***
После уроков Синдзи, не побрезговав своей основной занятостью, успешно попиздовал в Nerv в компании своей пассии, где их встретила на парковке Мисато. — Из-за того, что твой отец только сегодня утром удосужился отменить вашу встречу, Хеннингу пришлось срочно перестраивать своё расписание. — объяснила капитанша ему ситуацию. — Но даже так, ему придётся немного задержаться. — Та, он может вообще не приходить. — демонстративно скривил рожу Синдзи, к неудовольствию Мисато. — Кстати, сегодня, вроде, понедельник. Мозгоправ разве меня не ждёт? — Гендо решил, что он плохо на тебя влияет, и запретил ему доступ в Геофронт. — сухо констатировала Мисато, впрочем тут же одумавшись, добавила с добротой и состраданием в голосе. — Но, если тебе нужно, то мы с Рицуко будем вам организовывать встречи в городе… На секунду ветеран задумался, после чего цинично выдал: — Не, он вгонял меня в тоску. Мисато покорно кивнула, после чего довела Синдзи до того самого кабинета, в котором Хеннинг пропесочивал пилота за его прошлый бой с Ангелом. На сегодня не было запланировано настоящих тренировок, поэтому пилот не стал переодеваться. Ветеран сел на первом ряду, а обе его спутницы — на последнем, Мисато пришлось для этого даже одёрнуть Рэй, которая изначально рассчитывала урвать себе место рядом с любимым. Вопреки ожиданиям Синдзи, Хеннинга практически не пришлось ждать, однако прибыл инструктор запыхавшимся — всё-таки этот человек очень серьёзно относился к своей работе. На практике это зачастую означало, что кроме работы у него ничего в жизни нет, но уже мелочи. Раскладывая вещи и подключая свой ноутбук к проектору, инструктор не сводил недоброго взгляда с пилота: глупо было надеяться, что до Хеннинга не дойдёт информация о скандале, сопроводившем вступление пилота в бой, как и то, что симпатии этого человека будут именно на стороне жертвы — Ветерана Стрел. — Блять, та скажи уже то, что хочешь, и пойдём дальше! — чуть ли не взмолился Синдзи, ощутив столь концентрированное к себе омерзение. — Это не моё дело. — прошипел немец сквозь зубы. — А вот то, что во время боя ты пренебрёг не только всем тем, чему тебя учили, но и банальными доводами здравого смысла… вот это уже моя зона ответственности. Мисато подняла руку: — Да, его действия в бою нельзя назвать идеальными, но они и близко не такие, какими ты их пытаешься представить. — возразила капитан. Хеннинг замолчал, сделал глубокий вдох, после чего продолжил: — Я уважаю твоё мнение, как специалиста, но у меня есть своё. Я готов его аргументировать. И я уверяю, моё личное отношение к пилоту никак не повлияло на мою оценку! — начав говорить совершенно спокойно, в конце он перешёл на крик, однако Мисато ничего не оставалось, кроме как позволить коллеге высказать свои аргументы. Что по этому поводу думала Рэй в тот момент можно было лишь гадать, однако выдержки ей определённо хватило на то, чтобы прямо здесь не разорвать немца голыми руками. Инструктор запустил свою презентацию: — Так, начало боя… Ты пытаешься сбить АТ-поле выстрелами из пушки… ладно, тут вопросы к тому, кто отдавал тебе приказы… Потом ты спрятался за укрытие, дождался бомбардировки… вышел, ладно, тут тоже был приказ, не твоя дурь… но почему, спрашивается?! Доложив, что видимость нулевая!.. ты продолжил стоять, как истукан?.. — Акаги хотела попробовать сбить AT-поле, для этого была бомбардировка, и для этого я был должен попытаться выстрелить. — объяснился пилот. — Но видимость было нулевая! — возразил инструктор. — Да, но, во-первых… эта… хуерга… «система наведения» всё ещё пыталась просчитать траекторию выстрела через пыль. Во-вторых, видимость была нулевой, и у меня не было никаких причин думать, что Ангел лучше осведомлён об окружении, чем «Евангелион», напичканный всей электроникой планеты. А в-третьих, никто тогда даже предположить не мог, что оно способно атаковать на такой дистанции. Думаешь, я бы занял эту позицию, если бы получил хоть малюсенький на это намёк? — Звучит, как оправдание. — заключил Хеннинг. — Но ладно, будем считать, что это было действительно так. А как ты объяснишь это? Синдзи думал, что ему покажут, как он спасал своих одноклассников, но нет, на экране появилась запись его последней атаки. Странно даже, что не стал включать запись переговоров, а то там пилот задвинул настолько эпичную телегу, что до сих пор стыдно. Видимо Хеннинг всё-таки не голословно претендовал на профессиональную беспристрастность. — Что следует делать в первую очередь при обрывании кабеля? — задал он наводящий вопрос. — На этот случай, я читал две инструкции. — ответил Синдзи. — В первой говорилось, что нужно подключиться к другой точке питания, а в другой, о том, что сперва нужно обеспечить безопасность… — И какой инструкции ты последовал? — перебил того Хеннинг. — Ты обеспечил безопасность боевой машины? Ты побежал к другой точке питания? Что ты сделал?! Ты ринулся в самоубийственную атаку с иссякающим зарядом аккумулятора, не имея никакого плана!.. — Та я смотрю у штаба были планы один забористее другого… — буркнул Синдзи. — Что?! — возмутился инструктор. — Я говорю, — сказал ветеран в полный голос, — что вот я такой бездарь, а вы там в своих бункерах всегда даёте мне такие ценные инструкции, и потом всегда отчитываете меня с умным видом, словно всегда знали, как нужно было мне поступить. Вот только я, следуя вашим планам чуть не проиграл битву. Вы там сидите… где вы там сидите, в безопасности, в спокойной обстановке, изучаете каждую секунду переговоров, рассматриваете каждый кадр записи боя под микроскопом, и отчего-то думаете, что понимаете, каково это находиться там, в «Евангелионе». Глаз Хеннинга задёргался и пилот понял, что следует перейти к предметной части его претензий: — Обеспечить безопасность робота я не мог никак, а что касается источников питания, то они находились