Призрак, что отбрасывает тень

Страшно - это просыпаться каждый раз, лицезрея перед собой пустое на сочувствие лицо Мун Джо, где ты сразу после забвения попадаешь в иное, мрачное, цепляя взглядом угольные зрачки. Липкие мурашки пробегали по спине от одной мысли, что такое может произойти. Однако с нашим героем все произошло намного хуже. Чону наивно полагал, что сон вновь настигнет его быстро на фоне ломоты в теле и сильной головной боли. Тело устает от постоянного стресса, желая раз за разом отключиться, вот только парадоксальная бодрость портила все планы. При первых булькающих звуках благодаря точности видеосъемки хороших камер мужчина уже стал дергать оковы, стараясь заглушить их. Они звенели, но вода с истошным мычанием его жены звенела в разы сильнее. Его стали накрывать вещи, которых он раньше не замечал: например метания жертвы. Он не обратил внимание тогда, как сильно она сопротивлялась, как плакала и молила через кляп о пощаде. Похоже, этот ублюдок прикрепил к ней дополнительный микрофон, чтобы запечатлеть даже шелест одежды, той свободной белой ночнушки, ставшей саваном одновременно. Долго жмурить глаза не получилось. Какое-то мазохистское существо подсказало, что нужно принять все и посмотреть, чтобы искать новые оправдания ее поступкам. Не в силах сперва взглянуть на ее лицо, Юн сперва отметил фигуру. С каких пор она стала такой худой? Веревка плотно опутала тонкую талию, а камень на шее готов был ее проломить. А ее волосы, они всегда так вкусно пахли, особенно после душа, болтались неряшливой паутиной на ветру. Любимым запахом Джиын была пшеница, словно она хотела доказать, что не принадлежит большому шумному городу. Жена, похоже, действительно страдала последний месяц от его тревожности, пусть она и оказалась обоснованной. Шатен решился все-таки посмотреть на лицо, которое уже находилось под водой и пускало ртом пузыри. Страх, страх всепоглощающий, истошная мольба о прощении, глаза, горящие виной, и конечная смерть. Он опять это видел, раня себя сильнее, но не замечая каких-либо новых деталей. После каждого нового просмотра видео перезапускалось, давая ему передышку в две секунды черным экраном, где он отчетливо видел собственное отражение. На него смотрели такие же глаза, охваченные ужасом. Передышка, как оказалось, тоже была частью пытки, пытки жалостью к себе и агонией перед возобновлением ролика. Это продолжалось где-то пару часов. Чону понял это по свету за окном, который немного поугас. Его хватило только на такую деталь, пока крики ярости и моральной боли тестировали стены, как и бьющиеся о бетон кандалы, а паника выливалась в усилившуюся головную боль и странный озноб по всему телу. Нет, и виной был не прогревающийся бетон пола и стен. Мужчина проклинал себя, его, ее. Его за все и сразу, себя за слабость и неспособность противостоять, а ее за предательство, которое он на задворках сознания все еще готов простить. Даже если больше некому. Буйство истратило все силы, пока мини-фильм повторялся и повторялся. Слабость дала понять, что теперь есть возможность уснуть. Вот сейчас он блаженно закроет глаза и станет считать овец, нашептывая себе под нос охрипшим голосом незамысловатые числа. Минуты стали течь быстрее, и вот уже можно было надеяться, если бы не тихие шаги по коридору, которые тем не менее были отчетливо слышны. Губы запылали, вспоминая тот поцелуй, оставленный на память психом. Спрятаться негде, Чону был не готов смотреть ему в глаза. До смешного банально на ум пришло притвориться спящим. Повиснув на кандалах, без особых усилий Юн расслабился, делая лицо снова спокойным. Дыхание все еще казалось сбитым и скорее всего выдавало, так что мужчина постарался его подавить. Это стало сложнее, когда