Моя Кровь

      Понедельник, очевидно, претендовал на звание самого мерзкого и отвратительного дня на неделе. Дени отнеслась бы к нему более миролюбиво, если бы по ходу учебной программы, из года в год, изучаемые ею омерзительные твари и растения на уроках травологии и ухода за магическими существами не становились все более и более мерзкими, но после выдавливания гноя из бубонтюберов и лицезрения склизких соплохвостов мучения не прекращались: во второй половине дня Дени ждали прорицания, преподаватель которых, судя по всему, за лето стала еще более чокнутой. Но, облегчения на следующий день не последовало. Профессор МакГонагалл любезно напомнила о том, что в следующем году им ярко светит экзамен по сверхотменному волшебству, и Дени не слишком обрадовалась ее словам, не ожидая, что СОВы объявятся на горизонте так скоро. Уже на третий день занятий она боялась заглядывать в список своих домашних заданий и понимала, что если она поднакопит их еще хотя бы чуть-чуть, то о свободном времени можно будет забыть до конца семестра.       — На самом деле, СОВы кажутся сложными только на первый взгляд, — говорил Седрик, придерживая сумку Дени, пока она запихивала в нее книги.       Конечно же, она ни разу не поверила, что он оказался у кабинета рун сразу же после окончания урока совершенно случайно.       — Вот перед ЖАБА нужно будет потрудиться. Каждый экзамен будет принимать комиссия из нескольких преподавателей...       — Эта информация безумно облегчила мне жизнь, — буркнула Дени, с недовольством глядя на словарь, который отказывался помещаться в сумку. Раздраженно выдохнув, она заткнула его под мышку.       — Я понесу, — не спрашивая, Седрик закинул чёрную сумку на плечо. Дени и не думала возражать. Он любил ей помогать. Он всем помогал.       — Профессор Бабблинг сказала взять все словари из списка литературы. Очень здорово, с учетом того, что мы ни одним сегодня не пользовались.       Седрик улыбнулся.       — Изучали что-то новое?       — Хорошо забытое старое.       Следующей была Защита от Темных искусств, о которой вся школа говорила с неподдельным восхищением с самого начала недели. Вел урок бывший мракоборец Аластор Грюм или, как многие его называли, Грозный Глаз. Этот человек, даже если судить только по его внешнему виду, однозначно видал очень и очень многое, у него было, чему поучиться.       — Аластор Грюм.       Резкий и грубый голос неприятно разрубал напряженное молчание четверокурсников.       — Ваш новый преподаватель Защиты от Темных искусств. Я пришел сюда по просьбе Дамблдора, а остальное вам знать не обязательно!       Резко повысившийся тон заставил первые парты вздрогнуть.       — Что касается Темных сил... Я верю в практический подход! Но сначала, кто из вас скажет мне, сколько существует непростительных заклятий?       Его глаз завертелся, осматривая лица гриффиндорцев, и остановился на поднятой руке сидевшей рядом с Дени Гермионы Грейнджер.       — Три, сэр, — ответила она чуть дрогнувшим голосом.       Деревянная нога Грюма шаркнула по полу.       — Почему их так называют?       — Потому что они непростительны. Использовать любое из них...       — Это все равно, что купить билет в один конец до Азкабана, верно!       Класс снова вздрогнул.       — Министерство считает, что вам еще рано изучать эти заклятия, я считаю иначе! ВЫ должны знать, ЧЕМУ противостоите! Вы должны быть готовы! ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — рявкнул он, и Невилл чуть не свалился со стула.       — Итак... С какого заклятия мы начнем? УИЗЛИ!       Рон, сидевший за первой партой, прямо перед профессором, подскочил.       — Назови заклятие.       Мямля и заикаясь, он, все-таки, произнес:       — Ну... Мой отец говорил мне об одном... Империус... кажется.       — О да, — с чувством произнес Грюм. — Твой отец должен его знать. Оно доставило Министерству много неприятностей. Почему? Вы узнаете сейчас.       Дени с Гермионой чуть приподнялись, чтобы лучше видеть. Профессор извлек из банки ужасного вида паука.       