за этой инопланетной ебалой. Как ты себе вообще представляешь, как бы я так незаметненько подошёл к розетке, чтобы Ангел, который находится прямо передо мной пропустил меня? Вот это ваше такое исконно немецкое: слепое, безоглядное подчинение, дотошное следование инструкциям с фанатичной верой в то, что их составители предусмотрели просто всё на свете и вообще не могут ошибаться. Сдохните, но не отступитесь от приказа ни на миллиметр. Объясню ещё раз другими словами, попытайся я прорваться к кабелю, Ангел навязал бы мне бой, который я бы не успел провести до того, как сядут батарейки. Лобовая атака, да, она была рискованной, она была вынужденной, но это был единственный шанс пережить тот день. — Синдзи запыхался, экспрессивно донося свою точку зрения. В конце этой тирады, Хеннинг смотрел на него уже не столько озлобленно, сколько смиренно, приняв своё поражение. Зря капитан ушёл в оборону, ой зря… — Теперь, если позволите, я бы хотел прояснить для себя кое-что… — вальяжно закинув нога на ногу, начал Синдзи. Хеннинг кивнул, очевидно недооценивая оппонента. — А для чего ты вообще здесь находишься? От такой постановки вопроса в осадок выпали все, кроме, естественно, Рэй. — Когда мы с тобой встретились в первый раз, то предполагалось, что ты будешь учить меня стрелять, давать мне упражнения, и учить меня тактике. И я принял это, но что я получил по итогу? Стрелять я умею и так, ты даже в тире редко появлялся. Загрузить себя силовыми упражнениями я и сам могу, ты мне для этого не нужен. И, наконец, главный вопрос, какой тактике ты меня учил? Хорошо, нет, даже не так, какой тактике ты впринцыпе можешь меня научить? Ты понятия не имеешь, какая тварь нападёт в следующий раз, но ладно бы ты хотя-бы грамотно разбирал мои ошибки, или готовил меня к «прошедшей войне», так нет. Во время нашей прошлой встречи в этом кабинете, ты был подготовлен гораздо лучше, чем я, но вот я смотрю на тебя сейчас, слушаю, что ты говоришь, и понимаю: Ты ничерта не знаешь об Ангелах. Тебе. Просто. Нечему. Меня. Учить. Хеннинг в тот момент понял, что он действительно недооценил человека, заставившего директора прострелить себе ногу. Инструктор был настолько обескуражен такой наглостью, что, хотя у него и было, что на это всё ответить, в тот момент все его мысли запутались и он просто не успел сформулировать ничего внятного. Пилот тем временем обратился к Мисато: — Я могу сам себе составить план тренировок? — Ну, в принципе… — тоже обескураженная Мисато была готова ответить утвердительно, однако посмотрев на униженного старого друга, тут же заткнулась. Впрочем, было уже поздно, того, что она уже сказала, оказалось достаточно, чтобы торжествующий Синдзи повернулся обратно к Хеннингу, ожидая его реакции. Инструктор же пару секунд постоял, подумал и, поняв, что ему здесь не рады, заключил: — Да делай, блять, что хочешь. С тобой уже никто не хочет иметь никаких дел. — с этими словами, человек, которого ещё минуту назад можно было назвать «батя», покинул здание. — Хеннинг! — бросилась за ним вдогонку Мисато, предварительно бросив на своего подопечного крайне недовольный взгляд. Синдзи, оставшись в комнате наедине с Рэй, задумался над последней фразой Хеннинга: «Неужели я перегнул палку? Неужели, я сам того не замечая, успел своими выходками настроить всех в Nerv против меня?.. Ну, в любом случае, уже с этим ничего поделать нельзя. Не извиняться же мне, в самом деле?» Отпустив эти тяжёлые и безрадостные мысли, пилот повернулся к своей пилотке: — На сегодня, видимо, закончили. Поехали домой? — ласково улыбнулся он ей. Вскоре Синдзи убедился, что та самая последняя фраза Хеннинга, которая заставила его взгустнуть, была, скорее всего, блефом, потому что по пути к парковке он встретил Сарушиму с компанией, с которыми было грех не перекурить. — Мы, кстати, слышали о персональном сухом законе для тебя… — сказал младший лейтенант, когда тление унесло по половине сигареты у каждого. Синдзи, не зная, что на это ответить, лишь кивнул, делая длинную затяжку. — Да. — подтвердил главный амбал компании. — Мы тогда пошли к лабораторщикам из медицинской службы. Они сказали, что если им вдруг принесут на анализ твою кровь, то они останутся верными своей присяге. — Ага. — хитро улыбаясь, подтвердил Сарушима. — Что они будут изучать образец внимательно, кропотливо… Эта фраза показалась пилоту посыпанием солью его раны, однако отвечать на это грубостью не стал, отдавшись единственной доступной ему в данный момент зависимости — никотиновой. — …но не найдут в нём ничего. — закончил младший лейтенант свою фразу. Ветеран, оторвавшись от сигаретки, недоверчиво посмотрел на своего приятеля. — Ага. — подтвердил другой. — Они пообещали, что, несмотря на все их усилия, в твоих анализах не будет выявлено ни следа ни алкоголя, ни каких либо других запрещённых веществ. — Та это же замечательно! — ветеран стрел буквально засветился изнутри. — Спасибо вам, мужики. — Да не стоит. — отмахнулся Сарушима. — Только единственное что, психиатры предупредили, что если будешь дебоширить в Геофронте, то… раз или два они смогут тебя отмазать по «нервному срыву», но потом им придётся поставить тебе «истерическую шизофрению». Пилот фыркнул: — Геофронт — это место, от которого мне больше всего хочется пить, но одновременно и место, где мне пить совершенно не хочется… — Золотые слова! — вскрикнул Сарушима, после чего подал знак «амбалу». Тот кивнув, посмотрел куда-то себе за спину и встал сразу за Синдзи, закрыв того своей могучей спиной от камер. Сарушима тогда достал из внутреннего кармана кителя флягу. — Не выпить за это — преступление. — младший лейтенант сделал глоток, после чего протянул сосуд пилоту. Одно только вдыхание запаха содержимого больно обожгло ветерану нос на смех присутствующим: — Это шо, чистый спирт? — уточнил подросток. — Лучше. Самогон. — ответил