Быдло во Франксе.

      Утром Мисато начала медленно приходить в себя, повинуясь зову будильника, однако на пути бодрому пробуждению встало похмелье, что и не удивительно, если учесть, сколько она вчера выпила. Каждый раз, вставая с бодуна, она понимала, что алкоголь не помогает снять напряжение, напротив, утром всё лишь усугубляется, однако ближе к вечеру она уже напрочь забывала об этом уроке жизни, и вновь предавалась греху пьянства, а дальше всё шло по кругу.       Но сегодня всё было даже хуже обычного: голова болела так, словно она вчера пила не пиво, а мешала дедов самогон с настойкой боярышника, а ощущения внизу живота заставляли капитана Кацураги вспомнить о студенческой молодости, когда на одной вечеринке она отдалась двум чернокожим студентам из США… именно в ту ночь она поняла, почему их все называли «кони».       Пытаясь выключить настойчивый сигнал, Мисато не могла не отметить, что будильник как-то сильно уж изменился со вчерашнего дня: поменял форму с прямоугольного на круглую, вместо пластмассового стал металлическим, да и к тому же, отказался от электроники в пользу более традиционного заводного механизма. Но девушке было слишком плохо, чтобы предавать таким мелочам слишком большое значение.       Секунд через десять, Мисато смогла заставить себя раскрыть глаза, однако её мозг не сразу смог обработать информацию, поступающую от органов зрения, и уж тем более, не сразу капитан смогла отдать себе отчёт, что за ночь преобразился не только будильник, но и вся её комната: во-первых, что Мисато бросилось в глаза практически моментально, из её комнаты исчез весь мусор, во-вторых, стены комнаты из жёлтых стали почему-то вдруг белыми, а в-третьих, сама комната стала меньше.       Но не успела девушка ужаснуться, как почувствовала слабое движение прямо у себя за спиной. Первоначально Мисато подумала, что это Пен-Пен, любивший иногда разделить ложе с хозяйкой… *Кхм* вернее, поспать вместе с ней… *Кхе-кхе* на одной кровати, а не то, о чём подумали вы, фанаты «Выдающихся Зверей».       Однако Мисато очень быстро сообразила, что Пен-Пен не такой тёплый, да и в размерах уступает тому телу, что в данный момент, прижившись к ней, обнимает её со спины, сжав в руке её сиську.       Только девушка начала оборачиваться, чтобы определить личность человека, которому предстояло лишиться руки, как моментально в её голове всплыли события прошлого вечера… и ночи… не все, конечно, но… основные, скажем так, да…       Посмотрев назад, Мисато увидела ровно то, что боялась увидеть больше всего — уже проснувшегося, невинно улыбающегося Синдзи, всё продолжавшего держать её за дойку.       — С добрым утром, солнышко… — улыбнувшись, нежно поприветствовал лейтенант своего непосредственного командира.       На его лицо падали лучи утреннего солнца и, даже не смотря на то, что Мисато своей головкой создавала ему тень, в комнате для его глаз было слишком светло, поэтому он сильно щурился, из-за чего на месте его шрама прекрасно прорисовывался рельеф напряжённых мышц лица. Но даже если не брать в счёт внешность Синдзи, сейчас, как никогда подходившую под определение «инфернальная», одно осознание того, кто сейчас лежит позади неё, заставило Мисато вздрогнуть от ужаса. Она не могла поверить в то, что произошло.       Спустя секунду девушка, попытавшись убедить себя, что все её воспоминания о прошедшей ночи — всего лишь плод любви алкоголя и нездорово разбушевавшегося воображения, заглянула под одеяло и, убедившись, что под ним два полностью голых, молодых, горячих тела, она поняла: «Ошибки нет». Осознание этого факта лишило Мисато всякой воли к жизни, казалось, она совершенно перестала реагировать на любые внешние раздражители… но это продлилось всего секунды три, потому, что далее шла реплика Синдзи, не реагировать на которого не получалось уже при всём желании:       — Тебе понравилось? — казалось бы, дружелюбно поинтересовался подросток, однако в этой фразе Мисато не расслышала ничего, кроме торжества и издёвки.       — Можешь выйти из комнаты? — потусторонним голосом попросила Мисато, неживыми глазами смотря в одну точку прямо перед собой. И, хотя в голосе капитана не было какого-либо намёка на опасность, агрессию или даже раздражение, бывший форточник понял, что пора ливать.       — Как скажешь. — покорно ответил Синдзи, после чего прихватив семейники с зелёными слониками и свои тёмные очки, направился к выходу из комнаты.       Натянув на себя трусы, так же, как и Мисато вчера… Е-ха! Шутка за 300! Юный пилот уж было начал открывать дверь, как вдруг неожиданно остановился и, очевидно испытывая некоторую неловкость, обратился к девушке, по-прежнему не выходившей из этого своего состояния:       — Ну, это… как бы… моя комната… — попытался он напомнить хозяйке квартиры как бы невзначай… у него ничего не вышло.       — Синдзи! Прошу тебя, просто уйди! — сорвавшись на крик, настоятельно потребовала девушка, по-прежнему не смотря на собеседника.       Услышав этот неистовый бабский вой, ветеран стрел, без пяти минут — герой войны поспешил покинуть спальное помещение, закрыв за собой дверь. На секунду ему даже показалось, что чуйка его на этот раз подвела и ему всё же стоило прошлой ночью лечь спать сразу же по возвращению в квартиру, но он сразу же отогнал от себя эти мысли, поскольку, как ни крути, а оно того точно стоило.       Мисато же, оставшись в комнате одна, где-то с полминуты просто пялилась в одну точку, потом, нащупав подушку, приложила её к своему лицу и заорала туда что есть мощи, но её крик никто не услышал. Как не странно, но это помогло, не сильно, конечно, здраво рассуждать она по-прежнему не могла, но теперь она могла хотя бы просто думать, уже неплохо, не так ли?       Девушка попыталась сделать над собой усилие, обуздать бушующие чувства, и, поначалу, у неё это даже получалось, однако из ванной раздался звук воды. И, каким-то неведомым образом, женская логика позволила Мисато безошибочно определить, что это Синдзи моет в раковине свой хуй после вчерашнего. Нет, серьёзно, как она догадалась? Я сам в ахуе.       