The law is me/Переизбранный

Остекленевшие глаза пуффендуйца смотрели в никуда, Амос Диггори сотрясался над трупом своего сына, вопя и рыдая, Поттер ныл, пока профессор Моуди не увел его подальше, финальные трубы кипятили медь, и эти надрывные аккорды окончания Турнира трех школ возвещали о восстании Темного Лорда. Полчаса назад метка начала гореть, — Тот-кого-нельзя-называть вернулся и все вернулось, будто все ужасные сны воплотились в реальность, снова. Еще один сюрприз в виде посыльного возродившегося Темного Лорда, Барти Крауч-младший, подстерегал преподавателей Хогвартса в ту ночь. И как только лже-аврора под оборотным разоблачили при помощи сыворотки правды, обезвредили и схватили, Снейпу с трудом уже удавалось заглушать боль зельем. — Я не могу. Я опоздал настолько… он покарает меня… — когда министерская стража ушла, дементоры поцеловали Крауча, когда мальчика пророчества увели в медпункт, и шумиха удалилась, перед взором Снейпа мерк отблеск палочки, а сам он привалился к стене, стиснув свое предплечье. — Знаете, каждому приходится влачить свою карму, как сказал один римский философ, имя которому Публий Вергилий, * — без радости процитировал директор школы чародейства, стоя в коридоре около шпиона. — Значит, вам безразлично… что со мной станется? — прошептал бывший, вновь призываемый Пожиратель смерти. — Нет. Но я уверен, что вы справитесь со всеми вашими испытаниями. У вас есть силы для этого. — Гораздо меньше, чем вы думаете… — Берите себя в руки, Северус. — Мне нужно отправляться? — Пора бы. На том и иссяк весь спор, контрагент должен был слепо следовать направлению, заданному толкающей его длани. И первое задание заключалось в покаянии перед убийцей, в лизоблюдстве перед ублюдком, уничтожающим все теплые чувства, в унижении перед Повелителем, не ведающим милосердия. Снейп собирал волю по кусочком, собирал лицо по черточкам мимики, собирал сознание, разбитое о протесты, пока шел по двору Малфой-мэнора, аппарировав туда прямо со школы, после позволения Дамблдора, снявшего защиту с участка башни астрономии. Увидев Темного Лорда, Снейп не стал бы утверждать, что остался полностью безэмоциональным, однако он тщательно подбирал слова и щит окклюменции подделал искусно, лишь бы не прогневать это подобие человека, змеиную оболочку, представшую вместо черного колдуна. Предатель клялся в верности монстру, кланялся страшному существу, созданному из гомункульного тела и питаемому ядом змей — единственно преданных наследнику Слизерина тварей, — в то время молился своему идолу, настоящему, несущему любовь, свет, детский смех, сладкий запах конфет. Все познавалось в сравнении и таяло в уважении и нежности, — правда на тот момент, Снейп ошибочно полагал, что совершал самую худшую ложь во имя «Ордена» и победы добра. Конечно, он шел на это отчасти и ради мальчишки, сына Лили. Но дрожь от шипяще-свистящего, ленивого баритона, проникающего в поры, он еле сдерживал. — Поссскольку, ты всссе же ссс нами, Сссеверус… — говорил Темный Лорд, восседающий у огромного камина на кресельном троне именитого чистокровного семейства. — Тебе ссследует оправдать доверие, возложенное на тебя Лордом Воландемортом. Ты должен убедить ссстарика в своей беспрекословной преданности ему. Не сссмей сссебя дискредитировать. — Да, Хозяин, — выдавил шпион, стоя в нескольких футах от кресла и все еще ожидая пыточного за опоздание к воскрешению зла. Повелитель обратил на слугу взор кроваво-красных глаз. На матовую, серовато-белую кожу продолговатого лица и лысого черепа, похожего на яйцо дракона — такого же аспида, только летающего и изрыгающего огонь, — ложились блики пламени от камина. Танец света