Сарушима. — Личный рецепт семьи. Да, Синдзи не был уверен, что после этого пойла сможет водить машину, да и Рэй пьянство очень не одобряла (хотя и не говорила об этом напрямую), но пилот решил, что не уважить такую компанию нельзя. — Ух тыж ёбана в рот!.. — вскрикнул он, приняв всего полглоточка. — Ага. — кивнул Сарушима. — Называется пойло «Минет Сатане». — Жжётся!.. — жадно ловя ртом воздух, констатировал Синдзи. — Поэтому так и называется! — пояснил кто-то из компании. Распрощавшись с компанией, будучи ещё в состоянии стоять на ногах, ветеран со своей личной вайфу всё-таки направился домой, где они вместе принялись за… за домашку… да… да, это теперь так у детей называется, мне шестиклассники в комментариях рассказали. «Рэй с Синдзи делали домашку». «Заварить чай» нынче говорят только старпёры, которые вообще не рубят фишку. За ужином Мисато была на удивление тиха, всё время обижено поглядывая на Синдзи даже несмотря на то, что он отдал ей почти половину «благодарности» Куроды, хотя, если уж на то пошло, будь то правильная «благодарность», то её пришлось бы отсыпать… ну, или отщипывать, но это уже дело вкуса. — Я бы сказал, что сожалею о том, как себя повёл с Браницом. — начал пилот, понимая, что в этом вопросе, для избежания возможного недопонимания, следует сразу же расставить все точки над ï. — Но это была бы брехня. Мисато выдохнула, дожевала кусок нежнейшего мяса, после чего начала: — Мне, правда, плевать на ваши с ним личные отношения. — соврала она. — Но ты же понимаешь, что теперь вся ответственность за твою боеспособность лежит только на тебе? — Как-то упражнялся до него, как-нибудь смогу и после. — презрительно буркнул пилот. — Хорошо. Ладно. — примирилась с тем, чего не могла изменить, капитанша. — Только не сильно поддавайся соблазну облегчить себе жизнь. Будь уверен, твой отец повесит на тебя всех собак, если ты в следующих раз облажаешься. — Мда, действительно… — своеобразно поблагодарил он командира, за то, что не давала ему забыть о самой большое его проблеме. Тем временем, Рэй уже закончила свой ужин, и было намеривалась приступить к мытью посуды, однако ветеран, молниеносно закинув себе в рот остатки порции, взял свою пассию за руку и повёл к выходу из кухни: — Ну, мы тогда пошли тренироваться, если ты понимаешь, о чём я… — лейтенант пошло улыбался, говорил наглым тоном, и демонстративно подмигивал. Спустя секунду инициативу уже перехватила Рэй, и сама потащила своего избранника дальше по коридору. «Похотливая свинья» — с завистью подумала Мисато о своём квартиранте, до кучи ещё и осознав, что сегодня её очередь мыть посуду. Капитан уже было собиралась разделаться со своими домашними обязанностями и пойти под одеялко заедать своё одиночество шоколадом до тех пор, пока кубики на её животе не покроются слоем жира, раз ими всё равно некому восхищаться; как вдруг, неизвестно как вырвавшись из когтей своей любимой, на пороге кухни показался полуголый Синдзи: — Да, Браниц так и не ответил на вопрос, который я ему хотел задать… Кацураги кивнула, надеясь разобраться с этим как можно скорее. — Так вот, первый Ангел превратился в жижу после смерти, а второй — нет. Почему? — От Сакиила у нас осталась не так много материала, который мог бы позволить нам сказать что-то с точностью. Рицуко считает, что это были просто два кардинально разных организма с принципиально различной физиологией. Хотя, есть и… другие предположения. — Это какие? — поинтересовался Синдзи. — Ну, вот, например, профессор Волков всегда говорил, что считает, что Сакиил был тобой не убит, а лишь смертельно ранен, после чего и решил самоуничтожится… ну, или как-то так… Не думай, что если я тут сижу перед тобой и распинаюсь, то что-то в этом всём понимаю. — улыбнулась напоследок Мисато, после чего направилась к раковине. Ветеран благодарно кивнул и оставил командира. В конце концов, сейчас ему, определённо, было о чём задуматься: «Волосатая пизда Рэй. Я чувствую её запах прямо отсюда».***
Следующее утро Синдзи был необычайно тих и задумчив, и это отметили все: и Мисато, и Айда с Тодзи, и казалось, даже Рэй. Лишь только на середине пути до школы он, словно решив в своей голове какой-то невиданный ребус, отдал распоряжение: — Пока я буду на собрании глав клубов, найдите где-нибудь боксёрских груш и гантелей. — Сколько? — сразу к делу перешёл Айда, готовый выполнить любую волю своего кумира. — Все, до которых дотянутся руки. Этого всё равно не хватит. — предположил пилот. — Неужели нас будут учить самообороне в Клубе Самообороны? — съехидничал Сузухара. — У меня теперь будет другой график тренировок в Nerv. — объяснил пилот. — Тренироваться придётся в том числе и на клубных занятиях, и если остальные члены клуба хотят, то могут ко мне присоединиться. Айда был так возбуждён… нет, я лучше использую слово «взволнован», что спортсмен почувствовал, как температура воздуха поднялась на несколько градусов, и понял, что сейчас Синдзи пойдёт на своё совещание, а вот ему предстоит много работы. И действительно, выполнить распоряжение пилота оказалось даже сложнее, чем это виделось изначально, благо, что самую тяжёлую часть выполнила Аянами. «Удобную, однако, Икари себе девушку выбрал, — не мог не отметить спортсмен, — молчаливую, покладистую и чертовски сильную». Тодзи тогда ещё погрузился в раздумья на тему правильного ли партнёра он себе выбрал. Закончился этот полёт мысли осознанием того, что в данный момент подобные размышления бессмысленны, так как, в любом случае, переиграть уже ничего не получится. — А жаль… — вздохнул Сузухара, придерживая грушу, пока Рэй её поднимала. — Что жаль? — переспросил Айда, отмечая присутствующих членов клуба. — Жаль, что я никогда не ходил в нормальные клубы. Мне даже сравнить не с чем. — моментально ответил спортсмен, бросая напоследок многозначительный