Шортер звонил постоянно. Когда Шин забрал Левит с Куртом и повёз на такси до ближайшей крупной автобусной остановки, когда на нужном автобусе они двинулись в город с более-менее сносным аэропортом, когда сели в самолёт, когда была пересадка в Мюнхене, когда прилетели в Бухарест и, наконец, когда они переступили порог съёмной квартиры. Абсолютно каждый раз Левит с каменным лицом встречала волну вопросов от беспокоившегося Вонга и в ответ ограничивалась парочкой емких «Да» или «Нет». Во время последнего звонка вовсе проигнорировала половину его монолога и, как только в трубке послышались короткие гудки, завалилась спать в первую попавшуюся комнату. Шин с Куртом поступили аналогично, и вновь обитатели квартиры встретились лишь поздним вечером.
— С режимом явно будут проблемы, — падая на стул, хмыкнул Зима и растрепал и без того торчащие во все стороны волосы. Обратил скептичный взгляд на электронные часы. Одиннадцатый час ночи, в его понимании, открывал лишь перспективы похода в клуб. В общем-то не самая ужасная идея, если прихватить с особой одного низкого азиатского друга.
— Не спи сутки, и проблема себя исчерпает, — буркнула Левит, поочередно проверяя все ящики и полки на предмет содержимого. — Нам надо за продуктами. Курт, — она кивнула головой в сторону прихожей, но сама осталась стоять на месте.
— Жрать хочется всем, а идти мне одному?
Леф пожала плечами.
— На улице темно, — озвучила она причину так, словно та была очевидной.
И Зима действительно не стал спорить, чем вогнал в ступор Шина. Он вопросительно выгнул брови, но вместо хоть каких-то комментариев услышал:
— А вот ты все-таки пойдешь со мной. Вдруг мафия решит подкараулить меня в молочном отделе?
Курт даже не стал убеждаться, прислушались ли к его словам, и скрылся в коридоре прежде, чем Су-Лин успел закатить глаза.
— На тебя мафии вообще плевать, — пробурчал он, но вынужденно последовал за Куртом.
Левит с невозмутимым лицом дождалась, пока, тихо пререкающиеся, они не уйдут, заперла входную дверь, открыла онлайн библиотеку и вернулась к занятию, полностью поглощавшему все ее свободное время — анализу наркотика. Некоторые успехи уже были достигнуты. Чем дольше Левит копалась в справочниках и химических формулах, тем прочнее утверждалась в мыслях гипотеза о растительном происхождении вещества. Но галлюциногенных трав существовало бесчисленное множество, и без дополнительных экспериментов угадать нужное Леф не удастся. Достать бы ей еще хоть немного этого порошка…
Из мыслей вырвал звякнувший телефон. Левит рассеянно моргнула. На часах значилось почти три часа ночи, в диалоге с Шортером висело новое сообщение.
«Жаль, без тебя», — прочитала Левит и открыла прикреплённые файл.
Брови сами собой поползли вверх. На экране высветилась фотография, в центре которой собралась компания, частично ей знакомая. Эш с натянутой улыбкой, Эйджи в костюме вампира, еще несколько незнакомых парней и Шортер в образе Франкенштейна, едва успевший забежать в кадр, из-за чего половина его туловища вышла смазанной. Кажется, по пути он обо что-то запнулся, потому что затем пришла еще серия снимков, на которых Вонг постепенно падает и сбивает с ног почти всю их компанию, а сверху на них летит гирлянда из бумажных тыкв. И чем новее фото, тем более удрученное у Эша лицо.
«Ты знала, что гроза всего Нью-Йорка боится резных тыкв?»
Одинокая скобочка, которую отправила Леф, лаконично отражала ее слабую улыбку. Где-то по ту сторону экрана Вонг упал повторно.
Левит для приличия выждала минуту, убедилась, что новых сообщений не поступает, и хотела вернуться к работе, но телефон протяжно завибрировал. Далеко не так, как при получении СМС. Спустя мгновение изумленного ступора до Милтон дошло, что то был звонок по видео-связи. Не раздумывая, она нажала на красную кнопку и погасила экран.
