***
Анна лежала на кровати, уставившись в светлый потолок, более сорока минут. Никак не не накрывал с головой сон, как она не пробовала заснуть. Не то чтобы она о чем-то думала, просто никак не выходило провалиться в сон. Было уже очень поздно, на улице темным темно, сквозь чуть расшторенные занавески, свисающие к полу массивной кривой линией складок, проникал чистый лунный свет, освещая некоторые предметы интерьера спальни девушки. На груди русской улеглась, свернувшись калачиком, Руссокошка. Кошечка мурлыкала, а перед тем, как опустить мордочку на сложенные одна на одну пушистые лапки, она долго лизала своим шершавым языком вздёрнутый аккуратный носик России, тыркалась головой об руки хозяйки в требовательном жесте погладить ее. Сейчас же Аня уже неохотно перебирала тонкими пальчиками густую светлую шёрстку на спинке кошки, мысленно рассуждая о своем. Завтра было важное собрание, надо бы быть при параде. Вновь обсуждение проблемы изменения климата. Интересно было бы послушать, что скажут на это раз. Неожиданно дверь в спальню девушки с неприятным скрипом отворилась, отчего свет из коридора широкой полосой разлился на полу. Россия от внезапности аж подскочила, приняв сидячее положение, а кошка слетела с тела хозяйки и шлёпнулась ей на колени, недовольно забив лохматым хвостом. — Аня? Ты спишь? — послышался какой-то неловкий шепот. Этот голос Анна сразу узнала. Прищурившись, она сфокусировала взгляд на выглядывающем из-за двери пруссаке, чьи алые глаза будто светились в темноте полумрака комнаты. — Гилберт? Какого черта ты ко мне в час ночи заходишь, а? — возмутилась девушка, нахмурив светлые брови. Что может понадобиться в столь поздний час, ей было решительно неясно, но судя по этому шепоту, неуверенности в тоне голоса, Гилберт явно отыскал таки ту спрятанную на черный день бутылку водки. Как нашел — чёрт знает. Спрятано вроде было не хуже американских жучков прослушки. — Ой, Аня, милая, не кричи, у Великого ушки от твоего визга вянут… — на этот раз Анна поджала губы, чувствуя тут неладное. Ну явно же выпил, идиот. — Я это… Попросить тебя хотел… — Гилберт, чёрт тебя дери в твой тощий зад, мне надо спать, завтра важное собрание, нашел блин время на просьбы! Все завтра, а сейчас марш из моей спальни! — русская была немного смущена тем, что в ее спальню зашёл Пруссия, ещё и в тот момент, когда она только и может прикрывать лёгкую просвечивающую прелести девушки футболку и трусики, в которых обычно спит, длинным одеялом, натягивая его так, чтобы разглядеть возможно было как можно меньше. — Нет, Анюта, мне сейчас надо… — пошатывающийся Пруссия, попытался пройти дальше, вглубь комнаты, чтобы подойти к кровати Анны, но его остановил ее возглас. — Стоять на месте, не двигаться! Стой, где стоишь, Гил, не с места, понял? Говори отсюда и проваливай! Или про уговор наш забыл? Приблизишься к моей постели хоть на метр и ты труп! — Аня вскочила на ноги, укутав свое стройное тело одеялом, что небрежно свисало на пол и касалось его своими краями. Пруссия захлопал глазами и поднял обе руки к верху, показывая, что он сдался. Более он не предпринимал попыток подойти к ней ближе указанного расстояния, жизнь ему ещё дорога была. — Отлично! А теперь ответь на пару вопросов! Во-первых, где ты нашел алкоголь? Во-вторых, ты совсем рамсы попутал ко мне врываться посреди ночи?! — Аня, Анечка, Анюта! Ух! — Пруссия как не в себе слегка протанцевал, мелодично напевая ее имя тем же шепотом. — Ну для начала. Ко мне пришел мой друг… — В час ночи?! — придерживая одеяло, спросила шокированная Аня. Кажется, кое-кто заговаривает ей зубы. Вот паршивец. Ну ничего. Отойдет — будет плясать у нее. Она ему покажет кузькину мать за такие выкрутасы ночные. — Да, он раньше не мог… — икнув, сказал юноша, покачиваясь из стороны в сторону, как береза, гнущаяся