Быдло во Франксе.

      Мисато привела Синдзи на первый подземный уровень штаб-квартиры, где, собственно, и располагался тир, оказавшийся просторным помещением на три десятка стрелковых мест, причем длина рубежей позволяла тренироваться в стрельбе как из пистолета, так и из автомата.       Зайдя в тир, Мисато первым делом провела удостоверениями под считывателем штрих-кодов.       — Наше присутствие в тире должно быть зафиксировано. — объяснила она.       Синдзи кивнул и провёл своим удостоверением вслед за Кацураги, всё же хотя-бы минимальную дисциплину следовало соблюдать.       — Он чего-то опаздывает, — отметила девушка, — хотя, обычно, он очень пунктуален.       Синдзи не стал спрашивать, кто это «он», решив, что в самое ближайшее время всё и так прояснится. Лейтенант последовал за Мисато к одному из стрелковых мест и принялся ждать.       Пока они ждали, девушка сходила за наушниками, и уже через несколько минут к стрелковому месту, которое «забила» девушка, подошел светловолосый кареглазый европеец в офицерской форме NERV, которому на вид было слегка за тридцать. В руке он держал пластиковый кейс с надписью «Glock» на крышке. Мужчина, вытянувшись по стойке «смирно», четко доложил, скорее в шутку, чем для соблюдения протокола:       — Капитан фон Браниц для прохождения службы явился!       — Рада тебя видеть, Хеннинг! — приветливо улыбнулась Мисато вместо того, чтобы отдать честь. — Как вчера всё прошло в аналитическом центре?       — Нам, определённо, есть что обсудить. — с некоторой печалью сказал Хеннинг. — Милое ожерелье, кстати.       — Да? — засмущалась Мисато. — Это подарок от Синдзи.       Девушка отошла за спину своего подчинённого, чтобы дать возможность своим «мальчикам» познакомиться.       Бегло окинув взглядом пилота, капитан на мгновение задержал взгляд на перчатках и тёмных очках, после чего, его взгляд уперся прямо в лицо Синдзи, словно тот пытался разглядеть сквозь очки наглые глазёнки нового пилота. Так или иначе, эта миссия была невыполнима.       — Так значит, вот тот самый малолетний преступник, которого мне придётся учить убивать Ангелов? — Хеннинг, выделив голосом часть «придётся учить убивать», смотрел на лейтенанта, но обращался к Мисато.       Синдзи понял, что Хеннинг, в отличии от Мисато, к встрече с ним подготовился, заранее прочитал его досье. Вот что пилот не совсем понял, так это: «Неужели он думает, что я не найду, чем ему ответить?»       — Хеннинг! — сделала ему замечание Мисато. Она не думала, что её старый друг так сразу воспримет лейтенанта в штыки.       Мисато была готова начать читать Хеннингу нотацию, что нельзя так обращаться со спасителем человечества, но пилот её остановил жестом.       — Во-первых, — начал лейтенант, достав сигарету и вставив её в свой мундштук, — доказательств нет. Во-вторых, чего бы я там в своей жизни не натворил, мне, даже будь у меня желание, вовек даже близко не приблизиться к тем отжигам, которые устраивают такие, как ты.       Мисато открыла рот от удивления, она хотела инстинктивно заткнуть Синдзи, но оцепенела от неожиданности. Хеннинг же сохранял внешнюю невозмутимость, хоть и вспотел… ну, знаете так, слегка.       — О чём это ты говоришь? — сердито спросил инструктор.       — Северный Хартум. — пилот закурил. — Декабрь две тысячи одиннадцатого.       Ну, как молодой лейтенант мог не припомнить самую успешную миротворческую операцию ВС ООН, поставившей, однако, на них несмываемое клеймо «детоубийц».       — Лично меня там не было. — заявил Хеннинг, однако почувствовал, что начинает уходить в оборону.       — Ну, если после этого ты остался в армии, значит, ты согласен с тем, что локальный геноцид — это приемлемый способ решения проблем в, как вы там говорите… «глобализированном гуманистическом либеральном демократическом правовом обществе»? — Синдзи зачитал выдержку из учебника по обществознанию за первый год средней школы, листами которого он, в своё время, подтёрся… не демонстративно, просто с туалеткой на Хоккайдо напряжёнка.       — Да как ты… — попытался что-то возразил Хеннинг, но был остановлен Мисато.       — Так! Брэйк! — Мисато, наконец, вмешалась в происходящее, встав между противоборствующими сторонами. Она была зла, она ненавидела, когда её друзья ссорятся. — Синдзи, то, что произошло в Хартуме это, бесспорно, одно из самых ужасных событий со времён Второго Удара, и я испытываю большой стыд, что произошло это, во многом, но, подчеркну, далеко не полностью, по вине военных. Ты можешь винить в произошедшем кого угодно: Правительство Судана, Верховный Секретариат, Совбез, руководство армии, но уж точно не лично Хеннинга. И вообще, не слышал, что ли, что тебе сказала Рицуко? Кури меньше!       С этими словами Мисато вырвала из мундштука своего подопечного сигарету и, кинув её на пол, с остервенением растоптала. У пилота в голове промелькнула мысль, не закурить ли ему новую сигарету, но взглянув на то, в каком гневе пребывает сейчас Мисато, решил с ней не спорить.       — А ты, Хеннинг! — повернулась она к другому участнику перепалки. — Синдзи, конечно, не подарок: он не уважает закон, не соблюдает устав, и «Этикет» для него — просто марка дешёвых сигарет. И он заслуживает многого, возможно, даже детской колонии, но вот чего он точно не заслужил, так это такого к себе отношения, если учесть, что это мы обратились к нему за помощью. Ты знаешь, как ему было тяжело? А, ну, да, точно, ты же этого не видел… Но поверь мне, Синдзи тогда думал, что идёт на смерть. Ему было очень страшно. Но он пошёл в бой, полностью отдавая себе отчёт в происходящем, и вёл при этом он себя с такой выдержкой, что если мне сейчас хоть кто скажет, что Синдзи не заслужил лейтенантских погон, так в ту же секунду проглотит свой мерзкий язык вместе с зубами. Понятно?!       Хеннинг был крайне удивлён напором Мисато. Ещё больше он удивился от того, что знал, она такими словами не разбрасывается, поэтому, опустив голову, замолчал. Лейтенант же покраснел — наполовину от смущения, наполовину от гнева: «Ля, вот нахуя ты сказала ему, что я был готов умереть? Мисато, ты блядское трепло!»       Взглянув на успокоившихся соперников, Мисато, очевидно довольная своей работой, продолжила командирским тоном:       — А теперь пожали друг другу руки.       