Хотелось бы Левит забыть звонок, как страшный сон, но Шортер не заставил себя ждать с новой попыткой достучаться до нее. А затем с еще одной. И еще. После третьей попытки терпение Леф иссякло.
«Чего ты добиваешься?»
«Хочу увидеть тебя»
Милтон не удержалась и фыркнула. Логичнее ответа было не придумать.
«Зачем?»
Вонг молчал куда дольше, чем потребовалось бы, чтобы набрать шесть букв.
«Скучаю»
Левит молчала куда дольше, чем требовалось, чтобы отправить Шортера куда подальше. А когда на экране вновь высветился входящий видео-звонок, ждала куда дольше, чем требовалось, чтобы его отклонить. Последнее сделать так и не смогла.
— Йо! — с улыбкой, сияющей ярче, чем люстра под потолком, Вонг махнул рукой. С запозданием Леф поняла, что он закрылся в туалете, чтобы шум не мешал разговаривать. Его энтузиазм она встретила с абсолютно пресным лицом. — А мы тут Хэллоуин отмечаем.
— Я заметила.
Все еще улыбаясь, Шортер поджал губы и взъерошил волосы, на мгновение пряча за ними глаза. Левит не спешила продолжать разговор, и затянувшееся молчание заставило Вонга неловко откашляться.
— Ты когда-нибудь отмечала Хэллоуин? — Отрицательное качание головой. Шортер не терял надежды. — Почему?
Леф вздохнула, то ли утомившись чужой настойчивостью, то ли сдавшись ей же.
— Если и отмечали, то я не помню, — честно порывшись в памяти, призналась она. — А потом меня саму было не уговорить. Картер, кузен, уговаривал меня пойти с ним в город за конфетами или хотя бы нарядиться в костюм, даже остальных ради этого заставлял переодеться и украшал весь дом, но бестолку.
Шортер едва удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу из-за того, что вновь разворошил воспоминания Леф о детстве. Заметив, какой натянутой стала чужая улыбка, Милтон дернула уголком губ и даже заинтересовалась, как собеседник выйдет из положения.
— Ну ладно, — отмахнулся Вонг, и взгляд его сверкнул коварством. — Вот через год вместе будем отмечать и я найду тебе самый четкий костюм.
Левит негодовала, но несмотря на это губы стремились шире растянуться в улыбке, которую она тщательно подавляла. И от этого негодование ее только росло.
— Я даже знаю, кем тебя нарядить, — заявил Шортер, и Леф, не сдержавшись, фыркнула.
— Ну давай, удиви меня, и я точно сброшу звонок.
— Итак!.. — Вонг поднял указательный палец, чтобы сосредоточить все внимание собеседницы на себе, словно бы прежде она вообще могла на что-то отвлекаться. — Это Лоракс!
Левит моргнула. Чуть склонила голову и пожала плечами. Имя ей ничего не говорило.
— Да ладно, не помнишь?! — Шортер поднес телефон ближе к лицу и вгляделся в экран. — Году в двенадцатом мультик вышел про то, как чувак деревья вырубал. Ему тогда явилась такая большая оранжевая тефтелина с огромными усами. Лоракс!
Еще секунду девушка оставалась непроницаема, но затем глаза ее округлились в осознании. Ей было тринадцать лет, и она долго ждала, пока мультик появится в общем доступе, потому что в кинотеатр идти не хотела. Методом проб и ошибок уже успела тогда выяснить, что темнота в зале пугает ее не меньше ночной, поэтому несколько месяцев ждала пиратской версии.
— Я надеюсь, что у тебя есть хотя бы одно… — Левит потерялась в словах, не понимала, стремится ли нахмуриться или улыбнуться, и в итоге продолжила, прочистив горло, — хоть одно обоснование, почему мне надо одеться оранжевым усатым духом.
Шортер протяжно фыркнул, отмахиваясь, словно только и готовился к этому вопросу. Леф бы не удивилась, достань он через секунду список и начни оглашать. Однако, кажется, все причины он держал в голове.