взгляд в сторону луноликой няши. «Береги её Икари, она одна такая, таких, как она, больше нет» — вздохнул спортсмен. Когда ветеран вернулся после встречи с остальными главами кружков, всё было готово: все свободные, да и просто плохо лежавшие, гантели в школе были собраны в две больших коробки и переданы в распоряжение лейтенанта. — Сколько у нас груш? — сразу же перешёл Синдзи к делу. — Девять. — отчитался Айда. — По одному на два человека. — Мало. — сухо прокомментировал пилот. — Больше нет. Мы и так три должны будем вернуть после занятия. Если хочешь по одной груше на каждого, придётся дозакупать. — Ты можешь этим заняться? — А… ну… — растерялся Айда. — Ну, да, денег, выделенных Nerv должно хватить… а какие мне брать? — Самые тяжёлые. — Синдзи подошёл к одной из груш, к старенькой, побитой, видавшей виды, груше. — Чтобы бить по ним без перчаток было больно, и чтобы для того, чтобы сдвинуть их нужно было бы прилагать огромные усилия. Пилот резко ударил по груше, да так сильно, что она выполнила кульбит. После этого он направился к клубу, уже построившемуся шеренгой и смиренно ожидавшего приказов. Сузухара и Рэй последовали за ним, а вот Айда решился повторить за кумиром удар, однако, несмотря на то, что он вложил в удар всю свою силу, груша отклонилась не больше, чем на сорок пять градусов. Очкарик догнал своего кумира, сделав вид, что ничего не было. — Я смотрю, вы больно живучие твари. — начал Синдзи свою речь. — Боюсь, что я не сдержусь, и убью вас раньше, чем изживу из Клуба, поэтому с сегодняшнего дня мы переходим к силовым тренировкам, будем тренироваться так, как тренировались бойцы Кусэя Комиссара. Те в строю, кому было известно это имя, переменились в лице: кто-то охуел, кто-то испугался, а кто-то и вдохновился. — Груш на всех не хватает, — продолжал Синдзи, — поэтому будем меняться: сперва половина возьмёт себе гантели полегче, и будут бить в грушу на уровне макушки, остальные возьмут гантели потяжелее и будут из положения лёжа жать их от груди. Потом, соответственно, меняемся. Понятно? — Так точно! — хором отозвался клуб. Надо сказать, что информацию о том, что бесполезные пытки закончились и начались пытки полезные, клуб оценил по достоинству в полном составе. Им казалось, что вот оно — наконец-то инициация пройдена, и дальше их будут учить тому, ради чего они пришли в этот клуб — самообороне, и плевать им было на то, что не будь Хеннинг так суров с Синдзи, то бегали бы они в этом клубе до самого выпуска; пробегали бы в неделю больше, чем члены Клуба Лёгкой Атлетики. Однако, придя в клуб после занятий, пилот пожалел о своём великодушии: он мог бы просто отправить этих выродков на стадион под недремлющим надзором Аянами, а самому тренироваться, но нет. Эти мудаки, несмотря на утреннее воодушевление, всё занятие только и норовили, что отлынивать. И только Синдзи намеривался выбить из груши весь наполнитель, как замечал, что один из его подопечных опустил руки, только он сделал тому замечание, как оказывалось, что пацан, делающий жим совершенно расслабился. Стоило ветерану так обойти всех членов, как нужно было начинать по кругу. Так занятие и прошло: позанимались все, кроме пилота. Ну, хоть дома ему частично компенсировать эту недоработку, занявшись с Рэй гимнастикой… подкачав чуть-чуть бицепсы… размявши голосовые связки… не забыв и про ноги… Тут была бы шутка про Квэнтина Торрентино, но это слишком очевидно, и вообще, про это пошутил уже даже Поперечный. На следующий день после занятий Синдзи, в компании своей обворожительной спутницы поехал в Геофронт, где позанимался в зале несколько часов. Несмотря на то, что он не ленился, устал он гораздо меньше, чем уставал на занятиях с Браницом. Только ближе к концу тренировки он осознал, что ехать сюда сегодня не было никакого смысла, ведь ту же самую нагрузку он мог бы выполнить хоть в школьном спортзале, хоть во своём дворе, поэтому он, чтобы оправдать хотя-бы для себя расход бензина и трату времени, зашёл в тир, где опустошил несколько магазинов Автомата Калашникова. Это было делать тем приятнее, что магазины ему заряжала Рэй… какая всё-таки хорошая девочка… а что она творила своими пальцами… на ногах… Так, это не важно. А важно то, что напоследок Синдзи, естественно в компании Рэй, навестил Акаги для того, чтобы лично сообщить ей о своих планах тренировок, несмотря на довольно поздний час, было неудивительно, что учёная до сих пор на работе. Пилот постучал в двери знакомого кабинета. — Проходите. — донёсся усталый голосок с обратной стороны. Ветеран вошёл, однако Рэй пока оставалась в коридоре. — Какими судьбами? — холодно отреагировала учёная на довольно знакомое лицо. Однако в следующую же секунду блондинка взбодрилась, буквально подпрыгнула на месте и выпрямилась, сидя на своём кресле, а глаза её округлились. Это в её кабинет вошла Рэй, закрыв за собой дверь. Акаги казалось, что она смотрит на неё как-то… как люди сморят на надоедливых насекомых, прежде чем раздавить. — Та я вот хотел обсудить график занятий на «Евангелионе». Как ты, должно быть знаешь, теперь я сам составляю себе план тренировок. — Синдзи, конечно же, заметил реакцию учёной на его пассию, однако сделал вид, что так всё и было задумано, хотя, конечно, узнать поподробнее, что вызвало такой страх блондинки, было бы не лишним. Хотя, их отношения с Рэй развивались с такой скоростью, и в таком направлении, что… что пилот просто боялся узнать что-то ещё. Он чувствовал, что и так знает слишком много. — Э… да, да, конечно! Ты можешь приходить в любое время… там будет Мая, она… она знает… она сможет активировать и симулятор, и «Евангелион», так что… — Акаги напрягла всю свою учтивость, всю свою уступчивость и всё своё дружелюбие, она бы напрягла своё всё, что угодно, чтобы как можно быстрее закончить с посетителями. — Ну, вот я хочу заниматься на