Тетрадь смерти: Всё вышло наоборот

      Тротуары были покрыты тонкой коркой льда, но несмотря на холод туман всё ещё окутывал тихие уголки Винчестера, став лишь немного прозрачнее. Вдоль забытых тропинок постепенно загорались фонари, окрашивая воздух в пшенично-золотистый цвет. Атмосфера спокойствия и таинственности пропитывала всё вокруг.       Но только не эту комнату. Неестественно освещённый Лайт молча стоял и смотрел на Эла, уже давно стерев с лица неуместную ухмылку. Конечно, он любит подобного рода вещи, но не настолько, чтобы в одно мгновение разрушить весь свой план и отсутствие доверия детектива.       Сам же брюнет каменным, остекленевшим взглядом смотрел Кире прямо в глаза. Поток эмоций, захлестнувший его, был невероятен: сотни чувств разом смешались в нём. Испуг, неверие, ненависть, радость стремились вырваться наружу, заставив Рьюгу значительно измениться в лице. Однако, собрав всю силу воли в кулак, он сумел удержать их, и лишь едва дрогнувшие губы и сжавшаяся ладонь выдавали истинные намерения. Элу хотелось изо всех сил ударить Лайта, не заботясь о последствиях, но он держался. Само желание никуда не уходило, как энергия трансформируясь в ноющую боль.       Больше не в силах этого терпеть, он резко разорвал зрительный контакт и развернулся, быстрым шагом направившись к двери и заранее протягивая руку к замку. — Стой, — снова заговорил шатен, но его слова не возымели действия. — Я уйду прямо сейчас, и вернусь только тогда, когда ты будешь готов, — не поворачиваясь, Эл приостановился, уже подумав о том, что все помещения заняты и ему некуда идти. — Тебе следует уйти немедленно, — голос детектива, пусть прозвучал и холодно, неумолимо задрожал и сорвался. — Знаю. Я не хочу т… — Кира запнулся, не осмелившись закончить, и добавил. — Любое имя.       Помедлив с секунду, он расправил огромные крылья и взлетел, исчезнув в потолке. Воздух со спины обдал брюнета настоящим вихрем, заставив испуганно обернуться. В комнате никого не было, повисла мёртвая тишина.       Безуспешно попытавшись нащупать опору, Рьюга медленно опустился на колени, разжимая ладони. Все чувства разом ушли, оставив сжирающую пустоту. Она то подступала к горлу рвотным позывом, то пугала сильной болью в груди. У детектива больше не осталось сил. Прижав к себе руки, он склонился так низко, как только мог, и рвано задышал, сдерживая слёзы. Лайт жив. Он был здесь минуту назад — целый и невредимый. Эл уверен, что это была не галлюцинация, ведь даже она не может так жестоко обойтись с ним. В глазах защипало, тело было готово сдаться эмоциям и в ярости бить по полу, крича и рыдая, но детектив всё игнорировал.       Внезапно ритм дыхания сменился на сдавленный, равномерно усиливающийся. Плечи затряслись и подались вперёд, заставляя руки упереться в пол. Послышался тихий хрип, который постепенно превратился в отчётливый смех. Рьюзаки засмеялся не своим — нечеловеческим голосом, который вызвал бы дрожь у любого. К счастью, все воспитанники были заняты своими делами внизу, поэтому нужды в дальнейших объяснениях не возникнет. Эл выпустил всё, что было внутри него, в этом смехе. Лайт жив и стал богом смерти. Он всё ещё Кира, и разгадка уже близко. Лёгкие снова и снова сжимались от этих мыслей, вызывая улыбку. По крайней мере смех — удел сильных, особенно если им заменяются слёзы.       С трудом успокоившись, детектив глубоко вздохнул и поднялся. Морально он был готов ко встрече, но кто знает, что может произойти на самом деле? Да и как сообщить Лайту, чтобы он вернулся, Рьюга не знал. Хотя… — Любое имя.       Он ведь сказал это, прежде чем исчезнуть. Имел ли он в виду то, что надо вписать имя в тетрадь смерти? Но чьё? Брюнет не собирался никого убивать, поэтому, раскрыв тетрадь и взяв в руки ручку, задумался. Если Лайт сказал «любое», значит, уже мёртвый человек должен подойти. В голову Элу пришла одна идея. Набросав на странице «夜神月», он бросил всё на стол и в ожидании скрестил руки на груди.       