Тетрадь смерти: Всё вышло наоборот

— Погоди, — Мэтт слабо дёрнул детектива за рукав, не решаясь позвать по имени. — Ты просил меня проверить базу данных на наличие взлома, помнишь? — Да, верно, — кивнул брюнет. — В общем… я хотел узнать, срочно ли это. — Думаю, оно может немного подождать. Возникли проблемы? — Дело в том, что быстро взломать не получится — там мощная система охраны. Скорее всего, на это у меня уйдёт несколько дней. — Пусть так, это не срочно, — ответил Эл. — Правда? — судя по облегчённому вздоху шатена, он был рад. — Тогда я сообщу тебе результат, как только всё будет готово. — Хорошо.       Мальчик пошёл к сидевшему неподалёку Мелло. Воспитанники потихоньку начинали готовиться ко сну, с интересом обсуждая богов смерти и строя различные теории. Рьюга же направился к себе и, закрыв дверь, сел в кресло и ввёл пароль на ноутбуке. Он и так потерял довольно много времени во время ужина, поэтому теперь не хотел упускать ни минуты. Однако когда он увидел, что произошло за время его отсутствия, то поражённо замер, глядя на монитор, как на инородное существо. Почти половина крупнейших преступников всего мира была мертва. Детектив прокручивал огромный список, пытаясь состыковать в голове какую-либо информацию. Если люди умирают с такой скоростью, то кто-то вписывает их, не останавливаясь. Подобного рода информация ничем не помогает, оставляя слишком много подозреваемых, тем более не исключается версия, что убийца заранее выбирает время смерти.       Справедливости ради стоит заметить, что слова Эла о несрочности проверки не до конца были правдой. Мэтт, разумеется, никак не может ускорить процесс взлома, и без этого делая всё, что в его силах, но детективу эти результаты могут дать важную зацепку. Даже если и нет, то хорошо скрываемое любопытство и желание быть всегда осведомлённым терзали его всё сильнее, мешая сосредоточиться.       Эл чувствовал здесь что-то знакомое, которое было подобно запаху, окутывавшему его с детства. Он чувствовал, что рядом спрятана истина, но всё никак не мог понять, в каком направлении идти и как её искать.       В дверь тихо, но решительно постучали. — Войдите, — по привычке ответил брюнет, гадая, кому он понадобился в столь поздний час. Дверь бесшумно приоткрылась, послышался шелест пижамы. Ниа несмело зашёл в комнату, глядя на детектива. — Чем занимаешься? — спросил он, подходя ближе. — Расследую дело ложного Киры. Возможно, ты слышал о нём. — Да, в приюте уже все об этом знают. Почему ты решил взяться за него? — С некоторых пор я считаю Киру своей обязанностью, — Рьюга пожал плечами. — Да и массовые смерти, потрясшие весь мир, немного привлекают меня.       В этих словах не было сарказма, поэтому в голосе Ниа появилась усмешка: — Немного? — Именно. Я бы не назвал их необыкновенными и необъяснимыми: я знаю, что за ними стоит, кого надо ловить и что искать. Но всё, связанное с тетрадью смерти, по своему происхождению нестандартно и не поддаётся объяснению. — Но почему ты считаешь дело Киры своей обязанностью? Даже если это и результат использования тетради смерти, теперь никакого интереса оно не имеет. — Дело Киры — одно из крупнейших за всю историю, Ягами Лайт этому поспособствовал. Сейчас же убийствами занимается другой человек, но тревога не станет от этого меньше. Люди находят сходство между первым Кирой и нынешним… — Эл в замешательстве прикусил большой палец, —…и я тоже. Поэтому я делаю это в первую очередь для себя, а не для всего мира.       