***
После прекрасного ленча, приготовленного лакеем Снейком вместе с поваром Бардом, господа блаженно пили чай, сидя в мягких креслах под теплым предвечерним светом в оранжерее, прилегающей к поместью. Они продолжали непринужденные беседы, выведывая друг у друга, как кто справляется с определенными проблемами бизнеса. Как раз, когда они обсуждали проблему принятия сотрудников на высокие должности из-за типичной для людей жадности и лени, тут пришел Сиэль. — Господин, боюсь, мне придется огорчить вас, — слегка поклонился дворецкий. — В чем дело? — обеспокоился граф. — Дело в том, что ваш учитель музыки не пришел сегодня, и вряд ли уже придет. — Ну и что? Сам-то я могу со скрипкой позаниматься? Куда ты ее спрятал?! Принеси ее, — нахмурив брови, проворчал Себастьян. — Сию минуту, сэр, — вновь поклонился Сиэль. После того, как он вышел за дверь, граф Фантомхайв немного призадумался, а потом, решившись, спросил: — Он прячет от вас скрипку? — Мхм, — утвердительно промычал Михаэлис. — Но… Почему? — Потому что иначе, господин целый день провозится со своей скрипкой, ни разу не принимаясь за работу, — ответил вошедший слуга, неся в руках, видимо, истинное сокровище графа Михаэлиса. — Что?! Неправда! — капризно прикрикнул Себастьян, смешно нахмурив брови и надув губы. — Правда, господин, — Сиэль улыбался, оба Сиэля улыбались, почему-то умиляясь этой капризности. Себастьян выхватил скрипку из рук дворецкого. Ловко перехватил другой рукой смычок и, подтолкнув слугу к дивану, заставляя его встать там, начал мягко скользить смычком по струнам. Прозрачные стекла оранжереи, казалось, были готовы лопнуть от высокого звука чудесного инструмента. Себастьян играл превосходно, он исполнял одну из сонат Джузеппе Тартини. Его левая рука уверенно перебирала струны, нажимая на нужные и скользя вверх-вниз, а правая рука с потрясающей грацией водила смычок. Закончив игру, он заметил заинтересованный взгляд графа Сиэля. Себастьян предложил ему сыграть, протянув скрипку. — Нет, что вы. Я не сумею сыграть так, как играете вы. — Никто не играет так, как играет другой, — улыбнулся Михаэлис, — держите, я помогу вам. Сиэль неуверенно взял скрипку в руки, она не сильно отличалась от его собственной. Подняв смычок над струнами, граф поднял растерянный взгляд на Михаэлиса и своего двойника. Ему ответили одобрительные улыбки и поддерживающие взгляды. Фантомхайв прикрыл глаза и начал игру. Начал он довольно хорошо, аккуратно перебирая струны, но в какой-то момент, видимо переволновавшись, допустил ошибку, да такую, что Себастьян прикрыл глаза, нахмурившись. — Здесь надо расположить пальцы вот так, — Михаэлис подошел к графу со спины и, накрыв его левую руку своей, переместил его пальцы в нужное положение. — Видите? — далее он взял в свою ладонь и вторую руку Сиэля, держащую смычок, и направил ее. Себастьян начал играть вместе с Сиэлем. Младший граф расслабил свои руки, позволяя чужим вести их. Оранжерея вновь наполнилась сладкой музыкой скрипки, лившейся, словно волшебный водопад и разливающейся по всему пространству. Себастьян следил за их с Сиэлем руками, и иногда блаженно прикрывал глаза, наслаждаясь игрой и не заметив, как близко он прижался к графу. Сиэль, чуть повернув голову, смотрел на него. Он полностью доверился ему. Ему, так похожему и не похожему на его дворецкого, как и доверял всегда своему Себастьяну. Своему… Этот Себастьян не принадлежит