Прошло чуть больше минуты, прежде чем ночной сумрак разрезал свист крыльев. Лайт незнамо зачем влетел прямо через окно, освещаемый ярким лунным светом. Зрелище было настолько эффектным и неожиданным, что детектив отступил на шаг назад, но выдержки не потерял. Кира поправил измятую потоками ветра одежду и встал ровно, опустив руки по швам, однако этот строгий жест ломался из-за повёрнутых вперёд запястьев. Он вовсе не был похож на бога смерти: лишь чересчур хрупкое тело, выпирающие ключицы и осунувшееся лицо подсказывали, что с ним что-то не так. Внутри брюнета всё сжалось — он всё-таки оказался не готовым видеть того, кто умер, прихватив с собой его душу. — Очевидно, у тебя есть вопросы, — тихо сказал Лайт, словно боясь чего-то. — Да, пожалуй, — Эл ответил ему холодно и чётко, как обычно, но сердце умирало, пробивая редкими ударами лёгкие. — Ягами, я хотел бы знать всё, что произошло с момента твоей смерти. — Обо мне или о тебе? — шутка была встречена прожигающе-злым взглядом. — К сожалению, я не смогу рассказать абсолютно всё… — Лайт прикрыл глаза отводя взгляд, что вызвало удивление детектива. — Спустя месяц после того, как я умер, мне удалось стать богом смерти. Мне досталась тетрадь, и нынешний скандал — моих рук дело. Теперь же я стою здесь и рассказываю всё это тебе. — Почему ты перестал убивать?       Бог смерти замялся: — Я… понял, что ты был прав.       Рьюга не поверил своим ушам. Прав? Точно ли Лайт перед ним? — О чём ты? — Ты ведь говорил мне тогда, что мои убеждения утопичны, — ответил Кира и внезапно переключился на другую тему. — У богов смерти есть что-то вроде прохода в мир людей. Этот проход работает не только в настоящем времени, он позволяет увидеть будущее. Я убил много людей, и после этого твои слова стали правдой, — шатен задумался. — Разумеется, я успел предположить такой исход, но когда увидел его своими глазами… — юноша не закончил. Эл внимательно смотрел на него, но в глазах по-прежнему всё было ледяным. — Почему ты не убил меня? — О, я знал, что ты спросишь, — последовала улыбка. — Но ответ будет не самым приятным. Изначально ты был первым, кого я хотел убить, однако потом решил понаблюдать, как ты мучишься, ведь ты для меня уже никакой угрозы не представлял. Из Вамми я тоже никого трогать не собирался. — Ты можешь наблюдать за всем из мира богов смерти, — прошипел Эл, сдерживая вспыхнувшую злобу смешанную с… обидой? — Что ты там увидел? — Всё, что мне было нужно. Я смотрел только на реакцию людей на убийства и наблюдал за тобой. Кстати, не знал, что ты сам с собой разговариваешь, — Лайт улыбнулся. — Это не имеет никакого значения, — отрезал детектив. — Зачем ты дал мне тетрадь смерти?       Кира вздохнул. — Это похоже на допрос, — сказал он, но на вопрос ответил. — Чтобы посмотреть, как ты будешь её использовать. Ну и отчасти потому, что хотел тебя видеть. — Я не буду её использовать. — Соблазн велик, Эл, — внезапно загадочным тоном сказал Лайт. — Тетрадь смерти способна на многое. — Для этого нужно ей поддаться. Ты не устоял, но я смогу. — Я бы не был так уверен в этом. — Можешь говорить, что угодно, Лайт.       Шатен не без радости заметил, что детектив обратился к нему по имени, и решил не продолжать спор. Повисла неловкая тишина. Чтобы её заполнить, бог смерти развернулся и подошёл к столу, коснувшись тетради. — На что ты надеялся, записав моё имя?       В ответ он не услышал ничего. — Эл?       Тишина. — В чём дело?       Посмотрев на брюнета, Лайт увидел, как тот слегка опустил голову, пытаясь скрыть какие-то эмоции. — Зачем тебе понадобилось приходить сюда, — тихо произнёс он, — если ты мог видеть меня и без этого?       Кира помедлил: — Почему бы мне не прийти к тебе? — Потому, что ты не можешь приходить сюда, как к себе домой, — в голосе Эла промелькнула ярость. — Знаешь, что мне пришлось пережить? А ты знаешь, не так ли? — Лайт невольно отшатнулся, когда брюнет, пронзил его своим чёрным, полным ненависти и боли взглядом. — Из-за тебя я потерял самых близких мне людей, ты разрушил всё, что было мне дорого, и теперь насмехаешься? Вперёд, — это слово Рьюга выплюнул. — Можешь убить меня, но знай, что до конца своих дней я буду презирать тебя, — голос вдруг стал обычным, но Кире каждое слово по-прежнему отдавало злостью. — Сначала я решил, что ты изменился, и время сделало тебя мудрее. Но я ошибся — ты остался таким же и никогда не изменишься. Убирайся отсюда немедленно.       