***
Норвегия, штаб-квартира Custodes Mundi. Две с половиной недели до Прорыва. Дойл откинулся на спинку стула и тихо застонал. В попытках вскрыть шифр прошло уже три часа, и мастер был уверен, что ничего у него не получится. Ибо никакого шифра не было. Просто произошёл сбой оборудования и на сервер руководства Агенства пришёл битый файл. Всё. С чего мистер Артц взял, что тут вообще что-то должно быть? Ирландец достал из рюкзака под столом термос и налил себе чай. После чего подумал, извлёк оттуда же фляжку с виски, сделал три крупных глотка, а остатки вылил в кружку. Теперь бессмысленные попытки разобраться с этой ошибкой оборудования уже не будут столь скучными. Тепло приятно разливалось по телу, и Мак’Кроун слегка улыбнулся. На него накатили воспоминания о детстве — отцовской ферме в Ирландии, мохнатых лошадках, которых он разводил, тёплых руках матери, дружеских подколах сестры… Всё это осталось в прошлом. Родители развелись, ферму продали за долги, Аннора вышла замуж и уехала в Бельгию, откуда звонила раз в год, на день рождения Дойла… Из всего, что он любил, у него осталась лишь работа. Работа, которую мастер не мог нормально выполнить. Нахмурившись, Мак’Кроун вновь наклонился к монитору, прогоняя веретено файла через десятки разных фильтров — звуковых, визуализирующих, меняя расширение, пропуская через распаковщики, забивая самые разнообразные характеристики… Ничего. Абсолютно ничего. Ирландец прикрыл глаза. Отец всегда советовал ему следовать интуиции. Сам факт появления этого файла был безумием… Так почему бы не сделать что-то… что-то необычное? Отказаться от привычных методов, сотворить что-нибудь особенное. Дойл посмотрел по сторонам, убедился, что в серверной он один. Затем встал со стула, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Быстро достав из кармана флэш-карту, молодой человек скопировал файл с компьютера магистра, после чего очистил логи и вновь сел на стул, симулируя рабочий процесс. Если ему не удастся расколоть этот орешек здесь, возможно, дома удача улыбнётся?.. Дойл не учёл лишь одного. Тремя этажами выше, находясь в покоях службы безопасности, Эдвард Артц с интересом изучал картинку, выводимую скрытыми камерами из его собственной серверной. И пока что всё шло по плану.***
Норвегия, улицы Осло. Месяц до Прорыва. Эйвон Рейс дождался, пока автоматические двери распахнутся и вышел на улицу, полной грудью вдохнув прохладный воздух. Наконец-то свобода! Остатки скучнейшей лекции потихоньку выветривались из его головы, и кустодий решил задуматься о делах действительно важных. Задуматься о Кэри. Страж достал телефон, изящным движением откинув крышку, и быстро нашёл имя девушки в контактах, после чего набрал номер. Гудок. Гудок. Гудок. Гуууудок. Сброс. «Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позже». Страж заскрипел зубами. Последнее время Кэри всё реже отвечала ему, и это начинало бесить Рейса. Неужели она не понимает, насколько дорога ему?! Впрочем, неважно. Кустодий знал, где возлюбленная примерно находилась в это время. До клиники, в принципе, можно дойти пешком. Эйвон быстрым шагом направился в сторону ближайшего перекрёстка, собираясь перейти на другую сторону улицы. Периодически его взгляд вырывал из толп людей лица других кустодиев, идущих на задания или возвращающихся с них. Некоторым он едва заметно кивал, большую же часть игнорировал. Проходя мимо зеркальной витрины киоска, Рейс не мог не посмотреть на своё отражение. Короткие светлые волосы, зачёсанные назад, зелёные глаза, узкий нос и бледные губы, обычно сжатые в полупрезрительном отношении к миру. Эйвон не любил своё выражение лица, но ничего не мог с ним поделать, меняя его лишь ради двух людей на всём свете. И оба, судя по всему, решили его