— Во-первых, ты рыжая! Я видел твои отросшие корни. Не знаю, говорил раньше или нет, но тебе капец как идет рыжий. Хотя и черный тоже. Любой цвет вообще-то. Не суть! — он тряхнул телефоном и на мгновение перевел взгляд с Левит на собственное лицо. Щеки покраснели вовсе не от духоты, и он очень надеялся, что пиксели не смогут это передать. — Во-вторых!.. Вы похожи.
Шортер остановился, ожидая реакции девушки. Она вскинула брови: что-то новое появилось в выражении лица Вонга. Как будто за шуткой скрывались не просто доля правды, а она вся, а в абсурдное сравнение ее и выдуманного создания он вкладывал важный смысл.
Шортер шумно втянул носом воздух.
— Я знаю, что ты не доверяешь людям. И вообще-то не то чтобы совсем зря, — он неловко усмехнулся, ероша волосы. — Слушай, возможно я слишком много на себя беру, делая о тебе какие-то выводы, но мне кажется, тебе все равно одиноко. Не представляю, каково это — всю осознанную жизнь избегать людей, даже семью. Еп, еще раз — может, я реально слишком много на себя беру и вообще тебе не сдался, потому что ты так хорошо сошлась с Куртом… — так, чтобы этого не было видно в камеру, Шортер ущипнул себя за ногу. Мысль, которую он заранее сформулировал, уже три раза вывернулась, как на американских горках, и теперь ему казалось, что он застрял перевернутым вниз головой на самой вершине мёртвой петли. — Короче, мне кажется, что ты страдаешь, пытаясь спастись одиночеством. И если ты не разозлишься и не пригрозишь плеснуть мне кислотой или щелочью в лицо, то я бы хотел помочь тебе. Быть рядом. Типа. Как друг.
Шортер пожалел о том, что открыл рот, еще на втором слове. Если Левит после этого не кинет его в черный список — это уже будет прорыв века. Если он хоть когда-нибудь теперь сможет посмотреть ей в глаза — прорыв целой эры.
Левит, казалось, даже не моргала. Вонг подумал, что у нее зависла камера, но нет: изображение периодически съезжало чуть-чуть в сторону. В какой-то момент она почти открыла рот, чтобы что-то сказать, но мысль снова и снова ускользала. Милтон металась между тем, чтобы зацепиться за каждое слово Шортера и въесться в самую суть, и тем, чтобы отмахнуться от этого разговора и забыть, как страшный сон, не придавая этому никакого значения. Но она бы соврала себе, если бы согласилась на последнее, поэтому выдохнула практически весь воздух из лёгких и прикрыла глаза, прежде чем тихо озвучить:
— Ты уже.
Шортер не шелохнулся, но сердце оказалось где-то в районе пяток и там решило остановиться. Он молчал, чувствуя, что Левит скажет что-то еще. А Левит с трудом отрывала от себя каждое слово, потому что все еще считала, что безопаснее и проще жить одной. Проблема была лишь в том, что возвращаться к такой жизни она не хотела.
— В Лос-Анджелесе ты пообещал не врать мне. Я тебе доверяю.
Шортер старался не улыбаться. Настолько старался, что даже до крови прикусил губу, но его план с треском провалился. Он откинул голову, больно врезаясь макушкой в стену, но едва ли замечая это. Надо было что-то ответить. Заверить Леф, что он за ней хоть на край света, или сказать, как она дорога для него. На языке вертелось несколько сотен слов, и в итоге он произнёс:
— Знаешь, а я бы тогда нарядился деревом.
Левит рассмеялась. Не слишком громко или долго, чуть-чуть прищурив карие глаза и приподнявшись с подушки. А Вонг чуть не выронил мобильник и очарованно уставился в экран.
— Ты в курсе, что за все наши полгода общения я слышу, как ты смеешься, только во второй раз? — хоть Леф и вернула лицу спокойствие и безмятежность, Шортер продолжал таращиться на нее круглыми глазами и еще сильнее вцепился пальцами в собственную ногу. На коже вот-вот грозился остаться синяк, но даже это не могло сосредоточить Вонга. Заблудиться в его мыслях сейчас было так же легко, как в тесных улочках Чайна-тауна.
