О страхах Маринетт Дюпен-Чен и петли времени

Она убежала в пекарню, широко распахнув дверь, и не глядя, побежала по лестницам на третий этаж — в свою комнату. В помещении было темно, но как раз это и нужно было девушке. Мельком заметила на столе кружку с горячим чаем и несколько круассанов. Видимо, принесла мама. Маринетт закрыла люк и в панике оглянулась. Нужно было спрятаться ото всех, чтобы никто не имел доступ в ее комнату. Нужно было что-то задвинуть на люк. Подходящим предметом для этой цели она сочла довольно тяжелый туалетный столик. Спустя пару минут она и вспомнить не смогла бы, как передвинула мебель. Скорее всего, просто был яркий выброс адреналина, от чего увеличились и ее физические силы. Задвинув шторы на окнах, Маринетт с, до сих пор, испуганным глазами отошла к стене. Вспоминая вновь и вновь недавние события, она сползла вниз и, прижав коленки, обхватила их руками. Она прикрыла веки, судорожно повторяла шепотом непонятные ей самой слова, и еле сдерживалась, чтобы не сойти с ума. Но после некоторых минут мучения, она поняла, что эти воспоминания навсегда останутся в ее голове, врезавшись в основную память Маринетт, подобно пуле, выпущенной из огнестрельного оружия. По ее щекам лениво ползли солоноватые капли слез, а губы дрожали, как осиновый лист на ветру; брови были нахмурены, однако, не по причине сердитости или грусти, а из-за того, что их хозяйка пыталась не разреветься. Пустота потихоньку начинала разъедать изнутри, заставляя разум отключаться. Никогда еще Маринетт не чувствовала себя так беспомощно и одиноко. Было паршиво. Вспоминая, как ее сжигало пламя и замораживали ледяные иглы, как она превращалась в статую, что позже обращалась в прах, невольно вздрагивала и пыталась прогнать мысли из головы. Спустя, возможно, несколько часов, Маринетт начала расслабляться, отправляясь в чудесный мир - мир снов. Задремав, она подумала, что следующие часы станут для нее лучшими за несколько последних, но не тут-то было. Раньше ее практически не мучали кошмары. Они, конечно, были, но пустяковые: то Хлоя выходит замуж за Адриана, то Лила ее столкнет в пропасть, то она вдруг чувствует (только во сне, конечно!) не обычную любовь к рядом стоящему Коту Нуару, то с не самой спадает трансформация посреди толпы фанатов, в число которых входят ее одноклассники, друзья, и Адриан. Но сейчас было все иначе. Только погрузившись в сон, она почувствовала холодок. По ее телу прошлись сотни мурашек, словно она вернулась в прежнее время. Сердце вдруг заколотилось и начало биться в раза три чаще. Ее поглотило волнение и она обеспокоенно поворачивалась в разные стороны, стараясь разглядеть его причину. Но вместо этого почувствовала прикосновение руки... И вот снова та ужасающая боль, снова тот жар и холод, снова чувство собственной беспомощности. Тело будто парализовало, она просто не могла проснуться, убегая от кошмара... Ей казалось, что прошло несколько часов, прежде чем множественные судороги и душевные раны стали проходить, но прошло всего несколько секунд, даже не достигая шестидесяти. Она постепенно приходит в себя и резко распахивает веки. Маринетт понимает, что до сих пор находится в углу своей комнаты, подогнув колени, а то, что только что произошло - всего лишь сон. Судорожно выдохнув, она встала с места и стала ходить туда-сюда по комнате. Тикки, кажется, спала, так что Маринетт не стала ее тревожить. Она знала, что заботливая квами подбадривала ее перед сном, но, к сожалению, это не помогло. Вообще с того момента, как девушка сбежала из школы, практически не видела Тикки. Сейчас ей как никогда нужна была поддержка или, хотя бы, одна человеческая душа. Она могла бы убрать всю баррикаду, что расставила, но ей этого не хотелось. Все прикосновения, о которых она вспоминала, казались Маринетт противными, отвратительными. Объятия Альи, поцелуи в щечку от мамы и папы, похлопывание по плечу от Нино, и, даже, руки Адриана на ее ладонях и талии во время танца вызывали тошноту. Несколько раз она серьезно задумывалась о том, чтобы сбегать в ванную. Пустота ее угнетала. Пусто было и в комнате, и в душе. Ей казалось, что еще пару минут - и она сойдет с ума. Для того чтобы отвлечься ото сна, Маринетт стала раздумывать. Ей не хотелось думать о странном прикосновении на плече. И о том, какую оно приносило боль, тоже. В какой-то момент она услышала упорные стуки с другой стороны люка, но не обратила на это внимания. Сейчас ее волновало кое-что другое. Все-таки она вернулась к мысли о боли и поняла, что данные свойства похожи на что-то сверхъестественное. На... Катаклизм. Совершенно верно. Не было никаких аргументов, чтобы доказывать обратное, наоборот, она находила все большую схожесть. И вдруг вспомнила о Коте. Мысль о том, что Кот Нуар, ее верный напарник и хороший друг, мог навести на нее катаклизм, она отвергла сразу. И на это были причины. Он бы никогда так не поступил. Он ее... Любит. Хотя и только личность Леди Баг. Она ему доверяет. Доверие - это главный признак взаимности дружбы. Он то же ей доверял. Они вместе опробовали свои чувства на прочность за столько месяцев спасения Парижа. Она могла бы сказать, что любит его, только вот, слегка иначе, чем он ее... В общем, Кот никогда бы не поступил с ней так. Он никогда не применил бы намеренно катаклизм на человека.* В этом Маринетт была полностью уверена. Но если это было... Случайностью? Раньше такого не случалось, но вполне могло бы быть. Мало ли, Кот засмотрелся на что-то, или придумывал новые порции каламбурчиков, и совершенно случайно прикоснулся до нее? Ведь он не мог ее убить, правда?..

***

Маринетт не знала сколько времени мучалась. Без сна человек не мог долго находиться. Если будет сон - будут кошмары, будут кошмары - она сойдет с ума. Она просто не могла возвращаться в то время. Она больше не могла терпеть эти раны. Она больше не могла оставаться одна в комнате. Ей казалось, что она начинала бредить или становиться шизофреничкой, когда обнаружила, что начала шептать что-то вслух самой себе, одновременно ничерта не слыша. Думать об одноклассниках, которые должно быть приходили в ее дом было противно. О родителях - противно. О самой себе, как Леди Баг - тоже, хотя и намного проще, чем об остальных. Единственный человек, который вызывал у нее не омерзение, а приятное чувство изнутри, от чего в душе порхали бабочки, был Кот. Она не знала почему. Ведь если думать по логике, то он должно быть убил ее. Но Маринетт интересовало не это. Каким образом она могла почувствовать катаклизм и возвратить свое физическое состояние (не думая о душевном!) в норму? Она же не могла побывать, скажем, в другой параллели, или другом времени, и возвратиться? Хотя, Маринетт была не прочь узнать об этом от Аликс из будущего. Только на Кота Нуара оставалась надежда. Надежда Маринетт на то, что он сумеет вытащить ее из этого капкана неизвестности и одиночества. Ведь только его прикосновения, как казалось ей, могли принести счастье.