправился в душ, а как только Олег услышал, что зашумела вода, то пошёл туда же. — Эй, эй! Я сам помоюсь, мне помощь не нужна! — Жаль!.. Ты собрался уходить из института? — … — Не слышу? Ты мойся, мойся… Так что, уходишь из института? — Ну… Я давно хотел. — Три с половиной года в задницу? Ты мойся, мойся… — Я… я… не хочу там учиться! — Куда собрался? Насколько я понимаю, карьера топ-модели тебя не привлекает! Мне не сказал, значит, уйти хочешь и от меня? Куда? — Прости, я бы сказал… — А наш контракт? Ты мойся, мойся… — Олег, я должен… я по-другому сойду с ума… Мне нужно бежать… — Ты собрался уехать из города? — Я не знаю, наверное, прости, но мне надо, надо успеть… — Успеть свернуть мне мозги? Тимур, ты понимаешь, что ты… ты делаешь мне больно, очень больно. Что я сделал не так? Неужели ты можешь просто уехать? Как же я? — Прости. Но я думал, что… ты несерьёзно всё это… — Что я несерьёзно тебя люблю? — Я тебе для работы нужен. — И опять! — Что опять? — Ты делаешь мне больно. Я тебе про любовь, а ты… — Прости… — Я погрузился в тебя, в твою жизнь. Я переболел твою историю. И я изменился для тебя, а ты — кролик на длинные дистанции — бежишь, бежишь, от кого? От мертвецов? Или от меня? Мертвецам уже всё равно! А мне? Решил добить? За что только, непонятно… Ладно, мойся! Олег вышел из душевой и сел просматривать отснятое только что. Никакого кома в горле и щипания в груди после судьбоносной беседы! Хладнокровие и мысль: «Был ли я убедителен?» Олег говорил что-то про боль? Вра-а-ал! Больно Тиму! Куда-то он торопится! Бежит? От тебя? Вообще, конечно, он правильно делает. Бежать от тебя, Олежа, надо! Не боль, а злость, вот на чём основана эмоция. Злость от того, что не удалось, что хочу его, хочу, чтобы был мой, а он бежит. Злость, что у меня к нему чувства (может даже и любовь), а у него нет! Он уехал бы и ничего мне не сказал! Чёрт! Можно же ещё как-то схватить, привязать, сковать… Ау! Влад, «спортивная гордость», что делать-то? Согласен на мастер-класс! Тим тихо выходит из душа. Олег не поворачивается, смотрит и слушает спиной. Лёгкие шаги, запах геля. Руки Тима на голове и в волосах, его пальцы бегут к подбородку, к шее. Его дыхание, губы на макушке, оттуда же вниз по телу побежали мурашки, хитрые юркие букашки, которые всегда устремляются вниз, в определённое место… — Олег, прости, я думал только о себе, я подлец. Ты мне очень нравишься, ты мне очень помогаешь. Прости, что сделал тебе больно. Я решил, что, возможно, ты прав, бежать никуда не надо, что надо просто измениться, что всё это только призраки… И им всё равно… Я попробую остаться… — Что за призраки? Сны? Влад? — Не сны… звонки. Звонки. Он мне звонит… — Кто? Влад? — Олег встаёт и поворачивается к Тиму, удивлённо расширяет глаза. — Я не знаю, кто, но боюсь. Номер не опознаётся, скрыт. — Что-то говорят в трубку? — Да. Только то, что знал Влад. — И? Что же… — Шёпотом, всегда одно: «Ты убил, а я всё равно люблю». — Тим… это точно Крыса! Она всегда тебя обвиняла в смерти Влада! Не парься даже! Ты же не убивал! — Ты мне так веришь, Олег? — Потому что я люблю по-настоящему. Мы разберёмся с этими звонками! Обещаю! Подожди! Ты поэтому выключаешь всегда телефон? Тим кивает. — Эх ты, мой шизоид! — Олег ласково обхватывает Тима и целует. А целовать его так сладко, так упоительно. Да, парень целует благодаря, но не любя, но он податлив и нежен. Сильный молодой мужчина. Уговорю его остаться. Уломаю отдаться, забыть призраков, он мне доверяет… Он будет со мной… Мастер-класс от ублюдка не нужен… Привяжу его любовью… Пусть она у меня обыкновенная, не аргентинское танго, а краковяк, но исполню его страстно… Не отпущу! Олег ведёт Тима в поцелуе на фотоплощадку. Ногами отпинывает все пиратские атрибуты. Олег тянет Тима вниз. Я сам сейчас покажу мастер-класс мертвецу! Олег целует шрам, глаза, лоб, шею.