***
Чего ожидать от родителей Курта, Левит не имела ни малейшего представления. Сожитель не удостоил ее и каплей информации, даже имена не сообщил, поэтому, вдавливая большим пальцем чёрную кнопку звонка на калитке, девушка готовилась ко встрече с кем угодно, даже с Лохнесским чудовищем. Действительность оказалась, однако, менее ужасающей, по крайней мере, на первый взгляд. Когда распахнулась дверь, перед Милтон предстала женщина преклонных лет, которую, если бы она не знала, никогда бы не назвала матерью Курта. Из общего у них были разве что голубые глаза. И то, если у Курта они ярко сияли синим льдом, то у смотрящей на Леф женщины — тускнели бледно-серым. — Мисс Милтон? — уголки губ дрогнули в сдержанно-вежливой улыбке. — Не возражаете, если я буду звать вас по имени? Рада встрече. Кивков ответив на кивок, Левит мысленно порадовалась отсутствие рукопожатий и тактичности миссис Зимы. Та в свою очередь отступила назад, пропуская гостью на участок и удивленно огляделась. — Ты без вещей? Надеясь, что сможет хотя бы первые пару дней продержать иллюзию собственного дружелюбия, она выдавила из себя улыбку и развела руками. С собой у Милтон был только потрёпанный жизнью рюкзак и запасная одежда, с трудом отысканная в доме родителей. — Я налегке. Миссис Зима торопливо закивала и шустро засеменила по вымощенной тропинке к дому. Быстро поняв, что кто-то из членов семьи Курта — явный фанат садоводства, Левит быстро бросила затею осмотра участка, потому что осматривать было особо нечего — одни цветы и кусты. Хотя и сам дом впоследствии не вызвал особого интереса. Первым делом, Левит оказалась в тесной прихожей, единственной примечательной деталью которой был иконостас в дальнем углу. Затем вслед за миссис Зимой она вошла на кухню, по пути успев заметить три закрытые двери, и расположилась за столом. — Стив просил передать его извинения за то, что не успевает вернуться со службы к твоему приезду, — гремя чашками, тараторила женщина. — Ты предпочитаешь черный чай, зелёный или кофе? — Зеленый, — не слишком задумываясь, ответила Леф. Напитки не так заинтересовали ее, как промелькнувшее упоминание о службе, как она поняла, отца Курта. Перспектива жить в доме с незнакомым мужчиной и так сильно нервировала, а если этим незнакомым мужчиной окажется ещё и военный, то Милтон начнет считать минуты до приезда Зимы. — Скажи, вы с Куртом жили вместе в Нью-Йорке? Левит усилием воли сдержала усмешку. Пункт о якобы раздельном проживании был одним из первых, которые парень обговорил с ней, когда продумывал легенду их счастливых отношений. «Пять минут знакомы, а она уже сравнивает, что говорил ей Зима и что скажу я. Любезно, ничего не скажешь». — Нет, мы не спешили с тем, чтобы съезжаться, — продолжая мило улыбаться, из-за чего губы уже начинали устало дрожать, ответила Леф. — Чудесно! — миссис Зима поспешила поставить на стол кружки, чтобы радостно хлопнуть в ладоши. — Мы подготовили для тебя отдельную комнату на первом этаже, а Курт у нас привык жить на втором. «До того, как вы выгнали его из дома». — Тогда вы не будете возражать, если я ненадолго прилягу? Дорога измотала, — казалось, что после такого напряжения, мышцы лица у Левит атрофируются минимум на месяц. — Конечно-конечно! Через три часа вернется Стив, тогда я разбужу тебя. Пришлось проглотить вздох облегчения, чтобы не вызывать лишних вопросов. Леф взяла со стола свою чашку, но не успела сделать и шага в коридор, как миссис Зима активно замотала головой. — У нас не принято уносить еду с кухни. Окинув женщину невозмутимым взглядом, Левит пожала плечами, залпом выпила горячий чай и, игнорируя неудовольствие на чужом лице, вышла в коридор. Оказавшись перед тремя дверьми, с огорчением поняла, что встреча с матерью Курта еще не окончена и как минимум придется дождаться, пока она отведет ее в нужную комнату. К слову, ей оказалась самая дальняя и, учитывая планировку дома, вероятнее всего, самая маленькая спальня. Как только дверь за спиной Левит закрылась, ее плечи осунулись, а из груди вырвался вздох облегчения. Рюкзак улетел на одноместную кровать, а сама она подошла к окну и написала Курту мрачное: «Мне здесь уже не нравится». Телефон