Сиэлю, он полностью отдан другому Сиэлю. Эти подобия объятий, какими всегда одаривал Фантомхайва его демон при уроках музыки, так знакомы и чужды одновременно. И граф видит, случайно бросив взгляд в сторону дворецкого, как у того проблескивает в глазах ревность. Глядя в такой знакомый, можно сказать родной глаз, в тот хорошо известный по своему опыту взгляд, Сиэль видит всю гамму чувств, испытываемых демоном, лишь потому, что он — его двойник. Не желая больше испытывать демона, Сиэль отстранился, отдавая скрипку обратно в руки ничего не подозревающего Себастьяна. Сиэль подошел к демону, глядя на него уважительно, едва заметно дотронулся до его руки, будто поддерживая, и сел на диван. Затем одобрительно кивнул Себастьяну, вопросительно смотрящему на него, и старший граф вновь начал игру. На этот раз Михаэлис играл собственную мелодию, он импровизировал, и он чувствовал свою музыку. Он начал со стремительных обрывочных перебоев высоких и низких нот, затем резко сменил скорость скольжения смычка и медленно-медленно повел его по струнам, затем немного ускорил вновь, при всем этом продолжая быстро перебирать пальцами левой руки струны. Скрипка будто сама пела в его руках, у него был потрясающий талант. Себастьян не просто играл, он рассказывал. С помощью музыки он посвящал слушателей в свой мир, в свои мысли, в свои чувства. Сиэль услышал это. Каждая нота кричала о событиях и переживаниях. Себастьян вкладывал всю душу в эту мелодию. Так они провели полтора часа, наслаждаясь музыкой. Михаэлис — игрой, граф и демон — прослушиванием. Приближался вечер…Урок
1 декабря 2013 г. в 13:45
Солнце ярко светило, находясь в зените посреди чистого небосвода. Сегодня было слишком жарко для весны. Наслаждаясь внезапным теплом после холодного, туманного утра, птицы щебетали, прыгая по веткам дерева, что росло под окном кабинета графа. И только в этом кабинете не чувствовалось никакой атмосферы весны и ближайшего лета — юный Михаэлис уныло учил уроки. Но, к его счастью, он уже почти закончил.
— Черт, и когда уже будет скрипка? — пожаловался Себастьян.
— Когда приедет ваш учитель, а пока вам придется перевести еще одну латинскую поэму, — ответил дворецкий.
— Проклятье!
— Две поэмы! — Сиэль-дворецкий-учитель указал графу на текст, который тянулся в две страницы и это еще мелким шрифтом.
— Что? Почему?! — воскликнул удивленно мальчик.
— Господин, вам нужно учиться красноречию и становится более сдержанным, — терпеливо улыбался дворецкий.
— Вот ведь…
— Аккуратней, а то ведь третью добавлю, — усмехнулся Сиэль.
— Понял, — мрачно ответил «ученик» и принялся старательно вычитывать текст с последующим написанием его перевода. Он внимательно проверял каждое слово, букву и знак, боясь допустить ошибку.
Где-то внизу что-то грохотало, шумело, мешая сосредоточится. Это слуги исправляют содеянное.
— Сиэль, скажи им, что бы работали потише, — раздраженно сказал граф.
— Непременно, сэр, — кивнул дворецкий. Затем он подошел к двери кабинета, приоткрыл ее. И во все горло крикнул, — Бард, Мейлин, Финни, будьте тише! — вернув прежнее выражение лица, повернулся к господину, — Готово, господин.
Себастьян выглядел несколько шокированным — и это Сиэль-то говорит о сдержанности?! — впрочем, количество издаваемых децибелов звука действительно уменьшилось, поэтому он решил ничего не отвечать, а все с таким же удивленно-раздраженным лицом уткнуться в книгу.