Так или иначе, представший в сознании Мисато ядерный гриб молодого лейтенанта, вновь вывел её из душевного равновесия. Через какое-то время, какое точно трудно сказать, так как девушка, бесконечно прокручивая в голове обрывки воспоминаний о вчерашних событиях, времени совершенно потеряла счёт, всё же смогла взять себя в руки и начала обдумывать возможные варианты выхода из этой ситуации, в которую сама себя и загнала.       Первый выход, который пришёл ей в голову — это выход из окна, но Мисато решила сделать этот вариант планом «Б», если уже ничего другого не останется, хотя окно так и манило её… Так, ладно!..       Ещё был вариант просто сидеть на месте до тех пор, пока не умрёт от обезвоживания, в надежде на то, что в эту комнату никто не зайдёт до тех пор, пока не почувствуют странный запах разлагающегося тела… Но Мисато рассудила, что выход из окна будет всё же… эффективней как-то.       Перебрав в голове ещё штук двадцать самых разнообразных способов самоумерщвления, девушка решила всё-таки подумать над тем, как ей дальше, не поверите, жить.       Вернуться к нормальному существованию, после события, разделившего всю её жизнь на «до» и «после» было необходимо начать с выяснения отношений с её подчинённым, и тут Мисато видела всего два варианта: можно было либо поговорить с пилотом, как со взрослым человеком, и объяснить ему, что всё произошедшее вчера — просто большая ошибка. И желательно сделать акцент на том, что это была её ошибка, чтобы не нагружать мальчугана ненужными переживаниями. Либо можно было просто притвориться, что ничего не произошло, Синдзи ведь, при всех свои недостатках, далеко не дурак, сам всё поймёт. А, если что, можно будет просто убедить всех: и себя, и лейтенанта, и всех, кому он решит растрепать, что ничего на самом деле не произошло, просто у пилота разбушевались гормоны и воображение в одно время, вот он и нафантазировал себе как Мисато запрокинула ноги и не пойми что.       Казалось бы, очевидно, как в такой ситуации должен поступить ответственный взрослый, непосредственный командир, старший товарищ и просто хороший человек, но вся беда в том, что Мисато тошнило от одного только воспоминания о вчерашнем, поэтому было очевидно, что полноценной двусторонней дискуссии с обменом мнениями, девушка не выдержит. Итак, решение было принято: Мисато примет душ, смоет с себя этот позор, после чего, выйдя из ванной совершенно новым, рождённым заново, человеком, который будет цвести и пахнуть, заряжая всех окружающих позитивом. А всё почему? Потому, что этого человека Икари Синдзи никогда не долбил в… От образов прошлого, вдруг неожиданно возникших у неё в голове, девушка едва не сблеванула от отвращения к себе.       Итак, покинув комнату, Мисато начала в точности исполнять намеченный план и на первых парах всё проходило довольно гладко. Подмывшись, вымыв из своей жопы всю сперму и несколько раз хорошенько прополоскав свой рот, девушка решительно вышла из ванной навстречу новой жизни, с уверенностью глядя в завтрашний день, однако стоило ей только зайти на кухню, где орудовал полуголый Синдзи и его сочная, крепкая, подкаченная мужская попка… Ладно, не будем разводить гомосятину, тем более, что у меня больше нет гражданства ЕвроСоюза, и просто обозначим, что увидев Синдзи в одном неглиже (и очках с перчатками, само собой) перед ней предстала вся ретроспектива всех вчерашних событий, что и убило в ней весь энтузиазм просто на корню.       Пилот же, увидев своего командира, оценивающе посмотрел на неё, словно на неведомого зверя с неизвестными повадками, терпеливо ожидая следующего шага, что и немудрено. В этот момент с лицом Мисато происходило что-то странное: нижняя часть застыла в широкой жизнерадостной улыбке, а вот верхняя часть выражала одновременно страх, ужас и отвращение. На самом деле эмоций было намного больше, но Синдзи успел прочитать лишь эти.       Однако девушка, хоть и лишилась энтузиазма, решила довести свой план до конца несмотря ни на что. Собравшись с силами, она смогла натянуть на себя маску счастья, здоровья и хорошего настроения:       — С добрым утром, Синдзи! — словно ни в чём не бывало воскрикнула Мисато. — Что у нас на завтрак?       — Свиной рулет… — недоверчиво ответил молодой лейтенант, пытаясь предположить, чего ему следует ждать от девушки.       — Ух! Как вкусно пахнет!.. — восхитилась Мисато, садясь за стол.       — Да… — машинально согласился Синдзи, накладывая в её тарелку… порцию. Я один здесь разглядел эротический подтекст?.. Тогда ладно.       Далее пилот накормил пингвина, после чего взял и себе порцию и, осмелившись, всё же сел за один стол с Мисато.       — Какая вкуснятина!.. — томно вздохнула девушка, пригубив кусочек рулета Синдзи.       — Есть такое… — с недоверием глядя на Мисато, ответил лейтенант, тоже попробовав своё блюдо.       Какое-то время они ели молча. Капитан ни на секунду не сбросила свою маску цветущей жизнерадостности, а Синдзи продолжал пристально смотреть на неё, из-за чего ел намного медленнее обычного, даже медленнее Мисато, если уж на то пошло.       Блюдо было съедено уже наполовину, и всё это время лейтенант сдерживал себя, чтобы не задать один вопрос, который мучил его с самого утра. В один момент пилот просто не выдержал и, проглотив очередной кусок, выждал время, когда рот Мисато будет свободен от пережёвывания хуёв пищи. И вот, когда нож с вилкой в руках девушка в очередной раз потянулись к рулету, Синдзи выдал:       — Неужели всё было настолько плохо?       На мгновение Мисато замерла. В следующий же миг, её маска треснула по швам, прямо как твоя жопа, после десятой слитой катки в дотке подряд, и на её лице, казалось, ни с того, ни с чего забушевала ярость. Отбросив вилку на тарелку, она сжала нож в своей руке, после чего с силой вонзила его в стол по самую рукоятку.       Синдзи, безусловно, повидал в своей жизни многое, но вот, чтобы столовый нож входил в дерево также легко, как в тёплое масло… не говоря о том, что нож был загнан девушкой, обладающей столь невпечатляющими (разумеется, со спортивной точки зрения) пропорциями. Так что, не удивительно, что зрачки пилота, от одного лишь взгляда на нож в столе, сжались в одну точку, та же самая участь постигла и его анус.       