завибрировал почти сразу, стоило его отложить, однако сообщение пришло вовсе не от Зимы. «Йо, ты как? Проблем не возникло? Я еще недалеко уехал, могу вернуться». Озадаченно сведя брови к переносице, Леф проверила предыдущий чат, но получателем своего недовольного сообщения, как могло оказаться, она не ошиблась. С другой стороны, Шортеру не нужно было обладать гениальной дедукцией, чтобы и без эсэмэсок Милтон предположить, что чувствует она себя весьма дискомфортно. «Сойдет. Справлюсь сама». Как минимум, она на это надеялась. Диалог с Вонгом больше не обновлялся, зато не успело пройти и пяти минут, как Левит позвонил Курт. От ее хмурого выражения лица могли бы завянуть цветы на подоконнике, но абонент, к сожалению, все равно не смог бы его увидеть. — Как у вас тут со звукоизоляцией? — первым делом спросила Милтон, не рискуя повышать голос сильнее, чем до шепота. — Аргумент, — было единственным, что ответил Зима, и, поняв свою ошибку, сбросил вызов. Незамедлительно от него пришло сообщение: «Мать ужасно душная, я угадал?» «Не ехидничай. Еще пару дней, и тебе тоже придется с ней жить. И почему ты не предупредил, что твой отец военный?» Недоумение Курта выражали одиночные знаки вопроса. «Потому что он не военный, — пришел от него скорый ответ. — Он святой отец». Милтон рассеянно заморгала. На места вставало все, начиная с консервативных взглядов в семье Зимы и заканчивая обилием икон в доме. То, что отец Курта оказался не военным, конечно, приносило каплю облегчения, но что-то подсказывало Левит, что и со священнослужителем соседство окажется несладким. «Напомни, через сколько ты приедешь?..» «Через три дня». Цель была ясна как белый день: протянуть семьдесят два часа, по максимуму избегая контактов с религиозным семейством, а по приезде Зимы действовать по ситуации. Поставив телефон на беззвучный, Левит выудила из рюкзака стопку чистых и исписанных листов, несколько карандашей и ручек и легла на кровать. Спать, очевидно, она вовсе не собиралась, а вот оправдать взятый академ — всегда пожалуйста. Впереди ждали несколько часов возни с загадочным наркотиком. Ближе к вечеру от работы Леф оторвал стук в дверь. Молниеносным движением собрав все записи в одну стопку и спрятав их в рюкзаке, она крикнула разрешение войти. На пороге показалась миссис Зима с дежурной улыбкой на губах. — Как себя чувствуешь? Выспалась? — спросила она и, получив скупой кивок, продолжила. — Ужин будет готов через пару минут. Мы тебя ждём. Фантазии Леф не хватило на что-то, кроме повторного кивка, и миссис Зима вновь оставила ее одну. Судя по всему, расчет был на то, что Милтон станет прихорашиваться перед приёмом пищи, но из парадного у нее было только вежливое выражение лица. Она вышла в коридор буквально через несколько секунд после закрытия двери и готова была поклясться, как на мгновение неодобряюще поджались губы миссис Зимы. — Дорогой, — позвала она сидевшего за столом мужчину — очевидно, отца Курта, — познакомься с Левит. Он встал со стула и повернулся к Леф, вежливо склоняя голову. По привычке, она окинула его быстрым оценивающим взглядом. Седые короткие волосы, такая же борода, грузная фигура — типичный образ священнослужителя, и вновь никаких совпадений с Куртом. Добивался он этого намеренно или же роль сыграла генетика, но сын едва ли походил на своих родителей. — Мы были приятно удивлены, когда Курт рассказал нам о помолвке. Рад наконец с тобой встретиться. — Взаимно. За столом Левит буквально оказалась меж двух огней, потому что по правую руку сидел мистер Зима, а по левую — миссис. Радость доставляли лишь стейки из филе индейки и овощной салат, а вот разговоры вгоняли в тоску. Поначалу речь шла о чем-то будничном, и надежда-таки поселилась в душе Милтон, но скорее мир рухнет, чем люди по фамилии Зима перестанут доставлять ей проблемы. Не успел закончится жёлтый перец в ее тарелке, как прозвучал ожидаемый вопрос: — Так как вы с Куртом познакомились? Он почти ничего не рассказывал, а нам бы очень хотелось узнать подробности, — миссис Зима промокнула губы салфеткой и отложила вилку, демонстрируя, что она вся во внимании. «Вам бы хотелось поймать меня на вранье», — мысленно