Ранним утром кровать Гермионы снова была вся завалена разноцветными клубками шерсти и бесформенными комками носков.
Когда Дени раскрыла глаза, до завтрака оставалось около часа, но соседка уже давно бодрствовала, собранная к новому учебному дню. Остальные две еще даже не шевелились.
Дени думала, что затея Грейнджер провалится сама собой. Но, дни шли, а ее вязаные шапки, с носками в придачу, похороненные под грудой нарочно разбросанного мусора, исчезали каждое утро.
— Ты не можешь заставлять их принимать свободу, если они ее не хотят. Навязанная свобода — это не свобода, и не помощь. Как бы ты только хуже не сделала. Они ведь просто не умеют жить по-другому.
Разговор состоялся прошлым вечером в гостиной, когда слабому и уставшему от долгого присутствия учеников камину едва хватало сил освещать блестящие спицы в руках Гермионы и ее работу, в будущем обещавшей превратиться в шапку с большим помпоном.
В ответ Грейнджер упрекнула весь волшебный род.
— Вот из-за такого отношения они и страдают. Это же самое настоящее рабство! Все относятся к эльфам, как к грязи, которую они за нами подбирают... Неужели тебе самой не противно осознавать это?
Гермиона отказывалась быть причастной ко всеобщему угнетению эльфов. Она заработала спицами еще яростней.
— Волшебное общество устарело. И пока Министерством будут управлять такие же законченные трусы, как Амбридж, как Фадж, как... которые боятся признать, которые отворачиваются от правды...
Она осеклась и не договорила. Понимала, что такие неосторожные слова до добра ее не доведут.
— Я хотя бы попытаюсь.
Глядя на пыхтевшую от несправедливости Гермиону, Дени вспомнила драконов.
Их не порабощали и не присваивали, как тех же эльфов. Они не подчинялись, как эльфы, они оставались такими же дикими и необузданными, какими были всегда, какими делал их огонь. Но... На Турнире Трех Волшебников это им не помогло. Волшебники сковали их цепями и заставили делать то, что угодно им.
Дени хорошо понимала, о чем говорила Грейнджер.
— Я никогда не забуду Чемпионат мира. Не забуду всех этих людей, убитых потехи ради.
Гермиона не смотрела на нее, занятая своими спицами и нитками, но слушала очень внимательно.
— Сильные стоят выше слабых. Такая простая истина… Что же нужно сделать, чтобы те, кто не могут защитить себя, не страдали?
Министерство, не смотря ни на противоречия, ни на видные невооруженному глазу факты, продолжало идти в заданном направлении, и положение Хогвартса ухудшалось со скоростью погоды, что в этом году была особенно немилосердна.
Долорес Джейн Амбридж — генеральный инспектор Хогвартса. Список правил и запретов увеличился втрое, как и количество наказаний, инспекция устройства школы и компетентности преподавателей ворвалась в и без того нелегкую жизнь учителей и учащихся, и под непрекращающимся наблюдением все чувствовали себя на редкость неспокойно. Но больше всего не устраивало то, что Амбридж, а следовательно, и Министерство, ни под каким предлогом не позволяли изучать защитную магию так, как это было положено. Учебник профессора Амбридж так и кричал о том, что любое проявление магии — опасность в чистом виде.
— Я соврал, что потерял учебник, — хмуро и холодно рассказывал Драко, завязывая вокруг шеи зеленый слизеринский шарф. Едва осень подобралась к октябрю, холодные ветра уже во всю начали пронизывать горы и холмы вокруг замка. — Она сказала, что новая глава чрезвычайно важна, и я никак не могу ее пропустить. Потом заставила Блейза поделиться со мной учебником. На следующий день я сел один, и она отдала мне свой. Я его даже не открыл.
Гриффиндорцы и слизеринцы спускались по выложенным древними камнями тропам к пустующей хижине лесничего. Урок ухода за магическими существами обещал быть напряженным — Амбридж планировала инспектировать профессора Граббли-Дерг.
— Она не стала обращать на это внимания. Не думаю, что она вообще сможет нам что-нибудь предъявить, отец хорошо постарался с репутацией в Министерстве. Но… — кулаки его яростно сжались. — Ее запреты на использование магии… Это же полный абсурд. Интересно, когда нам скажут выбросить волшебные палочки? Обращаются с нами, как с маглами.
Раз Драко говорит такие вещи — Амбридж действительно здорово его раздражает.
— У нас Грейнджер все время выступает. Сказала, что заклятия могут быть полезны, если ими будут пользоваться для защиты. Амбридж ответила, что ее мнение никого не интересует, и сняла с нее баллы.
Драко почему-то расхохотался. Дени возмутилась:
— Что смешного?
— Я наконец-то увидел в Амбридж хоть какие-то плюсы, — пояснил он. — Если так будет продолжаться и дальше, а я уверен, что будет, то у нашего факультета есть неплохие шансы заполучить Кубок школы.
Глядя на недовольное лицо Дени, он продолжал посмеиваться.
— Мы злимся молча. Мы умнее. Так что, не переживай. Вы, гриффиндорцы, в глубине души всегда знали, что настанет час расплаты.
Дени попыталась пихнуть его локтем, но Драко увернулся, притянув ее к себе за плечи. Слушая его смех, и глядя в его блестящие глаза, она не могла злиться. Он даже смеялся красиво.