Левит поджала губы, потому что с языка чуть не сорвалась новость о том, что семья слышала ее смех и того реже, если вообще его слышала. Казалось бы, что факт едва ли не из разряда очевидных, но девушку не покидало ощущение, что сейчас в нем кроется подтекст, который она и сама не в силах понять.
Возможно, они бы так и сидели в тишине, рассматривая размытые пикселями лица друг друга, но в прихожей у Левит загремела входная дверь.
— …пьянки со мной всегда ведут к чему-то интересному! — донесся бодрый голос Курта, шуршащего пакетами.
— Именно поэтому я и не собираюсь с тобой пить! — ворчал в ответ Шин, и Вонг, услышав это, не удержал усмешки.
Левит схватилась за предоставившуюся возможность, как за спасательный круг.
— Пойду напомню Зиме, что он сам близок к завязке. Пока.
Шортер махнул рукой, что-то суетливо мявкнув, прежде чем вызов оборвался. Экран его мобильника потух, а сам он протяжно выдохнул, вновь запрокинул голову и вновь врезался затылком в плитку. Она приятно холодила кожу, и лишь тогда Вонг заметил, что в комнате нестерпимо душно. Или же его самого по необъяснимым причинам бросило в жар. Он поднялся и на затекших ногах подошел к зеркалу над раковиной, вновь лицезрея свои красные щеки. Пришлось подставить голову под ледяную воду в надежде хоть как-то охладиться, и лишь затем он вернулся к друзьям.
— Если бы по видео-связи можно было отравить, то я бы подумал, что именно это Левит и сделала, — хитро сощурившись, уколол Эш, когда Шортер сел рядом с ним на диван и залпом осушил банку пива. — Твой внешний вид по всем параметрам совпал бы с первыми симптомами интоксикации.
— Да лучше бы отравила, — сдавленно крякнул Вонг, потянулся к новой банке, но затем сморщился и отодвинул ее на противоположный край стола. Взъерошив мокрые волосы, он сполз вниз по дивану и обреченно уставился на Эша. Губы против воли растянулись в глупой улыбке. — Прикинь, я смог ее рассмешить.
***
Бодрствовать целую ночь оказалось легче, чем Левит могла предположить. Сначала они были заняты уборкой, затем разбором тех немногих вещей, что взял еще из Нью-Йорка для Курта и Левит Шин, и наконец Леф взяла на себя готовку неприлично раннего завтрака. В глубине души ее не оставляла надежда, что так она сможет избавиться от затягивающих в свою пучину раздумий, но разочаровалась уже через несколько минут, когда чуть не пересолила омлет. Из головы никак не шли слова Вонга.
«Ты страдаешь».
«Быть рядом».
«Как друг».
Левит отбросила в сторону деревянную лопатку.
— Разве обязательно было уточнять про дружбу?..
Она тряхнула головой и прочесала растрепавшиеся волосы пальцами. Рыжие корни давно отросли, но закрасить их черным никак не доходили руки.
— Как будто без этого было непонятно, что он говорит о дружбе…
Левит хотела фыркнуть, но дыхание остановилось, когда случайно допустила мысль, которую даже не смогла закончить: «Не мог же он…» На мгновение она действительно задумалась, но предположение настолько возмущало ее, что проще было отмахнуться и забыть. Или думать, что забыла.
Удерживать неудобные мысли стало проще, когда на кухню пришли Курт и Шин. Они быстро втянули ее в обсуждение планов на день, которое постепенно перетекло в спор с Куртом, на кой черт им тащиться в торговый центр. Как выяснилось почти сразу, еще в Америке он стянул у родителей приличную сумму денег, якобы в качестве подарка на свадьбу, и ему не терпелось спустить их на красивые тряпки.
— Я не одеваюсь в «тряпки», — скривился Зима, услышав в свой адрес упрёки со стороны Леф. — Уже ноябрь, а у меня — всех нас, между прочим — нет с собой тёплых шмоток. Так что деньги пойдут на благо всех.