Граф Фантомхайв самозабвенно наблюдал за ними, размышляя как бы воспринял все это его Себастьян, окажись он здесь. Неплохо было бы посидеть с ним в компании этих двоих. Какое впечатление они бы произвели на его дворецкого? А как бы они отнеслись к нему? Граф Себастьян наверняка бы восхитился телосложением и ростом своего двойника, представляя, что когда он вырастет, то будет таким же. А как бы его Михаэлис воспринял бы «взрослого Сиэля»? Ведь в нем не было тех подростковых черт. «Взрослый Сиэль» выше, лицо его вытянуто, плечи чуть шире, он больше напоминает предшественника графа Сиэля — графа Винцента Фантомхайва. Он выглядит гораздо более уверенным в себе, чем юный Сиэль; он более тактичен, менее вспыльчив, обладает бо́льшим чувством юмора. Взрослее — одним словом…
— Граф, — обратился к Фантомхайву Себастьян, держа руку с ручкой над чистовиком, а палец другой руки над строчкой книги, чтобы не потерять, — А какой у вас урок любимый? — спросил он с детским любопытством.
— Урок? Что же, я ненавижу уроки музыки и танцев, — с неловкой усмешкой Сиэль отвел взгляд. Дворецкий с улыбкой наблюдал за реакцией господина на столь резкий ответ, — А люблю я, пожалуй, алгебру и черчение — все точно, выверено по формулам; на этих предметах не нужно воображение.
— Понял, вы не любите искусство, — с пониманием принял граф, хоть и печально опустил глаза.
— Нет, бросьте. Искусство я очень ценю, мне оно нравится, но отнюдь не в моем исполнении, — улыбнулся мальчик.
Сиэль-дворецкий, занимаясь легким ремонтом кабинета, с интересом слушал беседу двух графов, иногда улыбаясь, усмехаясь, удивленно приподнимая бровь — всего на мгновение, — и изредка подгоняя господина в его задании. Они говорили о многом: о французских скульпторах, о русских художниках, о популярных книгах и новых достижениях науки. Себастьян интересовался увлечениями Сиэля, которых не было у его демона и наоборот. В конце концов они мысленно отмечали некоторые схожие факты…
— Знаете, у меня есть комната, отведенная специально для кошек, — с озорным огоньком в глазах сказал Себастьян, — Я развожу различные породы, среди них есть и редкие; есть и охотницы на мышей и более крупные — на крыс. А одна кошка недавно родила котят, они только-только встали на лапки. А еще… — Себастьян с умилением и блеском в глазах рассказывал о любимых животных, он так увлекся, что и не заметил, что поставил собеседника в неудобное положение, и даже предложил, — …хотите, я покажу вам эту комнату? — с надеждой в глазах.
Сиэлю действительно стало неудобно, ему рассказывали обо всем этом с такой чистотой и наивностью, но он не мог согласиться.
— Мне искренне жаль, граф, но у меня страшная аллергия на кошек, — и вновь Сиэль увидел, как гаснет огонек в глазах двойника его демона. Все-таки этот Михаэлис отличается. Сиэль не привык видеть «Себастьяна» таким… таким ранимым, нежным, озорным. Будь его демон человеком, был бы он таким же? Чтобы его отказ не звучал слишком грубо, он поспешил добавить, — На самом деле, в далеком детстве у меня была кошка, я ее очень любил, а после появления аллергии родителям пришлось отдать ее кому-то, а для меня они завели собаку.
— Собаку? А как вы ее назвали? — поинтересовался собеседник, чем вновь поставил графа в неловкое положение. Сказать или нет? Не сказать — будет грубо, сказать — тоже как-то…
— Себастьян.
— А?
— Так ее звали.
— А… — протянул граф Себастьян и понимающе отвел взгляд. Дворецкий поспешил прикрыть рукой невежливую улыбку, хотя и был отвернут спиной к господам.
Сиэль вынул из кармашка фрака серебряные часы с гербом поместья Михаэлис. Три двадцать восемь по полудню, за разговорами незаметно пролетело время. Уже пора ланча, а там и до вечера недалеко. Учитель музыки должен был придти в два тридцать по полудню, опаздывает? Или побоялся входить в полуразрушенное здание… Господин будет не очень-то рад узнать такую новость.