Д:19-2000

— Как тебе? Даша крутится около освещаемого зеркальца, рассматривая легкое платьице, которое она планировала купить ещё неделю назад.  — Ты уже сто раз спрашиваешь, — я сижу на пуфике, облокотившись на стенку примерочной. Такого вида вопросы вызывают у меня только раздражение, но интерес подруги тоже можно понять.  — Какой ужас, — цокает Даша, грустно высматривая на платьице затяжку, — тут или швея негодяй, или покупатели не аккуратные, ты посмотри! — Тарасова чуть ли не пускает слезу, держа в руках подол платья.  — Так возьми другое, — бормочу в ответ, потирая лоб. Она хлопает меня по ладони, что-то тараторя про прыщи и грязные руки, но всё-таки выскакивает из примерки за свежим платьицем. Сонливость затмевает трезвые мысли и я могла бы с удовольствием раствориться в этом блаженном ощущении хотя бы на минут 7, если бы мой телефон не издал пиликающий сигнал.  — Это кто? — недоумевает подружка, которая уже вовсю просматривает загоревшийся экран в моем телефоне, — опять он?  — Да постой ты, — я злюсь из-за чрезмерного опекунства, но стараюсь сдерживать себя в руках, — я не буду отвечать. Я прекрасно понимаю переживания Даши, но что находится в прошлом остаётся в прошлом.  — Ада! Ты фильмов не смотрела и книги не читала? Так обычно и происходит. Всё как по роману, — критично говорит девушка, складывая аккуратные руки на груди.  — Ты о чем?  — О том, что сейчас ты в этого придурка снова влюбишься, зная тебя, а потом мне твоё сердце лечить, не ему.  — Даша! Я уже говорила по этому поводу, в чем проблема?! — на высоких тонах я срываюсь на французский акцент, отчего Даша еле прячет улыбку, всё равно оставаясь практически серьезной.  — Я просто волнуюсь за тебя. Вот и всё, — огорчённо говорит подружка, опуская руки.  — Ладно, прости… — я ловлю её взгляд в зеркале, виновато улыбаясь. Она больше не дуется. Через 15 минут долгих раздумий «брать это платье или не брать», мы выходим из шумного магазина и пристраиваемся на закруглённый столик в разделе фуд-корта. Я хохочу, видя, как Даша пытается удержать поднос с едой, при этом очень контролируя свои ноги и парочку пакетов на руке, которые то и дело, что болтыхаются, мешая дороге.  — Значит, в июне ты уезжаешь? — Даша уже вовсю жуёт картошку-фри, смачно обмакивая новую порцию в сырном соусе.  — Да-а-а, типа того. Будем по вечерам по FaceTime’у болтать, — скучающе ковыряю пластмассовой ложечкой в десерте, подпирая щеку рукой. Даша затмевает своей болтовней ни о чем, пытаясь растормошить меня. Я рада её компании, но меня продолжает что-то беспокоить. И не что-то, а кто-то, ведь я замечаю, как из-за угла подходит компания, которую раньше я здесь не замечала. Отчего-то они мне сразу не нравятся. Их трое. Коренастый юноша в кепке, дредастый и парень в капюшоне. Он в полуобороте, но кажется знакомым. Первый внушает в меня страх всем своим видом. Его тяжелым взглядом можно топтать, мне кажется. У него громоздкие брови, которые, кажется, затмевают его такие же тёмные глаза. Челюсть массивная, скрывается за щетиной, хотя он не кажется мне слишком взрослым. Что-то в нем есть, зловещее. Второй выглядит иначе, его косички мотыляют из стороны в сторону, сам он навеселе, а его ветровка в стиле 90-е только добавляет ему шарм беззаботного юноши. И третий, взгляд которого я ловлю на себе. Художник! В миг мне становится неуютно и Даша тут же чувствует во мне перемену настроения.  — Ада, ты будто мертвого увидела, — настороженно щебечет девушка, пытаясь выцепить меня из остолбенения. Я тут же туплю взгляд в десерте, немного качая головой.  — Ада? — снова окликает меня подруга, щёлкая пальцами около моего лица.  — Даша, только сейчас не оборачивайся, ладно? — мой шёпот был больше похож на сдавленное гарканье. Я с мольбой глянула на неё, но конечно же, Даша меня ослушалась. Она всем корпусом повернулась к центру моего внимания, непонимающе уставившись на ребят. Я чуть ли уже не скулю, наступая на ногу приятельнице.  — Это Художник, помнишь, я тебе говорила? — объясняюсь перед девушкой, которая уже успела вернуться в исходное положение и уставиться на меня со взглядом «и че ты там увидела?»  — В капюшончике?  — Да-да, — туманно отвечаю, приставляя ребро ладони ко лбу.  — Ну и что? Ты его боишься? Это он тебя бояться должен, — чуть громче, чем должна была, недовольно сказала Даша, отчего я жмурюсь ещё сильнее.  — А на самом деле, связался он с очень, как сказать… — скептически корчится Даша, посматривая на трио, — не приятной компанией. Давид мутный тип.  — Я не знаю их и понятия не имею, кто такой Давид, — исподлобья смотрю на Дашу и она видимо осекается, вспоминая, что я тут не местная.  — Бородатый. Про него много баек ходит. А дредастый, не знаю его имени, травкой в школе торгует. Короче, затесался твой Художник туда куда надо, — она показывает кавычки, продолжая шуршать пакетом из кафешки. — На самом деле смешно за вами наблюдать, — хихикает Даша, объясняясь дальше, — он тоже от тебя шкерится. Опа, а это уже интереснее, — подруга даже перестаёт шуршать пакетом, а я, проследив за её взглядом, замечаю Федю, который как обычно вразвалочку подходит за столик к ребятам, громко приветствуя их рукопожатиями. Они сидят чуть поодаль от нас и вечный шум торгового центра не даёт услышать, о чем они начинают болтать. Так проходит минут десять непонятных взглядов и мятого диалога между мной и Дашей, пока не начинаю раздражаться ещё больше. Я мну уже давно размякший десерт, чуть помедлив предлагая Даше пойти прогуляться. Она кажется уже соглашается, но тут же шепотом добавляет:  — Они, кажется, к нам. Я меняюсь в лице, стараясь даже не смотреть в их сторону. Тут же весь воздух куда-то улетучивается, я не знаю, куда себя деть, моя нервозность на пределе и я сама не могу понять, почему. Просто почему?  — Не суетись ты, дурочка. Там же Федя, что они могут на предъявить? — успокаивающе тараторит Даша, не разделяющая мою трагедию. Я краем глаза замечаю Дашу, которая сразу включила свою внутреннюю сучку и маячивших к нам ребят. Только не смотреть, только не смотреть, только не смо...  — Привет, девочки! Чего одни здесь сидите? — стул с громким скрежетом по мраморному полу пододвигается к столу и на него плюхается Федя, в позе наездника. Спинка стула беспощадно кряхтит от напора его рук, но Федю, кажется, это снова не волнует. Его бригада Ы делает тоже самое, присаживаясь к нам.  — Привет, Федя. Шмотки искали, к тебе на тусовочку, между прочим, — Даша берет инициативу на себя, чему я безусловно рада. Она шуршит белыми пакетиками, якобы в подтверждении своих слов.  — О-о-о, похвально, — оценивающе тянет парень, тарабаня ладонями по шершавой спинке. Я слышу смешок со стороны дредастого и мои лёгкие отпускают последний втянутый воздух. Я даже дышать боюсь, не то чтобы взглянуть на парней. Только замечаю, как Федя кидает колкий взгляд на Шпалу и тот затыкается.  — Федя, может представишь своих дружков? А то как-то не прилично, чего мы только с тобой светские диалоги ведём, — Даша начинает совсем немного кокетничать, закидывая ногу на ногу. Прикинуться дурочкой - лучшее, что можно сделать в такой момент. Молодчина! Молото-о-ок!  — Совсем забыл, не обессудьте, миледи, — Федя улыбается, но куда он смотрит я понять не могу, потому что его широкие очки непроницаемы. — Это Давид, Ефим и Тёмыч, — не замысловато показывает указательным пальцем парень, в то время как ребята поочерёдно кивают, словно в клубе анонимных алкоголиков, ей богу. Друзья Феди меня напрягают, ведь двое из троих ведут себя словно молчаливый Боб из одноименного фильма.  — Парни, это две мои подружки, Даша и Адалина. Не обижать, не задирать иначе получите по лбу, — я чувствую, как Федя пытается разрядить обстановку, но у него не выходит от слова совсем.  — Мы чего подошли-то к вам, — первый из ненаглядной троицы заговорил Ефим, тот самый дредастый, — не хотите нам компанию на вечер составить? — он растягивается в широкой улыбке и я пытаюсь найти в его словах подвох, но мой мозг сразу блокирует эти мысли. Ведь Федя мой друг, он не станет мне делать плохо, подсев к нам с этими остолопами.  — Да, это было бы хорошей идеей. В центре сейчас красиво, - поддакивает Федя, кивая головой. Я чувствую толчок под столом и смотрю на Дашу, которая в растерянности пытается найти ответ в моих глазах.  — Ада, мне говорили, ты любишь центр. Может, тогда покажешь его новоприбывшему бойцу? А вот на этом моменте мое сердце замирает. Была бы возможность, моя челюсть упала в ноги всем сидящем. Второй раз в жизни Художник обращается ко мне. В первый раз по имени. Я тушуюсь. Что отвечать?  — Может, она по-русски не понимает? — Давид небрежно показывает большим пальцем в мою сторону, обращаясь к говорящему, — ты на французском попробуй.  — Шпарит она как заряженная, да малыха? — ядовито подкалывает Художник, щуря ехидные взгляд. Я лишь хлопаю глазами, чувствуя, что вот-вот слёзы подкатят к глазам, но я не успеваю даже среагировать, как Даша хватает мой десерт и переворачивает его на «Тёмыча». Вот тогда я чувствую крах. Всё как в замедленной съемке, парень вскакивает из-за стола, ведёт руками в стороны. Его гримаса искажается в гневе, скулы сводит, глаза наполняются яростью. Он переводит взгляд с Даши на меня, прибивая им к седушке. В ушах гул, только слышу, как Даша начинает ругаться, чуть ли не посылая того на известные три буквы. А Художник молчит. Только стискивает сильнее зубы, проницаемо всматриваясь в мои глаза. Он хватает свой рюкзак и, разворачиваясь так, что задевает стол, и уходит. Два его друга чуть позже спохватившись, тоже покидают свои места, оставляя Федю с нами. Федя, к слову, за эту перепалку слова не сказал, а от удивления даже приспустил очки на тонкую переносицу.  — Блядство… Девочки, простите, что так получилось. Это… Странно, — он обескуражен. Даша до сих пор тяжело дышит, её багровое лицо горит, она возмущена. Вся её легкая кокетливость испарилась в пух и прах. Тарасова сдувает светлую прядь, которая норовила вылезти из уха и начинает собираться, перед этим проверив телефон на оповещения. Она опять вступилась за меня. За что мне такой друг? Чего я хорошего в своей жизни сделала, что имею сейчас такую подругу? Несчастное молчание нагнетает. Каждый при своих мыслях. Даша остывает, Федя раздумывает, а я… что я? Я даже не поняла, что произошло. Это надо обдумать, но ясно два факта. Первый, я утеряла холодную голову, второй, Художник меня ненавидит. Думаю, это взаимно.