Дени решила, что учителя решили устроить между собой соревнование “Чей урок подвергнет учеников наибольшему отвращению”.       Увеличив паука до размеров ладони, Грюм приподнял его так, чтобы каждый в классе видел членистоногое создание.       — Империо!       Паук подпрыгнул, сделав сальто назад, потом вперед, и закрутился на месте. Шевельнув палочкой, Грюм заставил его спрыгнуть на первую парту. Паук, совершив несколько кульбитов и переворотов, встал на задние ноги и отбил чечетку.       Все засмеялись.       Грюм тоже изобразил подобие улыбки, но потом резко вздернул палочку, заставив паука распластаться на столе.       — Думаете, это смешно, да? — рыкнул он. — Что бы еще ему приказать? Выпрыгнуть из окна?       На лицах гриффиндорцев улыбки увяли мгновенно.       — Или утопиться?       Аккуратно, почти что осторожно, профессор уложил паука на ладонь, в то время как его волшебный глаз внимательно изучал каждого из присутствующих. Дени сглотнула, но не отвела взгляд, когда голубой глаз остановился на ней.       — Многие колдуньи и волшебники клянутся, что выполняли вы сами-знаете-чьи-приказы как раз под действием заклятия Империус.       Дени твердо смотрела на Грюма в ответ, зная, что он не отводит о нее свой волшебный глаз и говорит об этом не просто так.       — Но вот проблема... Как определить наверняка, кто из них лжет?       Глаз, наконец, отвернулся к классу.       — Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твердости характера и далеко не каждому под силу. Если возможно, лучше под него не попадать. Кто еще знает что-нибудь? Другие запрещенные заклятия?       К всеобщему удивлению, рука Невилла медленно поползла вверх.       — Да-да, ты! — гаркнул Грюм, и его глаз, провернувшись, уставился на Долгопупса. Невилл приподнялся.       — Есть такое... заклятие Круциатус, — произнес он тихо, но отчетливо.       — Верно, верно!       Посадив паука на стол перед Невиллом, Грюм обратился к классу.       — Заклятие Круциатус, отвратное заклятие.       Твердо нацелив палочку на паука, он шепнул:       — Круцио!       Лапки паука судорожно сжались под силой ужасного заклятия.       Дени осторожно взглянула на профессора. Она ожидала, что своим вторым глазом он будет рассматривать лица учеников, наблюдать за всеобщей реакцией, но Грюм не сводил взгляда с корчащегося паука. Смотрел он все пытливее и глубже, словно не палочкой, а своими глазами выворачивая несчастного изнутри непереносимой болью.       Дени не знала, что такого сделал Грюму паук, но профессор своим занятием явно наслаждался.       — Прекратите!       Дени подумала, что Грейнджер тоже заметила, что Грюм слегка увлекся, но она смотрела не на учителя, а на Невилла. У того руки тряслись так, как будто это к нему применили Круциатус, а не к пауку.       — Боль, — сказал Грюм, опуская палочку. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете применить заклятие Круциатус... Оно тоже когда-то было очень популярно. Так...       Грюм прошаркал к их с Гермионой столу.       — Мисс Грейнджер, назовите нам последнее.       Гермиона отрицательно качнула головой, упершись взглядом в парту.       Дени не удивилась, когда голубой глаз повернулся к ней.       — Может вы, мисс?       Паук плюхнулся прямо перед ней, но Дени продолжала смотреть на Грюма.       — Убивающее проклятие, — ровным голосом ответила она.       Грюм усмехнулся.       — Убивающее проклятие... Как благородно.       Когда он поднял палочку, Дени отвела взгляд в сторону, уже зная, что сейчас произойдет.       — Авада Кедавра!       Она почувствовала, как мертвенный холод убийственным лучом вспыхнул совсем рядом.       — Это заклятие требует серьёзной магической мощи. Сейчас вы даже можете достать свои волшебные палочки, направить их на меня и произнести нужные слова — однако сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил.       Ни порядочности. Ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и сидит он здесь, среди вас.