огрызнулась Левит, не веря в напускную вежливость, от которой уже зубы сводило. — Года полтора назад у меня заболел кот, — приступила она к заготовленной заранее истории, — я повезла его в ветклинику, а лечащим врачом оказался Курт. Слово за словом начали общаться, а потом поняли, что... Любим друг друга. От абсурдность последних слов хотелось то ли смеяться, то ли плеваться. Родители Курта же внимательно кивали, наверняка сравнивая рассказ Левит с тем, что говорил им сын. Вопросы их на том не закончились, и в течение вечера Милтон без всякого укора совести рассказывала о том, как Зима делал ей предложение, как они долго решали, к чьим родителям ехать сначала и о прочей чепухе, которую они придумали заранее. Остаток вечера Левит провела в спасительном уединении в комнате. Чужие голоса за стеной стихии достаточно быстро, но она даже не устала удивляться до тошноты правильному режиму в этой семье. Сама же она не могла сомкнуть глаз полночи в метаниях от одних мыслей к другим: покоя не давал треклятый наркотик, нервировало соседствование с абсолютно незнакомыми людьми и, как катализатор, направляла все негативные эмоции в одно русло тоска по Нью-Йорку. Как бы поздно Леф ни ложилась, в девять часов ее мозг включался в работу и про сон оставалось лишь мечтать. Когда желудок стал напоминать чёрную дыру, она вынужденно выбралась из комнаты и сразу же наткнулась на миссис Зиму. Хоть та уже завтракала (Левит буквально слышала, как та гремит посудой), почему-то она все равно сочла нужным посидеть за столом вместе с Милтон и, чтобы не смущать ее, выпить чашку чая. Стоит ли говорить, что так она чувствовала в три раза больше дискомфорта? — Скажи, ты не возражаешь немного помочь мне в саду? — сам завтрак прошел в молчании, но, стоило девушке отодвинуть тарелку, миссис Зима мгновенно активизировалась. — Через неделю к нам приедет бабушка Курта, надо успеть привести дом в порядок. Левит с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, и главным останавливающим ее фактором оказалось то, что тогда взгляд бы напоролся на очередные иконы. У не галлюцинации, или их стало больше?.. — Помогу, — кивнула она, и план на весь день скрыться в своей временной комнате рухнул карточным домиком. В другой раз, возможно, она была бы и рада отвлечься посторонним занятием часа так на два, но только не сейчас, когда возня в саду сопровождалась «незаметными» расспросами от матери Курта. Правда, тема сегодня уже сменилась, и теперь объектом ее интереса стала сама Левит: ее семья, друзья, учеба и все прочее, что могло бы не устроить набожную женщину. Предоставлена сама себе Милтон оказалась после обеда, когда у миссис Зимы настало время дневного сна. Блаженные часы тишины Леф проводила за прежним занятием, анализом наркотика, до тех пор пока на телефон не пришло сообщение. «Я ей понравился», — значилось в тексте, и девушка недоуменно моргнула, когда в голове всплыло лицо Вонга и довольная ухмылка, с которой он мог бы писать эти слова. На секунду она уставилась в стену, прогоняя наваждение, и открыла высланную следом фотографию. В руках Шортера, исполосованных тонкими кровоточащими царапинами, свернувшись колечком на ладони, спала Фури. «Курт же оставил ее у Шина», — мелькнуло осознание, и в замешательстве от полученных сообщений Левит смогла только фыркнуть. «Я считала ее умнее», — нашлась она с ответом. Равно как и Леф, будто бы наяву, видела лицо Вонга, он с точностью до звука мог представить интонацию, с которой девушка бы это говорила. Руки зудели написать ей что-нибудь еще, и раз за разом он набирал и стирал самые разные сообщения, потому что так и не нашёлся с их содержанием. То появляющиеся, то исчезающий значок набора раздражал, но Левит понимала, что и сама зависла над клавиатурой. Один единственный вопрос не давал ей покоя весь день, но, чтобы признать это, времени ей требовалось даже больше, чем Шортеру — чтобы придумать эсэмэску. «Как все прошло?» — сдавшись самой себе, все же спросила она, и Вонгу не потребовалось никаких пояснений. Ему чертовски хотелось соврать. Избавить Милтон от трагических подробностей и переживаний, но он скорее бы вновь вернулся в особняк Гольдзине, чем