***
Глубокая ночь. В доме тишина. Это даже как-то напрягало. Россия не мог уснуть. Была в нём одна привычка, которую он не любил — это то, что он не мог уснуть в новых местах. Ему нужно время, чтобы привыкнуть и начать спать спокойно. Но спать мешало не только это. Мысли тонули в голове. Разные воспоминания разрывали голову, оставляя неприятный след из горечи и отвращения. В этой жизни не было того, что сделало бы Федерацию счастливым. И с этим сам русский смирился, но кое-что ещё не даёт покоя... Почему он чувствует какую-то привязанность к своему коллеге? Очевидно же. Но это не так уж и легко признать. Россия впервые чувствует хоть какое-то тепло и сладкое, но колючее чувство внутри обрушившегося фундамента в своей душе. Но горячее дыхание в спину только сильнее заставляло сжаться подобно губке, смотря напуганными глазами в стену, но так же чувствуя, как щёки заливаются алой краской и слыша учащённое сердцебиение. В голову стали взбираться мысли о том, как русский мог бы дружить с США. Как бы мог пожимать его до ужаса тёплую руку в знак приветствия, как бы мог гулять с ним и любоваться местными видами, как бы мог обнимать его, как бы мог впервые коснуться его губ... — О боже, Россия... — промямлил Федерация, краснея от своих же мыслей. — Как ты можешь думать о таком? Вы всего лишь коллеги... Коллеги... Ты обычный человек, ты не любишь его... Начиная спор в своей голове, Россия больше не слышал шуршания, кашля со стороны коллеги. А продолжить своё дело и утереть нос своему же сознанию не дала рука, что лежала на бедре. Русский стал ещё больше пожирать стену взглядом. Ему было как-то некомфортно. И уже спустя несколько минут Штаты обнял своего коллегу со спины. Немного пискнув, второй оцепенел и стал чувствовать, как начинает болеть внизу живота, а щёки краснеют всё больше и больше. Спустя несколько минут, Россия понял, что это не особо приемлимо, поэтому стал вылезать из "капкана" своего друга. — Ты куда? — медленно открывая глаза, спросил Штаты. В ответ молчание. В таких неловких моментах ничего не хочется говорить. Но США не собирается меня позу. Он долго жаждал хоть каких-то изменений в их "дружеской" жизни, кроме пожатия рук хотелось и объятий со стороны альфы. И чего-то большего. Обняв Федерацию крепче, американец обхватил его ноги своими ногами и стал слушать стук сердца русского. Привязанность к своему гостю не давала покоя и сна уже шестой день. Пора с этим покончить, Пора принять свои чувства. — Может... Будем друзьями? — неуверенно пробубнил чёрноволосый, краснея от своих же мыслей, где он чётко и ясно говорит "Ты мне нравишься". — Я не против,— после недолгой паузы русский с недоумением посмотрел в глаза Штатов, и сразу же отвёл глаза, краснея. — Думаю, мы будем прекрасными друзьями. — Я тоже так думаю... — смотря в макушку России, бубнит он. Разноцветная гирлянда разливает по комнате яркие неоновые цвета. То быстро, то медленно мелькая перед глазами, разбрасывает искры света. Мишура лишь блестит под ярким светом маленьких лампочек. А темнота из коридора медленно подбирается, тенью пробегая.***
— Так кто эта омега? — с явным интересом проговорил отец России, показывая, что он настроен серьёзно. "Неужели он обзавёлся омегой? Если да — то горжусь им." — Да нет у меня омеги! Я это повторяю двадцатый раз! — с возмущением кричит русский. Только пришёл, а на пороге стоит его отец, явно принюхиваясь к необычному и мягкому запаху исходящего от одежды его сына. — Так пахнуть могут только омеги. — С чего ты вообще взял, что от меня чем-то пахнет? — От тебя несёт запахом лилий с нотками роз. Так пахнут только омеги, — щуря глаза, холодно пронзал взглядом русского РСФСР. — С кем шлялся? — С другом?.. — как бы задавая вопрос и самому себе. — А он какого пола? Соврать или не соврать? Если соврёт, то республика навряд ли поверит в то, что он гулял с омегой. А если скажет правду, то переломов и домашнего ареста не миновать. Но Федерация врать не умеет. Что очень плохо. — Альфа... — чувствуя холодный и удивлённый взгляд на себе, пробормотал русский. После недолгого молчания, РСФСР развернулся в другую комнату. Это был не очень добрый знак для русского, поэтому он быстрым шагом пошёл в свою комнату. — Стоять... — негромко, но явно с яростью донеслось из комнаты. Ноги будто сами по себе остановились. Тело захватила ужасное чувство — тревога.***
Чуть ли не захлёбываясь в своих горючих слезах и соплях, Федерация дрожащими руками пытался оттереть пол. Всё как и в прошлый раз. Только в этот раз достучаться до отца получилось, поэтому тяжёлая травма миновала. Наверное... И всё таки убрав весь инвентарь для уборки обратно в ванну, Россия лёг в угол холодной комнаты, слыша храп за стеной. Было ужасно больно. Слёзы лились сами собой, не собираясь заканчивать свой поток солёной жидкости. На носу Новый Год. Для многих это праздник с мелькающими лампочками, яркими украшениями, необычными салатами и красивыми блестящими обёртками, а в них завёрнут драгоценный