симуляторе по понедельникам и пятницам… — всё-таки счёл нужным уточнить пилот. — Да, хорошо! — Акаги по-прежнему улыбалась, словно не догадываясь, насколько фальшиво это выглядело. Она взяла ручку, и нарисовала какую-то закорючку на стикере, имитируя запись важной информации. — Я сообщу Мае… она всё подготовит к твоему прибытию… Учёная хотела закончить фразой в духе: «Теперь вы можете идти», но ей на секунду показалась, что эта реплика получится недостаточно вежливой, и у неё просто перехватило дыхание от всепоглощающего ужаса. Две секунды немой сцены. Одна девушка едва находила в себе силы, чтобы не спрятаться под стол, другая — чтобы не разорвать соперницу прямо на месте. Безусловно, Синдзи не был таким тонким знатоком женской психологии, как я *поправляю, зачёсанные назад, волосы*, но он не был и дураком, он смекнул, что делать этим двоим дамам в одной комнате нечего и, раз уж больше причин находиться здесь у него нет, то самое время и честь знать: — Ну, ладно, пока тогда… — пилот быстро вышел из кабинета, а вот его пассия задержалась на пару секунд. На самом деле, Акаги испугалась, её до глубины души потрясло это сочетание совершенно равнодушного лица и ненавидящего взгляда, а Рэй не отрывала от блондинки своих глаз вплоть до того, пока не закрыла входную дверь. Синдзи не только не стал спрашивать у Рэй, что произошло в том кабинете, но и сам решил лишний раз не думать об этом — в конце концов, проку никакого от этих философствований не будет, одни только расстройства. Однако, на подкорку мозга он себе отложил, что этих двоих сталкивать друг с другом лишний раз не стоить, ещё раз такое старушка Акаги может и не пережить. Когда пилот пришёл на следующий день в клуб после очередного заседания глав, то с чувством глубокого удовлетворения обнаружил, что Айда уже успел не только закупить груши, такие, как ветеран и заказывал, но и уже повесил их, однако, стоило лишь взглянуть на убитого в ноль Сузухару, чтобы понять, кому именно пришлось сделать тяжелейшую часть работы. Так или иначе, но лейтенант был в приподнятом настроении. Он встал перед шеренгой участников и хотел было начать описывать планы на сегодня, однако в этот момент дверь открылась, и в ангар вошёл директор в сопровождении парня в форме их школы. Это был парень из масти моднявых, с каменным ебалом, во взгляде которого читалось лишь презрение ко всему, чего касался его взор. И при этом он ещё и был уродом. Не только моральным. Этот парниша был из того типа страшилищ, в которых влюбляются школьницы наряду с перекаченными красавчиками. — Икари, в твоём клубе пополнение. — имитируя радость, улыбнулся директор. — Это — Камикава Таро, прошу любить и жаловать. Гость встал у стены, скрестил руки на груди, и вёл себя так, словно происходящие его совершенно не касалось. — Привет, Таро! — Кэнсукэ улыбнулся и помахал пацанчику, от того не было никакой реакции. — Ты его знаешь? — шёпотом спросил Сузухара. — Да. — таким же шёпотом ответил Айда. — Это сын помощника моего отца, мы с ним раньше дружили… — Так, какое, блять, пополнение? — возмутился Синдзи, когда первоначальный ахуй прошёл. — У нас тут, между прочим, эти… как их?.. «высокие требования… к членам». И вообще, чего-то непохоже, чтобы у него была справка о высшей категории здоровья… — Икари. — остановил того директор. — Давай отойдём? Синдзи рыкнул, однако всё равно вышел с директором из ангара. Во время отсутствия главы время в клубе, казалось, замерло, никто или не решался или не хотел ни двигаться, ни разговаривать, однако, это не помешало строю с недоверием разглядывать потенциального новичка. Тем временем за дверью шли ожесточённые дебаты: — Мне некуда его деть. Его выперли уже отовсюду. — объяснил директор. — И в чём проблема? — недоумевал пилот. — В этой школе же не обязательно быть членом клуба. — Да, но… ты должен понять, его отец — очень влиятельный человек, и у него своя точка зрения на то, какие школьные активности его сын должен посещать обязательно… — Хорошо. — вздохнул Синдзи. — Тогда я переформулирую вопрос: «В каком месте это моя проблема?». — Я, блять, тебя по-человечески прошу, тебе впадлу что ли? Одним троглодитом больше, одним меньше. Слушай, я же закрываю глаза на тот разврат, который вы с Аянами творите, а мне, чтоб ты знал, люди жалуются… — Так чего ж ты не рассмотрел эти жалобы раньше, а пришёл меня попрекать ими сейчас? Это ты ещё тогда знал, что тебе придётся что-то с эти типом делать? Или припас их специально, чтобы шантажировать меня? — уточнил ветеран. — Не важно. — легко ушёл от ответа директор. — Главное, что ты — последняя надежда школы, если уже и ты не сможешь вправить ему мозги, то никто не вправит. Директор намеревался на этом закончить разговор, однако Синдзи был иного мнения: — И что мне с ним делать? У нас Клуб Самообороны, а на этого хлюпика плюнь, и он развалится. — Делай с ним что хочешь, только не убивай. Теперь он — твоя проблема. — директор развернулся и оправился в школу. — Уебан! — на полшколы закричал пилот ему в спину. — И тебе счастливого дня, Синдзи. — помахала ему в ответ удаляющаяся фигура. От нечего делать, ветеран вернулся в ангар. Сперва он встал перед строем, и все взгляды, кроме взгляда новенького, оказались прикованы к главе. Он секунд пять постоял, разглядывая участников клуба, после чего повернулся уже к новенькому: — Камикава, встать в строй! Никакой реакции, словно это было адресовано и не ему вовсе. — Так, ладно… — терпеть этого Синдзи, естественно, не стал. — Строй, думать! Возмущённые вздохи прошли по строю, однако, члены клуба не стали спорить, они послушно сперва легли на пол, потом упёрлись на лбы и выпрямили спины с ногами. — Ну, всё, тебе… — один из гоповатых участников думал было предупредить новенького, что за то, что он вынудил главу отдать такой приказ, ему следует опасаться возмездия. Новенький