Синдзи и Хеннинг стояли неподвижно.       — Быстро!!! — не скрывая недовольства, приказала Мисато.       В гневе эта женщина была, конечно, страшна, однако никто не спешил первым выполнять её приказ. Хеннинг, поняв, что в этом вопросе инициатива исходить от нового пилота точно не будет, протянул руку, в конце концов, он ведь, как-никак, тут самый старший.       Сперва лейтенант не хотел пожимать руку, однако, взглянув краем глаза на, всё ещё раздраконенную, Мисато, понял, что лучше сейчас ей уступить. Да и потом, без подписи этого солдафона, ему не выдадут табельное оружие.       Синдзи пожал руку, не скрывая своего неудовольствия.       — А теперь извинились. — Мисато уже немного успокоилась.       Хеннинг выпрямился и вновь стал походить на образцового офицера… офицера Вермахта. Пилот же по-прежнему смотрел в пол.       — Я прошу прощения, за то, что начал кидаться бездоказательными обвинениями, и за то, что отнёсся к своему младшему товарищу по оружию без должного уважения. — чинно, по-армейски заявил Хеннинг. По голосу было понятно, что он выполнял пустую формальность, он даже не пытался это скрыть.       Синдзи поднял голову, но ничего не ответил: «Ну, блять, он и формулировочки, конечно, подобрал. Вроде извинился, а копнёшь, окажется, что не, нихуя»       Не «голословные» обвинения, а «бездоказательные». И вообще, что это за «уважение» к «младшему товарищу по оружию»? Младшему, блять, товарищу!       Мисато тоже была недовольна формулировками, которые выбрал Хеннинг, но решила, что, для начала, сойдёт и это. Она кивнула, после чего повернулась к Синдзи:       — Теперь твоя очередь.       — Извинение принято?.. — конечно, опрометчиво, со стороны лейтенанта было думать, что этим он отделается, но не попробуешь — не узнаешь, это как с анальным сексом… так, представим, что я этого не писал…       — Синдзи! — за сообразительность лейтенант был награждён от Мисато смачной оплеухой.       — Ай! — всё же, весь лимит удачи пилота на сегодня был потрачен на перепихон с Рицуко. А он был и не против.       Лейтенант поправил, перекосившуюся от удара Мисато, фуражку:       — Прошу прощения за то, что обвинял в ошибках всей системы человека, совершенно не причастного к принятию решений. — улыбнулся Синдзи.       Казалось, что пилот пошёл на попятную, но это только на первый взгляд, ведь сказать офицеру, что он не причастен к принятию решений означало просто приравнять его к рядовому, назвать пушечным мясом.       Мисато этих ноток надменности в голосе своего подчинённого не заметила, но вот фон Браница таки передёрнуло от желания одним ударом снести Синдзи голову вместе с шеей.       «А тебе хуй в рот не клади, — отметил в голове Хеннинг, — по яйца, ведь, откусишь. Ну, ничего, каждый день с понедельника по субботу на полтора часа твоя жопа в моих руках… Уж я-то вытрясу из тебя всё дерьмо»       — Ну, вот и славно! — Мисато улыбнулась и заключила Синдзи с Хеннингом в объятия. Она решила, что конфликт уже исчерпан.       Мужчины же на объятия не ответили, они понимали, что их обоих впереди ждёт весьма и весьма интересное времяпрепровождение. Ни в коем случае не вражда, нет, но извечное соперничество того, кто всю свою жизнь посвятил охране системы и того, кто сам по себе служил болезненным напоминанием о её несовершенстве. Но не сейчас, не при Мисато, в конце концов, они оба не хотели расстраивать девушку, но вот, когда Синдзи останется наедине со своим инструктором, для них обоих начнётся проверка на прочность, и в конце стоять останется только один, второй будет лежать в параше. В параше победителя…       — Теперь мы можем, наконец, перейти к инструктажу? — улыбаясь, полюбопытствовала Мисато.       — Да. — Хеннинг поставил кейс на стрелковое место.       Вытащив из кейса и взяв в руки пистолет Glock-17, инструктор вынул из него магазин и оттянул затвор — необходимая, отнюдь не только из-за юридических причин, мера предосторожности, не чуждая даже криминальному миру.       — Имел дело с таким агрегатом? — Хеннинг, убедившись, что Синдзи не сможет нанести присутствующим вред, протянул ему пистолет. В том, что пилоту не чуждо огнестрельное оружие, Хеннинг был уверен.       Некоторая враждебность к молодому лейтенанту, как и прежде, присутствовала в голосе Хеннинга, однако он больше не смотрел на Синдзи свысока, всё же речь Мисато заставила его ощутить к этому малолетнему бандиту, а иначе назвать нового пилота было нельзя, самую малую толику уважения.       — Нет. — признался Синдзи и снял с пистолета затвор. — Я, если по чесноку, больше «Макарыча» уважаю.       Молодого лейтенанта такое к себе отношение более чем устраивало.       — Тем не менее, именно Glock-17 является стандартным офицерским пистолетом ВС ООН. — констатировал Хеннинг. — И по долгу службы, тебе придётся иметь дело именно с этой моделью.       — Да, ладно, разберусь как-нибудь. — отмахнулся пилот. — В конце концов, тут один принцип.       Синдзи завершил неполную разборку пистолета, разложив все детали в порядке снятия:       «У него что, всего три съёмных элемента?» — с удивлением отметил лейтенант, после чего хлопнул в ладоши и собрал пистолет обратно.       Время сборки-разборки никто, конечно, не засекал, но пилот орудовал столь быстро и технично, что у присутствующих не осталось сомнений в том, что в норматив он уложился.       Никто меньшего от самого молодого ветерана стрел и не ожидал.       — Знаешь, как за ним ухаживать? — удовлетворённо кивнув, уточнил Хеннинг.       — Ну, в общих чертах представляю. — пожал плечами Синдзи.       — Не допускай контакта с влагой… — Хеннинг решил на всякий случай всё же рассказать лейтенанту о правилах эксплуатации пистолета.       — «Храните в сухом, недоступном для детей месте!» — рассмеялся пилот, вспомнив фразу, которую часто говорили в различных рекламах по телевизору.       — Именно. — Хеннинг был очень серьёзен.       Инструктор похлопал по крышке кейса:       — В кейсе есть набор для чистки. Прочищай его в течении суток после каждой стрельбы, но не реже раза в неделю. — закончил Хеннинг. — С положением о ношении огнестрельного оружия знаком?       — Нельзя направлять его на человека, если тот «не представляет видимой угрозы»; давать пистолет в руки гражданским можно только без магазина и патрона в стволе; если моим пистолетом кто-то кого-то убьёт, то придут ко мне… — Синдзи попытался вспомнить как можно больше выдержек из закона.       — Всё так и есть. — кивнул Хеннинг. Лейтенант знал основы, этого Хеннингу показалось достаточным. — Ладно, посмотрим каков ты в стрельбе.       Хеннинг достал из кейса коробку с патронами. Пилот набрал жменю патронов и принялся один за другим засовывать их в магазин, как и его и учил Мистер Локи: накрыв подаватель ладонью.       — Тебе нормально с этими очками? — спросил Синдзи, подошедший сзади, Хеннинг, уже какое-то время наблюдавший, как его подопечный заряжает пистолет. — Не сильно мешают?       Хеннинг читал отчёт о состоянии здоровья нового пилота и знал про его проблемы с глазами.       — Я уже привык. — уверил его лейтенант, вставив магазин в пистолет.       — Тогда на позицию. — скомандовал Хеннинг, пообещав себе проконсультироваться с врачами и придумать более эффективное решение проблемы Синдзи. В конце концов, от этого могла зависеть не только эффективность тренировок, но и показатели пилота в бою.       — Есть. — сказал лейтенант по-военному и передёрнул затвор.       У нас, в армии, кстати, «передёрнуть затвор» было эвфемизмом онанизма… Хотя, кому это интересно? Возвращаемся к нашему гопнику.       Мисато протянула Синдзи и Хеннингу наушники, после чего отошла вместе с инструктором немного в сторону.       Пилот, кивнув, надел наушники, выпрямился, взяв пистолет в левую руку, и, развернув корпус перпендикулярно стрелковому месту, придержал правой рукой пистолет за рукоятку снизу. Он был уже готов начать стрельбу, но почувствовал, что его кто-то тыкает в правое плечо. Повернувшись, он увидел недовольное ебало Хеннинга.       — Ну, что? — лейтенант рассерженно снял наушники.       — Уже неправильно. — констатировал инструктор. — Ты как стойку принял?       Синдзи понял, о чём идёт речь, в армии учат стрелять из пистолета по-другому:       — А что, я должен был стать вот так?! — молодой лейтенант широко расставил ноги, отчего стал напоминать борца сумо, и взяв пистолет двумя руками, развернулся в сторону мишени.       — Именно! — воскликнул Хеннинг.       Пилот выпрямился и, положив пистолет на стрелковое место, повернулся к инструктору:       — Мне щас рассказать вкратце, почему эта стойка — ущербная, и почему те, кто учат так стрелять своих учеников — просто роют им могилы?       Эта стойка давала возможность лучше прицелиться, но при этом делала стрелка полностью беззащитным, поскольку стрелок, будучи полностью повёрнутым к своей цели, имел больший шанс получить ответную пулю. К тому же, эта стойка была сама по себе очень неустойчивой и не давала возможности стрелку молниеносно перейти в режим ближнего боя, в случае чего.       Кровь в венах инструктора от злости нагрелась до температуры магмы и раскалило его сердце. Хеннинг с силой сжал кулак и был уже готов прописать Синдзи мощный хук справа, но вспомнил, что перед ним сейчас сын директора, и что Мисато сейчас на него смотрит, поэтому он глубоко выдохнул… ещё раз глубоко вдохнул и выдохнул, приложил немалые усилия, чтобы разжать кулак, но даже его силы воли не хватило, чтобы просто уйти. Инструктор изо всех сил попытался изобразить дружелюбную улыбку, отчего его лицо перекосило, и похлопал пилота по плечу, представляя себя Эдвардом Руки-Ножницы:       — Десять выстрелов. Выбей в сумме шестьдесят баллов. — почти прошипел он и, надев наушники, отошёл от лейтенанта на безопасное, для парнишки, расстояние.       Синдзи понял, что нащупал предел фон Браница и решил, что больше злить его не стоит, ато мало ли что он ещё натворит.       «Ты с моих занятий не уходить, а уползать будешь… У тебя сил не останется даже на то, чтобы думать… Да ты у меня зелёными соплями будешь рыдать…» — говорил себе инструктор и гнев медленно уходил из него.       Лейтенант вновь принял свою изначальную стойку, став на позицию.       «Бах!» — юный пилот пробил семь баллов в районе сердца мишени.       «Бах-Бах!» — две пули угодили в восьмёрку и девятку с половиной соответственно.       «Бах! Бах-Бах!» — схожие показатели, но на этот раз целью Синдзи была голова мишени.       «Бах! Бах-Бах!» — лейтенант, вновь переключился на сердце, выбил сперва восьмёрку, потом две девятки с половиной.       «Бах!» — пилот, выстрелив в голову, попал в тройку.       «Вот чёрт! — расстроился молодой лейтенант. — Только, блять, подумал, что прочувствовал эту волыну!.. Нужно больше с ней потренироваться.»       Синдзи снял наушники и, обернувшись к, подошедшему к нему сзади, Хеннингу, протянул тому пистолет рукояткой вперёд.       — Где тебя научили так стрелять? — сурово посмотрел на пилота военный инструктор, не замечая протянутого пистолета.       — Так метко? — самодовольно улыбнулся молодой лейтенант, прекрасно осознавая, что его последний выстрел уж никак нельзя было назвать «метким».       — Тройками. — Хеннинг не обратил внимания на тон Синдзи.       Ещё вчера, в аналитическом центре, Хеннинг отметил довольно необычную атаку ножом, которую новый пилот применил против Ангела. Тогда инструктор решил, что ему показалось, но сейчас стрельба лейтенанта заставила некоторые не очень хорошие подозрения Хеннинга пробудиться вновь.       Пока весь мир стреляет очередью из двух выстрелов, Синдзи стрелял связкой из одного одиночного (приметочного) и двух очередью. При таком способе стрельбы, первый, приметочный, выстрел обеспечивает более высокую точность двух последующих. Однако, минусами такого способа, помимо более высокого расхода боеприпасов, являлось то, что на поражении цели уходило больше времени (хотя, как показала практика, у такой стрельбы больше шансов поразить цель, чем у стрельбы двойками). Поэтому, стрельбу тройками, из-за специфики своих операций, практиковали всего два подразделения в мире: русская «Альфа» и израильский «Маглан».       Лейтенант понял, что Хеннинг просёк фишку:       — Меня всему научили улицы. — пожал плечами Синдзи и изобразил невинную мордашку, хотя на самом деле думал: «Блять, дурак! Дурак! Я пропалился перед ним! Твою мать! Нужно было стрелять двойками и не выёбываться!»       