Левит хмыкнула, но часом позже поняла, что Курт не шутил. Потому что когда он выложил неприличную сумму за одно лишь красное пальто, взялся за нее и Шина.
— Я же не прошу тебя купить шубу цвета фуксии! — злился Зима, когда Леф упиралась и отказывалась заходить в магазин. — Вон кожанка на меху! Тебе самое то!
Но взгляд девушки обратился не на витрину, в сторону который тыкал пальцем Курт, а на зазвонивший мобильник. Был вызов Шортера спасением или еще большим злом, Левит понять не успела, потому что машинально сбросила и даже сделала шаг в сторону магазина. Однако по навязчивости Вонг спокойно мог конкурировать с Зимой, а потому сразу набрал снова. В этот раз перспективы открылись перед Леф куда яснее и, зависнув на мгновение, она с каменным лицом развернула к Курту экран мобильника.
— Я занята. Выбери пока что-нибудь Шину.
Убедившись, что ее спутники ушли, она сжалилась и ответила на звонок.
— Йо! Со второго раза! Пока что это рекорд!
Шортер рассмеялся, а Левит огляделась в поисках лавочки. Если уж с Вонгом завязывался разговор, то затягивался он надолго.
— Интересно, а я доживу до момента, когда ты сама будешь мне звонить?
— Надеюсь, что я никогда не узнаю ответ.
Леф все еще чувствовала тень улыбки в его голосе, когда Шортер начал без остановки что-то рассказывать о делах в Нью-Йорке и их вчерашнем празднике. Отвечать что-то девушке практически не требовалось, так что роль пассивного слушателя ее вполне устраивала. Тем более что это уберегло ее от ужасной участи походов по магазинам, потому что Курта утомило ожидание и он накупил Левит одежды без примерки. Когда они вышли из торгового центра, время едва перевалило за полдень. Теперь уже без участия Зимы было решено быстро закинуть все вещи в квартиру, а затем пойти гулять по центру Бухареста.
***
Несмотря на то что Левит начало клонить в сон, едва стрелка на часах отмерила восемь вечера, вот уже битый час она ворочалась в постели не в силах сомкнуть глаз.
— Хром его раздери!
Она крутанулась, оказываясь на спине, и раздраженно фыркнула. Сердце билось слишком быстро, выдавая волнение, которое все это время Леф пыталась подавлять. Безуспешно пыталась. Несмотря на пропитанный скептицизмом характер, сейчас каждый шорох заставлял ее напрячься и подолгу всматриваться в темноту, словно оттуда, на самом деле, кто-то мог на нее выпрыгнуть. Бороться со страхом логичными аргументами не помогало: мозг и так понимал, что все тревоги сейчас не имели под собой никакой почвы, но психика к тем же убеждениям оставалась глуха. За минувшие три часа Левит уже сотню раз пожалела, что по приезде в Бухарест не успела купить ни ночник, ни снотворное.
«Надо хотя бы воды выпить…»
Леф растерла лицо руками и повернулась к двери. Свесила ноги. Несколько секунд собиралась с духом, когда из-за закрытой двери послышался щелчок. Страх накрыл новой волной, девушка поспешила вернуться в кровать и накрыться одеялом. Хотела сглотнуть, но слюна комом встала в горле. Левит глубоко вдохнула и задержала дыхание. Чтобы отвлечься, она начала вспоминать по порядку таблицу Менделеева и характеристику каждого элемента. Через пару минут сердцебиение унялось, девушка перевернулась на живот и постаралась заснуть.
Вновь открыла глаза через полчаса. По шее и спине градом катился пот, лицо горело. Левит откинула одеяло, но легче не стало, хотя окно было открыто нараспашку. Тревога вновь душила ее, но теперь к беспочвенному страху добавился еще и стресс. Часы показывали половину четвертого ночи, сна было ни в одном глазу. Как бы девушка ни старалась не поддаваться эмоциям, они медленно брали над ней верх. С каждой минутой становилось лишь хуже. Леф включила в комнате свет, но облегчение продлилось лишь пару минут. Боязнь темноты подстегивала панику, но не была ее причиной, и любые принятые меры в итоге оказывались бесполезны.