Ниа чувствовал какую-то недосказанность. Он понял, что пока детектив в раздумиях, есть шанс, что он расскажет больше, но не знал, с какой стороны подойти. Однако упускать момент было нельзя, поэтому он спросил: — Если бы этого сходства не было, ты бы взялся за нынешнее расследование?       Брюнет перестал терзать палец и глубоко задумался, чёрные глаза заволокла пелена, скрывшая все эмоции. Вопрос оказался не так прост. Если посудить, тетрадь смерти — интригующий объект, но таковой она становилась именно в руках Лайта. Если бы детектив не уловил эти самые совпадения в идеологии и тому подобном, он бы не стал снова так интересоваться убийцей. Скорее всего… —…Нет, я бы просто отказался. — И бросил весь мир на произвол судьбы? — Ниа, во всём мире помимо меня есть ещё тысячи дееспособных полицейских и агентов. Они без труда смогут поймать ложного Киру. — А если он окажется таким, как Ягами Лайт? — Тогда это будет сразу заметно, и я возьмусь за дело, например, как сейчас. Улик очень мало, но я чувствую, что что-то обязательно должно случиться. Этот Кира хоть и подражатель, но хороший, и именно это меня беспокоит.       Мальчишка удивлённо вскинул брови: — Почему? Ты ведь искал интересное дело, и оно тебе подвернулось, не так ли?       Элу совсем не захотелось отвечать на этот вопрос. Он и так сказал лишнего, но его успокаивало то, что он сделал это никому иному, как Ниа. Сейчас же настоящим мыслям лучше остаться глубоко в душе, скрываясь как от других, так и от самого детектива. Только тому, кто достанет всё и везде — жизни или смерти — известно, что он боится. Боится всего и сразу. Вспоминать прошлое, Лайта, интеллектуальную войну, снова погружаться в ту атмосферу — всё это подсознательно увлекало Рьюгу, тянуло снова с головой окунуться в ледяную воду. Но он уже осознал, что жизнь не только бесценна — если в ней есть смысл, который заключается в жизни других, то её нужно беречь уже не для себя. Этот урок Эл чётко усвоил, поэтому хоть перемены по-прежнему привлекали его, он понял, что нужно быть осторожнее и не кидаться с головой в омут, как Мацуда или ранее он сам. Он боялся всегда, но не обращал на это внимания, и это правильно: уничтожающий страх — самое ужасное, что может быть, поэтому от него нужно избавляться.       Не желая снова ворошить эту тему, брюнет ответил: — Я имею в виду те жертвы, которые в результате понесёт человечество. Если убеждения этого Киры совпадают с убеждениями первого, вскоре наступит катастрофа. Мне не безразлична судьба этого мира, «мне не безразлична ваша судьба», — хотел было сказать детектив, но передумал, — как и собственная. — Я понял тебя, — пробормотал Ниа, рассматривая Эла. Тот будто забыл про диалог и уже начал печатать что-то своё. Мальчишка, кивнув своим мыслям, развернулся и направился к выходу из комнаты. Когда дверь почти закрылась, Рьюзаки услышал шёпот, скорее похожий на голос в голове: — Не стоит.       Что это значило и к чему было, он не понял, так же как и то, действительно ли это было сказано, или ему лишь послышалось.