нарушил обещание. «Эш в порядке». Он дал себе секунду на вдох, прежде чем написать следующее сообщение. «Макс умер». Левит едва ли знала человека, о котором говорил Шортер, и известие о его смерти скорее вызвало сочувствие к ставшей вдовой Джессике и их сыну, оставшемуся без отца. На деле же ее интересовали лишь состояние Эша и самого Вонга. Шортер ждал ответа, не сводя глаз с телефона и напряженно обновляя чат каждые несколько секунд. Он боялся, что известие о смерти спугнет Левит. Что уже спугнуло, раз она молчит в мучительном для него ожидании. Милтон ткнула пальцем в экран и остановилась, гипнотизируя единственную напечатанную букву. Мысли занял муторный анализ того, насколько ее интерес коррелировал с вопросом, который она собиралась задать. «Раз пишет, значит, где-то в подворотне при смерти он точно не валяется», — убеждала она себя, но чем дольше думала, тем больше понимала, что все может быть с точностью да наоборот. «Ты сам там помирать не собрался?» Шортер уронил телефон на лицо. Затем снова посмотрел на экран, стер хаотичный набор букв, распечатанный его носом, перечитал сообщение и расплылся в довольной улыбке. Во время перестрелки он словил две пули в плечо, растревожил раненное прежде бедро и чуть не получил сотрясение, но помирать он точно не собирался. Только не теперь. «Нет», — оставляя все эмоции за кадром, написал Вонг, и вот теперь сообщение осталось без ответа.***
Левит провела один на один с семьей Курта еще три дня, прежде чем на пороге дома появился он сам. Лицо его скривилось так, будто Леф напоила его лимонным соком, однако — о, чудо — воссоединение семьи прошло даже без скандала. Курт приехал под вечер, поэтому после того, как около часа проторчал в ванной комнате, он сразу спустился на ужин. Стол был накрыт чуть более празднично, чем обычно, но, судя по всему, основные свои силы миссис Милтон все же берегла к прибытию прочих родственников. Разговор пошел по второму кругу, родители расспрашивали сына о том же, о чем совсем недавно — Левит: об истории их знакомства, о работе и планах на свадьбу. К счастью, в этот раз Милтон со спокойной совестью молчала, лишь краем уха следя за ходом беседы. После ужина Курт спешно сослался на усталость и утащил Леф на второй этаж якобы помогать разбирать ему вещи. — О, ну для тебя одного это, конечно, непосильная задача, — не удержалась от смешка она, кивая на такой же потрёпанный, как у нее, рюкзак, едва ли заполненный наполовину. — С перепугу врать нормально разучился? Курт ничего не ответил и рывком захлопнул дверь в свою старую комнату. Оглушительный грохот предотвратила Милтон, вовремя схватившись за ручку двери. Ее псевдо-жених даже не обернулся и с тяжёлым вздохом рухнул на кровать. Взгляд ледяных глаз сверкал то подавляемым весь вечер раздражением, то усталостью. — Скажи, что не только мне охренеть как душно здесь, — отфыркиваясь от упавшей на лицо платиновой пряди, произнёс он, со стопроцентным попаданием описывая четырехдневное состояние Левит. — Теперь поняла, почему я ушел из дома? Их счастье, что они решили не упоминать этого в первый день. Но даже не сомневайся в дорогой матушке, она не упустит возможности ужаснуться существованию геев и атеистов. — Может, выпросить у них денег на свадебное путешествие? — пожимая плечами, усмехнулась Леф. Курт поднял на нее удивлённый взгляд. — Ты от скуки шутить научилась? Уголки губ Левит опустились. Голос вновь зазвучал сарказмом. — Это нервное. Оглядевшись в незнакомой комнате, она присела в оранжевое кресло в углу и отвернулась к окну. — Скоро Хэллоуин, — когда закатное солнце осветило помещение ярко-алыми лучами, вспомнил Курт. Поза его сменилась на полностью противоположную: он лежал на спине и считал количество досок на потолке. — Предлагаешь отметить? — Левит с иронией вскинула брови. — Предлагаю устроить сюрприз родителям, — его губы растянулись в издевательской усмешке. — Они религиозны и считают Хэллоуин языческим богохульством. Как думаешь, мы найдём резные тыквы? Глядя в голубые с озорным блеском глаза, Леф начинала догадываться, по каким причинам сформировалась у Зимы любовь вредить окружающим. Каждая мимическая мышца на ее лице выражала испытываемый скепсис, но Курт в свое оправдание изрек: — Надо же как-то развлекаться.***