Лайт поражённо смотрел на детектива, который, как оказалось, может срываться, словно обычный человек. Его слова были логичными и предсказуемыми, поэтому шатен ни секунды не осуждал его. Однако в душе образовался неприятный осадок — это вовсе не та реакция, которой он хотел добиться. Он стремился к иному исходу, но впервые не знал, как его достичь. Может быть, стоит просто сказать правду? — Слушай… Лоулайт, — тот хотел было прервать, но замер, вслушиваясь в своё имя, от которого у него пробежала дрожь, — я вовсе не хотел… тебя ранить, — послышался тихий скрип зубов — Эл едва воздержался от возражений. — На самом деле я пришёл, потому что больше не мог смотреть на твои страдания. Я жалею, что с самого начала не поступил так, как должен был, — Лайт прикрыл рукой лицо, но тут же её отдёрнул, бросая редкие взгляды на брюнета. — Ты всегда был прав, и мне жаль, что я доставил тебе столько боли, прежде чем это понять. Ватари, как и Бейонд Бёздей, которого я не знал, были дороги тебе, но я убил их. Я подставил тебя перед человечеством, не дав даже возможности вычислить себя, и теперь могу с уверенностью сказать, что твои чувства вполне обоснованы, но Эл… — юноша встретился взглядом с детективом, низко опустившим голову. — Я здесь не для того, чтобы навредить тебе, детям или кому бы то ни было ещё. Я здесь потому, что скучал по тебе. Я здесь потому, что тебе плохо. «Я здесь, потому что люблю тебя.»       Эл моргнул в попытке расслышать последние слова. Сначала он подумал, что мозг снова сыграл с ним злую шутку, но Лайт выжидающе-внимательно смотрел на него. — Я люблю тебя, Эл, — повторил он, глядя прямо в глаза. — Можешь думать, что это неправда, можешь ударить меня, возненавидеть — делай всё, что угодно, но теперь ты знаешь истину и вправе распорядиться моими чувствами, как захочешь.       Рьюга почувствовал, как сердце пропустило два удара, губы слегка приоткрылись, судорожно заглотнув воздух, а в глазах защипало. Он не собирается выказывать эмоции ни сейчас и никогда более, ему нужно держаться. Лайт ждёт, пока детектив сделает к нему шаг, затем ещё один и, не разрывая зрительного контакта, окажется совсем рядом.       Всё внутри брюнета кричит о том, что Кире доверять нельзя — здравый смысл по-прежнему контролирует ситуацию. Тогда почему так больно на душе? Почему вместе с этой болью пришло облегчение, одним движением скинув камни долгих терзаний? Парень занёс в воздух дрожащую руку, сжав её в кулак и приготовившись ударить Лайта, что есть силы. Тот лишь прикрыл глаза, не сопротивляясь. Это было слишком убедительно — Эл понимал, что если чувства Лайта являются правдой, то позволить их уничтожить равносильно единственному достойному извинению. Брюнет опустил руку, заглядывая Кире в душу и ища там ответ. — Никогда не понимал выражения «врагу не пожелаешь», — наконец начал он, задумчиво посмотрев в сторону и оставив юношу в замешательстве. — То ли у меня не было такой ситуации, то ли самого врага. В любом случае то, через что я прошёл, можно считать тем самым испытанием, которого я не пожелаю никому. Тебе, Ягами, в первую очередь — ты мне не враг и никогда им не был — лишь оппонент по убеждениям. Но это не главное, — Рьюга забылся, говоря сам с собой. — Ты мой первый друг. Видимо, я безумец: ты предал меня, хотел убить, и ты знаешь, что никакой человек не в силах простить тебя. Однако, — Эл едва не откусил указательный палец, — я решил, что ты изменился.       Именно. Решил, а не подумал. Шатен осознал, что детектив был готов снова безрассудно поверить ему. Эта мысль ударила его вместо кулака, причинив не меньше боли. — Я тоже люблю тебя, Лайт, — без обиняков сказал парень. — Проблема в том, что у меня больше нет сил тебе доверять.       Кира поражённо замер. Он никак не ожидал ответа на свои чувства. Юноша был готов к презрению, негодованию или холодному молчанию со стороны брюнета, но только не к взаимному признанию. — Я… понимаю, — спустя некоторое время выдохнул он. — То, что я сделал, ничем невозможно оправдать. Мне действительно жаль, что всё так обернулось. — При желании можно оправдать всё, — ответил Эл, переводя на него взгляд. — Можно позволить насильнику разгуливать на свободе, серийному убийце — жить. Я не привык жалеть о своём выборе, но от этого он не становится логичен, — Лайт изумлённо смотрел на детектива, пока тот говорил чётко и ясно, словно боялся сбиться. Юноша просто не мог поверить в то, к чему он клонит. — Ягами Лайт, — Рьюга ещё внимательнее впился чёрными глазами в чужие, — я даю тебе право на второй шанс. Используй его, как хочешь, но знай, что я больше ни разу тебе не уступлю.       