от сильных порывов ветра. — Да неужели… Кто это у нас занятой такой, а? Франция? Англия? — предположила Аня, начав перечислять кандидатов. Насколько она знала, с этими двумя у Гилберта ещё остались крепкие отношения. Они не прерывали общения, вполне охотно встречались где-нибудь и обсуждали свои личные дела и проблемы. Анне же оставалось только забирать или принимать пьяного Гилберта домой. Байльшмидту вообще кажется нельзя алкоголь, он после него становится сам не свой. Хотя нет, свой, такой же идиот, только в квадрате, или даже кубе. — Ой не! Франция конечно собутыльник ещё тот, но он меня достал со своей серенадой любовной, а ещё меня уже тошнит от этого вина и постоянных философских суждениях о любви и высоких чувствах! — на последних словах Пруссия попытался спарадировать голос Франциска. И у него, к слову, блестяще это вышло. Если бы не вся эта ситуация, Аня бы наверно хорошенько посмеялась. — А Англия такой зануда, ой, это ужас такой. Но хочу отметить, ром у него офигенный! — Боже, Гил, поздно, давай вари быстрее! — Россия начинала выходить из себя и терять контроль, а Гилберт явно все затягивал суть своего столь позднего визита. — В общем! Мы тут с Австрией выпили немного, и я понял… Аня, я столько понял. — Пруссия наигранно схватился за голову. — Австрия? — Россия вопросительно изогнула бровь. Австриец. Ночью. Пришел. К ним. Чтобы выпить? Что за нелепица. Гилберт сам хоть понимает, что несёт. Хотя девушка тут же предположила, что наклюкался парень знатно, и теперь его мучают галлюцинации. Эта версия ей казалась самой правдоподобной. — Знаешь, мы так хорошо поболтали, я столько вещей осознал! Семья — это ведь самое главное, да? А у меня ведь есть только запад, а я так его редко вижу! Он наверно скучает по любимому старшему братику, дни и ночи обо мне думает, Аня! И переживает наверно бедняга мой. Мы с ним уже полгода не виделись, вырос пади-то как! — Гилберт для пущего эффекта умиления приложил ладони к щекам, закрыв глаза и, кажется, вспоминая своего горячо любимого младшего братца. — Гил, скажи прямо, ты хочешь повидаться с Людвигом? — подытожила Брагинская, понимающая, что эта песня о любви и долгой разлуки с братом быстро не закончится. — Ну… — протянул он. — да.? — Хорошо, позвони завтра Германии и договорись, не маленький, чёрт возьми! — девушка сначала села на кровать, а затем подняла на постель и ноги, все ещё спрятанные под коконом из одеяла, как и собственно почти все ее тело. — а теперь брысь отсюда! — Анечка, спасибочки, дай я тебя поцелую! — пьяный Пруссия уверенно направился в сторону кровати, но душераздирающий крик Брагинский вынудил его остановиться и поменять планы. — Вон! Брысь я сказала! А ну вышел отсюда, извращенец! — не выдержав, Аня схватила вторую подушку, что лежала возле уже спящей руссокошки и бросила её прямо в бегущего к двери Байльшмидта. — Ухожу, ухожу! — последнее, что послышалось от него, а после он скрылся за обратной стороной двери. Анна наконец облегчённо выдохнула. Прождав ещё пару минут, убедившись, что пруссак не вернётся, чтобы сказать что-то ещё, Россия улеглась обратно, положив голову на подушку, погладив ещё раз сопящую русокошку, а затем она и сама погрузилась в сон.***
Звон будильника раздался уже не так неожиданно и не вызвал у немца стойкого желания грохнуть бедные часы об пол или запустить их в небольшой полет в сторону стенки, быть может тому причиной было неплохое настроение и прилив сил. Людвиг открыл глаза и осмотрелся. Первым он увидел светлый потолок, по которому гуляли солнечные лучи, затем его взгляд скользнул по мебели в спальне и наконец задержался на светящимся от яркого солнца окне. На улице была хорошая погода, наверно тепло, однако ему предстоит лететь в Францию, где должен проводиться саммит, а судя по прогнозу синоптиков, там льет