Проводить дни до Хэллоуина в затворничестве в планы Курта не входило, поэтому уже утром он потащил Левит на озеро. Она даже не сопротивлялась, разделяя цель Зимы: скрыться от его матери и вздохнуть наконец полной грудью. — В детстве я даже радовался, что идти надо так далеко, — ни с того ни с сего поделился он, когда пройдена была лишь половина пути. — Никто из моих знакомых не напрягался полтора часа идти пешком, так что я постоянно сбегал к озеру и прятался от издевок. Ну и от родителей тоже. Он пнул попавшийся по дороге камешек и сунул руки в карманы темно-синей кожанки. — А вон в тот овраг меня толкнули после того, как мать увидела синяки на спине и пожаловалась на все в школе, — Зима махнул в сторону рукой. — Типа я стукач. Несколько минут они прошли в молчании, и Курта ткнул пальцем в другую сторону. — А здесь я первый раз признался другу, что я гей. Потом выяснил, что он мне вовсе не друг, потому что об этом узнала вся школа. Левит мрачно хмыкнула. — Не город, а один счастливый флэшбек. В отличие от Зимы, она не привыкла к травле. Одноклассники до последнего не теряли надежды восстановить былую дружбу после того, как Леф замкнулась в себе. Но она не просто стала избегать всех, она не могла избавиться от злости, ведь всему городу было известно, что с ней случилось. Еще бы кто-то не знал: о Синей Бороде Кейп-Кода писали все газеты. Но всеобщее внимание лишь больше угнетало девушку. — Был год, когда я даже ушла на домашнее обучение, — она и сама не заметила, как вереница мыслей перешла в монолог. — Родители надеялись, что так мне будет легче оправиться, но этого не случилось до сих пор. В школу я вернулась только ради знаний. Завалила себя учебой, набрала кучу факультативов и решила, что потрачу жизнь на карьеру и науку. Хотя… Левит поджала губы. Взгляд обратился к зеленым полям и маячившим за ними лесам. Похожие окружали ее родной город, и было чертовски легко представить, что она находится совсем в другом месте. — До этого было время, когда я думала, что в принципе не стану продолжать жить, — она вцепилась пальцами в рукава меховой джинсовки, но с удивлением обнаружила, что слова дались куда легче, чем она предполагала. В отличие от Шортера, Курт не знал подробностей прошлого Леф. О чем-то догадался сам, но вряд ли его догадки составляли хотя бы половину от всей картины. Потому Левит не стала озвучивать следующие мысли и втягивать себя в долгие объяснения и мучительные воспоминания. Она не любила бередить старые раны, зато Зима оказался самым настоящим мазохистом и вновь взял слово. Он рассказывал про свое детство, сначала счастливое, а затем по наклонной покатившееся в тартарары, пока они не дошли до озера. Оно оказалось не настолько большим, чтобы перестать видеть противоположный берег, но настолько, чтобы Леф не хватило бы сил до него доплыть. К песчаном берегу тропинка была протоптана слабо, но Курт вовсе ее проигнорировал и пошел по пожухлой траве напрямик. — Если ты сидел тут целый день, то что делал? — Левит хотела кинуть на землю куртку, чтобы не испачкать в пыли штаны, но поняла, что иначе замерзнет, и предпочла остаться стоять. Она осмотрелась, но взгляд не зацепился ни за что, кроме воды и травы. Зима сморщил нос и промолчал. Слово «плакал» застряло глубоко в глотке и отдавало горечью. В этом он не признался бы даже Леф. — Сидел, думал, — он пожал плечами. — Проще было изнывать от скуки здесь, чем лишний раз видеть одноклассников или родителей. Курт сел на песок, упираясь локтями в колени. Это место — единственное тёплое воспоминание из детства, и на какой-то миг он все же испытал радость от возвращения в родные края. До тех пора, пока его вновь не отяготили мысли о скором приезде остальной родни, в первую очередь, бабушки. Из мыслей вырвал завибрировавший телефон. Не его. «Не занята? Нужно позвонить», — увидела Левит короткое сообщение и не сдержала удивленного хмыка. Решив не тратить время на лишние эсэмэс, она набрала номер Шортера. — В чем дело? — Есть план. Ну или предложение. Новости, короче, — звучал его бодрый голос. — Я могу вывезти тебя из страны.