Так на улицах не стреляют, в условиях уличной разборки — каждый патрон был на вес золота и стрелять тройками для бандитов — неоправданная трата боеприпасов. Конечно, глупо было думать, что Хеннинг этого не знает, но других вариантов отмазаться у Синдзи не было.       Хеннинг посмотрел на Мисато, решив, что вместе с ней у него получится прижать нового пилота к стенке и заставить говорить, однако, вместо заинтересованности или рассерженности, он увидел в её глазах… беспокойство. И не просто беспокойство, а беспокойство за лейтенанта. Иструктор понял, что это значит — Мисато что-то знает.       «Ну, — решил он для себя, — если она знает, значит, ничего страшного. Я потом сам у неё спрошу, где Синдзи приобрёл такие навыки. Расскажет, если сочтёт нужным»       Хеннинг с высоты своего роста недоверчиво посмотрел на пилота и сделал шаг назад:       — Пистолет теперь твой. — инструктор всем своим видом показывал, что он ни на йоту не поверил в то, что лейтенант приобрёл эти навыки на улице. — Можешь приходить сюда и самостоятельно тренироваться в любое время. Патроны будешь получать в арсенале.       Синдзи не до конца понял, почему же именно инструктор отступил сейчас, хотя, все возможности, для того чтобы расколоть строптивого пилота, у него были. Лейтенант понимал, что это каким-то образом связано с присутствием Мисато, однако решил, что капитан просто не хотел наезжать на него при девушке. Так, или иначе, Синдзи был благодарен судьбе за то, что его сейчас пронесло, отметив, однако, что теперь нужно быть очень избирательным в том, какие именно навыки демонстрировать своим новоявленным коллегам.       В криминальном мире в этом плане всё было намного проще, там никто не задавал вопросов типа: «А где ты этому научился?» Ну… на самом деле задавали, но ты имел полное право не отвечать, бандиты всегда уважали неприкосновенность частной жизни, сами ведь не любили рассказывать о себе.       — А я разве не должен за него где-то расписаться? — уточнил Синдзи, оторвавшись от своих размышлений.       — Все бюрократические проволочки улажены. — заверил его Хеннинг, направляясь к выходу из тира.       — А нож? — недовольно крикнул пилот в спину Хеннинга.       — В тренировочном зале. — по-военному коротко рапортовал Хеннинг.       Лейтенант проверил ствол пистолета, там достаточно чётко было выгравировано: «6J7A4-TT25I-A14P7» — это был код пистолета в базе Nerv. Код табельного пистолета Синдзи. Никогда он не думал, что у него появится «табельное» оружие.       Пилот, усмехнувшись своим мыслям, быстро засунул пистолет в кобуру и, схватив кейс, последовал за инструктором.       На самом деле Хеннинг хотел ещё проверить, как лейтенант стреляет из автомата, однако, то, чего он увидел сейчас было более, чем достаточно, чтобы примерно оценить навыки нового пилота. Дальше нужно будет посмотреть, насколько хорошо Синдзи будет стрелять в симуляторе, и потом уже подбирать модель стрелковых тренировок. Да и потом, рукопашный бой волновал Хеннинга гораздо сильней.       Компания молча дошла до тренировочного зала. Лейтенант, как обычно, плёлся в хвосте, а Хеннинг с Мисато, хоть и хотели много что обсудить друг с другом, не хотели секретничать при новом пилоте, тем более, что именно ему предстояло стать центральной темой будущего разговора двух старых товарищей.       Тренировочный зал представлял собой очень длинный светлый зал со, стоящими ровно в ряд, матами для спаррингов. Зал не пустовал, но и не был переполнен. На многих матах сейчас, выполняя головокружительные пируэты в воздухе, пиздились, оттачивая свои боевые навыки, здоровые, взрослые мужики под присмотром тренеров, которые, впрочем, в спарринги старались не влезать. Ещё, вдоль противоположной от входа стены стояли самые разнообразные тренажёры, на которых, не спеша, в своём темпе занимались штабные офицеры, не желавшие совсем растерять, на своей сидящей работе, форму, таких, впрочем, было немного.       В тренировочном зале не было таких сложных систем идентификации, как в тире. На входе в зал за стойкой просто сидел седой немолодой вахтёр:       — Здравствуй, Хеннинг. — мужчина поднялся со стула и протянул руку инструктору. — Как сам?       Хеннинг пожал руку и хмуро ответил:       — А сам как думаешь? — капитан дёрнул плечом в сторону Синдзи.       — Понимаю… — лицо вахтёра вдруг наполнилось грустью. Уже многие знали Четвёртое Дитя в лицо, не представляя, однако, как, даже в самых общих чертах, выглядят остальные три пилота. — Если, вдруг, я чем-нибудь могу помочь, то ты только скажи…       На лице Хеннинга мелькнула улыбка, вахтёру удалось немного поднять ему настроение:       — Выдай ему спортивную форму. — Хеннинг протянул знакомому бумажку формата A5.       Вахтёр надел огромные очки, толщиной с тройной стеклопакет и поднёс бумажку прямо к лицу:       — Ах, да. — вахтёр полез куда-то под стол. — Спортивная форма Четвёртого Дитя. Меня попросили отложить этот размер.       Через секунду старик передал Хеннингу спортивную сумку коричневого цвета с логотипом Nerv.       — Распишись! — приказал Синдзи инструктор.       Лейтенант, конечно, скривился, но, не найдя достаточно веских причин для нарушения субординации, подошёл к вахтёру и поставил свою роспись в, протянутой ему, книжке напротив своего имени.       «Странно, конечно. — отметил в уме пилот. — За табельный пистолет расписываться не надо, а за физкультурную форму — нужно. Наверное, это потому, что пистолет входит в обязательный комплект формы офицера ВС ООН, а физкультурная форма — нет… Но это, в любом случае, бред полнейший! Ладно, на хую я вертел эту бюрократию, я здесь для того, чтобы пиздить Ангелов»       Когда юридические проволочки были завершены, Хеннинг отдал сумку, которую только что получил от вахтёра, Синдзи:       — Раздевалка сразу направо. Переодевайся, и встречаемся здесь через пять минут.       — Есть. — ответил лейтенант без особого энтузиазма… Хотя, нет, не так: «Энтузиазм в речи молодого лейтенанта принял отрицательное значение». Да, так намного лучше. Гений ли я? — Однозначно.       В раздевалке пилот, заняв один из свободных шкафчиков, сложил в него свою лейтенантскую форму, вместе с табельным пистолетом. Оставить его всё равно было негде и всё, что оставалось Синдзи — так это надеяться на то, что сотрудники Nerv не имеют привычки лазать по закрытым шкафчикам, и, что его табельное оружие не спиздят в первый же день.       