Дени расстраивалась: в таком хорошем расположении духа Драко пребывал все реже. Участившиеся тренировки по квиддичу перед первой игрой с Гриффиндором, тонны заданий перед подготовкой к СОВам — все это невероятно его утомляло. Поэтому, она с нетерпением ждала вылазки в Хогсмид — Драко любил магазины. Отвлечься от метел и книг ему бы не помешало.
***
— Как ты думаешь, сможем ли мы сдать СОВы по Защите от Темных Искусств?
Этот вопрос застал Дени врасплох. Не совсем удачные попытки перевода древнего свитка напрочь оградили ее от мыслей об Амбридж.
Гермиона, глядя сквозь развернутый свиток, что занимал добрую половину стола, все еще ждала ответа.
— Почему ты заинтересовалась этим именно на Древних рунах?
Вздрогнув, Грейнджер бросила настороженный взгляд в сторону профессора Бабблинг, склонившейся над работой одной из когтевранок. Ее очки, напичканные множеством разнообразных линз, то и дело перестраивались, показывая профессору особенности той или иной руны под разным углом.
— Я… думала над тем, что ты мне сказала. Ты права, такая свобода —действительно не помощь, и пока эльфы не поймут, что нуждаются в ней, я мало чем смогу облегчить им жизнь. Они жили в рабстве веками, и одним вязаным носком тут ничего не решить.
Профессор выпрямилась и направилась к учительскому столу; Гермиона заговорила смелее:
— И если сейчас я им помочь не могу, то тогда я подумала: почему бы нам для начала не помочь самим себе? Мы не учимся себя защищать. Мы не готовимся к сдаче СОВ. Поэтому, я думаю… Пора бы нам самим заняться этим.
Дени не то что текст читать перестала, даже изображать видимость какой-то деятельности уже не получалось.
— Ты это серьезно?
Обмакнув перо, Грейнджер притворилась, что делает пометки.
— Это не самая плохая идея, согласись. Я бы не хотела завалить экзамены, а ты?
Дело, разумеется, было не только в экзаменах.
— Ты знаешь кого-то, кто мог бы научить нас? Кто-то из преподавателей?
Фыркнув, Гермиона перекинула гриву волос за спину.
— Не думаю, что кто-то станет нам помогать под носом у этой жабы. Она сейчас вынюхивает все что можно и нельзя. По правде говоря… Я подумала, что Гарри мог бы нас научить.
Дени стало интересно, с каким лицом воспринял бы это Поттер.
— А ты говорила с ним об этом?
— Ну… — Грейнджер замялась. — Говорила. На самом деле, Гарри знает намного больше, чем мы. За время Турнира ему много чего пришлось выучить. А помнишь, что было в прошлом году на уроках Защиты? Как он сопротивлялся заклятию Империус?
Дени не сомневалась в способностях Поттера. Ее больше волновала его реакция на окружающих людей.
— Даже если так, я не понимаю, почему ты обсуждаешь это со мной. Если ты хочешь, чтобы я тебя поддержала в твоем плане, ничего не выйдет — Поттер меня ненавидит.
— Глупость какая. Почему ты так решила?
Пожав плечами, Дени переложила словарь с места на место. Гермиона, вздохнув, продолжила:
— Я не думаю, что это так. Просто… Гарри сейчас на все остро реагирует. После приезда в Хогвартс он две недели то и дело срывался на нас с Роном. Да и сейчас… Он очень переживает. Сама подумай, в школе чуть ли не каждый считает его чокнутым.
— И что ты предлагаешь?
— В первый октябрьский выходной в Хогсмиде, в трактире «Кабанья голова», будет сбор всех желающих. Если можешь, приходи.
***
От похода в Хогсмид Драко отказался.
Дени немало удивилась его решению, но ни на какие уговоры он не поддавался. Утверждал, что из-за квиддича скопилось слишком много домашних заданий. Она даже хотела остаться и помочь ему, но Драко, по неизвестной причине упорно желавший отправить ее в Хогсмид, заверил, что справится сам. Даже замечание о том, что ее компанией будет Грейнджер, его не убедило.
Трактир «Кабанья голова» был злачным и неприятным местом, и всю дорогу до Хогсмида Дени сомневалась в своем решении туда пойти. Размытые дождем дороги и размазанная повсюду грязь хорошо сочетались с мрачной вывеской заведения, а дверная ручка была настолько затерта и перепачкана, что Дени казалось, если она коснется ее голыми руками, ощутит все касания грязных и немытых рук, что дотрагивались до этой двери. С минуту она топталась на крыльце, не решаясь войти, пока кто-то выходящий не открыл дверь изнутри. Пропустив закутанного в потасканную мантию кашляющего старика, она быстро заскочила внутрь.
Дени не знала, что она рассчитывала увидеть. Но точно не забитый тридцатью учениками Хогвартса трактир, чьи стены, явно не привыкшие к такой толпе, потрескивали от натуги. Во главе всего этого собрания стояла Грейнджер, судя по всему, до появления Дени что-то говорившая. Оказалось, что к началу Дени немного опоздала, на что указывало множество уставившихся на нее глаз, удивленных, любопытных и подозрительных. Поттер находился здесь же, сидел рядом с Уизли прямо позади Гермионы.
— Прошу прощения, — негромко бросила Дени.
Она знала, что Гермиона собрала их всех вовсе не из-за плохой подготовки к экзаменам, и всю дорогу до трактира Дени боролась с мыслью, что находиться ей здесь, да еще и в такой компании, нельзя ни при каких обстоятельствах.
Но вновь вспомнив убийственно холодное лицо Тома Реддла, она отбросила все прочие мысли и двинулась вперед, чтобы занять свое место.