и тьмы также отражал камень глянцевой отделки камина и тонкий стеклянный бокал в руке Повелителя, наполовину наполненный густо-вишневым напитком. — Сссядь, — приказал Темный Лорд, и позади Снейпа возник один из стульев, убранных из трапезной. Лорд, разумеется, не собирался отпускать доносчика просто так. Он намекнул о том, что хочет знать об успехах Гарри Поттера, — тут о плевка не стоящих способностях гриффиндорца Снейп поведал абсолютно честно. Он предложил слуге вина, как равному, — Пожиратель смерти не мог не отметить заданного нарочито приятного тона их общению. И не мог мысленно не покривиться откровению, которое пытался распространять Темный Лорд, напоследок их встрече. — Опасссайссся иллюзии той ссстороны, Северуссс, — слова вальяжно выскальзывали из безгубого рта. — Ты пребывал среди осссквернителей магии так долго. Опасайся прелестей Сссветлой ссстороны, не подпускай к своему сссознанию близко. От тебя останется лишшшь тень. Уж поверь сссвоему Повелителю, Сссеверус. Лорд Воландеморт теперь знает, каково это… быть тенью. — Я понимаю, Милорд. Легкая тень чего-то неопределенного тогда залегла в груди посредника, пока он наблюдал за тем, как бокал парил в невесомости чар на уровне руки Темного Лорда, пока новорожденное чудо черной магии разглядывало свои длинные, как струны, бледные и еще слабо сгибающиеся в новой коже — пальцы. Когда бокал спланировал обратно в ладонь колдуна, тот повернул свое мертвенное и бесстрастное лицо к такому же точно портрету лица шпиона, сказав, протягивая слоги: — Северус, можешшшь быть сссвободен… Словно гора свалилась с плеч зельевара, когда он снова очутился недалеко от Хогвартса и поспешил в замок. Ближайший месяц был посвящен сбору и возобновлению работы орденцев, Снейп попеременно посещал то одно, то другое мероприятие разных сторон конфликта в условиях прогрессирующего маразма Министерства магии. Сириус Блэк, наконец, вырисовался в делах, что немало угнетало мастера зелий, хотя и не было существенной разницы: куда отправляться на собрания — в Блэк-хаус или Малфой-мэнор. Ведь, между этими двумя штаб-квартирами двойного агента наиболее важным являлось то, что посреди: серединная личность и занятость, сопутствовавшая ее славе, сплав ее зрелости и ребячливости, мудрости и остроумия, ореол ее превосходства, не предназначенный никому, ореол, коснуться которого было бы грубостью. Он просто хотел быть наиболее удобным для Дамблдора в моменты, когда тот возвращался со слушания Визенгамота, например, отказываясь от пешей прогулки к озеру в летних сумерках и беседуя с подчиненным на балконе башни, — Снейпу было все равно: какая панорама была вокруг Великого Светлого. Он хотел казаться удобным и после разговоров директора с Уизли, носящих целью оградить избранного от излишней информации, и позже — с началом учебного года и начала инспектирования школы. Какая разница, думал ли он о том, что все вокруг него было слишком странным? Если он и вовсе не понимал политики Дамблдора, — в этом ли суть, если он позволял быть с ним каждый вечер, упрямо отвергая снотворное? Если директор поведал ему о своих предположениях о связи, установившейся между Поттером и Темным Лордом после ритуала воскрешения, и прощая, закрывал глаза на самые смелые доводы шпиона… — Темный Лорд приветствует изоляцию мальчишки. Для чего, Альбус? Разве не в худшую сторону такая стратегия сказывается на поведении неразумного юнца? — О большем доверии друзьям и самостоятельности нашего юноши, я уже что-то говорил? — Мелкие капли спрыгивали с обрыва балюстрады, отрываясь от ветра метавшейся мимо перил черной мантии при резком повороте ее владельца к старшему собеседнику. — Я