Оставшись в одних розовых семейниках, молодой лейтенант открыл спортивную сумку. В ней был полный комплект спортивной формы, запечатанный в целлофан. В него входили: красно-коричневые штаны (расцветка, наверное, была выбрана таким образом, чтобы не пропалить оппоненту, что ты истекаешь кровью или обосрался), бело-чёрная майка и, опять же, красно-коричневая курточка с капюшоном и кепка точно такого же цвета. На каждом элементе одежды была нарисована эмблема Nerv: на майке — спереди, на курточке — сзади, на кепке — над козырьком, а на штанах — под карманами.       — О, носки! — пилот решил заглянуть в боковой карман.       Это были белые носки с красной эмблемой Nerv, нанесённой по бокам.       Ещё в сумке была коробка с кроссовками, и фирменный мешок для обуви с логотипом… ВС ООН?.. Нет, я вас наебал, лалка. На мешке для обуви была такая же эмблема Nerv, как и на всей остальной форме. А вот где эмблемы Nerv не было, так это на красных кроссовках, там была чёрная галочка с надписью: «Nike».       «Ля, охуенные найки! — воскликнул Синдзи, натянув на себя новые кроссовки. — Я с роду такие понтовые не носил. Такие, полюбэ, даже олимпийской сборной не снились!.. Правда, за остальную форму меня могут отпиздить в ближайшем переулке, но кроссы — просто отпад!»       Молодой лейтенант моментально влюбился в эти кроссовки, будь они мужиком, он бы им даже отсосал. Вопрос, почему спортивную обувь Nerv не производят сами, как всё остальное, а покупают на стороне, Синдзи не волновал ни капельки. Он просто радовался тем немногим преимуществам, которые даёт работа на Nerv, таким, как, например, неподсудность, власть, тёлочки, деньги, бухло, оружие и, конечно же, новые охуенные найки.       Долгое время пилот думал: «Пойти в одной майке, или, всё же, надеть курточку с кепкой, которые входили в комплект спортивной формы?» Курточку, в итоге, лейтенант надел, но не стал её застёгивать, а кепку лёгким движением руки отправил в шкафчик. Помимо этого, Синдзи не стал убирать в шкафчик свои очки и перчатки, ставшие уже его неотъемлемыми атрибутами, да, да, как твоя девственность. Ещё лейтенант не стал снимать с шеи цепи, на которых висели эфиопский крест и мундштук. Всё же, к этим вещам пилот уже успел привязаться.       Молодой лейтенант запихнул все свои остальные вещи в шкафчик и, закрыв его, в приподнятом настроении, двинулся к месту встречи.       Подойдя к выходу, Синдзи обнаружил там одну лишь Мисато, о чём-то мило беседующую с престарелым вахтёром.       — О, Синдзи! — она резко оборвала разговор, повернувшись к пилоту. — Тебе так идёт спортивная форма!       — А где инструктор? — лейтенант не обратил на комплимент ни малейшего внимания.       — Хеннинг? — рефлекторно переспросила Мисато. — Он сейчас подойдёт.       Сообщив это, Мисато вернулась к разговору с вахтёром. Для пилота этот типичный разговор двух бюджетников, посвященный высокой нагрузке, постоянным неоплачиваемым переработкам и тому подобным вещам, не представлял никакого интереса, поэтому он просто сел на лавочку, которая стояла рядом с вахтой, и принялся ждать инструктора.       Время Синдзи скоротал за наблюдением за тренировкой на одном из матов. Молодой лейтенант был впечатлён, наблюдая за одним бойцом, который просто катал своего оппонента по мату, как хотел. Пилот хотел однажды научиться так же раскидывать своих соперников, однако его комплекция не позволяла ему использовать в бою ничего, кроме скорости и ловкости, так что катать по матам он мог разве что чемпионов единоборств из предподростковой возрастной группы, хотя… там в последнее время такие откормленные здоровяки, что…       Появление инструктора, одетого в нелепо выглядящий костюм для тренировок с собакой, вывело Синдзи из размышлений о тщетности бытия и невозможности эмпирического познания вселенной. Фон Браниц вразвалочку, а ходить иначе ему не позволял объёмный, сам по себе, костюм, подошёл к Мисато.       — Это что ещё за срань?! — рассмеялся лейтенант.       Мисато хотела заткнуть Синдзи. Она бы и заткнула его. Если бы сама не пыталась изо всех сил сдержать смех.       Хеннинг представил, что нового пилота не существует, и что это Рэй позавчера победила Ангела. От одного лишь представления мира без Икари Синдзи у него стало так тепло и хорошо на душе, что обращать внимание на такие мелочи, как ухахатывающиеся малолетние подонки, ему просто не хотелось.       — Это костюм, позаимствованный мной у кинологической службы. — спокойно и, даже как-то, умиротворённо ответил Хеннинг.       — И нахуя? — Синдзи рассмеялся ещё сильней. — Я тебе что, собака?       «Ты даже не догадываешься, насколько ты прав, щенок» — промолчал инструктор, наградив, однако, сына директора ненавистным взглядом.       Воистину, невозможно было игнорировать существование Икари Синдзи в течение долгого времени, это было просто выше человеческих возможностей.       Мисато больше не могла сдерживать смех, и через пять секунд ко всеобщему «Празднику надорванного живота» присоединился и вахтёр.       Хеннинг дал возможность присутствующим проржаться, после чего начал спокойным голосом опытного наставника объяснил:       — Я хочу оценить уровень мастерства Четвёртого Дитя во владении ножом, поэтому я и одолжил этот костюм, чтобы Икари мог, не боясь нанести мне вред учебным ножом, продемонстрировать все свои навыки.       — А это не чересчур? — Мисато вытерла рукавом слезинку. — А почему бы не попробовать по старинке, на манекене?       — Манекен так же напоминает реального противника, как груда строительных материалов — дом. — Хеннинг переделал цитату Наполеона. — Я хочу лично посмотреть, как будет вести себя Икари в условиях, приближенных к тем, в которых ему предстоит сражаться.       — Хеннинг, ты неисправим. — улыбнулась инструктору Мисато. — Всё норовишь проверить на себе.       Хеннинг дружелюбно улыбнулся в ответ Мисато:       — И именно поэтому я — лучший в своём деле! — эта фраза была сказана с огромной самоуверенностью, однако, насколько до сих пор мог судить Синдзи, это утверждение не было лишено смысла. В конце концов, обучать Четвёртое Дитя не доверили бы абы кому.       