Мисато серьёзно посмотрела в глаза Синдзи (а в том, что она смотрела сквозь очки, молодой лейтенант в тот момент не сомневался):       — Значит так, — командирским тоном сразу обозначила она, — этого между нами никогда не было, нет, и не будет, понятно?!       Синдзи не мог на это ничего нормально ответить, он вообще был в ахуе, узнав, что у Мисато есть «командирский тон»:       — Т… да… подожди… — попытался собраться он, чтобы родить хоть какую-нибудь членораздельную мысль, однако был немедленно оборван девушкой на полуслове.       — Я слышать ничего от тебя не желаю. Тема закрыта. Раз и навсегда. Возражения не принимаются.       — Т-та… — Синдзи попытался вставить хотя бы слово, но совершенно растерявшись от такой реакции Мисато, начал заикаться.       — Всё, замолчи! — приказала девушка. — Я знаю всё, что ты скажешь. И знаешь, что я тебе на это отвечу? Пошёл ты в жопу, Икари! Такие отношения — ненормальны, и никогда не были нормальны.       Синдзи попытался что-то неуверенно возразить, но на этот раз не смог выдавить из себя ничего, хотя бы отдалённо напоминающее человеческую речь. Цицерон на небесах словил фэйспалм, одним словом. Тем не менее, Мисато поняла (или догадалась), какую мысль пытался донести до неё подчинённый, либо это было лишь продолжение бомбёжки, в результате которой девушка планировала высказать пилоту все накопившееся претензии к нему (или, хотя бы, самые основные).       — А что касается ваших отношений с доктором Акаги, то я пыталась. Я правда пыталась заставить себя принять их, если уж я никак не могу их одобрить. Но я не смогла. Я не могу заставить себя поверить, что это — нормально. И то, что было вчера между нами — это ненормально, и даже не старайся убедить меня в обратном. Если она хочет заниматься таким, то пожалуйста, но пусть не приплетает меня ко всему этому.       В чём был смысл последней фразы Синдзи так и не понял, а Мисато всё продолжала:       — Я не представляю, как ты можешь так жить, но я точно так жить не собираюсь. А теперь иди уже в школу. — девушка резко встала из-за стола.       — А?.. — Синдзи намеревался задать какой-то вопрос, но и в этот раз Кацураги не дала ему возможности договорить.       — Я сегодня останусь дома. Голова чего-то ужасно болит. — с этими словами капитан покинула кухню, не доев свою порцию, чтобы запереться у себя в комнате.       Секунд десять ветеран стрел просто сидел, переваривая полученную информацию, потом, обменявшись взглядом с пингвином, глубоко вздохнул:       «Бабы, блять…» — вот и весь урок, который наш герой вынес из сложившейся ситуации.       Быстро расправившись с остатками обеих порций, Синдзи прибрался на кухне. Сначала он несколько раз попытался вытащить нож из стола, однако довольно быстро он убедился в бесперспективности этой затеи. Тогда он решил поступить более изобретательно и, что гораздо более важно, творчески. Он положил слева и справа от ножа по яйцу, а на вершину рукоятки, торчащей прямо вверх, приспособил шляпку гриба, которая у него осталась после готовки. Вот так на кухни у Мисато и появилась одновременно и инсталляция-шедевр современного искусства, и резкая необходимость в новом столе, поскольку старый стал вдруг каким-то… хуёвым!       После этого Синдзи, довольный собой, пошёл в свою комнату, где немного прибрался после вчерашнего — например, выкинул все использованные гандоны в мусорник. После чего пилот, добавив себе в мысленный список дел пункт «Непременно постирать футон с одеялом», оделся в форму и почапал к выходу. Однако, стоило ему повернуть ключами в замке, как дверь, ведущая в спальню Мисато неожиданно открылась.       Синдзи замер, напрягая все свои чувства, по-прежнему не понимая, что у девушки на уме, ведь, как-никак, всё её поведение сегодня никак не укладывалось в те категории, которыми он мыслил.       Однако, раздавшийся за его спиной, обессиленный, полный сожаления, голосок всё же вселил в пилота надежду на то, что бить его, скорее всего, сегодня не будут… по крайней мере до тех пор, пока Мисато не увидит фаллического идола, составленного им на столе.       — Синдзи… — неловко начала Мисато, не выходя из своей комнаты, — ничего не говори, просто послушай… Я хочу, чтобы ты знал, что я не… что ты ни в чём не виноват. Просто… у меня всё сложно с личной жизнью было ещё до Ангелов, а тут… такое началось… Всегда приходилось думать о себе в последнюю очередь, вот я не выдержала и сорвалась… Я совершила поступок, который противоречит всем моим жизненным принципам, за что я не смогу себя простить, и дело, на самом деле, не только в нашей разнице в возрасте, просто… Я знаю, что для тебя вчера ночью не произошло совершенно ничего важного, но это очень важно для меня, поэтому у меня будет к тебе очень важная просьба. Никогда не напоминай мне о вчерашнем, я и так этого никогда не забуду.       Выдержав небольшую паузу, Мисато резко закрыла дверь в свою комнату. Синдзи на эту исповедь ничего не ответил, да и в самом деле, что он мог сказать? Он решил, что сейчас самый лучший выход — просто оставить капитана одну и дать ей возможность разобраться с её тараканами самостоятельно… К тому же этот вариант потребовал бы от лейтенанта минимального количества действий, поэтому для него было очевидно, как поступить.       Сев в свою машину, пилот глубоко вздохнул, после чего закурил «Чёрного Капитана», и после всего пары затяжек, казалось, вся эта, не самая приятная, ситуация совершенно перестала его волновать, словно все переживания, даже если они у него и были, сгорели на кончике сигареты.       Добрался до школы он в своей типичной манере: на максимальной скорости, напрочь игнорируя и светофоры, и других участников движения, но на этот раз игнорировал Синдзи и все недовольные гудки и выкрики в свою сторону — это на нём сказывались последствия бессонной ночи. Доехал он, тем не менее, без особых происшествий, если, конечно, не считать сбитых старушку с младшеклассником особым происшествием.       Поставив машину на своё парковочное место, Синдзи поспешил в свой класс с серьёзным намерением хорошенько отоспаться, но не всё было так просто, ведь у его парты, как и в прошлый раз поджидали Айда и Тодзи. Сев на своё место, пилот надеялся ограничить своё общение с ними на сегодня парой дежурных фраз, однако у Айды на лейтенанта были свои планы:       — Ну, как там у тебя прошло всё с Клубом Садоводов? — искренне поинтересовался юный милитарист.       — Та прекрасно! — усмехнулся пилот, вспоминая, какое удовольствие ему доставил вид, выведенной из себя, Куроды.       — Так значит, Курода приняла тебя в свой клуб? — теперь уже и Тодзи вступил в разговор, чего Синдзи не ожидал.       — Естественно, нет. — коварно улыбнулся лейтенант.       Тодзи и Айда вопросительно переглянулись между собой, как бы совещаясь на невербальном уровне: «Так выходит, мы правильно поступили, не пойдя с ним в клуб самой популярной девочки школы?.. Или всё же прогадали?..».       Пока его знакомые обменивались своими доводами и предположениями на этот счёт, Синдзи, решив, что вот сейчас уже, впринцыпе, можно и на боковую, положил на стол свою сумку, а на сумку — свою голову. Но Айда явно решил, что разговор пока не закончен:       — Я ведь почему спрашиваю… — обратился он к уже полуспящему пилоту, — сегодня утром директор на собрании глав кружков попросил передать тебе, чтобы ты зашёл к нему на большой перемене.       — Это ещё зачем? — сонным голосом пробурчал Синдзи.       «Неужели лысому мало, что я хожу на каждый урок вот уже третий день подряд и пока никого даже не покалечил?».       — А… — после этого вопроса Айда заговорил совсем уж неуверенно, он даже выдержал паузу, во время которой посмотрел на Тодзи, в надежде, что тот даст ему какую-нибудь идею, однако спортсмен лишь бросил на очкарика взгляд: «Сам разбирайся». Что, собственно Кэнсукэ и сделал. — Пришла директива из Nerv, поэтому вам нужно будет уладить одну формальность.       Тодзи посмотрел на своего друга взглядом: «И это всё, что ты смог придумать?».       На это милитарист лишь стыдливо отвёл взгляд, это означало: «Дя…».       — Ладно. — вдруг неожиданно для них обоих подал голос Синдзи, не приходя в вертикальное положение.       Да, было очевидно, что Айда чего-то не договаривал, но лейтенант был уверен, что там не было ничего страшного… неприятное — скорее всего, но пилот, правда, не думал, что разобраться с этой таинственной директивой от Nerv будет особо сложно.       — Как начнётся большая перемена — разбудите… — попросил лейтенант, давая понять, что на пока разговор окончен.       В это же время, если судить по звукам, в класс зашёл преподаватель. По какому именно предмету Синдзи в душе не ебал, а вот Мисато вчера ебал и нельзя сказать, что ему было не похуй. Под отдалённое невнятное щебетание пилот очень быстро провалился в сон. Увы, ненадолго.       Синдзи проснулся от того, что кто-то аккуратно теребил его за плечо, настаивая на его возвращении из мира грёз. Протерев глаза и надев очки, пилот обнаружил склонившуюся над его партой (и выставившую свой зад назад, на радость всем парням с первых парт) молодую (она, казалось, была даже младше Мисато) и вполне себе даже симпатичную учительницу. Правда, плоскую, как доска, но и у таких извращений, судя по обручальному кольцу на пальце учительницы, есть свои последователи.       — Лейтенант Икари, — спокойно и доброжелательно, но уверенно начала учительница, — я знаю, что вы в школе на особом положении, но я была бы рада, если бы вы, со временем, присоединились к нашим занятиям.       Учительница, ещё до того, как Синдзи успел сообразить, что за ужас тут творится, протянула ему три листа формата A4:       — Но для этого мне необходимо узнать ваш уровень владения английским языком…       «А, так это у меня сейчас урок английского… — отдал себе отчёт ветеран. - Интересно, зачем мне эта информация?..»       — Не согласитесь ли вы пройти этот небольшой тест? — не меняя ни тона, ни интонации, спросила учительница, мило улыбнувшись Синдзи.       Надо ли говорить, что сейчас на учительницу и пилота смотрел весь класс. Интерес, разумеется, был чисто спортивный: до этого никто не применял к новичку такой подход, и всем было любопытно, что же из этого может выйти. Задние парты даже устроили тотализатор, впрочем, как и всегда.       Синдзи же посмотрев сначала на учительницу, терпеливо ожидавшую его решения, на бесполезные листы бумаги, которые ему пришлось бы заполнять, прими он её предложение, на своих одноклассников, которых он никогда не видел настолько заинтригованными, потом снова на учительницу и снова на бумагу, после чего громогласно объявил на всю комнату:       — Кто-нибудь может вместо меня послать её нахуй? Просто мне чисто впадлу… — после этих слов пилот снова лёг в спячку.       Все присутствующие в классе не скрывали своей разочарованности, мол: «Да, чего ещё можно было от него ожидать?..» Однако из этого правила было два исключения: Сузухара, сорвавший на тотализаторе небольшой куш и, как ни странно, учительница. Она в лице нисколечко не переменилась.       — Ну, ладно. — лишь сказала девушка, возвращаясь на своё место у доски Как говорится, «прах к праху, доска к доске…». — Тогда как-нибудь в другой раз. Главное, если вдруг вы вдруг захотите присоединиться к уроку, то не стесняйтесь, подходите ко мне и…       — Да, да, да… — из положения полулёжа Синдзи подал учительнице знак, чтобы она кончала гнать туфту и не мешала ему спать, что она, глубоко вздохнув, и сделала.       После чего ветеран вновь уснул под корявый английский своих одноклассников, спалось ему, кстати, очень даже неплохо, но и на этот раз блаженство не продлилось долго… не то, что этой ночью…       На этот раз его настойчиво теребил по плечу Айда.       — Что, уже большая перемена?.. — сонно спросил он у нарушителя его сна, глядя в окно на солнце, для большой перемены оно было ещё слишком низко, однако его одноклассники дисциплинированной массой без лишней спешки, но довольно стремительно, покидали класс.       — Э… нет. Просто у нас сейчас химия. — объяснил Айда, точнее попытался, поскольку Синдзи ничего не понял.       — И что? — недовольно спросил пилот.       Айди сначала спасовал, удивившись раздражению своего кумира, но на этот раз очкарику на помощь пришёл спортсмен:       — У нас занятия химией проходят в кабинете химии. У вас, разве, не так было?       — Та я хз, как там у нас было… — пробурчал Синдзи, нехотя поднимаясь с насиженного места.       «У меня вообще была химия в школе?.. Те таблетки не в счёт»       Выйдя из кабинета последними, троица не спеша проследовала по коридору, где к ним, отстав от своих подруг, без палева присоединилась староста.       — Кстати, Синдзи, — сказал в один момент Айда, всю дорогу, не затыкаясь, ведущий с пилотом односторонний диалог, — не хочешь присоединиться на химии к нашей группе?       — Группе? — совершенно равнодушно поинтересовался лейтенант.       — На химии мы проводим опыты в группах по четыре человека. — вдруг вмешалась в разговор староста. — Но в нашей группе пока было три человека, поэтому…       — Я не собираюсь ничего делать. — моментально отрезал Синдзи.       — Это понятно, — усмехнулся Тодзи, — но отсидеться в стороне, как на остальных предметах, у тебя не получится.       — Звучит, как вызов… — устало выдохнул пилот.       — Икари, послушай, наша преподавательница химии… — попыталась объяснить ситуация староста, однако была быстро оборвана ветераном.       — …может пососать. — бросил он и ускорил шаг.       Оставшаяся компания переглянулась между собой и, смирившись с мыслью о том, что на следующем уроке их ждёт, скорее всего, полный пиздец, покорно ускорили шаг… Да что там «скорее всего»? Варианта, при котором их ждёт не полный пиздец не существовало. По крайней мере, так казалось школьникам.       На самом же деле, директор, догадываясь о том, что текущий преподаватель химии у класса 2-А — суровая педантичная принципиальная женщина-фронтовик, вселяющая страх в каждого ученика (и даже некоторых учителей) в школе — навряд ли сможет ужиться с ещё одним военным, тем более столь специфическим. Поэтому директор и заменил её на другого преподавателя, мягкотелого лизоблюда, к своим обязанностям в школе проявлявшего интерес не больший, чем Синдзи. Они-то вместе должны были поладить.       Надо сказать, что директор не прогадал — новому преподавателю химии было наплевать на лейтенанта… как, собственно, и на весь остальной класс, поэтому пилот просто проспал очередной урок. Правда на этот раз он проспал его за одним столом с Айдой, Тодзи и старостой, что дела особо не меняло.       Замена преподавателя вызвала у подавляющего числа учеников в классе восторг, и поскольку было очевидно, что эта рокировка была связанна именно с новеньким в их классе, очков популярности этому новенькому неплохо так прибавилось.       После химии классу, к неудовольствию Синдзи, пришлось возвращаться обратно в их класс, где он благополучно и проспал ещё один или два урока, после чего его разбудил Тодзи, напомнив, что директор ждёт пилота в своём кабинете.       В итоге Тодзи, Айда и, каким-то странным образом влившаяся в их компанию, староста направились в столовую, а Синдзи пришлось довольствоваться лишь относительно скромным перекусом из автомата. Правда, Тодзи поначалу категорически отказывался идти в столовую без Синдзи, а точнее, без его карты ветерана, поэтому старосте пришлось пообещать полностью оплатить обед спортсмена, лишь бы тот отцепился от лейтенанта, на что Сузухара моментально согласился.       Расправившись с бутербродом и запив его какой-то дорогущей бурдой, по вкусу отдалённо напоминающей шоколадное молоко паршивого качества, Синдзи, не желая откладывать дело в долгий ящик, направился в кабинет директора.       Без стука войдя в приёмную, ветеран с каменным ебалом прошёлся мимо секретарши, которая выпучила свои узенькие гляделки от удивления, но возразить что-то человеку, с нашивками Nerv на форме, не посмела. Не менее нагло пилот вошёл и непосредственно в кабинет директора.       — Вызывал? — спросил лейтенант, выйдя прямо на середину кабинета. То, что сейчас у директора на приёме был физрук Ямато, Синдзи совершенно не смущало. — Мне Айда сказал, что там какую-то формальность с Nerv-ом нужно уладить… Бумажку там, что-ли, какую подписать… или что-то такое…       Ни директор, ни физрук столь наглому появлению юного лейтенанта, казалось, были ни удивлены, ни поражены, напротив, создавалось такое ощущение, что только его они и ждали, словно у них уже давно было соображено на троих, но их было только двое.       — О, Икари! — директор поприветствовал местного возмутителя спокойствия почти что… радостно. Такого контраста по сравнением с их первой встречей Синдзи никак не ожидал. — Да, присаживайся, нам придётся обсудить директиву Nerv на счёт тебя.       — А там шо-то серьёзное? — поинтересовался пилот, не будучи уверенным, как ему следует трактовать приподнятое настроение директора.       — Да, нет, не то, чтобы очень… — поразмыслив с секунду, ответил директор.       — Тогда, может, на крыше побазарим? — показав директору, что в кармане у него находится пачка «Чапмана», предложил лейтенант.       Предложение, конечно, удивило директора, однако, по тому, как у него сверкнули на мгновение глаза, стало ясно, что отказываться он не намерен. Даже несмотря на полный осуждения и непонимания взгляд, брошенный на директора физруком.       — Ну, раз ты настаиваешь, то почему бы и нет?.. — директор встал из-за своего стола и направился к выходу, Синдзи вышел из кабинета прямо за директором, а через несколько секунд и физрук, нехотя встав со стула, попёрся за ними.       Выйдя на крышу, где помимо них было ещё несколько учителей, пилот угостил директора сигареткой, после чего они встали у самого края, физрук предпочёл постоять от них на некотором отдалении. Прежде, чем начать разговор лейтенант скурил с директором по половине сигареты, лишь потом директор начал:       — В общем, с Nerv-ом вообще странные дела получаются. То они говорят мне сделать акцент на обучение пилотов социальным навыкам, и я говорю: «Хорошо». Потом они мне говорят, что клубная деятельность, на которую в нашей системе образования как раз таки и возложено обучение социальным навыкам, отнимает у пилотов слишком много времени, что им это не нужно и что к клубам вас нельзя даже допускать. «Ладно» — сказал я им. И только я это произнёс, как мне приходит директива: «Специально для лейтенанта Икари Синдзи создать Клуб Самообороны, а его самого назначить главой».       Не вовремя, конечно, ветеран выбрал момент для затяжки, ведь последнее предложение, сказанное директором, было настолько неожиданным, что школьник просто подавился сигаретным дымом, после чего откашливался почти полминуты. Директор в это время не спеша посасывал дым из сигаретки, а физрук недовольно смотрел на юнца.       — Что? — переспросил Синдзи.       — Ты всё правильно понял. — уверил его директор. — Твой преподаватель физической культуры, учитель Ямато, согласился стать куратором клуба, а администрация школы согласилась открыть дополнительный набор, а так же временно разрешила переходы между клубами. Занятия будут проходить во вторник и четверг вместо твоих занятий в Nerv, так же по этим дням тебе придётся перед уроками посещать собрание глав кружков…       — И, — оборвал директора пилот, — что мне со всем этим делать?       — Организационное собрание назначено на четверг, — попытался ответить на вопрос директор, — я уже дал задание членам художественного кружка нарисовать, размножить и развесить листовки с соответствующей информацией. За сегодня тебе и ещё двум мальчикам, которые уже выразили желание вступить в клуб, нужно будет подготовить помещение. Его, кстати, тебе уже выделили…       — И что мне со всем этим делать? — повторил вопрос лейтенант, не получив на него ответ.       — Руководить. — коротко ответил директор. — Учитель Ямато будет приглядывать за тобой, чтобы ты не наломал слишком больших дров, а так ты всегда сможешь спросить совета у других глав кружков, я поговорил с ними, так что на их помощь ты тоже можешь рассчитывать…       — И это обязательно? — вопрос, который Синдзи столько времени пытался задать, наконец приобрёл правильную форму.       — Тот декрет не носит обязательного характера. — успокоил пилота директор. — Если ты прямо так сильно не хочешь заниматься клубной деятельностью, то, я думаю, ты должен просто сообщить об этом своему непосредственному командиру, и он распорядится, чтобы вместо клубов у тебя были дополнительные занятия в Nerv.       — Ну, тогда идём смотреть помещение. — вдруг подорвался ветеран, за секунду докурив свой бычок, и, освободив свою «кожанную флейту», стремительно направился к выходу.       «…дополнительные занятия в Nerv…» — вот выражение, заставившее молодого лейтенанта полностью пересмотреть свои взгляды на клубную деятельность. Да, она грозила Синдзи тем ещё геморроем, но он сильно сомневался, что это будет хуже, чем по три раза в день тонуть в непонятной жиже, грозившейся в любой момент разорвать ему лёгкие или изматывающие занятия с фон Бранницем, направленные то ли на поднятие уровня физической подготовки, то ли на унижение человеческого достоинства. Правда должна была быть где-то посередине.       Директор, добродушно улыбнувшись, выкинул недокуренный бычок в банку «Nescafe» и направился за Синдзи, физрук же получил приказ зайти в кабинет директора за, оставшимися там, документами для нового клуба.       Директор привёл пилота к достаточно просторному наполовину сараю, наполовину… ангару, находящемуся возле школьного стадиона, напротив трибун. И, хотя здание было чистым, опытный глаз домушника без проблем определил, что замок, на который было закрыто это строение, давно не открывали. Однако больше взор Синдзи привлекло другое — Айда и Тодзи, вальяжно стоящие у входа в сарай.       — А вы двое что тут делаете? — поинтересовался лейтенант, пока директор возился с замком.       — Ну, на сегодняшнем собрании директор рассказал, что у тебя теперь будет свой клуб вот я и не смог в этом не поучаствовать. — объяснил своё присутствие Айда. — Я могу взять на себя всю работу с бумажками, чтобы не отвлекать тебя лишний раз по пустякам, поэтому я искренне надеюсь получить от тебя назначение на пост секретаря или казначея.       — А мне надоело быть в Клубе Идущих Домой. — признался Тодзи. — Но только сейчас ему появилась достойная альтернатива, которая хотя бы на первый взгляд не кажется пустой тратой времени. К тому же, так я смогу защитить тебя от Кэнсукэ, тебе ведь ещё, как-никак, мир спасать предстоит. Я сразу на какую-то там сверхвысокую должность претендовать не буду… полагаю, я вполне могу начать даже и с вице-председателя.       Не, ну с этим-то всё было понятно, ревнует парень.       — А как же твой… Как там его?.. Военно-Патриотический Клубак? — уточнил Синдзи у Айды.       В этот момент Кэнсукэ немного замялся, а директор уже, наконец, разобрался с замком и распахнул двери, приглашая всех внутрь.       Внутри сарай оказался, кто бы мог подумать, сараем, зато в этом сарае было достаточно матов, чтобы покрыть ими практически весь пол, а ещё много стульев, довольно крепких столов и даже какое-то подобие ринга, существенно уступающее по размерам боксёрскому. Ещё в дальнем конце была открытая дверь, ведущая в подсобку, но сейчас она Синдзи мало интересовала, поскольку директор, включив свет, продемонстрировал лейтенанту весь фронт работ, совладать с которым они втроём должны были всего за один вечер — прибирать тут было мама, не горюй.       После этого директор торжественно (нет) вручил лейтенанту ключи от помещения, а, только что подошедший, физрук всучил подростку целую кипу бумаг на заполнение, после чего оба представителя школьной администрации вышли из здания, оставив троицу обдумывать план их дальнейших действий.       После недолгого обсуждения парни сошлись на том, что они после уроков соберутся здесь, и пока Синдзи и Тодзи будут готовить помещение к организационному собранию, Айда будет заполнять бумаги.       — И всё-таки, — обратился под самый конец лейтенант к очкарику, — зачем ты вступил? Тебе же, вроде как, нравился твой предыдущий клуб?       Тодзи попытался намекнуть Синдзи, что задавать такие вопросы невежливо и нужно просто радоваться тому, что тебе добровольно оказывают помощь, но Айда остановил своего друга жестом:       — Дело в том, что я — Айда Кэнсукэ, — с максимально напускным пафосом начал очкарик, отчего его друг-спортсмен словил фэйспалм: «Опять он за своё…» — и у меня есть мечта. Я хочу стать пилотом «Евангелиона». И как бы сильно я не любил Военно-Патриотический Клуб, я понимаю, что дать для достижения моей мечты больше, чем он уже дал, он не сможет. Я убеждён, что никто не в состоянии помочь мне в осуществлении моей мечты лучше, чем действующий пилот. Я приложу максимум усилий, чтобы моё присутствие в качестве одного из руководителей Клуба Самообороны помогло мне приобрести необходимые навыки и выработать необходимые умения для становления настоящим пилотом. Я уже поговорил с остальными членами моего клуба и они поняли, почему я так поступаю.       