не понимаю. Во что вы играете? — В то, чтобы продолжать игру, — улыбаясь, сразу ответил старец. — В данной партии складывается впечатление, будто вы работаете напару с Сами-знаете-кем… — М? — Дамблдор издал звук удивления и парировал, спустя пару мгновений в излюбленной манере. — Вот послушайте. Ей так нравился этот шум… Успокаивает, не так ли? Снейп навострил слух, — шелестящий по кровле дождь, окутывающие сознание мерные стуки воды, — идиллия тихой девочки Арианы вмешивалась в ливень предсмертного Хэллоуина восемьдесят первого. И только через несколько минут Снейп догадался, что спорол глупость, дело даже не в дурацкой формулировке, — его больше поразило то, как этот великий волшебник попросил его заткнуться. Успокоиться, слушая шум, напоминающий о мертвых, о проходящем, обо всем увядающем. — Простите меня, Альбус, — выпалил Пожиратель смерти под прикрытием. — За что? — удивленный тон не исчез. — Я не в силах лишить вас права анализировать ситуацию. Это совершенно нормально для мыслящего человека. У вас может быть свое личное мнение. Так уж лучше делитесь им со мной. Учитель зельеварения выдохнул облегченно и закрыл глаза. Во-первых, он вовремя угадал. Во-вторых, директор был в хорошем настроении, значит, все в порядке. Сколько раз он еще будет проклинать себя за свои слова? И все же, Дамблдор был единственным с кем он мог без неизменной деловитости и фарса вскрывать ту, упрятанную глубоко, юношескую порывистость. И зачастую, вскрывал ее бесконтрольно. И естественно, никаким щитом окклюменции нельзя было этого скрыть, когда они оставались наедине. Возможно, поэтому Дамблдор стал таким снисходительным, — более, чем обычно. Только о «более, чем обычно» и об окклюменции состоялась немая сцена уже в другую, вечернюю встречу перед рождением Христа, а минувшие дни до этого можно было собрать в один котел стандартного размера и переварить, как субпродукты. Студенты до единого впервые разъехались по домам, профессора собрались в «Трех метлах», желая отпраздновать Сочельник вне дозорного инспектирования Министерства, к руководителю же школы в любой момент могли нагрянуть с проверкой, поэтому он остался в Хогвартсе. Вообще-то, Снейп полагал, что его погонят к Пожирателям смерти, — поздравить Повелителя с первым Рождеством в новом теле. И он уже приготовился умолять не прогонять его, но Дамблдор сам сказал: — Так нужно, наверняка. И так правильно, — директор утюжил пальцем бордовый хохолок феникса, которого выпустил полетать, но тот воссел ему на руку вместо полетов. — Однако, кто из нас не потворствовал своим слабостям? Некая эгоистичная часть меня противится отмечать Рождество в одиночестве. Даже Фоукс, гляньте-ка, ни в какую не хочет размять крылышки. — Спасибо, — на выдохе присел в кресло напротив директорского стола Снейп. — Вашей эгоистичной части, — Дамблдор улыбался. Верный шпион помнил каждый из их разговоров о магглах и метлах, о музыке и квиддиче, о пустяках и о вечном, но именно после того долгого разговора в священную ночь, он предпринял одну маленькую попытку подумать о чем-то слишком загадочном, что не укладывалось в его ощущения Великого Светлого. Конечно, Дамблдор позволил составить себе компанию неспроста, а для того, чтоб уведомить контрагента о занятиях окклюменции с Поттером. И его умудренный старец, без сомнения, осознавал, что такие уроки полностью сбивают ментальный фон человека. И эта связь с Темным Лордом вступит в полную силу. — Блэк может стать помехой. Он уже спаскудничал, явившись на платформу перед поездом. — Сириус, вероятно, скоро… как бы помягче выразиться, мг, сыграет свой эндшпиль. — Что это значит? — Снейп пристально вглядывался в