Шатен почувствовал, как теряет равновесие. Он хотел было опуститься на пол, но остатки гордости ему не позволили, поэтому он лишь взялся рукой за стол, учащённо дыша и моргая.       У обоих были одни и те же мысли и чувства. Каждый был готов довериться другому, но в то же время боялся, что это уловка. Уловка, чтобы уничтожить всё и выйти победителем. Их чувства были искренны, но никто не хотел этого показывать.       Однако, чтобы что-то построить, нужно с чего-то начинать. Эл, сделав все интересовавшие его выводы, сказал: — Лайт, я бы хотел знать твой ответ.       Но тот только молчал, всё ещё не веря услышанному. Придя в себя, он, наконец, прошептал: — Спасибо.       Рьюга едва заметно кивнул — ему хорошо удавалось скрывать свои эмоции за маской тёплого спокойствия.       Внезапно Лайт вскинул голову, наклонив её вбок, и сделал небольшой шаг в сторону детектива. Тот увидел в чужих глазах завораживающий, манящий к себе блеск, который заставил брюнета подойти к Кире вплотную. Они были почти одинакового роста, несмотря на то, что боги смерти обычно гораздо выше людей. Не в силах оторваться от шоколадно-ореховых глаз напротив, Эл не заметил, как слегка приоткрыл губы, но ухмылка Ягами заставила его это осознать.       Брюнет лишь усмехнулся в ответ, высунув кончик языка и проведя им по высохшим губам. В следующий миг он ощутил на своей талии руки, мягко, но настойчиво притянувшие к себе. Лайт медленно приблизился к его лицу и осторожно, словно боясь ранить, поцеловал.       Все мысли разом вылетели из головы, оставив место вспышке ослепительно-белого света, тело охватило чувство эйфории, заставившее сердце биться, как сумасшедшее. Эл обхватил руками чужую шею и прижал ещё ближе, углубляя поцелуй. Они снова боролись, но на этот раз не за доминирование, а за эмоции, что так долго сидели внутри каждого. В этом поцелуе выражались радость от встречи, тоска, не до конца покинувшая разум, страх перед будущим и абсолютное доверие. Но одно было ясно наверняка — что бы впредь не случилось, они пройдут через это, причём вместе. Их чувства никуда не исчезнут, несмотря ни на что. Они уже прошли свою проверку.       Отстранившись от Эла, Лайт заметил, что в его глазах больше нет привычной ледяной стены. Теперь там плескалось неизвестное ранее ему самому чувство. Что это, остаётся лишь предполагать. — Я заметил, что ты осязаем, — тихо сказал Рьюга, ещё не выйдя из умиротворённого состояния. — Я смог получить много привилегий в мире богов смерти, — прошептал в ответ Лайт. — Я сохранил свою внешность, достал вторую тетрадь и могу становиться материальным. — Насчёт внешности ты неправ, — с улыбкой в голосе произнёс детектив, рассматривая каждый сантиметр чужого лица. — Вовсе нет, Лоулайт. Кстати, выходит, ты и есть закон? — Выходит, что так. Однако я попрошу не упоминать моё имя слишком часто и в общественных местах. — Ты как всегда слишком осторожен, — Лайт зажал локон чёрных волос между пальцев. — Твоё имя известно только мне. Думаешь, я позволю узнать его кому-то ещё? — Всё может быть. Я не доверяю тебе, — честно признался Эл. Ягами словно влепили пощёчину, но он лишь сглотнул, улыбнувшись. Он обязательно докажет обратное. — Дело Киры закрыто. Что будешь делать теперь? — поинтересовался шатен.       Озадаченно посмотрев на потолок, брюнет ответил: — Для начала я хотел бы поближе познакомить тебя с воспитанниками Вамми. — Разве ты не собирался оставить моё существование в тайне? — удивился Лайт. — Собираюсь. Ты можешь присутствовать со всеми во время ужина и просто наблюдать. — Я имел возможность лицезреть не только твой ужин, но и жизнь в целом, — последовала усмешка. — Эл, даже не думай, что я не спрошу у тебя про случай в душе.       Детектив почувствовал, как в груди неприятно ёкнуло: — Какой случай? — Ты прекрасно меня понял. Я про… — Ты прав, я знаю, о чём ты, — брюнет не пожелал слышать конец фразы, чем вызвал улыбку бога смерти. — Это недоразумение. — Вот как? Что ж, понятно… — Ужин через пятнадцать минут. Пора готовиться. — Мне ничего не нужно, — пожал плечами Ягами. — Я просто буду везде следовать за тобой.       Рьюзаки недоумевающе взглянул на шатена: — Но ведь право на личное пространство у меня есть?       Лайт усмехнулся: — Посмотрим.