дверь отворилась, прерывая идиллию звука динамиков. Они становились все ближе, пока вовсе не замерли около пленника, сбоку от экрана ноутбука. Было слышно, как зашелестела одежда, когда Со присел, нажимая кнопку паузы. Тишина оказалась еще тяжелее пытки. Легкие пытались сделать вдохи глубже, чтобы воздух так быстро не выходил. Сердце подстроилось под ритм дыхания, также потихоньку останавливая свой ход. Еще чуть-чуть, и сосуды полопаются от возрастающей паники. Пока Чону был сосредоточен на балансе, дантист продолжал сидеть перед ним на корточках. Он не трогал, просто смотрел, будто следуя правилам музея в работе с ценными экспонатами. Либо, что вероятнее, он все знал и проверял на прочность, когда Юн откроет глаза и попытается вцепиться зубами ему в шею, как дикое животное. Так прошло минут пять, и это было нелегко. После вытянутое стройное тело брюнета приземлилось рядом с шатеном, уже вплотную касаясь своим бедром его. Пленитель спокойно воспринял то, что ему придется сидеть рядом со своей жертвой на холодном голом полу. В довершение ко всему на ссутуленное плечо Чону легла голова, полная неясных мыслей, а руку окутало тепло чужого тела от внезапного контакта. На него спокойно прилегли, как делают обычно близкие друг другу люди. Чону бы сделал это, скинул голову и вмазал ему, успев до того, как цепи достигнут полного натяжения. Однако Мун Джо перебил его мысли, начав вкрадчиво: - Я знаю, что ты не спишь. Ты просто не мог уснуть, - Юн протолкнул комок желчи в горле, сглатывая тяжело, чтобы зашевелился накрытый подбородком кадык, - не притворяйся, твое сердце и дыхание тебя выдают. Я на самом деле терпеть не могу, когда меня обманывают. Подтверждая свои слова, брюнет уткнулся носом в рукав голубого некогда пиджака, прожигая в нем дырку шумным сопением. Джиын сопела мило, а тут сопение походило на предупреждение, пока тихое, но готовое стать красноречивым. Кроме того, Мун Джо поднял руку и коснулся зубом кольца соленой от слез щеки, словно сверяя их белизну. Страдание и отсутствие нормального источника света сделали свое дело. Эмалированная поверхность украшения проехалась по скуле, где-то надавливая сильнее, где-то еле касаясь. Но везде было одинаково противно осознавать, как он был добыт, чтобы в конце концов оказаться в кольце. Холодно, прохладно, промозгло. Было сложно подобрать правильное слово, когда к тебе жался опасный хищник, держащий коготь на пульсе. Чтобы не усугублять ситуацию, Юн решил ответить, вот только он так и не смог: горло пересохло и завалилось песчаными булыжниками. А его все продолжали тормошить. Точнее, нашептывать гласом дьявола. - Неужели ты все еще думаешь, что стоит бояться меня. Нет, тебе стоит бояться своего окружения. И себя. Как я уже сказал, они встречались за твоей спиной. И не ври, что не знал этого. Уверен, там есть, что рассказать. Они так мило улыбались друг другу, а под конец твоя жена и вовсе кинулась к нему в объятия. К нему, не к тебе, когда ты один постоянно о ней заботился. Она отвергла твою заботу, хотя я уже напал на след, показала, насколько не доверяет. А доверяет Джэхо, - хитрые смешки и резко серьезный тон, - ты смотрел, я знаю точно. Почему? До последнего хотел знать, почему она так поступила, правильно? Мы всегда ищем подсказки, даже если на самом деле их нельзя приплести вовсе. Находим отговорки и делаем. От того, насколько точным было попадание, Юн невольно дернулся, окончательно подтвердив то, что не спит. Это вызвало лишь довольный оскал на устах дантиста, облаченного сейчас в черные брюки и водолазку. Если смешать эти два цвета, голубой и черный, получится цвет весенней грязи, когда из-под снега скользкими ошметками вытекает все, что покоилось под покровом