После чего Айда сложился в поклоне перед Синдзи, как бы вверяя себя ему. Ветеран же, будучи не до конца уверенным, как ему следует реагировать на это, посмотрел на Тодзи, но тот лишь пожал плечами — он тоже не знал, что делать с этим устремлением своего лучшего друга. Тогда лейтенант глубоко выдохнул и обратился к своему однокласснику, застывшему перед ним в поклоне:       — Невозможно научиться быть пилотом… — негромко произнёс он, отчего Айда, не разгибая спины, приподнял голову, чтобы лучше внимать речи своего кумира. — Как бы мне лучше объяснить-то тебе, чтобы не нарушить подписку о неразглашении?.. «Пилот Евангелиона» — это, скорее, биологический фактор, вроде, например, резуса. Он у тебя или положительный, или отрицательный, так и ты, либо подходишь для управления роботом, либо нет.       Синдзи сам ещё не до конца понимал, как это работает, он лишь надеялся, что смог правильно донести свою мысль до юного милитариста.       — Так у меня ведь может быть этот положительный резус на пилотирование, так? — слова пилота лишь раззадорили Айду, да настолько, что он снова стал прямо и с уверенностью посмотрел на лейтенанта. — И, если вдруг, Nerv будут подыскивать себе ещё одного пилота и, если я подойду им по биологии, то из всех остальных кандидатов у меня, как у более подготовленного, будут все шансы войти в штат!       — Даже, если тебя утвердят, — Синдзи согласился с аргументами Кэнсукэ, — это не будет легко…       — Я готов. — без раздумий уверил он ветерана.       Синдзи понял, что никакие, даже самые красноречивые описания его ежедневных тренировок не станут серьёзными аргументами для Айды, поэтому он решил перейти к другому не самому приятному аспекту бытия пилотом.       — Там легко можно умереть. — лейтенант чувствовал себя обязанным предупредить об этом.       — Ты думаешь, я это не понимаю? Но ради мечты, я готов пожертвовать многим, и моя жизнь — не исключение. К тому же ты, раз сражаешься за деньги, уверен, что сможешь пережить противостояние с Ангелами, поэтому, я надеюсь, что на занятиях клуба ты сможешь мне рассказать, как выжить в бою с этими тварями… — Айда был готов продолжать вещать и дальше, но ему не пришлось.       Синдзи, понимая, что на любой аргумент у Айды будет развёрнутый ответ, отцепил от связки, которую ему дал директор один ключ от входной двери и протянул его Айде:       — Ну, ладно… секретарь… — усмехнулся лейтенат.       — Спасибо! –воскрикнул Кэксукэ, покорно принимая ключ из рук Синдзи. — Я не подведу тебя!       — Не подведи себя. — лишь ответил лейтенант. — Мне-то, по большому счёту, плевать.       Кэнсукэ, казалось, не обратил никакого внимания на последнюю реплику своего кумира, однако Тодзи был самую малость возмущён и не сказал ничего пилоту, лишь видя, как его друг радуется полученному ключу из рук Синдзи, словно это была Императорская Корона, полученная из рук Папы Римского… Странные я всё же аналогии провожу…       Тодзи тоже получил свой ключ, который стал символом возведения его на пост вице-председателя, после чего компания, договорившись встретиться в этом здании сразу после уроков, направилась обратно в свой класс, так как большая перемена уже подходила к концу.       Спустя примерно три часа сна на парте, Синдзи разбудили Тодзи и Айда. Компания решила не терять времени даром и сразу направиться в «ангар» — так руководство нового клуба решило называть место их дислокации. Ветеран же сохранил за собой право называть клубное помещение «сарай» (перс. «дворец»)… хотя, он и не знал персидского…       Несмотря на масштабы, царившего в «ангаре-сарае» беспорядка, Синдзи с Тодзи подготовили всё для организационного собрания всего за несколько часов, Айда же в это время, сев в сторонке заполнял бумаги, иногда что-то уточняя у пилота:       — А какую ты хочешь установить плату за вступление? — уже практически под самый конец уточнил милитарист, когда Синдзи с Тодзи уже ставили последние стулья. — Только не ставь слишком большую, а то отвадишь от себя много потенциальных членов.       »…потенциальные члены…» О, да!..       — Ставь ноль. — практически моментально ответил Синдзи, до этого момента не знавший, что за вступление в клуб традиционно взимается плата.       — А тогда какой членский взнос?.. — последовал вдогонку ещё один вопрос.       — Тоже ноль. — не хватало ещё ветерану возиться с выбиванием членских взносов у должников, он ещё на Хоккайдо сообразил, что коллекторство — это вообще не его, ведь после его визитов должники, если даже и выживали, отработать свой долг уже никак не могли; да и продать их органы получалось далеко не все, а на те, что получалось, приходилось делать огромные скидки.       Айда принялся послушно вносить эти значения в документ, однако тут подал голос прежде долго молчавший Тодзи:       — А ты уверен? — серьёзно спросил спортсмен.       — А шо не так-то? — несколько удивился реакции Сузухары пилот.       — Ну, ведь бесплатное придумали социалисты… — мягонько так намекнул Тодзи на возможное излишнее внимание со стороны не самого гуманного полицейского отделения, так называемого, «PP» — «Политической Полиции». — А ты, к тому же ещё и с Хоккайдо…       Айда, который об этом сразу не подумал тоже вопросительно посмотрел на Синдзи, однако лейтенант, ни капельки не смутившись, ответил практически мгновенно:       — Если Nerv меня припахал заниматься этим клубом, то пусть всё и оплачивает. А если они всё оплатят, то зачем возиться с горой бумажек ради каких-то ебучих копеек, наличие которых в бюджете мы даже не почувствуем?       Столь короткий довод был моментально принят всеми остальными членами руководства… целыми двумя. Поэтому троица, завершив последние приготовления, покинули помещение, закрыв за собой. Взятый мусор Тодзи и Синдзи выкинули в контейнеры, находящиеся от их ангара на полпути к зданию.       Далее пацаны сдали все необходимые документы на клуб, в которых Синдзи, как главе, пришлось ещё порасписываться примерно на каждой странице, в бухгалтерию. К последней странице его «Lieut Ikari Shinji» больше походило на«|____ |____ ------».       — Ой, Синдзи! А давай пойдём домой вместе? — предложил Айда, когда все их дела в школе на сегодня были завершены.       — Ну, давайте, подвезу… — устало ответил пилот, разминая пальцы своей руки. Ему никогда в жизни не приходилось столько писать, тем более — своё имя.       — Э?.. «Подвезёшь»?.. — переглянувшись со своим старым другом, недоверчиво уточнил спортсмен.       Лейтенант решил, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, поэтому без лишних слов пригласил своих товарищей проследовать на х… парковку.       Школьники долго не понимали, зачем они вышли из школы именно с этого выхода, и не понимали бы ещё очень долго, если бы Синдзи не выключил сигнализацию машины своим ключом и не положил бы в багажник свою сумку.       — Ого! У тебя есть своя машина?! — глаза Айды прямо-таки загорелись, ещё никогда него не прельщала перспектива стать пилотом Евангелиона сильнее, чем сейчас.       — Служебная? — коротко уточнил Тодзи, в отличии от своего друга, всё же стараясь держать себя в руках.       — Трофейная. — коротко бросил Синдзи, садясь на водительское сидение.       Два друга переглянулись, стараясь понять, как им следовало трактовать такой ответ, но через секунду они договорились, что знать всю правду им, вероятнее всего, нежелательно.       — Чур, я спереди! — вдруг неожиданно крикнул Айда, после чего рванул вперёд, чтобы урвать себе место рядом со своим кумиром. Тодзи же, с куда меньшим энтузиазмом, уселся на заднем сидении.       — Пристегнитесь. — попросил ветеран, когда все потенциальные пассажиры сели в машину.       Айда и Тодзи, переглянувшись, заулыбались, мол: «Да, Синдзи, понятно, смешная шутка», однако их лица переменились, стоило самому пилоту щёлкнуть замком ремня безопасности, однако сами они примеру лейтенанта не последовали, да он и сам особо не настаивал.       — Покажите, если что, дорогу. — попросил Синдзи, после чего вставил в магнитофон кассету, включил рэп и тронулся с места.       Ещё на парковке Айда и Тодзи испытали дискомфорт в машине пилота, слишком уж резко он двигался, однако и сейчас они не додумались пристегнуться, а когда они выехали в город — начался, конечно, полный ад и Израиль. Синдзи, мало того, что гнал под двести, совершенно забыв про тормоза, и периодически вылезал из окна, чтобы теперь, будучи уже отоспавшимся, со всей своей харизмой отвечать на каждый, адресованный к нему выкрик: «Да я тебя на бутылку посажу и в глотку затолкаю!», «Ты куда прёшь, баран?!» и, конечно же, его любимое: «В жопу себе побибикай!». Но и этого Синдзи было мало, ведь он так проникся композицией, что во всё горло подпевал исполнителю, а одной рукой постоянно дирижировал в такт музыке, что уверенности в завтрашнем дне пассажирам отнюдь не добавляло.       Всё, что успел сделать в такой ситуации Тодзи, это изо всех сил держаться за, обвёрнутый вокруг руки, ремень безопасности, который он не успел застегнуть. Айда же, до крови сжал ручку, висящую над дверью, прекрасно понимая, что жизнь ему она не спасёт и старался давать Синдзи своевременные указания дальнейшего маршрута. Надо ли говорить, как их там качало, когда пилот резко поворачивал на девяносто градусов?       По ощущениям школьников прошло примерно полжизни, однако, когда Синдзи остановился у парка, который ему указал Айда, песня ещё даже не успела закончится. Увидев рядом с собой неподвижную землю, Айда и Тодзи поспешили воспользоваться предоставленной им, без сомнений, самими богами, возможностью и буквально выскочили из машины Синдзи.       — Д…д…д…дальше наши дороги р…р…расходятся. — объяснил Айда. — Тодзи направо, а мне пр… пр… прямо. С…спасибо, что под… подвёз.       — Да не за что. — совершенно равнодушно ответил пилот и был готов уже разворачиваться и ехать обратно, поскольку жил к школе гораздо ближе этих двоих, но тут к нему обратился Тодзи:       — Да… давай в следующий раз мы зайдём за тобой и по… пойдём в школу вместе… пешком… ведь иначе… в совместном пути домой… мало смысла…       — Ну, завтра я после школы поеду в Nerv, но вот в четверг можно будет попробовать. — ответил пилот, не понимая смысла в совместном пути домой, да и не особо желая разбираться в этой теме.       Не будь Айда сейчас сложенным в три погибели, он наверняка бы обрадовался этой новости, однако сейчас его волновала всего одна вещь: «Хоть бы не блевануть».       Дав Тодзи свой адрес, Синдзи двинулся домой, оставив своих одноклассников у входа в парк, где они, стараясь прийти в себя простояли ещё минут десять.       Вернувшись домой гораздо раньше, чем он ожидал, лейтенант, предварительно аккуратно проверив, что Мисато пока не окочурилась, начал выполнять мелкую работу по дому: уборка, стирка, глажка, чистка и заточка табельного оружия — словом, ничего сложного или важного. Заточив боевой нож, Синдзи решил, что теперь ему нужно привести в порядок и себя, поэтому он направился в ванную, где смазал свою шевелюру мылом, после чего своим табельным ножом сам побрил себе голову:       «Нет, так-то пора уже, ато шевелюра отросла уже почти на полсантиметра…»       Потом пилот сообразил себе макароны с мясом, в дорогущих ресторанах называвшиеся «Паста Карбонара» и продающиеся по цене четверть минимальной зарплаты за двести грамм. Не, ну, а хули, социалисты ведь проиграли войну.       Не забыл Синдзи и томящуюся в добровольном заточении Мисато. Насыпав приличных размеров порцию её в тарелку, лейтенант положил её на поднос, который и оставил у двери, ведущей в комнату девушки, после чего постучал и ушёл к себе в комнату, где, будучи всё ещё полным сил и энергии, продолжил чтение «Илиады», вооружившись карандашом, словарём и грамматическим справочником.       Через какое-то время вернувшись в коридор, Синдзи обнаружил у дверей Мисато поднос с уже пустой тарелкой, которую он, решив не откладывать дело на потом, сразу же помыл.       Весь остаток вечера молодой лейтенант провёл за Гомером, после чего, понимая, что завтра его ждёт не самый простой день, решил лечь пораньше. И, даже несмотря на мысль, что теперь у него в ближайшем будущем не предвидится простых дней, он в скором времени крепко и безмятежно заснул.