даже, казалось, заинтересоваться этим недружелюбным возгласом в его сторону, однако лейтенант оперативно подорвался к своему развязному подопечному: — В нашем клубе мы не даём угроз, которые не собираемся исполнять. Тот парниша намёк понял: — Понял, извини. — Извиняю. — сказал пилот, отходя от строя. Синдзи повернулся опять к новенькому, щёлкнул пальцами, и Рэй притащила ему стул, на который он и усадил свою жопу: — Они будут «думать» до тех пор, пока ты к ним не присоединишься. — решил ветеран объяснить и без того понятные правила игры. Новичок и сейчас сделал вид, что это не ему сказано. Синдзи принялся наблюдать на своим новым подопытным, пока весь клуб, за исключением руководства, выполнял коллективное наказание. Пилот пристально смотрел на лицо и глаза новенького, и если его морда была индифферентна ко всему, то вот глаза двигались. Временами они даже останавливались на лице ветерана, однако всего на пару секунд, после чего продолжали блуждать по всему помещению. «Так, тут вариантов два, либо он настолько охуенный актёр, что я действительно готов поверить, что безразличен ко всему здесь…» — начал размышлять пилот. — Глава, у меня кровь из носа идёт… — обратился своим писклявеньким голоском один из «задротиков». — Клуб, какая кровь выходит из носа? — не отрываясь от новичка, обратился пилот к своим подопечным. — Лишняя… — безрадостно, но хором повторили все, включая оставшихся трёх руководителей. Синдзи кивнул, мол, сами же ответили на ваши претензии, после чего все его мысли вновь оказались заняты новеньким: «…либо эта вторая стадия наркомании, на которой жизнь без дозы становится серой и унылой… хотя, разве он не должен быть тогда дёрганым, и не быть в состоянии спокойно стоять на одном месте? Так, это надо проверить…». Ветеран достал свой портсигар, взял оттуда один косячок, демонстративно понюхал его, после чего протянул новичку. Синдзи почувствовал, как головы некоторых членов повернулись в сторону источника запаха отборного ганжубаса, однако новенький даже взгляд на нём не задержал. «Странно… — отметил пилот, убирая косяк в портсигар. — Хотя… мне кажется, или это и есть та стадия обеспеченности, когда всё, чего можно желать, уже приобретено и человек начинает страдать просто от того, что не может придумать, что же такого ему захотеть, на что ещё можно потратить деньги?.. А тут случай особый… тут человек, видимо, с рождения моментально получал всё, что хотел, и вот, дожив до четырнадцати лет, он оказался в ситуации, когда не хочется ничего, расти уже не куда, и так всё есть». Сперва Синдзи смотрел на этого избалованного хлюпика с отвращением, сейчас же он испытывал ещё и страх. Страх того, что он тоже может стать таким, если в один прекрасный день у него пропадёт стимул к борьбе… — Глава, тут у Амано кровь из ушей пошла!.. — прервал размышления пилота один из «спортсменов». Ветеран оторвался от созерцания новичка, вздохнул, после чего снисходительным тоном обратился к клубу: — Ладно, отставить… — это в любом случае было бесполезно, новенький всё равно знает о ценности только одной человеческой жизни — его собственной. Все члены клуба в этот момент облегчённо упали на пол, все с краснющими глазами, у многих текла кровь из носов. Упали все, кроме жирного задрота Амано, он продолжал «думать». — Э, ты чего? — обратился к товарищу Ролета. — Сказано же, отставить… В этот момент Синдзи встал со стула, быстро подошёл к Амано, буквально откинул Ролету в сторону, после чего толкнул Амано так, что тот упал на спину. Только сейчас те, кто был ещё в состоянии стоять, увидели, что глаза их товарища были готовы выпасть из орбит. Задрот задрожал, после чего замер с открытыми глазами, тупо уставившись в потолок. Пилот приложил два пальца к шее задрота, проверяя пульс: — Скорую, быстрее. — невозмутимо сказал Синдзи, и Тодзи моментально бросился прочь из ангара. — Он мёртв? — поинтересовался Кэнсукэ. — Нет, но из числа членов клуба его можно исключать… — констатировал лейтенант. В этот момент все осмысленные взгляды в помещении оказались обращены на главу, и тот решил, что будет важным сделать ремарку: — Инвалидность ему, конечно же, не поставят… как, собственно говоря, и высшую категорию здоровья. Все глубоко выдохнули и только один из ещё лежащих гопников жалобно прокряхтел: — Что ты за сволочь такая?.. — Такая, к которой вы сами на занятия приходите. — невозмутимо ответил пилот, после чего обратно сел на свой стул, вернувшись к своему прежнему занятию — к рассмотрению новичка. От этого его не отвлекла ни школьная медсестра, вбежавшая в ангар со скоростью реактивного истребителя, ни фельдшеры, принимавшие тело, в итоге со всеми ними пришлось разбираться Айде, в то время, как одни члены клуба без сил лежали на полу, а Тодзи, Ролета и Рэй сгруппировались вокруг Синдзи и тоже принялись рассматривать новенького. — …да, — заканчивал общение с фельдшером Кэнсукэ, — мы просто делали упражнение, и тут у него потекла кровь из ушей… Лейтенант Икари немедленно всё остановил и послал за медицинской помощью. — Понятно. — записал фельдшер показания в блокнот. — А что было за упражнение? Это бы вопрос, которого очкарик боялся больше всего, поскольку даже представить себе не мог, что на него ответить, однако тут уже сам Синдзи не дал себя в обиду: — Отжимания. — отрешённо ответил он, не отрывая глаз от новичка. — Ага… — столь же безэмоционально подтвердил Ролета, присевший на пол рядом со стулом главы. Этот ответ устроил фельдшера, после чего медицинские работники покинули ангар. — Может, устроим ему тёмную? — предложил Синдзи Ролета на шарракуме. — И какой в этом смысл? — всё ещё смотря на новенького, спросил ветеран тоже на шарракуме. — Он всё равно укажет на клуб, а его папочке будет плевать, кто обижал там его сыночка, а кто нет. Все под одну гребёнку пойдём. — С чего ему указывать