белизны. - Даже если ты считаешь меня ублюдком, я знаю людей. И я честнее любого другого "честного" человека, - в голосе проскользнула издевка, - и уж лучше быть честным незнакомцем, чем притворяться близким. Знаю - ты хочешь меня убить. Я уничтожил дорогое тебе, растоптал, и еще буду продолжать. Так что попробуй, но сперва разберись в себе, не прибегая к таким жалким трюкам. Иначе я придумаю что-то еще более интересное для своей развлекательной программы, а не этот скучный фильм. - Скучный? - наконец выдавил из себя Чону. Его нестабильное эго снова поддалось волне ярости, - для тебя человеческие жизни просто игрушки? - под воздействием порыва Чону скинул голову своего проповедника с плеча и, подставив лоб, им вмазался в чужой острый подбородок. Хрустнула челюсть, но не довольное выражение лица. Оно просто на несколько секунд потерялось из виду, отлетая вместе с головой. - Так и есть, я ничего не чувствую. Кроме того, что начинаю побеждать, - на очередной рывок пленника Мун Джо лишь слегка отполз, не разрывая зрительного контакта с бешено сверкающими шоколадными глазами. Так выглядит почва перед тем, как через нее просочиться лава, - полагаю, раз у тебя силы есть на нечто настолько бесполезное, ты еще не думал над моей задачей: отгадать, где находишься? Внезапно перевел тему. На такую уловку Юн зло клацнул зубами, прям как сторожевой пес. Вот только не от бессилия, ему как раз было, что ответить. Он вспомнил про этот вопрос, а потом и нашел на него ответ всего за две "серии" фильма. На самом деле он его уже знал, так как личность Мун Джо уже пропитала все его существо, воплощая в жизнь фразу "мыслить как преступник". Мун Джо хорошо понимал людей, а Чону стал хорошо понимать его, анализируя по ночам все эти бессмысленные на первый взгляд действия и постоянный фантомный взгляд на себе, вернее его посыл. Сердце ухнуло вниз на словах, казавшихся полными уверенности: - Я был в замешательстве, когда не увидел следов пожара в здание приюта, хотя многие игрушки обуглились или были покрыты пеплом, - начал медленно Юн, - это навело на мысль, что все - уловка, чтобы спутать неверным следом. Но как, если была очевидная фотография? Тогда я подумал: это другое место, связанное с тобой, а эта деталь может стать ключевой. Когда я добыл на тебя документы, там была вся информация про дом. Но вот что странно - только про твое похищение, интервью с тобой, с убийцей, а потом внезапное самоубийство Чон Джу Хвана в тюрьме. Никакого пожара, хотя вариант с домом, где тебя держали с трех лет, был самым подходящим. И реакция местных жителей, когда я только приехал, была очень странной: я пытался также разузнать про этот дом, не только про приют, но они реагировали необычно, некоторые даже крестились. Только ли из-за убийства и похищения? Или было что-то еще? И пришел к выводу: если им было так страшно, они вполне могли скрыть еще детали, запретить печатать новые подробности в газетах из-за некого суеверного страха, - Чону украдкой наблюдал за реакцией брюнета. Может, тот и пытался скрыть свое ликование, а может и нет. В любом случае, мужчина почувствовал свое движение в верном направление. Похищенный сделал глубокий вдох, чтобы вынести финальное слово: - Мой ответ - я нахожусь там, где тебя держал тот мужчина. Он - причина всего, причина твоего помешательства, поэтому оно для тебя важно. И вот что - только там, где тебя сломали, ты можешь сломать других. Я уверен, что не первый и не последний нахожусь здесь. Ответ на такое заявление последовал не сразу. Прежнее нечитаемое выражение лица маньяка напрягало. Чону никак не мог понять, почему это так волновало, будто на кону стояла жизнь, хотя никаких наказаний и поощрений обещано не было. Однако ожидание