дождь уже второй день. Германия зажмурился от света и быстрым рывком принял сидячее положение. Вот и настал день саммита. А главное — сегодня он начнет действовать. Остаётся рассчитывать на то, что советы японца подействуют на строптивую и своенравную Россию. По крайней менее он возлагал на них большие надежды. Не став больше рассусоливать, Людвиг встал с кровати и направился к шкафу, находящемуся в противоположном углу просторной и залитой берлинским солнцем комнаты. Отрыв дверцу, немец перебрал несколько костюмов, аккуратно висящих на вешалках, однако остановился на классическом черном костюме. Классика в почете. Да и Кику сказал быть самим собой, а такой выбор одежды был как раз для него. Первой на кожу немца легла белоснежная и идеально выглаженная ткань рубашки, затем мужчина натянул черные брюки и накинул того же тона пиджак, осталось лишь завязать галстук. Как бы это не было странно, многие из его знакомых, да тот же Франция, не умеют завязывать галстук сами, хотя тому же Франциску и не так часто приходилось это делать, потому как он предпочитал носить свой муторно фиолетовый костюм. Германия же считал, что галстук подчеркнёт серьезность мужчины и не лишал себя удовольствия носить этот элемент одежды каждый раз, когда выпадает такая возможность. Людвиг осмотрел себя в зеркало, убедившись, что нет никаких изъянов в его образе. Надев носки и домашние тапки на ноги, он проследовал в ванную. Ничто так не бодрит как холодная вода, стекающая каплями по лицу. Немец и сам не знал, что именно на него так благоприятно влияет, что он так полон энергии. Возможно, призрак уверенности в себе, что сопровождает его с самого подъёма, может решительность в действиях или же и вовсе банальное предвкушение скорой встречи с Аней. Сегодня они будут все собрание сидеть вместе. Кику любезно сообщил, что попросил Францию поменять их с Людвигом места наоборот. В мыслях о предстоящих часах рядом с Россией Германия вышел на кухню. Кружка горячего кофе, вновь банальная яичница. Стоит поторопиться, Анна наверняка как обычно придет пораньше, лишний раз провести с ней время без лишних глаз было бы неплохо. Наверно, начать диалог будет в самое то. Ненавязчиво и без притворства. Просто дружеская беседа. Хотя дружеская ли? Но подобные мысли немец отогнал в закоулки сознания. Не дело настроение портить такими загонами. Кофе был допит, на донышке строгой тёмно-синей кружки остался осадок, тарелка же была пуста полностью. Были нужны силы для удачного дня, хотя, честно говоря, Людвиг бы с удовольствием съел русского борща, а не жевал снова яичницу, но главное что съедобно. Наверно, нелегко Англии, но это уже дебри раздумий. Людвиг быстро собрался, все для собрания уже было приготовлено с вчера. Схватив все необходимое, он переобулся и бросился из квартиры, спеша к уже ждущему внизу таксисту, что должен был заехать ровно в назначенное время.***
Присутствовали в зале уже многие. Франция был на месте одним из первых, что оправданно, он находится на своей территории и на самолётах ему не приходится лететь до места проведения саммита, да и придти он может в любое время, хоть за три часа до назначенного часа сбора и делать, что его душе угодно. Китай отстранённо занимался своим делом. Вникать чем Людвиг и не собирался. Кроме прочих уже присутствовали и Украина, которая неясно, что здесь забыла, Бельгия, что сидела неподалеку от Людвига, Канада, который скромно оглядывал присутствующих, робко останавливаясь на некоторых из стран, группа скандинавов и прибалтов, что сегодня были в полном составе, а так же Англия, что, какой сюрприз, распивал горячий заварной чай, блаженно закрыв свои зелёные глаза. Однако России не было, что было ей несвойственно, она всегда старалась придти раньше и была в десятке если не пятерке тех, кто приходил первыми… Но