голубые глаза, искрящиеся и озорные доселе, только сейчас сияние их было холодным, как январская луна. — Я пока сам не знаю, Северус, что это значит. Поживем — увидим. Короче говоря, Снейпу предстояло разрушить ментальный фон, чтоб воссоздать новый, но оба, — ведь оба? Он и Дамблдор? Они понимали, что мальчишка не больший легилимент, чем фарфоровый чайник. Но Снейпа не хватило, чтобы обдумывать все это на тот момент, — он был по-идиотскому счастлив встретить Рождество с директором и рад тому, что его седовласый шулер столь пренебрежительно отозвался о Блэке. Дело не в старой вражде, но это развязало Снейпу руки, как если бы он в былые времена получил от Темного Лорда приказ добить кого-то отвратительного. И на каникулах зельевар нанес визит в штаб-квартиру. — Сядьте, Поттер, — указал Снейп, едва мальчишка протопал на кухню. — Я здесь по распоряжению Дамблдора. Предполагалось, что мы поговорим с глазу на глаз. Но Блэк… — Я его крестный! — закричал беглый уголовник. — И знаешь, Снейп, я бы предпочел, чтобы ты не командовал в моем доме! — Ради всего святого, оставайся, Сириус, — криво осклабившись, Снейп повел речь тише и ядовитей. — Тебе же так нравится чувствовать свою… причастность. — Это как прикажешь понимать? — Блэк опрокинул стул, подскакивая на ноги и багровея в протесте. — Ничего, я понимаю, ты кажется… ах, расстроен тем, что не делаешь ничего полезного для «Ордена», — нарочито не обращая внимания на пыжащегося крестного, Снейп с усмешкой отвернулся к подростку. — Директор прислал меня передать вам его желание, Поттер. В грядущем семестре вам надлежит изучать окклюменцию. — Изучать что? — переспросил отрок. — Окклюменцию, Поттер. Магическую защиту ума от проникновения извне. Малоизвестный, но крайне полезный раздел магии. — Н-но… зачем мне изучать эту окклю… как там ее? — Так считает нужным директор. Вы будете получать индивидуальные уроки раз в неделю, но никому не скажете об этом, в первую очередь Долорес Амбридж. Вам понятно? — Да… а кто будет меня учить? — Вас буду обучать я. — Почему Дамблдор не может его учить? Почему ты? — воинственно затребовал ответа Блэк. — Потому, разумеется, что привилегия директора поручать наименее приятные дела другим. Уверяю тебя, я не напрашивался. Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моем кабинете. Если спросят: вы изучаете лекарственные зелья. Всякий, кто видел вас на моих занятиях, не усомнится, что вам это необходимо. — Постой! — окликнул говенный мародер, когда Снейп устремился на выход, взметнув полами походного плаща. — Я спешу, Блэк, — застопорился преподаватель, чтоб просветить неуемную псину. — В отличие от тебя, у меня нет бездны свободного времени. — Тогда к делу. Если услышу, что эти свои уроки окклюменции ты используешь для того, чтобы притеснять Гарри, будешь иметь дело со мной. — Как трогательно. Но, ты, надо полагать, заметил, что Гарри пошел в отца? С отцовым высокомерием критика отскакивает от него, как от стенки горох. Блэк быстро обогнул стол, выхватывая палочку на такое посрамление памяти усопшего и оскорбление Выжившего. Снейп выхватил свою, довольный тем, что никто уже не сумеет безнаказанно тыкать ему палочкой в лицо. Ребенок-пророчества запричитал, начав ограждать изрядно вскипяченного крестного от единственно доступного тому развлечения — пустого махания палочкой. — Я тебя предупредил, Нюниус! Я тебя насквозь вижу! И мне плевать, что Дамблдор считает тебя исправившимся… — Так почему ты сам ему не скажешь? — прошептал Снейп. — Или боишься, что он не воспримет всерьез совет человека, который полгода прячется в материнском доме? Кстати, ловко придумано: рискнуть прошвырнуться по закрытой