❆ ❆ ❆

      Обычно Эл принимал душ не дольше семи минут, однако сейчас шла уже сороковая, а он всё так же неподвижно стоял под струями то ли тёплой, то ли ледяной воды — всё равно. Его мысли некоторое время были на чём-то сосредоточены, но потом вовсе покинули разум, оставив пустоту заодно и в душе. Этот месяц стал для него настоящим кошмаром. Катастрофа, которую он предвидел, случилась — от сердечного приступа погибло более ста миллионов человек. Словно от чумы, люди умирали один за другим: сначала крупные преступники, потом безызвестные, и в итоге Кира перешёл на совсем мелких — на тех, кто попал за решётку по воле случая.       Бедствие затронуло все уголки мира, все страны, города, поселения. Поднялась сумасшедшая паника. По новостям только и делали, что вещали о массовых смертях, причём на телевидении остались лишь самые смелые. Каждый боялся выйти на улицу, лишний раз засветиться где-нибудь, но и дома чувство безопасности вовсе не приходило. Репортёры и пресса вовсю перемалывали величайшему детективу кости насмешками над преждевременным захоронением Киры, а также негодуя, что он до сих пор не пойман.       На самом деле Эл просто не знал, где и как искать ложного Киру. Мэтт сообщил, что взлома данных не было, а люди умирали с такой скоростью, что страшно представить. Словно кто-то вписывал их в тетрадь безостановочно, бодрствуя сутки, недели напролёт. Значит, Кира не один, кто-то сменяет его за моторной работой. Но откуда ему известно даже про тех, про кого ещё не знают ни одна полиция, ни ФБР, ни Интерпол?       Рьюга сжал руку в кулак и, оскалившись, изо всех сил ударил ею по стене; холодная плитка спокойно приняла удар своей гладкой поверхностью. Чёртов Кира. Он в одно мгновение разрушил то, что детектив строил годами — карьеру, репутацию, авторитет… жизнь. Кира — неважно, который из них — отнял у него всё — начиная с дорогих ему людей и заканчивая другими не менее важными вещами, а Эл не может даже предположить, кто является убийцей. От безысходности брюнет снова принялся размеренно бить стену, словно пытаясь достучаться до истины. — Почему?.. — он не понимал, что говорит. — Почему эта чёртова тетрадь ни разу не попала ко мне? Почему все вынуждены страдать из-за какого-то ублюдка? Почему я не могу найти ни одной зацепки? — каждый удар становился всё сильнее. — За что жизнь так не любит меня? Всё потому, что я боролся? Не принимал свою смерть, когда она приходила несколько десятков раз? Но за что Вамми? За что Бейонда? — он последний раз стукнул кулаком и медленно сполз вниз. — Так… не должно быть… …Неужели я не могу ничего сделать?.. — Не стоит, — послышался слабый шёпот. Рьюга удивлённо поднял голову, но никого не обнаружил.       Однако, что бы это ни было, слова попали в точку. — Нужно ли мне пытаться что-то исправить? — спросил самого себя брюнет, поднимаясь.       Нельзя сидеть сложа руки, но стоит ли что-либо делать, зная, что оно не принесёт результата? Неизвестно даже то, сколько у Киры тетрадей, и сколько человек вписывают имена, ведь так быстро не сможет ни один.       Эл невольно задумался, переносясь в прошлое. Кира. Это прозвище было словно проклятием для него, «спасением» для человечества и столь реальной мечтой для Ягами. Парень мечтал не о новом мире, а о том, чтобы вырваться из действительного. Он убивал уже не ради своей справедливости, а ради того, чтобы показать людям, что он выше. Пусть посредством чужой силы, которая лишь по воле случая досталась ему, но он сильнее, лучше, умнее. Должно быть, на кладбище, перед своей смертью, он испытал огромное разочарование. Элу стало жаль его. Ведь на самом деле он почти ни в чём не виноват, и нет гарантии, что сам детектив в конце концов не использовал бы тетрадь в своих целях. Но от этой мысли ему почему-то стало тошно. Точно бы не использовал.       Тяжело выдохнув, Рьюга выдавил шампунь и на полуавтомате стал растирать его по волосам, а затем вместо мыла и по телу. Разум был занят мыслями о Лайте. Если подумать, этот месяц детектив настолько переживал, что напрочь забыл о Ягами, но сейчас ему, наконец, предоставилась возможность вспомнить всё заново. В голове всплывало то, что он рассказывал воспитанникам и то, о чём предпочёл умолчать. — Эл, как думаешь, если бы не тетрадь, и вы с Лайтом познакомились бы случайно, вы могли стать друзьями? — Может быть.       