так было только последнее время. До этого Россия часто себе позволяла вольности и могла спокойно опаздывать на минут десять. Однако вся злость стран, как вода в пустыне, испарялась, когда Анна с милой и виноватой улыбкой заглядывала внутрь, прося прощения за вынужденное по каким-либо обстоятельствам опоздание. Зачастую более на неё уже не злились. Прервал от мыслей Людвига скрип двери, он с надеждой оборачивается, желая увидеть Аню, но лицезреет лишь Италию, Испанию и Романо. Он разочарованно опускает взгляд, когда следом в помещение по геройски входит Америка, шагая так, будто он отбивает чечётку. — Ве-е-е! Дойцу, сегодня ты сидишь с Аней тян! — протянул довольный итальянец. Людвиг лишь слегка улыбнулся, поворачиваясь к этому непоседливому парнишке. — Как думаешь, Аня тян любит пасту? Конец света произойдет не тогда, когда на землю прилетит метеорит или случится заражение какой-нибудь непонятной главным умам мировой науки инфекцией, а когда Варгас перестанет говорить о пасте и его бесконечной любви к ней. Феличиано ни на грамм не поменялся, сколько Людвиг его помнил. Такой несерьёзный. Сколько раз эту собранность и ответственность ему в голову вбивал Германия, столько раз убеждался, что впихнуть это в него не выйдет, ибо все мысли и мозги этого пацана забиты пастой. — Уверен, обожает. — Людвиг улыбнулся краешком губ, а его глаза вновь наблюдали за дверью, которую, казалось, он уже изучил вдоль и поперек. Медленно прибывали страны, но русской все не было, что все больше волновало немца. Его мысли мгновенно исчезли прочь, когда дверь хлопнула, а на пороге оказалась Россия. Он сразу обратил внимание на ее усталый вид, она вся запыхалась, явно боялась опоздать и спешила со всех ног. Девушка оглядела всех стран, что в ответ внимательно ее рассматривали, но пока молчали, не смея нарушить тишину. Девушка не проронив ни слова прошла к столу под пристальными взглядами стран, заняв свое место между Германией и Китаем. — Доброе утро, Аня тян! — сидящий справа от Людвига Феличиано подал свой задорный голосок. Россия подняла на него свои фиалковые уставшие глаза и мягко улыбнулась. Девушка отметила для себя тот факт, как быстро поднялось настроение, которого совсем не было с утра. Все же итальянец такой забавный, что грех не поддаться его в чем-то детскому очарованию. — Доброе, Феличиано… — парень тут же просиял, отведя взгляд от россиянки на только что прибывшую Венгрию. Россия тяжко вздохнула и посмотрела на бумаги, лежащие на ее половине стола, перед тем уловив приветствующий безмолвный кивок Китая, занятого разговором с кем-то, на который она спешно ответила тем же жестом. — Анна… — Людвиг долго не решался, миллион отговорок придумал для себя в своих мыслях, отрицал надобность с ней заговорить без важного повода, но таки собрал волю в кулак, негромко окликнув погруженную в свои раздумья русскую. Россия тут же обернулась на зов, немец дрогнул, когда их взгляды пересеклись. Она такая вымотанная делами и не только, бедная, ему стало её ещё более жалко. Она молчала, выжидая его дальнейших слов. Наверно, думала, что он сейчас заговорит о каких-то контрактах, бумагах, встречах и так далее, но услышала то, что заставило ее шире распахнуть прекрасные глаза: — Доброе утро… — И тебе, Людвиг… — немец тут же густо покраснел, когда обескураженная неожиданным поведением Анна сверкнула глазами и ответила ему с особой нежностью, без капли яда, которым была пропитана ее речь ранее. Неужели, советы Японии правда дадут результат? Надежда закралась в сердце Людвига. Совсем скоро все страны уже собрались, саммит был открыт, а пока Франция говорил о целях собрания, Германия следил с какой горечью на сидящую возле Америки старшую сестру смотрит Россия. Он понимал, как ей тоскливо от испорченных отношений с сестрой. Они с Гилбертом, например, не