платформе. Железное оправдание, чтобы больше не высовывать нос из норы. — Ты назвал меня трусом! — зарычал Блэк и свободной рукой попытался оттолкнуть Поттера, вставшего между ними и вопящего: — Нет, Сириус! Не надо! — О, кажется, трусом, — выпалил Снейп, приготовившись отражать заклинание. Но вдруг — представление прервалось выздоровевшим Артуром Уизли, впершимся на кухню во главе своей семейной свиты. На том все и разрешилось, Снейп даже не очень-то распространялся об этой недозаварушке Дамблдору, дабы лишний раз не выворачиваться напоказ. Снейп ненавидел свою эмоциональность, ибо она была мишенью. Только, как бы он не гнал прочь всю красочность чувств, живущих под его монохромным фасадом, всегда спешил найтись провоцирующий фактор. Такой, как Поттер, заглядывающий в его омут памяти, на одном из занятий по окклюменции, из чисто своего безмозглого любопытства, отрезанного такта и воспитания. И как он мог молча обедать за учительским столом, пропуская завтрак из-за отчитки неблагонадежных третьекурсников одного разгильдяйского факультета. И как он мог думать о правильной тактике, которой они придерживались, опуская веки, словно порядочный человек, чтоб почтенный маг не прочитал всей глубины чувств, из-за которых он шел на эти унижения. И как он мог объяснить, что с такого масштаба чувствами очень трудно жить, чтоб не начать жестикулировать в кабинете о том, как он устал от их распрекрасного золотого гриффиндорца. — Что хотите делайте с этими занятиями, Дамблдор! Хватит с меня хамства, не вынесу больше. Он ничему не научится! Все равно, что воду толочь… — Ну что вы, Северус, в самом деле. Тсс, — увлеченный своим трепом, Снейп не сразу заметил, что директор приблизился к нему. Когда пожилой чародей ласково коснулся предплечья, слизеринский декан резко дернулся и попятился, чуть не сгребая какую-то декоративную фурнитуру и упираясь спиной в стеллаж в шаге от него. Он застыл, уставившись на Дамблдора, словно схлопотал обезоруживающее и теперь ожидал наказания. — Я согласен с тобой. Гарри повел себя немного некорректно, — спустя пару секунд обмолвился старец. — Немного некорректно? — еще несколько секунд понадобилось Снейпу, чтоб обрести себя. — Не представляю! Каким нужно быть тупоголовым кретином? Идиотом! — Я не буду настаивать на том, чтобы ты продолжал занятия. Не волнуйся, пожалуйста, — Снейп сглотнул слова, в ближайшие секунды полагая, что умирает. — Как насчет медовухи мадам Розмерты? — спокойно спросил Дамблдор, отходя к креслу и давая подчиненному личное пространство. И еще полминуты зельевар считал, что ничего хорошего в его жизни не случалось или уже не случится, а его ломкое дыхание заполнял мерный и громкий стук, откуда-то изнутри, пока он открывал рот, чтобы ответить: — Двойную, если можно, — на этом весь спор был кончен. Ему хотелось, видел Салазар, быть тем человеком, которым ему внушил быть Дамблдор, хоть чуточку соответствовать, когда тебе доверяют просто по факту твоего существования. Он верил в себя, потому что в него верил Дамблдор, — не мог же такой чародей ошибаться? И благодаря этой вере, все удавалось: подстраиваться под неудобства своей деятельности. И балансируя на гигантском лезвие, должном распилить шпиона пополам, если оступится, где-то даст осечку, случайно оговорится, именуемом — сходкой Пожирателей смерти, Снейп не мог отказать Темному Лорду во временном укрытии в Паучьем тупике. Учебный год завершился дуэлью в Министерстве, расправой над Сириусом Блэком, арестами сподвижников черного колдуна и прекращением информационной травли. На Малфой-мэнор налетели авроры, пока Снейп располагал в своем жилище подполье для Повелителя. Из «Пророка» он