Левит села и притянула колени к груди, утыкаясь в них лбом. Еще немного, и она точно сорвется. В Нью-Йорке ее спасали таблетки успокоительного или снотворное, теперь же она была абсолютно беспомощна. Возникла мысль разбудить Курта, но Левит почти сразу передернуло. Какими бы ни были причины — выявлять их было бы последним, чем она стала бы сейчас заниматься — но идти к нему она не хотела. Станет только хуже. И тогда взгляд упал на телефон.
»…Когда ты сама будешь мне звонить?..» — всплыли в памяти чужие слова.
Губы растянулись в нервной улыбке.
«Да он издевается».
Несколько мгновений колебаний, и она взяла в руки телефон. Яркий экран резанул по глазам, и вот дрожащими пальцами Левит вбивает нужный номер. Не прошло и трех гудков, как раздалось знакомое:
— Йо! Все еще не спишь? — умалчивая о том, как чуть не выронил телефон из рук, когда увидел имя контакта, произнес Шортер. — Как дела?
Леф открыла рот, но не смогла выдавить из себя и звука. Эмоции и так терзали ее, но стоило попытаться обличить их в слова, как они задушили ее окончательно. На глазах выступили слезы.
— Отвратительно, — голос звучал сдавленно и хрипло, от кома в горле было физически больно.
Левит откинулась назад, затылком врезаясь в стену, и сжала простынь в кулаках. Закусила губу.
— Что случилось? Ты в опасности? Шин рядом? — Шортер с такой силой прижал телефон к уху, словно надеялся через него попасть в Бухарест.
Слезы все-таки покатились по щекам, в груди не удержались всхлипы. От собственной эмоциональности хотелось смеяться, как и от внезапного облегчения, когда Милтон услышала голос Шортера.
— Леф? — Вонг бы не удивился, если бы взглянул в зеркало и увидел полностью седые волосы.
— Не думаю, — она поморщилась, поняв, что язык еле ворочается, — что паническая атака может чем-то навредить. Только бессонницей.
Левит услышала тихие слова Шортера, обращенные к кому-то другому, затем хлопок двери. Фоновый шум сразу стих.
— Снова прячешься в туалете? — запрокинув голову в попытках хоть как-то бороться с заложенностью в носу, хмыкнула Леф и вновь против воли всхлипнула.
— Нет, у себя в спальне.
Милтон прикрыла глаза, вспоминая детали чужой комнаты. Не больше двух метров в ширину, с одноместной кроватью, над которой висела полка с десятком, если не больше, пар солнечных очков. Стол из темного дерева у дальней стены перед небольшим окном. Бежевые потертые обои, красные выцветшие шторы. И Шортер, наверняка усевшийся прямо на пол под дверью, хотя рядом были и кровать, и скрипучий стул.
— Ты хочешь выговориться? — вновь зазвучал тихий приятный голос. — Или чтобы я тебя отвлек?
Левит моргнула. Поток ее мыслей завис после того, как она вдруг сочла голос Вонга приятным. Кажется, на мгновение она даже забыла про паническую атаку. Но затем она хмыкнула, с поразительной легкостью смиряясь с новым открытием.
— Я едва ли могу выговаривать слова, — Леф все еще глотала слезы и мяла пальцами простынь. — Понятия не имею, с чего вообще началась паничка. Может, стресс накопился. Но я три часа не могла уснуть, потому что шарахалась каждого треска в квартире и потому что у меня обострился страх темноты. А еще мне очень жарко, хотя окно нараспашку и в комнате ледник. И прямо сейчас меня начало трясти. Мне бы успокоительных, но дома ни атома нет, а в магазин посреди ночи я не пойду.
— Может, тебе разбудить Курта? Отправить в аптеку его?