виделись так давно, что даже последней даты встречи немец не помнил. — Итак, предлагаю для начала обозначить те регионы планеты, где стоит задуматься об экологии больше всего. — Франция сел на место, сровняв двумя постукиваниями по столу стопку бумаг. Он оглядел всех мгновенно замолчавших, надеясь, что кто-то хоть что-то скажет. — Я считаю, что у меня с экологией все в порядке, я соблюдаю все меры для охраны природы, а вот Россия и Китай только губят планету! Китай своим производством доведет до катастрофы, не мне сейчас перечислять то, что мы и так все тут знаем, а Россия и вовсе о природе не заботится! Я предлагаю предусмотреть за это санкции, как собственно и за ее агрессию в сторону других! Я, как герой, просто не могу остаться в стороне, когда она губит природу как свою, так и чужую! Предлагаю назначить ещё один пакет санкций! Только так мы сможем принудить ее к адекватному поведению! — подал голос Америка. Сидя развалившись на стуле, он то скользил взглядом по другим, то зацикливался на отдельных личностях, в данном случае Анне и Яо. Оба они напряглись: Ван нахмурил брови и недовольно хмыкнул, когда речь зашла о санкциях, а Россия не сильно опечалилась. Она как знала, о чем пойдет речь, если рот откроет Джонс. — Альфред, но не слишком ли жёстко сразу? Не думаю, что только у Анны и Яо с этим все не так гладко, надо же решать дипломатически, мы сюда не наказывать пришли, а придумывать план действия… — Франция не хотел, чтобы до такого доходило, хотя зная Америку это было б нормой. Он раньше бы никогда не сдал такого. Их отношения с Россией были готовы переросли в нечто большее чем настоящая дружба и выгодное сотрудничество. А потом в один момент все поменялось, Франциск даже оглянутся не успел, как они уже ненавидели друг друга, спорили каждый раз, кричали, устраивали скандалы, вернее он ее доводил, а затем Россию уже было не остановить. У нее была своя точка кипения и невозврата. До последнего не хотелось, чтобы в такой балаган как раньше превратилось важное собрание. — С ними нельзя по другому — не поймут. Только жёстко. Чтобы не было и мысли ослушаться и сделать что-то не так! — он говорит как командир, как истинный любитель все выстраивать по своему желанию, в угоду собственным прихотям. — Джонс, не перегибай палку, ару. — в игру вступил Китай. Парень кинул серьёзный взгляд на американца, но тому на послание было все равно. Франция уже затих, медленно опустился на место и смолк, вид его почему-то был будто виноватым. Анна наблюдала за этим издалека, задумываясь над всем сказанным. — Я перегибаю? Ох, что ты, Яо, я как раз все делаю так, как должен. Это решение поддержат большинство. Ты и Россия губите планету, и как мы все видим — вы не хотите останавливаться… — Альфред был самоуверен, внутри него пылала решительность, он чувствовал себя непобедимым, абсолютно правым. — Это не так легко как ты думаешь, у тебя проблемы тоже имеются, не строй из себя героя-эколога, не похоже, ты всего лишь клоун, что сейчас пытается настроить против двух стран, весь мир ару! — Китай был жутко разозлен, такое не часто увидишь, но Альфред не первый раз показывает, что до такого состояния бедного китайца довести вполне возможно. — Но ведь со мной солидарны! — Альфред улыбнулся и сощурил пронзительные голубые глаза, всматриваясь в искаженные от негодования лица китайца и немца, а так же хмурой как туча России. Девушка не хотела влезать, сначала верила, что кто-то скажет слово против, поставит его на место, но все замолкли. Когда начал диалог Франция, она на секунду обрадовалась, но когда он затих, радость ушла. Никому до этого нет дела, никто не пойдет против Америки. Он опять всех запугал… — Устроим голосование, поднимите руки те, кто за то чтобы не вводить санкции против России и Китая! Молчание. Абсолютное. Россия