узнал, что Фаджа попросили в отставку. В течение недели Снейп не имел возможности вернуться в Хогвартс, дурное предчувствие изводило его. Змеиная метка вела себя крайне подозрительно — пульсировала, и он списал это на активность магического поля Повелителя после Министерской дуэли, хотя тот не выглядел злым или оскорбленным, — каким угодно! Темному Лорду не удалось в очередной раз прикончить Мальчика-который-выжил, но вид у колдуна был таким, будто он уже одержал победу. В давящей атмосфере грядущих изменений в сторону магической войны, Снейпу казалось, — в школе произошло что-то. Не в самой школе — с Дамблдором. Наконец, Темный Лорд снова отправился в мэнор, где изъявил свое основное желание — убить директора Хогвартса, поручив эту задачу Драко Малфою. Тем же вечером Снейп отправил патронус, информирующий Дамблдора обо всем или рассыпающийся в пыль, в случае обнаружения кем-то другим. Когда шпион получил ответный патронус, он тут же ринулся в замок, в полном смятении, получив подтверждение своим интуитивным тревогам, дорогу до кабинета не видел совершенно. Дамблдор завалился на бок в своем высоком кресле за письменным столом. Похоже, он был в полубессознательном состоянии, перед ним лежало какое-то кольцо, разбитое, вероятно, лежащим рядом мечом Гриффиндора. Но это ничего не значило для Снейпа, которому мерещилось, что его собственное тело выгорело, раскололось, расплавилось, — осталась только голова, хладнокровно мыслящая, отсчитывающая секунды. Правая рука Дамблдора почернела, словно обуглилась, и бессильно повисла, — было ясно, что он умирал, и этот факт ударил в виски Снейпу со всей стремительностью ядерной ракеты. Он применил контрзаклинание, направив палочку на раненое запястье старца, действуя в срочном порядке, параллельно с тем, вливая в горло директора мощное живительное зелье. Спустя несколько мгновений веки Дамблдора дрогнули и приоткрылись. — Зачем? Зачем вы надели кольцо? На него наложено заклятие, вы не могли этого не знать… Зачем вам вообще понадобилось его трогать? — Снейп отпрянул на шаг, погрузив свое лицо в ладони и дыша так, чтобы предотвратить истерику. — Я… я сделал глупость, — слабо пробормотал Дамблдор, морщась от боли. — Не устоял перед искушением… — Каким искушением? Чудо, что вам удалось вернуться сюда! — в голосе Снейпа звучало бешенство. — На это кольцо наложено заклятие исключительной силы. Самое большее, что я смог сделать: ограничить его действие одним участком. Пока мне удалось запереть его в одну руку. Дамблдор приподнял свою почерневшую, ни на что уже не годную руку и осмотрел ее с таким выражением, с каким разглядывают любопытнейший экспонат. — Вы отлично справились, Северус. Сколько мне осталось, как думаете? — спросил Великий Светлый будничным тоном, будто уточнял прогноз погоды. — Не могу сказать. Может быть, год. Сдержать такие чары навсегда невозможно. Постепенно они начнут распространяться. Это из тех заклятий, которые со временем только усиливаются. — Как мне повезло, как невероятно повезло, что у меня есть вы, Северус, — Дамблдор, всего скорее, не особо волновался за отведенный срок, на губах его обрисовалась отстраненная улыбка, как всегда, это добивало. — Если бы только вы позвали меня чуть раньше, я бы сделал больше! Выиграть для вас больше времени! — Снейп с горечью выплевывал слова. — Вы что, думали, разбив кольцо, вы разобьете чары? — взгляд его упал на кольцо и меч. — Что-то вроде того… Я… просто был не в себе… — сказал Дамблдор, с усилием выпрямляясь в кресле. Снейп опустился в соседнее кресло, вновь почувствовав свое тело таким размякшим и ослабленным, что стоять на ногах не представлялось возможным. У