Он не рассказал им про свои слова о первом друге. Отчасти это была уловка, чтобы посмотреть на реакцию Ягами, но в эту фразу он вложил все накопившиеся за долгое время эмоции. Разумеется, всё моментально замялось, и все об этом забыли, но Элу стало легче. Он действительно считал Лайта своим первым другом, пусть тот и хотел его убить. Без тетради они могли бы стать друзьями лишь потому, что всё зависело от шатена. Не учитывайся его мнение, они обязательно бы подружились, как хотел этого Рьюзаки. Лайт значил для него гораздо больше, чем просто враг и подозреваемый. Эл хотел большего.       Внезапно он почувствовал тяжесть внизу живота. Опустив туда изумлённый взгляд, брюнет обнаружил, что его член встал колом. Что за чёрт?! Как такое могло случиться?! Рьюга по своей природе был плохо возбудимым человеком, так в чём дело? Ошарашенно глядя, детектив просто не мог ни о чём думать или даже пошевелиться, настолько его шокировало это явление. А ведь это результат того, что он думал о Лайте!       Немного придя в себя, Эл максимально осторожно начал подносить к члену руку, словно боясь, что может обжечься. Он до сих пор не мог поверить, что это реально, но стоило ему прикоснутья к возбуждённой плоти, как волна наслаждения, прокатившаяся по всему телу, развеяла все гипотезы. Брюнет обхватил член рукой и постепенно начал ею двигать, ускоряя темп. Он вкладывал в свои действия всю тоску, перерастающую в ненависть за то, что Кира и его «последователь» выбили его из колеи, ярость от того, что он ничего не может изменить, как в плане убийств, так и в отношении дорогих ему людей. Определённо, Лайт тоже входит в этот список. Рьюга прикрыл глаза, слегка запрокинув голову, подставляя лицо под струи холодной воды. Внутри смешивались самые различные чувства, которые он старался выплеснуть сейчас, и никогда — потом. Сердце словно сжимали изнутри невидимой рукой, причиняя боль, основой для которой послужило множество различных факторов. Эл сделал ещё несколько резких и сильных движений, после чего кончил, схватившись за кафель, чтобы не упасть. — Лайт… — в полубессознательном состоянии простонал он, сплёвывая шампунь, смешивающийся с водой. Чтобы сделать её теплее, детектив повернул ручку, постепенно приводя свой разум в порядок. — Что мне делать?.. Ни один человек не способен на такое…       Верно. Это словно… какое-то… существо. Конечно…       Детектива осенило. — Бог смерти, — выдохнул он, поражённый внезапным прорывом. Всё внутри заликовало, найдя разгадку. Богу смерти не нужен доступ к каким-либо файлам или документам, он может быть везде, увидеть любое имя и беспрепятственно вписать его в тетрадь. Однако радость тут же сменилась другими мыслями. Если это действительно так, выходит, остановить его невозможно. Но зачем богу смерти убивать людей в таком количестве? К тому же только преступников.       Всё очень похоже на… — Не может быть… — Эл уставился в никуда, но, поразмыслив, уже уверенно добавил. — Не может быть. После смерти человек, использовавший тетрадь, не попадает ни в рай, ни в ад.       А может, междумирие — это и есть мир богов смерти? Нет, это как минимум неправильно и нелогично. Гораздо важнее то, что теперь Рьюзаки убедился в том, что умереть может абсолютно любой человек, и приют Вамми, как и он сам, в опасности. Однако раз ложный… третий Кира до сих пор не избавился от них, значит, всё в порядке и они ему не мешают. Или же наоборот, всемирно известный детектив для чего-то нужен ему? Это уже из рода фантастики.       Смыв мыло до конца, выключив воду и вытеревшись, Эл оделся и вышел из душа. — Рьюзаки, — окликнул его по дороге в комнату Роджер. — Ты долго сегодня, всё хорошо? — Да, Роджер, не беспокойся. — Отлично, — кивнул директор. — Тогда у меня для тебя хорошая новость. — Какая? — Убийства прекратились.       У детектива, будь он более эмоциональным, отвисла бы челюсть. Но он лишь спросил: — Когда это произошло? — Полчаса назад. Знаю, тебе бы и так сообщили об этом, но я решил обрадовать первым. — Вот как… Спасибо, — Рьюга хотел было переварить информацию наедине, но быстро нашёл это нежелательным — для нового потока эмоций он уже устал. Поразмыслив, он остановил собиравшегося уходить директора: — Я буду ужинать со всеми.       Роджер удивлённо обернулся, однако тут же взял себя в руки и кивнул: — Хорошо.