Его шея, она моя, она колючая, она пульсирует, она напряжена. Его соски, они мои, они напряжены, тверды, под ними тук-тук-тук. Олег ласкает зубами, дует, балует, лезет под мышки, спускается по рёбрам. Его живот, он мой, он напряжён, бугрист, дрожит, языком по бороздке между кубиков. Тим всхлипывает. Его член, он мой, он напряжён, он великолепен, без кривизны, без заматерелой синевы, в волосах капли воды. Олег пробегает по члену пальцами вверх и вниз, мягко захватывает ладонью и мизинцем, касаясь яичек, начинает двигать рукой взад и вперёд. Потом языком по уздечке. И опять пальцы, и опять рука… Тим прерывисто стонет, тянет свои руки к голове Олега, к его плечам. А тот спускается ниже, не даётся. Целует внутреннюю сторону бедра, колени и даже ступни. Тим стонет, он в ауте, он вне игры, но не на скамейке запасных, он в центре всех этих сладких атак. Олег высвобождает свой стучащий в джинсы член, разводит, поднимает согнутые ноги Тима, очень быстро, так как времени уже нет, раскатывает презерватив, что выпал из джинсов, натирает сверху ствол бронзовым маслом (уже давно надо было смазку приобрести!). Вводит пальцы в проход Тима, другой рукой массирует ему яички, следит, чтобы не приходил в сознание полностью… Когда входит в Тима, спрашивает: «Не больно? Не больно? Скажи! Остановлюсь…» Тот мотает головой и закусывает нижнюю губу. Тим, он мой, он напряжён, он пульсирует, он великолепен, он выгнулся, он кусает губы, жаль только… — Дай мне глаза! Тим, открой их… Блядь, окосеть можно, один глаз вверх в горы, другой вниз в море, раздирает! Люблю, не отпущу, не отдам, влюблю… — Аааааа! — кричит Олег, а потом совсем уж странное и шёпотом: — Ты моё танго… А после излияния, опустившись на своего то ли пирата, то ли Давида, то ли шизоида, добавил: — Нихрена не краковяк! Олег любовался на умиротворённого Тима недолго. Выбрался из него, заправил всё своё в себя. И шёпотом, целуя: — Лежи, пожалуйста… Олег обтёр Тима полотенцем, убирая сперму. Тот лежал недвижно с закрытыми глазами, чуть улыбаясь, он был спокоен, защищён… Олег уложил Тима правильно, вытянув ноги прямо, поместив руки под голову, локтями в стороны, велел зафиксировать обалдевшее выражение лица. Сбоку положил большие зелёные листья, имитацию петрушки и укропа. Вытащил из шкафа бутафорские, но очень натуральные, нож и вилку в полметра длиной. Положил их рядом с Тимом. — Лежи, пожалуйста… Кадр. Кадр. Кадр. Кадр. Кадр. С разных позиций. Поменял положение ножа и вилки, положил их остриём на Тима. Кадр. Кадр. Кадр. Кадр. Кадр. — Что это будет обозначать? — тихо спрашивает Тим. — Что я тебя съем! — Это больно? — Нет! Ты не заметишь! Я помещу твоё тело на тарелку… Я так вижу! — Но ты не прикрыл самого главного! — улыбаясь, говорит Тим. Олег ложится рядом с Тимом и тоже улыбаясь: — Самого главного? Шрам, что ли?.. Спасибо тебе! Я тебя люблю! А ты? Тим не успел ответить, забренчал телефон. Хм, его телефон… Кто бы это был? Может, не брать? Телефон настойчив. И Тим, голый, идёт к куртке, вынимает телефон: — Тот номер… — изменившимся голосом промолвил он. Олег подскакивает и становится близко к Тиму, ухо к уху: — Жми, смелее! — Аллё? — шёпотом отвечает Тимур. — Привет, Тим! Это я! Ты меня убил, а я люблю тебя ещё сильнее! «Крепка как смерть любовь»! Буду через час! Не вздумай бежать!