***
5 дней спустя Двухкомнатная квартира на первом этаже, с минимумом мебели. Фоном работает телевизор из комнаты. Сильно пахнет йодом, стены — в рыжих потеках. На кухне они сливаются в сплошное коричневое пятно. Два года назад был пожар, но не сильный. Он едва ли не тронул две остальные комнаты, но хозяин квартиры вовремя очнулся. — Бульварыч, вмажь меня, — просит Ефим, протягивая инсулинку — тонкую, короткую иглу. Артём не был из брезгливых, но присаживаться на липкий пол, где сидел Ефим, он не стал. Около белой, давно потрескавшейся деревянной форточки стоял Давид. Он потягивал самокрутку, сбрасывая пепел прямо на вздувшийся линолеум. — Я не практиковал такого, — жмёт плечами Артём, чувствуя как внутри всё сжимается от неприятного чувства тревоги. Но он его не выдаёт, ещё с детства маленького Тёму учили хладнокровию. — Ссышь что ли? Здесь не промахнешься, вена на шее хорошо видна, — в опьяненном угаре смеётся дредастый, протягивая шприц. — Пожалуйста. Парень мнётся. В его голове проскальзывает мысль о том, что ему неприятно здесь находится, да и в принципе он боится даже дотрагиваться до смертельного препарата. — Я не хочу тебя калечить. — Ты меня покалечишь, если не сделаешь это, трусливый недоросток! — Ефим вмиг меняется в лице, пытаясь встать на ноги. Привставая, он случайно нажимает пальцем на дозатор и густоватая жидкость выпрыскивает куда-то рядом с ним. — Сука! — в панике парень обратно падает на колени и начинает водить руками по полу, будто бы пытаясь собрать жидкость обратно. От такого вида Депо воротит, потому что выглядит это жалостно и несуразно. — Это всё из-за тебя! — рычит Ефим, мигом ровняясь с Артемом. Он цепкой хваткой держит парня за плечи, задирая руку для удара. Артём было начинает выкручиваться и заламывать его, как видит пару глубоких язв на его левой руке. — Ефим, очнись! — от увиденного Артём звереет, даёт звонкую пощечину, отчего Ефим открывает рот и хватается за гудящую щеку. — Ты гниешь на ходу. Посмотри, во что ты превратился? Что ты мне говорил два года назад? «Я просто буду всовывать это биомусору, пусть хоть чему-то порадуются.» В итоге ты сам стал таким же. Неделя, две и ты сдохнешь! — в сердцах кричит юноша, сжимая кулаки сильнее. За свой монолог он толкнул Ефима в грудь, отчего тот потерял равновесия и на подкосившихся коленях присел на табурет. Артём тяжело дышит, расслабляя скованные руки. Злосчастная кухня тонет в молчании и даже Давид, который не проронил ни слова за всю перепалку, отложил подобие сигареты на подоконник, вперив недоуменный взгляд в Артёма. — Это его дело, братан, — сомнительно бубнит Давид, с презрением качая головой. — Его дело?! Твой друг подыхает и тебе похуй? Артём ошарашен. Он понимает, что разговор бессмыслен. Стеклянные глаза напротив недоумевают, а пик абсурда давно пройден. В порыве злости парень швыряет фурик — стеклянный пузырёк — в противоположную стенку и стекло тут же разлетается по всей крохотной комнатке. Не прощавшись, Депо выходит из здания быстрым шагом, пытаясь даже не оглядываться назад. Достаёт сигарету, выуживая из кармана толстовки «проститутскую» зажигалку розового цвета. Он чиркает ею, но огонёк упрямо не хочет показываться, отчего Артём срывается и кидает зажигалку чуть поодаль от себя. С громким хлопком она взрывается и от ее остатков исходит тоненький дымок. На улице зябко и парень начинает ёрзаться, жестко обнимая себя за плечи. В одной тонкой толстовке ему приходится гонять не первый день, она уже в меру помята и пахнет баллончиком краски. В рюкзаке сменная одежда, кошелке последние 500 рублей, на улице вечер. Он нервозно выдыхает воздух через щелочку рта, чуть ли не прокусывая насквозь фильтр сигареты. Замечая прохожего, юноша галантно просит зажигалку, отчего тот не отказывается. Артём кратко благодарит, доставая из широких штанов сотовый. — Привет, братуха, — он зажимает телефон меж ухом и плечом, застегивая находу рюкзак, — такое дело, мне переконтоваться негде, предки ещё в Уфе, приедут через пару деньков. Мне просто поспать и помыться, — тут же добавляет Артём, слушая оправдания на той линии, почему очередной друг не может пустить его на ночь. — Мама не в ночную смену? Ладно, ничего… Да-да, всё точно нормально… Не в первой, чел, не парься, — отшучивается юноша, слушая гудки на той линии. — Сука… — ругается Депо, листая ленту контактов. — Здарова, Малой, как жизнь? Да у меня по-тихоньку. Дело такое, не приютишь