❆ ❆ ❆

— Да уж, вот это потрепал всем нервы этот… этот… — Мелло запнулся, не зная, как цензурно выразиться. — Ешь давай, — сказал Мэтт. — Надеюсь, на этот раз он исчезнет уже навсегда! — воскликнула Эйви. — Эл, а ты что думаешь? — Рьюзаки, — поправил её тот с набитым ртом. — И да, я считаю, что не нужно ничего предугадывать. — Но ты же можешь сказать наверняка? — спросил Риз. — Даже я не могу. Чтобы вычислить хотя бы вероятность, нужно знать все условия в числах. А условий не знает никто. — Хочешь сказать, в теории это невозможно? — спросил Ниа. — Если бы всё было так просто… — ответил Эл. — Дело в том, что эти условия затрагивают область, ранее мне неизвестную. Здесь ни в чём нельзя быть уверенным, остаётся лишь идти наугад. — Понятно… — протянул Риз. — Ты-то хоть сам рад, что убийства прекратились? — Они могут в любой момент возобновиться, — детектив засунул за щёку скон, — но я безусловно рад.       Линда тихонько хихикнула, но, поймав взор детектива, сделала задумчивое лицо и стала есть. — Мне пора, — внезапно Рьюга поднялся из-за стола и направился в комнату. Дети молча проводили его любопытными взглядами.

❆ ❆ ❆

— А ведь убийства действительно прекратились, — размышлял Эл, сидя перед экраном монитора. Глаза то и дело слепил утренний свет, поэтому он прикрыл окно шторами. — Люди боятся даже думать о возвращении к старому уровню преступности. Странно то, что нарушители ещё остались, так почему Кира бездействует уже два дня? — палец снова оказался во рту.

❆ ❆ ❆

      Лучи заходящего солнца слабо освещали комнату, оставляя на стенах кровавые блики. Вернувшись из душа, брюнет заметил, что папка, лежавшая на столе, закрыта и аккуратно лежит на краю. Неужто заходил Роджер? Он обычно так не делал, да и папка вскоре понадобится детективу для распечаток. В принципе, неважно. Рьюга снова раскрыл её и стал листать в поисках пустых файлов. Краем глаза он что-то заметил под ней, но в темноте не смог разглядеть, поэтому включил настольную лампу, которая залила своим искусственно-серебристым свечением стол.       Детектив выронил папку, которая с шумом приземлилась на пол, и, приоткрыв рот, уставился на чёрную тетрадь с надписью «Death note». Моментально осознав происходящее, он не стал ничего отрицать, а лишь попытался взять себя в руки.       Вопрос в том, какому богу смерти это понадобилось. Тетрадь не просто упала на землю, её специально оставили именно в этой комнате. Эл стал строить всевозможные догадки: почему, зачем, во что это может обернуться. Одно он знал наверняка — использование этого орудия убийства откладывается до лучших времён, причём очень далёких.       Очнувшись от раздумий, он подошёл и с сомнением посмотрел на кожаную обложку тетради. Он не был готов увидеть бога смерти, хоть был ознакомлен с ними раньше и теперь не боялся. Но любопытство всё же взяло верх и мягко подтолкнуло руку вперёд. Детектив ощутил чьё-то присутствие совсем рядом. Периферическим зрением он даже видел неподвижный силуэт, который больше напоминал человека, чем бога смерти. Собравшись то ли с мыслями, то ли с силами, он моргнул и повернулся к нему лицом.       Из лёгких будто разом вышибли воздух, сердце пропустило несколько ударов, руки и ноги парализовало. Эл слышал, как заколотилось его сердце, требуя глубоко вдохнуть или — того лучше — закричать. Лайт слабо усмехнулся, явно довольный реакцией, и сказал: — Здравствуй, Эл.