оказалось не таким долгим, и, в конце концов, долгожданная реакция. Мунджо всего-лишь наклонился и погладил его по сырым грязным волосам, поддевая прядки пальцами. В движение чувствовалось какое-то отцовское снисхождение. Находясь в шоке от такой реакции, Юн даже не мог разозлиться, отдернуть голову. Он просто сидел и смотрел, наблюдая микроэмоции на лице собеседника. Ему показалось, или там прошмыгнуло тенью разочарование? Сердце ушло в пятки и нежилось там до тех пор, пока дантист не подал голос: - Ты прав. Задание пройдено. Думаю, можно тебя наградить, - награда впилась в затекшую шею шприцем, точь-в-точь как тот, возникший в первый раз. Только, кажется, в этом случае Со сработал даже быстрее, черным вороном накрывая его своей тенью. Верно, шатен желал, чтобы игла разлила по его телу смертельный яд. - Это то же средство, что и раньше. А теперь ты расслабишься и будешь хорошим мальчиком, чтобы я перенес тебя в спальню. Пол наверняка до жути неудобный. Прежнее ощущение невесомости опутало тело прохладой, будто вся кровь просочилась из тела через поры и уже впиталась в землю. Все обострилось, побочные эффекты стали ярче, а тело придавило к бетону. Если бы не цепи, он бы слился с землей вместе со своей кровью. Вероятно, его так пробила усталость, повышая восприимчивость. Мунджо уже стоял на ногах, закрывая ногами вид на злосчастный ноутбук. И на этом спасибо. Он лениво дождался, когда наручные часы отсчитают нужное время, и с точностью до секунды расстегнул ловким движением кандалы, также быстро принимая на себя вес тела Юн Чону, который просто завалился на него, не чувствуя поддержки. Та же забота продолжала руководить движениями маньяка, когда он сперва успокаивающе погладил по спине, словно знал, насколько его телу сейчас неприятно, почти больно. Из кармана показалась веревка, которую скоро примостили на висящие плетями руки. Связали щадяще, будто ничего не ожидая. Метод кнута и пряника. Мунджо пришлось напрячься, чтобы поднять на руки чужое тело. Его мышцы под черной водолазкой ощутимо напряглись. Раздавшееся кряхтение можно было считать победой Юна? Холод-холод-холод. Повсюду. Под одеждой этого черного-черного человека, в плохой ауре подвальных стен, а внутренности не грела даже пресловутая ненависть. Она как-то сжалась в комок и замерла. Теперь от нее совсем не было пользы. - Ненавижу, - с паузами шептал Чону, так как говорить было крайне трудно, пока вокруг мелькал коридор, затем лестница на второй этаж, еще коридор и уютная темная комната. Одно простое слово позволило натолкнуться на мысль, нащупать ее, так как на время она ускользнула. Вернее, на время пропало желание и возможность. А именно помыслы о том, чтобы сбежать. Стук сердца Мунджо вместе с шепотом парализованного мужчины стал мантрой, пробуждающей настрой. Он освободится и не просто сбежит, нет, а убьет его. Убьет непременно, другой путь и представить себе трудно. Если бы не онемевшие мышцы лица, Юн позволил бы себе мстительную улыбку. Его кинули на кровать, ложась рядом. - Сонун тут не лежал, он не догадался. Ты первый. Оправдываешь ожидания, что ты мой лучший экспонат, - в самое ухо. Но опять же - ничего, кроме холода. Пленника прижали к себе сильные руки. А сейчас закрыть глаза и про себя досчитать до десяти. Абстрагироваться от того, кто находится так близко и выдыхает воздух в шею. Неужели он заранее знал, что с Чону будет легче справиться в случае чего, сложнее сбежать в таких условиях, когда псих так рядом, притирается сзади, готовясь задремать. Как только цифра стала двузначной, Чону открыл глаза, с полным настроем отметить про себя все полезное, что позволит ему сформировать один хороший продуманный план. Наградой послужит лечебная ванна с кровью.