Левит помотала головой, поняла, что Шортер ее все равно не увидит, и дублировала ответ вслух. Сейчас она чувствовала себя на пике уязвимости. И не только страх диктовал ей это состояние; из-за тревожности она все еще боялась выходить из комнаты, однако помимо этого она не испытывала ни малейшего желания показываться Зиме в слезах. Да, она доверяла ему. Знала, что хоть обычно они друг другу язвят, но в такой ситуации его реакция была бы адекватной. Но все равно упорно не хотела показывать свою слабость и признаваться в неконтролируемых эмоциях. Левит позволила узнать об этом Шортеру. Больше никому.
Вонг не стал требовать каких-либо объяснений. Молча принял все к сведению и проклянул себя за то, что не может оказаться рядом с девушкой. Все его естество рвалось сейчас в трехкомнатную квартиру в Бухаресте, но все, что он мог, это говорить с ней по телефону, надеясь хоть чем-нибудь помочь.
— Смотри. Давай я позвоню тебе по видео. И мы о чем-нибудь поговорим.
Подбородок задрожал, Леф сжала зубы. Постаралась не обращать внимание на тошноту.
— Звоню.
Шортер отключился буквально на секунду. Левит дернулась, чтобы вытереть слезы, но передумала и лишь села поудобнее, вытягивая вперед руку с телефоном. На экране появилось лицо Вонга, сидящего ровно в том положении, в котором предполагала девушка: спиной к двери со слабой улыбкой. Мягкой и приободряющей, совсем не такой, что обычно играла на его губах.
— Думаю, именно ради этого пару лет назад я купил сборник, цитирую, «лучших анекдотов, чтобы рассказать в большой компании», — Шортер тихо рассмеялся, заставляя Леф фыркнуть.
— Только если ты надеешься добить меня.
Несмотря на пиксельное изображение, Вонгу показалось, что во взгляде девушки промелькнула веселая искра. Слишком слабая, чтобы моментально рассеять ее тревогу, но по крайней мере Шортер ее не раздражал и был рад этому.
— Ну, это, конечно, будет не так весело, как лучшие анекдоты, но можем просто поговорить. Знаешь, я с самого детства был ходячей катастрофой, зато у меня накопилась куча историй. Рассказать, как однажды в младших классах меня заставили вступить в школьный театр? После одного сезона там меня внесли в их черный список. Вообще-то только ради меня они такой список вообще создали.
Левит кивнула. Шортер рассказывал одну историю за другой, а она слушала и постепенно забывала о страхах. Больше ее не бросало в жар, и пришлось закрыть окно. Желудок не скручивался в спазмах, руки постепенно перестали трястись. Унялось сердцебиение. Когда стрелка на часах уползла за цифру четыре, Леф уже лежала на боку и слушала, как Вонг в семилетнем возрасте заставил дедушку взять его на рыбалку
— Ну ты как? — прервавшись на середине, потому что девушка начала зевать, спросил он. — Тебе лучше?
— Лучше.
Левит поглядела на Шортера и до боли закусила внутреннюю сторону щеки, когда почувствовала желание улыбнуться. Вместе с панической атакой отступили и другие эмоции, и теперь она вновь предпочитала держать все в себе. Тем более если это было связано с Вонгом. Тем более если «этим» были улыбки и комментарии по поводу его приятного голоса. Сначала Леф предстояли часы самоанализа, и лишь потом она решит, стоит ли давать волю этой чертовщине.
— Ложись спать. Я могу еще потрепаться о чем-нибудь, пока не уснешь, — предложил Шортер, но вдруг поджал губы и неуверенно поглядел на девушку. — Или могу сбросить и отвалить, если ты устала.
Он усмехнулся, но глаза его выдавали волнение. Левит покачала головой настолько, насколько это было возможно в лежачем положении.
— Нет. Останься. Мне… — она замялась, потому что на языке вдруг завертелось с десяток разных слов. Выбрала самое нейтральное: — Спокойнее. Когда ты говоришь.
Сердце в груди Шортера сделало кульбит. Он почесал покрасневшую щеку и тряхнул головой, чтобы волосы не лезли в лицо. Губы непроизвольно растянулись в широкой улыбке, которую было бесполезно скрывать.
— Конечно.