на клуб? — злобно пялясь на новичка, спросил гопиник. — Будто бы у него в списке недоброжелателей только мы, а не вся школа. — Ненавидит-то его, может быть, и вся школа, вот только всем известно, что все отморозки, способные избить сыночка вертикальщика, собраны именно в нашем клубе. Ролета рыкнул от отсутствия внятных контраргументов, однако в этот же момент Синдзи вернулся на японский: — Кэнсукэ, ты помнишь Хэлловин? — начал он издалека, не отводя глаз от новенького. Ботаник вздрогнул, освежив в памяти весь тот ужас: — Д-да… — Помнишь, как я обезоружил полицейского?.. — продолжал пилот. Прошло несколько секунд, но Кэнсукэ допёр, что именно придумал его кумир: — Ты уверен? — очкарик всё ещё помнил те далёкие времена, когда он дружил с этим мальчиком и, несмотря ни на что, не желал ему зла. — Я уверен в том, что не собираюсь это терпеть. — С этими словами ветеран встал со своего кресла и три раза хлопнул в ладоши, сигнализируя, что все свободны, после чего он вновь обратился к Айде. — К началу занятия ты приносишь мне либо свой адекватный план, либо то, что нужно для реализации моего. С этими словами батя вышел из здания, а сразу же за ним последовали Рэй и Таро. Кэнсукэ же остался стоять и смотреть, как все покидают ангар, лишь Тодзи остался с ним: — А как он обезоружил полицейского? — поинтересовался спортсмен, не помнящий большей части произошедшего в ту ночь. Айда на это ничего не ответил, он лишь вздохнул и тоже покинул клубное помещение, оставив своего давнего друга теряться в бесчисленных догадках. После уроков все вернулись обратно в ангар. Вернулись и Айда с Тодзи, вернулся и Таро, заняв уже запримеченное место у стены, не став даже переодеваться в спортивную форму, а немного погодя вернулся и Синдзи в обнимку с Рэй. Поцеловав девушку в лобик, он отпустил её и подошёл к Кэнсукэ: — Ну, — чуть ли не ехидно начал он, — придумал, как нам избавиться от мажорика? Очкарик сперва хотел было что-то возразить, однако вместо этого лишь протянул кумиру красную коробочку, за которой бегал в музыкальный магазин вместо обеда: — Я нашёл только такую. Надеюсь, трёх метров будет достаточно… Ветеран заглянул в коробку, после чего улыбнулся и похлопал своего секретаря по плечу: — Вполне. — рассудил он. Далее ветеран дал команду на построение, естественно, новичок её проигнорировал. — Мой глубоко любимый Клуб Самообороны, — начал Синдзи, демонстрируя счастье, — наряду с теми многими ситуациями, которые мы разыграли, которые отработали, мы, кажется, совершенно забыли, что не везде так безопасно, как в нашем городе, и что, оказавшись за его пределами вы вполне можете повстречать злоумышленника, вооружённого огнестрельным оружием. И сегодняшнее занятие я предлагаю посвятить отработке разоружения нападающего с пистолетом. Для этого мы возьмём… — Синдзи достал свой пистолет, после чего вытащил из него магазин и поверил отсутствие патрона в патроннике, — моё табельное орудие… В этот момент лейтенант взглянул на новичка: в его глазах на секунду промелькнула зависть, а всё почему? А потому, что у него нет пистолета, небось, папочка, всю жизнь пытавшийся защитить своё дитятко от всего, даже не позволял тому находиться в одной комнате с вооружёнными людьми. Пилот схватил пистолет за дуло и протянул в сторону новичка: — Камикава, не окажешь нам честь, и не побудешь в роли нападающего? Новичок, как сперва казалось, был готов с радостью согласиться, однако спустя секунду вновь сделал вид, что обращаются не к нему. «Да, — подумал в этот момент Синдзи, — а план-то оказался надёжным, прямо как швейцарские часы…». Однако мало было этого, как наиболее гоповатая часть клуба вдруг решила, что она самая умная, что это они разгадали коварный план главы: — Да, Таро, окажи нам честь. — начал один. — Господин Камикава, очень просим. — поддержал Ролета. В итоге они чуть не отпугнули новичка окончательно, Синдзи даже пришлось их затыкать, и вот тогда, помощь пришла оттуда, откуда, казалось, её ждать вспринцыпе не стоило. Айда вышел вперёд и обратился к своему бывшему другу: — Таро, ну просто сделай так, как он просит. Тебе что, тяжело? Лейтенант не думал, что это возымеет какой-то эффект, однако, к его удивлению, новичок презрительно фыркнул, сделал такое лицо, словно он пошёл совершать подвиг для защиты вот этого вот неблагодарного быдла, и взял у Синдзи пистолет. «Видимо, — решил лейтенант, — он просто не воспринимает никого, кто по статусу ниже его». Не ожидая, что оружие окажется настолько тяжёлым, Камикава чуть не уронил его, однако, сделав вид, что этого конфуза не случилось, он направил пистолет на владельца, притом самим уебанским способом, наклонив оружие вбок, как делают нигеры. Для Синдзи это было не важно. Он отошёл на полтора метра от «противника»: — Давайте я для начала просто покажу как это делается… — пилот, улыбаясь, достал из коробки струну, после чего намотал конец себе на ладонь… конец струны, не свой… да. Камикава прекрасно видел и оскал на лице главы, и предвкушение в глазах прочих участников, однако было полностью уверен в своей безопасности, они ведь знают, чей он сын, они не посмеют ничего ему сделать среди бела дня в школе. Да и сама школа не даст его в обиду, ведь ей, если что, потом придётся иметь дело с его папой. — Так… — Синдзи приготовился к обезоруживанию противника. — Меня учили этому, но получилось у меня это только один раз… по пьяни… Строй рассмеялся, и пилоту пришлось дать им знак, чтобы те заткнулись — мешали сосредоточится. — Итак… вперёд, три раза крутануть и на себя… Ветеран резко взмахнул струной, и через миг ангар залился воем Таро. У Синдзи не получилось сделать так, как его учили, для этого круги нужно было делать меньше, и в итоге плеть (струна) обхватила не дуло, как должна была, а всю руку от пальцев до плеча, а резким движением назад пилот порвал новенькому