него потемнело в глазах, ибо осознание того, что он едва опять не потерял центр своей жизни, только сейчас по-настоящему накрыло разум. И эта неутоленная жажда смерти болезненно скрутилась под ребрами. И что бы он делал, если бы не успел? Не получил последние наставления? Казалось, он даже умереть теперь не мог, не спросив разрешения этого человека. Все же, он пока здесь, с ним, у них есть еще время… — Ну что ж, это сильно упрощает дело, — с легкой улыбкой произнес директор спустя несколько минут молчания. Снейп покосился на него в полном недоумении. — Я имею в виду тот план, который выстроил вокруг меня Лорд Воландеморт. План заставить этого бедного мальчика, Драко, убить меня. — Темный Лорд и не ждет, что Драко добьется успеха. Это лишь наказание за недавние промахи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, вынужденных наблюдать его провал. — Короче говоря, мальчику вынесен смертный приговор, как, разумеется, и мне. А вы, если я правильно понимаю, будете естественным преемником по этому заданию, после провала Драко? — Да, думаю, таков будет план Темного Лорда, — выпалил приближенный предатель. Наступила короткая пауза. Снейп вперился хмурым взглядом в заклятую руку старца, он открыл рот, чтоб напомнить о замораживающем заклинание, — купировать боль, сделать участок кожи нечувствительным, но Дамблдор приподнял почерневшую кисть, вежливо отказываясь от разговора по этой теме, вместо этого продолжая по своей: — М, теперь поступим вот как. В ваших силах выяснить: что собирается делать Драко. Напуганный пятнадцатилетний мальчишка опасен и для самого себя, и для окружающих. Предложите ему помощь и руководство, он их, наверное, примет — вы ему очень нравитесь… — Уже гораздо меньше, с тех пор как его отец вышел из фавора. Драко осуждает меня, он думает, что я занял место Люциуса, — ответил Снейп, поежившись от ощущения чужой боли. — И все-таки попробуйте. Я беспокоюсь о случайных жертвах. Мало ли какие планы придут мальчику в голову. В конечном же счете, есть только одно средство спасти его от гнева Лорда Воландеморта. Снейп приподнял бровь, скептически посмотрел на старого профессора, — что еще может прийти в голову его великому сумасшедшему наставнику. — Вы намерены позволить ему вас убить? — Нет, конечно. Меня убьете вы. Отблеск плавающей в воздухе свечи отражался в голубых глазах Дамблдора, в них не было сарказма или издевки, они пронизывали собеседника насквозь и внутри у Снейпа все вытлевало. Вполне ожидаемо, что мэтр легилименции мог испытывать удовольствие, уничтожив кого-то морально. Но, суть не в том, что Пожиратель смерти невольно отправлял своих возлюбленных на плаху, тут действительно было важно для дела, — зачем Дамблдору это сомнительное удовольствие, — уничтожать столь скверное существо, которое вдруг решило посвятить себя ему? Снейп моргнул, стараясь не кривиться и не сжимать челюсти, выдавив с сарказмом: — Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? Или дать несколько минут для составления эпитафии? — Нет-нет, это не срочно, — ответил Дамблдор, улыбаясь. — Я полагаю, случай представится в свое время. С учетом того, что произошло сегодня, можно не сомневаться, что это произойдет в течение года. — Если вы не против умереть, почему бы не предоставить это Драко? — резко отколол Снейп. — Душа мальчика еще не настолько повреждена. Видите ли, я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня. — А моя душа, Дамблдор? Моя? — Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения. Я прошу вас о великой услуге, Северус. Ведь, моя смерть — такое же решенное дело, как то, что «Пушки Пэддл» займут в этом сезоне последнее место в лиге.