Однажды в сказке

Люцифер говорил нечеловечески спокойно и даже сладко. Но за этим спокойствием чувствовалась опасность. Особенно когда он продолжил: — Сэм, я научил тебя мастерству, о котором мечтает каждый смертный — мастерству плетения золота из соломы! И все из-за чего? Из-за того только, что ты строил мне красивые глаза и признавался в любви, врунишка. — Сэм, это правда? — строго спросил Дин. — Да, — признал Сэм. — То есть, правда, что «строил» и «признавался». Но это была ложь. Сейчас я говорю правду. Пока все напряженно пытались понять, где Сэм налгал, и где нет, Люцифер заговорил вновь: — Я даю тебе последний шанс. Только потому что я слишком добрый. Можешь передумать прямо сейчас и динамить Дина. Ну, а если нет… Что ж, — Люцифер сделал многозначительную паузу. — Что ж, я бы, мягко говоря, не советовал. — Я выбираю Дина. Кстати, до последнего Сэм вовсе и не собирался выходить за Дина. Он просто, как полная сучка, ждал удобного, грхм, момента, чтобы сказать «нет!» на вопрос «берешь ли ты, Сэм Винчестер»… И только Люцифер заставил его резко передумать. Сэм поступил назло Лютику, возомнившему, что может ему что-то советовать. — Ладно, я предупреждал, — притворно вздохнул Люцифер и охватил все здание облаком черной магии. — Слушайте! Я налагаю на вас двоих проклятие! У вас родится ребенок. — Сэмми!.. — засветился Дин. — У нас будет малыш! — Нет, — выдохнул Сэм. — Сейчас же отмени, Люцифер, это слишком жестокое проклятие… — Заткнись, — оборвал Люцифер. — Это еще не проклятие. Мальчик будет прекрасен и умен и, уж конечно, морально лучше вас обоих, и намного, и намного… С каждым словом Дин светился счастьем все ярче, а слушающие гости все больше восхищались. — Но в день, когда у него начнется половое созревание, — неожиданно нагнал гнетущую атмосферу Лютик. — (Внимание, вот это уже проклятие!) В день, когда у него начнется половое созревание… он уколет палец о веретено! — Хорошо, — согласился Дин. — Это не слишком страшно. Забинтуем ему палец, всего делов. Что думаешь, Сэм? — Дин… Я боюсь подумать, что у нас будет ребенок… — Ребенок уколет палец, — терпеливо продолжил Люцифер, сознавая, с какими идиотами имеет дело. — И умрет. Шокированный зал погрузился в траурное молчание. — Что за бред? — не поверил Дин. — Кто умирает от укола пальца? — Ваш ребенок, — сладко объяснил Люцифер. — Дин, хватит так смотреть! — разозлился Сэм. — Его еще нет в живых! А ты уже переживаешь из-за того, что он будет мертвым. — Сэм, ты что — не понял? Наш малыш умрет… — Протестую, — поднялся наконец светлый волшебник этого королевства. — Смерть невинного ребенка — это неоправданно суровое наказание. Люцифер сделал кислую физиономию, но тут же улыбка к нему вернулась, и он объявил: — Окей, ребенок не умрет! Уколов палец, дитя только уснет, — и как бы незначительно добавил. — На три тысячи лет. По залу пролетел вздох, типа «Ух, как на долго!..» Тогда вновь заговорил светлый маг: — Протестую. Три тысячи — это слишком много, — и тоже добавил, как бы незначительно. — Думаю, и тысячи вполне достаточно. — Две тысячи, — примирительно объявил Люцифер. — Циферка — так себе, но всё лучше, чем с тобой спорить, Миша. — А потом? — спросил Дин. — Потом он проснется. И перейдет на темную сторону. Лицо Дина вновь осветилось тревогой. — Шутка, — пояснил Люцифер. — Кто знает, что будет через две тысячи лет. Тебе не все ли равно, что будет? Твои-то кости к тому времени давно истлеют. На этой оптимистичной ноте злой маг испарился, а светлый остался сидеть с блаженным и полным гордого достоинства лицом праведника, считая, что он всё сделал правильно. — А ты, Сэм, совсем не сражался за нашего ребенка! — укорил Дин. — Да я просто не верю, что он вообще появится… Глупость какая. Мы же умеем предохраняться. — Это правда, — проворчал Дин. — Спросите Прекрасного Принца.