и Китай оглядываются по сторонам, но ни одной поднятой руки не видят. Франция уже не хочет идти против Альфреда, хотя он бы и не пробовал это. Одно пререкание — ладно, но если он встанет на сторону России и Китая, ему самому не миновать бед. Это понимают все. Америка задавит любого. Тут только идиот или крайне бесстрашный человек даст отпор. А зная мощь Америки, тягаться с ним не станет никто… Как жаль, что все его настолько бояться, что не могут уже высказать свободно свое истинное мнение, скрывая его под банальными предлогами и отмазками. Людвиг так хочет поднять руку, показать России, что он против, что он уже на ее стороне, однако тело его предательски дрожит. Рука будто онемела. Он задает себе вопрос: готов ли он пожертвовать благоприятными отношениями с США ради поддержки Ани? Собрав все чувства воедино, Германия аккуратно начинает тянуть руку вверх, но его мгновенно прерывает вскрик Италии. — Я против! — итальянец вскочил с места, громко крикнув. Все тут же оцепенели, особенно Джонс, что был словно пробит молнией, американец совсем не ожидал такого поворота событий. Италия, этот ветреный мальчонка, у которого одна паста в голове, а не политика, идёт против США? — Аня тян хорошая! Она не такое зло, как ты ее описываешь! Я не поддерживаю этих санкций! Поэтому я протестую! Да и Китай совсем не тиран и не угроза человечеству! Россия была честно шокирована. Италия, тот, кто совсем не вызывал у нее страха, кто казался просто милым маленьким мальчиком, таким забавным и очаровательным, что его хочется затискать за румяные щёчки, сейчас вступился за Россию перед Америкой, страной, которую многие боятся. Аня бы никогда не подумала, что Феличиано наберётся смелости такое сказать… Неожиданно для нее самой ее сердце пропустило удар, а затем забилось с новой чистотой, а на щеках вспыхнул румянец. — Я тоже не поддерживаю эту идею! — поднялся также и Испания. Антонио слегка улыбнулся, когда на него уставился итальянец. — Не думаю, что одни только Россия и Китай виноваты во всем плохом, что происходит. Не время искать виноватых, Альфред, надо решать проблемы, а не требовать от кого-то ответа за их возникновение, к которым ещё не известно причастны ли они вообще. — Испания дело говорит. — согласилась с юношей Венгрия. — Нам нужно работать сообща, а не искать виновных, не будем тратить драгоценные часы на то, что отнимает внимание от более важных вещей! — Думаю, я тоже не стал бы накладывать санкции… — вслед за бывшей супругой высказался и Австрия, поправив свои блестевшие от освещения в зале очки. — Солидарен. — кратко ответил Греция, который особо и не высказывал своего мнения ранее, предпочитая молчаливо отсиживаться. Отрицательную сторону поддержал и Словакия. Германия же был выбит из колеи, как собственно и Альфред, неизвестно еще кто из них больше удивлен. Америке сразу столько стран дали отпор, что тот впал в ступор. Они против него идут? Они хоть осознают какие проблемы их вообще ожидают? Людвиг наконец захлопал глазами и так же поднялся, поясняя всем свою позицию. Что-то ёкнуло внутри, когда на него снизу, с своего места, смотрела Анна, такими счастливыми глазами, каких он ещё не видывал никогда прежде. В них играл настоящий восторг, нотки счастья можно было уловить в ее взгляде, а блики стали такими яркими, что немец застыл, не в силах оторваться от нее. — Я согласен с Альфредом, рано или поздно, а наказать тех, кто виновен будет надо, лучше мы сделаем это сейчас и ситуация не станет хуже, чем дадим им продолжать губить все вокруг. — Артур сидит по хозяйски, будто у себя дома, такой гордый и самоуверенный, будто он здесь король, которому все обязаны целовать ноги. Он смог вернуть себе веру в себя, а с ней пришла и та тень огромного самолюбия, что всегда отличала характер англичанина. — Я тоже за санкции! — Латвия стал очень смелым, не раз показывая девушке, что он уже не тот мальчишка для издевок, каким его многие считали. Она перестала смотреть на него как на маленького мальчика, когда узнала обо всем от Пруссии. — Я и Эстония также поддерживаем Америку, он абсолютно прав! — заявил Литва, а вместе с ним кивнул как упомянутый рядом сидящий эстонец, так и посмеивающийся с тех, кто против, Польша. Другого от Феликса Россия и не ожидала. — Я тоже за! — Согласие Украины буквально ранило Россию кинжалом в сердце, она побледнела и поникла.***