на день-два? Родители не прие… А, у тебя ремонт. А помыться можно забежать, ближайшие бесплатные фитнес-клубы я уже обошёл, не пустят. А, в ванной ремонт? И в комнате? О-о-окей, принял. Ничего страшного, бывай, — он снова сбрасывает, делая глубокую затяжку. — Настюха, добрый вечер. Как жизнь? А, ты Катя? Да я так и сказал, Катюш, не приютишь? Э… Это Артём. Да, мы с тобой в одной школе учились… Ладно, я всё понял, хорошего вечера. Артём пинает пустую стеклянную бутылку, с шумом скатываясь по кирпичной стене вниз. Он сидит на корточках, прижимая руки к лицу. Его пальцы едва дрожат, остатки сигареты заполняют лёгкие и после летит под ноги. Он сплёвывает, поднимая глаза на соседнюю стенку. «Соли, Миксы, звонить по номеру… «. Такого вида надписи его всегда задевали, потому что как считал парень, они портят анфасы зданий, поэтому, достав баллончик с красной краской, он поверх рисует смайлик с улыбающейся мордашкой, но краска жидковата и она стекает вниз, оставляя чуть смазанную рожицу. Артём чувствует себя так же. В его контактах остаётся два номера, на который он не позвонил бы даже при срочной необходимости, а второй Федин. — Привет Федян, занят сейчас? — парень возвращается в исходное положение, подпирая собой стенку. — Не особо. С Адой в центре сижу. Что случилось? — немного помедлив отвечает Федя, аккуратно вставляя нашумевшее в его окружении имя. — А, да ничего, просто позвонить захотелось. Не буду отвлекать, — парень уже собирается сбрасывать, как Федя его останавливает. — Ага, решил услышать мой сладкий голосок. Себе-то веришь? С учетом того, что ты в жизни первый не позвонишь, я удивлён, но у тебя явно что-то случилось. Приезжай на Невский, мы в Пабе, там один такой пестрый, найдёшь. Как раз извинишься перед кое-кем за субботнюю выходку, — подмечает Федя, сбрасывая трубу ещё до ответа Артёма. Он измученно мычит, бездумно рассматривая своё художество. Прикинув в голове маршрут, который длился минут 40, а если бегом то и 15-20, он решил срезать путь и сэкономить время. Поэтому, зашнуровав мокрые насквозь кроссовки, он ринулся через обходные пути, чтобы быстрее добраться до центра города.Часть 5
27 ноября 2019 г. в 20:56
Какое-то время мы шли молча. Вечное сияние города подсвечивало небо, отчего казалось, что часы льются вечно. После стычки, Даша ещё долгое время не могла успокоиться, но верный Федин метод забалтывания развеяли приятельницу, отчего домой она ушла в приподнятом настроении.
— Прости меня ещё раз, — виновато жмётся Федя, зыркая в мою сторону, — я не думал, что всё обернётся вот так.
— О, наверное, ты думал, что я задружусь с Тёмычем и мы станем лучшими друзьями forever? — я говорю без злобы, но обида читается в моих словах, отчего Федя сутулится ещё сильнее. — Зачем ты вообще предложил им подойти?
— Не я предложил. Я вас даже сначала не заметил, честно говоря… — чешет затылок парень, сведя брови к переносице, — это Артём предложил.
— Кстати о нем. Почему он знает мое имя? Происхождение?
Федя сжимает губы, переводя взгляд на небо.
— Дай угадаю, Мистер Я-Не-Держу-Язык-За-Зубами всё ему рассказал, так? — упираю кулачки в бока, требовательно преграждая ему путь.
— Он сам начал расспрашивать! — беззаботно поднимает Федя ладони вверх, корча гримасу, якобы «я ни в чем не виновен».
— И что ты ему рассказал?
Федя невнятно бубнит себе под нос, так и не удосужившись взглянуть мне в глаза.
— И про период сентябрь–март?
Не получая ответа, я развожу руками в стороны, отворачиваясь от друга.
— Я тебе ничего больше не расскажу!
— Да я же не знал, что можно рассказывать, а что нельзя! — пыхтит Федя, ровняясь со мной, — Ада, он не такой мудак, как ты могла подумать. Он просто бывает резковат в своих выражениях, заносчивый…
— Да, он отличный чел, который раскидывается словами направо и налево. Так и написано в его резюме жизни: «не мудак, просто бываю резковат в своих выражениях».
Федя замолкает, тяжело выдыхая воздух. Мы снова молчим, каждый оставаясь наедине со своими мыслями.
— Давай я как-нибудь задобрю тебя? — предлагает парень, умоляюще складывая ладони.
— Например?
— Есть местечко на Невском… — Федя хитро улыбается, дальше рассказывая о этом «ваще улетном месте». — Плачу чур я.
Я умиленно склоняю голову, забывая все обиды. Я не умею долго обижаться, хотя злопамятная до ужаса. Федя это понимает и через секунду же начинает заливать какую-то историю из его жизни, отчего я заливаюсь заразительным хохотом.