кожу и частично содрал её. Камикава рыдал от боли, бессильно наблюдая, как его школьная форма стремительно пропитывается кровью. Все тихо торжествовали, но сдвинуться с места никто не посмел: никто не смел помешать плану их главы, в то время как самое главное было уже сделано. Синдзи неспеша подошёл к новичку: — Да, в тот раз, который по пьяни, у меня тоже как-то так получилось… Строй заржал, но новенькому было на это плевать, он не мог даже опустить пистолет, в который вцепился мёртвой хваткой, не говоря уже о том, чтобы вытащить руку из струны, так как всё, что хотя-бы отдалённо напоминало движение, отзывалось в руке резкой болью. — Кто-нибудь, бегите в медпункт… — парадируя обеспокоенность, приказал Синдзи и Айда тут же полетел. Строй заржал, наблюдая за страданиями ненавистного богатея, однако пилот сделал знак «цыц». — Давай, я тебе помогу… — с фальшивой заботой предложил Синдзи, и Таро тут же закивал. Однако, несмотря на уверенность новичка, в первую очередь пилот забрал своё табельное оружие, сделав это наиболее болезненным для пострадавшего способом, вставил в него магазин, и только потом, присел перед раненым и распутал его руку. — Ух! — наигранным тоном произнёс лейтенант. — Того полицейского положили в больничку на три месяца, а у тебя раны раза в два похуже, чем у него. Освободив свою истекающую кровью руку, Таро, казалось испытал то, чего он не чувствовал… никогда на своей памяти — счастье, однако оно было недолгим, потому что Синдзи, сняв перчатку, впился когтями в самую глубокую часть раны. Камикава заорал, задрожал, обоссался, и ветеран отпустил руку, после чего посмотрел новичку в глаза и сказал совершенно серьёзно: — Если после того, как тебя выпишут, замечу тебя приближающимся к клубу, я сдеру с тебя всю кожу. Ты меня понял? Сперва Камикава согласно кивал, предвкушая чудесное избавление, прекращение этого кошмара, однако, когда страх слегка отступил, он вспомнил, кто в этой комнате человек, а кто — насекомые: — Мой папа этого вам с рук не спустит. — ожесточённо пообещал он. Эта угроза для большинства присутствовавших была более чем реальна, из-за чего участники начали обеспокоенно переглядываться, однако и на это ветерану было что сказать. Он засмеялся: — Ты посмотри на нас… Пилот попросил воды, которую ему немедленно предоставили, тогда он снял свои очки и вылил воду себе на лицо, макияж потёк, отчего шрамы на его лице показались ещё более ужасающими. В этот момент охуели даже давние члены клуба. — Разве мы выглядим, как люди, которым есть, что терять? — ветеран показал на Тодзи. — Этого вообще в госизмене обвинили. Спортсмен зло посмотрел на своего одноклассника, мол: «Обязательно было об этом рассказывать?». — Говори отцу, что хочешь. — сказал напоследок Синдзи, вставая с пола. — Только я слов на ветер не бросаю. Увижу тебя приближающимся к клубу, сдеру с тебя кожу. В этот момент в ангар вошла медсестра: — Да что у вас за день сегодня такой?! — возмутилась женщина. — Что на этот раз? Синдзи моментально надел перчатку, скрывая от медсестры окровавленные пальцы, нацепил обратно очки, после чего отступил назад, давая профессионалу сделать её работу. — Да, Таро нашёл где-то струну, и принялся ей играться. — моментально ответил, приведший её Айда. — Ему главное, лейтенант Икари говорил: «Положи её. Ты нарушаешь технику безопасности», но он ни в какую. Новичок удивлённо посмотрел на Кэнсукэ: «Мы с тобой одного сорта. Почему ты выбрал низших, а не своих?» — молчаливо спросил он. Сперва очкарик хотел стыдливо отвернуться, однако потом он посмотрел своему бывшему другу прямо в глаза: «Потому что они выбрали бы меня, а ты — нет» — ответил он взглядом. Для Таро это означало не просто лишиться голоса в свою поддержку, теперь против его показаний выступал сын начальника его отца. Голос Айды сам по себе был весомее, чем его собственный, а на то, что папа станет защищать его перед отцом Кэнсукэ нельзя было рассчитывать. Да, отец Камикавы любил его, но не настолько, чтобы рисковать своей карьерой. — Камикава, как всегда, в своём репертуаре. — кивнула медсестра. — Сначала делает всё, что вздумается, а потом методом тыка подбирает виноватых… правда сейчас он превзошёл сам себя. Это как же надо было умудриться? Это специально нужно пытаться себя покалечить… — Да, знаешь, — включился в разговор ветеран, — я ещё утром, когда впервые его увидел, приметил, что в нём что-то странное, то он галстук слишком уж сильно затягивает, то руки на шею кладёт и душит себя, пока не посинеет. — Это ужасно! — воскрикнула медсестра. — Да. — согласился Синдзи. — Когда передашь его врачам, не забудь сообщить им о приступах автоагрессии и его паталогической лжи, пусть будут с ним предельно осторожны. И пусть его срочно обследует психолог, я уверен, что он что-то обнаружит, просто… мы все это видели и серьёзно беспокоимся за своего товарища. Пилот кивнул на строй, и те с готовностью подтвердили все слова своего главы. — Ой, мальчики, вы такие все милые, сразу видно, что вам не плевать на человека, а ведь вы знаете его первый день!.. — медсестра взяла Камикаву под здоровую руку и потащила его в медпункт. Тот на прощание обернулся, но ничего не сказал, лишь обошёл всех напоследок своим пустым взглядом, после чего покинул ангар поверженным для того, чтобы никогда туда не вернуться. А Синдзи ещё долго смотрел на дверь, словно, несмотря на чувство победы, он хотел убедиться, что уж перед этим человеком, она больше никогда не откроется. Но не все в клубе разделяли чувства пилота: — Надеюсь, нам никогда не придётся делать ничего настолько мерзкого. — Айда по-прежнему не мог избавиться от неприятного чувства, словно он предал те славные времена детства, когда они с Таро дружили. — Это зависит от того, — ответил ветеран, — не подсунут ли нам ещё кого-нибудь без справки о высшей категории здоровья.