Разборки продолжались ещё долго, до тех пор, пока окончательно не стало ясно, что жизненно необходим перерыв. Ввязать в принятие той или иной стороны успели всех. А тех, кто говорил о своем нейтралитете в этом вопросе, вообще не особо, кажется, кто-то слушал. Как обычно несколько умников сцепились и начали перепалки, но, благо, все улеглось так же быстро, как и началось. — Прошу всех успокоиться! Думаю всем необходим перерыв, иначе все это перетечет в нечто более ужасное, а нам этого не надо на саммите по вопросу экологии! — Япония смог только благодаря усилиям повысить голос так, чтобы все услышали то, что он говорит в десятый раз по на этот раз более громко. Все наконец вздохнули с облегчением, страны начали расходится кто куда, что отойти и привести свои чувства в порядок. Так, разъяренный Джонс выбежал, хлопнув дверью, почти сразу. Через поток американского мата можно было потянуть только то, что он обещал всем показать, что будет если перейти ему дорогу. Россию очень быстро увел в свою компанию Италия, что быстро вызвало не самую хорошую реакцию у немца. Как бы он недооценивал Италию, а сейчас в мыслях появились сомнения, а не соперник ли он ему… Россия была так рада словам парня. Хотел бы Людвиг, чтоб так она смотрела на него каждый раз. Только на него. Не на Италию, не на Америку, не на Китай или Францию, не на кого-либо еще, а на него и только на него. Чтобы она смущалась только от его слов, чтобы смеялась только с его шуток, чтобы плакала только от счастья в их с ним жизни. Германия не так боялся идти против Америки, как против Италии. Если он станет его соперником, то для Германии начнется настоящий ад. У него будет лишь один выбор: дорогой друг или возлюбленная. Германия хотел было проследовать за ними, когда Варгас повел россиянку за собой, взяв ее за руку и переплетя с ней пальцы в конечный замочек, но вдруг телефон завибрировал, отчего Людвиг слегка напрягся. Он достал из кармана смартфон и уставился в дисплей. Минуту он поднял взгляд с дисплея на уходящую русскую и итальянца, а затем вновь на светящийся экран. Когда пара скрылась за дверьми, Людвиг лишь слегка расстроено вздохнул и принял вызов, поднося телефон к уху. — Запад! Рад, что взял! — послышался из динамика знакомый и голос Пруссии. Тот говорил позитивным тоном, ясно чего-то хотя. Это Людвиг чуял сразу. — Здравствуй, Гил, смотрю ты решил таки вспомнить обо мне… — Германия сам не знал, почему так отчётливо прорезается холод и обида в его голосе. Он был подавлен сейчас. Не лучшее время для разговоров по душам. — Ты что-то хотел? — Запад, я тебя так давно не видел, вечно ты в своей работе, я требую встречи! — Пруссия усмехнулся. — Я соскучился! — Знаю, Гил, но у меня много дел, не выйдет… — отрезал Германия, желая уже подытожить все и отказать, но тут Гилберт сказал то, что пробило Германию выдать свое согласие на встречу. — Аня разрешила, она сказала, что не против если ты заедешь! Поэтому я жду тебя! Вечером чтобы был! — Гилберт убил. Это была та самая информация, которая и переменила решение немца. Чёрт с ним, а действовать надо. Рано или поздно, но чем раньше, тем лучше. Людвиг задумался. — Ладно, я приеду… — он все же решился, ну нельзя так упускать такую возможность. Пора действовать. — До встречи, Гил…