Пилот, очком чуя, что сейчас ему придётся пиздиться, размял свою шею. Шея при этом хрустнула так громко, что заставила и Мисато, и Хеннинга повернуться в сторону молодого лейтенанта.       — Но сперва, нам нужно кое-что обсудить. Идёмте. — Хеннинг дал Мисато и Синдзи знак следовать за ним.       Юный пилот и девушка многозначительно переглянулись и пошли за Хеннингом. Он вёл их вдоль стены тренировочного зала, пока компания, наконец, не упёрлась в кабинет, который инструктор открыл своим ключом.       Компания оказалась в довольно большой светлой комнате с пятью рядами стульев и столом, развёрнутым к креслам, рядом с которым находилась доска, перед которой, у потолка висел проектор. На столе стоял монитор и груда бумаг.       — О, ещё одна лекция. — недовольно заявил Синдзи, располагаясь в центре третьего ряда.       Мисато села прямо за ним на пятый ряд, она хотела дать своему подопечному побольше личного пространства.       — Весь вчерашний день весь аналитический центр только и занимался, что покадрово разбирал твой бой с Сакиилом. Теперь я хотел бы обсудить наши наблюдения с тобой. С вами обоими. — последняя фраза была сказана уже Мисато.       Хеннинг выключил свет в кабинете и щёлкнул клавишами на клавиатуре, проектор начал транслировать стоп-кадр из боя Евы с Ангелом. Конкретно тот момент, когда Синдзи атаковал Ангела исподтишка.       — Тут лейтенант Икари провёл очень грамотную атаку: использовал укрытия, чтобы оставаться незамеченным для противника до самого момента удара. — Хеннинг не мог не отметить профессионализма нового пилота, который, если принять во внимание его биографию, был более чем объясним, ведь основное оружие уличных разборок — именно нож. — Но вот почему ты нанёс удар по глазам, хотя получил ясные указания, бить в ядро?       Хеннинг зациклил момент с атакой, дав лейтенанту провести собственную аналитику своих действий.       — Ты поверишь, если я скажу, что по привычке? — улыбнулся Синдзи.       Хеннинг задумался: «Он, что привык атаковать сразу в голову? Это же верная смерть для оппонента!»       — Поверю. — спокойно сказал инструктор, пообещав себе проверить, не подозревался ли лейтенант в убийствах. — Дальше ты одумался и, в попытке провести ещё одну атаку, потерял нож.       Хеннинг нажал на клавиши и проектор показал пилоту следующий зацикленный фрагмент его драки с Ангелом, когда он лишился ножа и Ангел перешёл в контрнаступление.       На это Синдзи ничего не ответил. Он мог, конечно, сказать, что он был пьян, и что вообще, он впервые залез в робота, но это были отговорки, ветеран стрел должен быть боеспособен всегда и в любой момент времени.       — Потеря ножа — это твоя серьёзнейшая ошибка. — продолжал Хеннинг. — И, вместо того чтобы как можно быстрее подобрать нож, ты принялся биться с Ангелом врукопашную.       — Мой косяк. — спокойно признал пилот.       — Ты мне вот скажи, на что ты надеялся. — Хеннинг запустил запись сражения дальше. — Ты рассчитывал разбить ядро голыми руками?       — А это было самонадеянно? — уточнил лейтенант, до этого считавший, что одним-двумя прямыми ударами по ядру он вполне смог бы победить Ангела.       — Хоть Евангелион, гипотетически, и может уничтожить ядро, — принялся объяснять Хеннинг, — сделать это на практике очень непросто, иначе бы Nerv не стали огромные тратить деньги и ресурсы на разработку виброножей.       «Чёрт. — подумал Синдзи. — Я ведь там реально едва коньки не отбросил. Я победил благодаря случайности. Если бы мне удалось реализовать то, что я планировал, это бы не навредило Ангелу, а вот меня бы наверняка убило»       — Запомни! — приказал Хеннинг. — Нож — это твоя жизнь. Выпустил его из рук, значит, стал смертником. Лишился ножа — отступай, потому что то, что делаешь здесь…       Хеннинг показал на экран, на котором пилот пытался отметелить Ангела.       — …это просто пустая трата сил. Оказался безоружным — ищи ближайший арсенал, иначе умрёшь.       — Ясно. — молодой лейтенант принял это к сведению.       Покладистое поведение Синдзи удивило и Хеннинга, и Мисато. Сам инструктор думал, что ему придётся битый час объяснять новоявленному лейтенанту, что его победа над Ангелом — это очень большая удача, однако новый пилот, видимо, сам осознавал это и не очень зазнавался своей победой.       Хеннинг, вздохнув, переключил бой на самый последний момент боя, когда Синдзи насадил Ангела на рог… да я бы сам не прочь насадить какого-нибудь ангелочка на свой рог. Девчонки, если что, пишите, у меня побольше, чем у Синдзи, будет!.. Правда ненамного, но всё равно пишите!..       — А вот здесь за сообразительность хвалю. — сказал Хеннинг без капли иронии. — Но не надейся, что одного этого приёма тебе будет достаточно, чтобы выполнить свою миссию.       — Если бы моих приёмов было достаточно для выполнения миссии, тебя бы здесь не было. — улыбнулся Синдзи. К жестоким тренировкам он был готов, не впервой, в конце концов.       — Знаешь, — продолжил Хеннинг, — я подготовил целую лекцию, где подробно рассказывал, что именно в каждый момент времени ты сделал не так, но сейчас я вижу, что проблема куда глубже. Все твои текущие навыки в бою против Ангелов почти бесполезны. Нам придётся вытравить из тебя все твои боевые рефлексы и учить тебя по-новому, с опорой на детальную проработку тактики в условиях крайне ограниченного времени. Мы не можем знать заранее, какую форму примет наш противник, поэтому тебе придётся подстраивать свою тактику под текущую ситуацию.       — С тактическим мышлением у меня туго. — признался пилот.       — Значит, будем развивать! — Хеннинг его что, только что… приободрил?.. Ну, это и логично, в конце концов, его жизнь тоже зависит от способности Синдзи выполнять свою работу.       — Я, если честно, рассчитывал, что умные тёти-дяди из бункера будут мне помогать советами во время боя. — по-прежнему улыбался лейтенант.       — Естественно, будут, — заверил его Хеннинг, — но в условиях боя, связь может нарушаться, поэтому я буду готовить тебя к наихудшему варианту, когда ты останешься на поле боя один против Ангела.       Хеннинг выключил проектор и, включив в комнате свет, пригласил Синдзи к себе за стол. Инструктор передал пилоту металлическую коробочку, размером с пенал. Открыв её, пилот обнаружил в ней тактический нож с эмблемой Nerv.       — Мне просто интересно, — спросил Хеннинг, пока лейтенант изучал очередной подарок от Nerv, — сколько такой стоит на чёрном рынке?       Синдзи покрутил нож в руках:       — Если оригинальный, то десять косых, — без задней мысли ответил лейтенант, — но реплику можно и за пять найти.       — Умеешь с ним обращаться? — уже зная ответ, уточнил Хеннинг.       В ответ пилот продемонстрировал три, известные ему, смены хвата и несколько раз перебросил нож из руки в руку. На этот раз Синдзи не стремился показать инструктору всё своё мастерство, опасаясь привлекать его внимание к своей персоне ещё больше, сейчас лейтенант стремился просто продемонстрировать, что кое-какие финты с ножом он знает, и доверить ему нож в принципе можно.       — Хорошо. — удовлетворённо кивнул Хеннинг и протянул Синдзи три бумажки и ручку.       — А это что? — удивился пилот.       — Распишись за инструктаж. — объяснил инструктор.       Лейтенант положил нож обратно в коробочку и внимательно изучил бумаги: первые две были за инструктаж по мерам предосторожности при использовании ножа и пистолета, а третий был за «Теоретическое занятие о поведении офицера во внештатных ситуациях». Синдзи расписался и в ней, слабо понимая, что это вообще такое и было ли у него оно вообще.       — Первое практическое занятие я бы хотел посвятить тренировкам с ножом. Это твоё основное и самое надёжное оружие в бою. У нас есть, конечно, и огнестрельное оружие, и ты будешь тренироваться и с ним, однако в бою против Ангела огнестрел может сработать далеко не всегда.       Синдзи не стал расспрашивать, почему именно, решив, что, раз на огневую подготовку будет выделено отдельное занятие, там ему всё и объяснят.       Хеннинг достал из стола другой нож и дал его пилоту, этот был более лёгким, и сделан был точно не из металла, а его лезвия были стёсаны:       — Это — тренировочный нож. — объяснил Хеннинг. — Теперь на маты!       Хеннинг выключил компьютер и сложил бумажки на столе. Молодой лейтенант же закрыл коробочку с ножом и передал её Мисато на хранение, после чего, вместе с девушкой, последовал к выходу. Хеннинг закончил быстро и, выйдя из комнаты вслед за пилотом и Мисато, закрыл дверь на ключ.       — Было не жарко читать лекцию в этом костюме? — насмешливо улыбнувшись, спросила Хеннинга Мисато на выходе.       — Я просто не хотел потом тратить на переодевание время. — объяснил инструктор причину своего поступка. — А так я переоделся в то же время, что и Икари.       Мисато улыбнулась ещё шире, всё же у фон Браница ко всему был свой подход, это и роднило его с Синдзи. Раньше Мисато думала, что они с Хеннингом быстро подружатся, но её подчинённый предпочёл связаться с этим ленивым развратным трутнем, Сарушимой!.. Да и Хеннинг тот ещё фокус выкинул… В общем, они друг друга, как ни крути, стоили.       Инструктор зашёл на ближайший свободный мат, пилот встал на него с противоположной стороны, прямо перед капитаном.       — Что у тебя там под майкой? — недовольно спросил Хеннинг, разглядев цепь.       — Крест. — лейтенант вытащил и показал инструктору украшение.       — Ты бы снял его. На тренировках будет мешать — сначала Хеннинг хотел приказать снять цепи в ультимативной форме, однако сам же практически не расставался со своим католическим крестом. Впервые за всё недолгое общение с Синдзи он смог испытать к мальчику что-то отдалённо напоминающее сочувствие.       — Пожалуй, откажусь. — спокойно, но уверенно сказал пилот, спрятав крест за пазуху и приняв стойку.       Хеннинг не стал давить на молодого лейтенанта, ведь он сам, в конце концов, ненавидел, когда, при прохождении рамок металлоискателя, ему приходилось расставаться со своим оберегом, поэтому поспешил перейти к тренировке:       — Представь, что я — Ангел. Ядро у меня здесь. — Хеннинг указал прямо в центр своей груди. — У тебя в руках вибронож, кабель цел и нормально функционирует. Твои действия.       На визуализацию и анализ ситуации ушло секунды три:       «При атаке ножом в правой руке, инструктор, скорее всего, будет … Ясно!» — сказал себе Синдзи и с места рванул на противника.       Пилот занёс нож для атаки справа, но, стоило ему оказаться на расстоянии полуметра от цели, Хеннинг провёл быстрое защитное движение, ударил его по правой руке в попытке выбить нож, однако молодой лейтенант предусмотрел это, всё-таки, при такой комплекции, у инструктора оставалось не так уж и много вариантов для самозащиты. За долю секунды до удара Хеннинга, Синдзи перекинул нож в левую руку и удар инструктора пришёлся уже по пустой руке.       Одна десятая секунды — пилот схватил в воздухе нож левой рукой и сменил хват на обратный.       Полсекунды — лейтенант в прыжке нанёс инструктору пять колющих ударов в грудную клетку.       Одна пятая секунды — Синдзи отскочил на два метра от инструктора, чтобы из безопасного места наблюдать за дальнейшими действиями условного противниками.       Инструктор погладил себя по груди:       — Вот если бы так атаковал Ангела изначально, бой закончился бы за секунду! — недовольно заявил инструктор. — Почему нельзя было так сразу?       — Так я сразу и не разобрался. — объяснился пилот. — Да и потом, сражаться вот так, и сражаться в роботе — это далеко не одно и то же.       — Я это понял, просматривая запись боя. Ты всё пытался как-то обогнать Ангела, однако с габаритами Евангелиона это не сработает.       Лейтенант недовольно смотрел на инструктора, ожидая, когда тот уже, наконец, скажет ему то, что он не знает.       — Объясняю основы тактики: — инструктор, поняв, чего ожидает от него подопечный, перешёл к делу, — главное — уверенно стоять на земле, никаких лишних движений ногами. «Вгрызайтесь в землю глубоко и жадно!», как говорил один наш, немецкий, канцлер. Все твои атаки — это атаки руками.       Инструктор продемонстрировал стойку, которая должна стать основной стойкой Синдзи в его грядущих сражениях с Ангелами, это была одна из стандартных боксёрских стоек. Пилот повторил за инструктором, но не стал держать её, всё же, она была очень непривычна для него.       — Дальше, — продолжил фон Браниц, — не пытайся соревноваться с Ангелом в скорости, у тебя нет достаточного преимущества, чтобы реализовать свои обычные атаки, которые, я уверен, на улице были весьма эффективны. Я видел твои движения ногами, когда ты пытался уйти от атаки Ангела, это было что, из айкидо?       — Без понятия. — признался лейтенант.       — В общем, возьми себе за установку: от ударов ты не уходишь и не уклоняешься, ты их держишь.       — Это вообще-то больно! — возразил Синдзи, напомнив инструктору, что синхронизация подразумевает, что пилот чувствует всё, что происходит с Евангелионом, и в том числе… нет, не так, и в особенности, удары по роботу.       — Значит, будем учиться терпеть боль! — ясно и чётко инструктор обозначил одну из целей дальнейших тренировок.       Пилоту с Мисато стало как-то не по себе.       Разумеется, речь шла о преодолении страха боли, ведь пилот не получает тех физических повреждений, которые получает машина, ему передаётся только боль, однако эта фраза была сказана чересчур агрессивно и Хеннинг, осознав это, резко поменял тему разговора.       — И последнее, из основного. Почему ты используешь обратный хват?       — Он даёт равные возможности и для обороны, и для атаки. — Синдзи показал пару приёмов с тренировочный ножом в обратном хвате. — А прямой хват можно использовать только для атаки, притом лобовой.       Лейтенант ударил пару раз воображаемого соперника перед собой, взяв нож прямым хватом.       — Ангелы — это не очень искусный соперник, — объяснил Хеннинг, — поэтому, ты должен вовсю вкладываться в атаку. Используй прямой хват, он будет более эффективен. Пока обдумай всё, что я тебе сейчас сказал, а на сегодня я тебя отпускаю, с понедельника мы начинаем настоящие тренировки, и не забудь свою спортивную форму.       Синдзи решил, что и на свою школьную физру он будет ходить в этой форме, не тратиться же ему на ещё одну спортивную форму… Хоть за неё его и могли отпиздить…       — Я могу ехать домой? — спросил пилот у Мисато.       — Да. — ответила ему девушка, отдав обратно «пенал» с ножом. — Мне ещё нужно с Хеннингом кое-что обсудить.       Молодой лейтенант недоверчиво посмотрел на Мисато с Хеннингом и пошёл в раздевалку.

***

      Через десять минут после того, как Хеннинг снял свой «собачий», ах да, простите, «кинологический» костюм и переоделся обратно в офицерскую форму, он с Мисато уже сидел в кафе на верхнем уровне Геофронта.       — Ну, что скажешь про него? — спросила Мисато, хлебнув глоток кофя.       — Помимо того, что он малолетний бандит?       Мисато недовольно посмотрела на друга.       — Прости. — сокрушённо попросил Хеннинг. Он думал, что Мисато позволит ему не при директорском сынке называть вещи своими именами. — Его «стиль боя», если можно так выразиться — это гремучая смесь из приёмов примерно пяти различных боевых искусств (например, он уходит от удара по лучшим традициям айкидо). Ещё в его арсенале я заметил много приёмов спецназа (например, его «коронная» атака ножом в прыжке — это чистой воды стиль «Альфы»), и всё это откатано в уличных разборках. У него нет той «отличной» подготовки, о которой все, вот уже вторые сутки, говорят без умолку, но он отточил свои движения до автоматизма и умеет их правильно применять. К тому же, он прекрасно владеет своим телом, хорошо знает свои сильные и слабые стороны… С тактикой у него туговато, конечно. По его действиям в бою видно, что он полагается больше на опыт: всё время боя с Ангелом инициатива была у Икари, но он не смог её реализовать, оказавшись в непривычной, для него, ситуации. Если смотреть, в общем и целом, то объективно он — отличный боец. По меркам улиц, естественно. Даже наш самый захудалый спецназовец за две секунды от него даже мокрого места не оставит.       — А что ты можешь сказать о его психологическом состоянии? — Мисато никак не могла выкинуть из головы слова Рицуко о том, что Синдзи пытался повеситься. Да и как их выкинешь, если он постоянно разминает свою шею?       — Он прекрасно умеет контролировать свои эмоции, по крайней мере, в бою. Большего я пока сказать не могу, мне нужно больше с ним поработать, а что? — вот за что, за что, а за психологическое здоровье своего подопечного Хеннинг не переживал… ровно до этого момента.       — Он ведь неопасен для себя? — Мисато поняла, что её намёки Хеннинг пропускает мимо ушей и, не выдержав, спросила его в лоб.       — Я бы не доверил ему пистолет, будь он из таких! — в этом вопросе Хеннинг увидел покушение на свою квалификацию. — А что? Если ты беспокоишься на счёт того, что во время боя он не боялся смерти, то это объяснимо. На улице ты можешь умереть от чего угодно, в любой момент, вне зависимости от твоих навыков. Такая жизнь, когда смертельная опасность подстерегает тебя везде, она ведь приучает к тому, что твоя жизнь не стоит ничего.       — Просто, Хеннинг, он через много прошёл, и я очень беспокоюсь за него… — призналась Мисато. До этого она думала только про концлагерь, даже не представляя себе каково было Синдзи жить на улице.       — Ты хочешь мне что-то рассказать? — инструктор решил, что если он хочет, чтобы Мисато поделилась с ним информацией про нового пилота, то лучшего момента намекнуть навряд ли предвидеться.       Девушка молча сидела с широко раскрытыми, от удивления, глазами. Она не ожидала, что кто-то начнёт задавать вопросы так быстро, когда она сама не получила на них точных ответов.       — Ладно, — Хеннинг понял, что, как обычно, повёл себя слишком агрессивно по отношению к собеседнику, — спрошу по-другому: «Есть ли что-то, о чём я должен знать?»       — У нас… — Мисато моментально поправилась, — меня есть кое-какие подозрения, но я не хочу трепать языком зазря, пока не узнаю наверняка.       Девушка, допив кофе, встала из-за стола:       — А пока, просто, я тебя очень прошу, будь с ним полегче, в душе он, правда, очень хороший человек… просто ему не повезло родиться сыном директора Икари. — голос Мисато был и заботливым, и беспокойным.       — Нам предстоят очень тяжёлые тренировки. — предупредил её Хеннинг, решив, что это будет достаточным оправданием, чтобы выжимать из этого маленького наглеца все соки во время занятий.       — Вот именно. — сурово сказала Мисато. Настолько сурово, что Хеннинг понял, что его подруга не шутит, она всерьёз решила взять нового пилота под своё крыло. — Именно поэтому я и прошу тебя не усложнять ему, и без того непростую, жизнь.