забыть. Рейс снова достал телефон, но затем, подумав, убрал устройство обратно в карман. Вряд ли А. ответит ему в такое время. Вряд ли вообще ответит, семья занимала все его мысли. За размышлениями о своём одиночестве Эйвон не заметил, как дошёл до клиники, в которой работала Кэри. «Ну и зачем я сюда пришёл?» — пронеслось в голове кустодия, и Рейс сам подивился такой мысли. Прежде стремление к девушке казалось ему естественной потребностью, но сейчас… В одну секунду на стража накинулись все негативные мысли, что он испытывал на протяжении четырёх лет. Так ли ему нужны эти отношения? Отношения без какого-либо шанса, отношения, в которых, в случае успеха, он разобьёт уже существующую пару? Хотя… Плевать. С того момента, как бор-машина в изящной руке Кэри вгрызлась в больной зуб кустодия, он понял, что любовь к ней отныне станет смыслом его жизни. Размышления были прерваны появлением девушки. Одетая в тёмно-серое пальто, такой же берет, кожаные перчатки и невысокие сапоги, Кэри Хоффсон вышла из больницы. Сердце Эйвона ускорило свой ритм. Быстрым шагом приблизившись к возлюбленной, уже заметившей его и радостно улыбнувшейся, кустодий раскинул руки в приветственном жесте. Сохраняя на лице улыбку, Кэри прижалась к Эйвону, и тот наконец почувствовал успокоение. Лишь близость к этой девушке смиряла пламя, горевшее в душе Рейса круглые сутки. Покинув крепкие объятия кустодия, Кэри быстро чмокнула его в щёку и вновь улыбнулась. Сдерживая дрожь поднявшейся обиды — ибо в губы никогда, Эйвон улыбнулся в ответ. — Как дела? — кустодий ненавидел начинать разговор со столь обыденных слов, но сейчас в голову не приходило ничего лучше. — В целом нормально, как у тебя? «Вот и какого чёрта ты пришёл?» — снова раздался в голове Эйвона голос, так похожий на его собственный. — Вполне неплохо. Руководство замучало теоретическими лекциями. С чего Совет взял, что люди, качающие нефть уже который год, растеряли все навыки? — Совет? Рейс кашлянул. — Совет директоров, разумеется. — Ааааа… Какое-то время они шли молча. Эйвон одновременно страдал от этой тишины и наслаждался ею. — Ты не занят? — на удивление, Кэри первая прервала молчание. — Ни капельки. Да и ты знаешь, для тебя я свободен всегда. — О как… Интересно. В любом случае, мне нужно сходить до одного магазина, забрать заказ, который Барт сделал для меня. Кустодий закатил глаза. Любое упоминание возлюбленного Кэри отзывалось болью подавленного гнева и обиды в его душе. Но свои чувства он сдерживать умел. — Что за заказ? — Оружие. Я же решила последовать его примеру и заняться фехтованием и реконструкциями. Вот уже два месяца ходим вместе, даже кое-какие успехи делаю, хоть до самого Барта далеко, конечно. «Ну разумеется. Почему? Почему, Кэри?! Почему с ним, а не со мной? Что может противопоставить этот хлыщ кустодию-стражу?!» — голос ярости, смешанной с обидой, вновь прозвучал в голове Рейса. На этот раз он практически не отличался от голоса самого кустодия. — Что за оружие? — Парные клинки из текстолита. Он пытался приучить меня к бастарду, но такие размеры не для меня. Предпочитаю использовать что-то компактней. — Ну что же, посмотрим. У меня, как тебе, разумеется, известно, есть некий опыт, подобный опыту Карста… — Не называй его по фамилии! — Прости. Подобный опыту Барта. — Поэтому я тебя и попросила, Эйвон. Из моих друзей ты единственный, кто разбирается в этом. «Сильнее унижение я вряд ли почувствую в ближайшие лет десять». И впервые за прошедший час внутренний голос, взявшийся непонятно откуда, ошибся.***
Тибет, горный монастырь. Три недели до Прорыва. Алан Кордозу затаил дыхание. Лезвия его меча тускло поблёскивали в свете керосиновой лампы, стоявшей поодаль. Лучи переливались, вырывая из тьмы геометрические фигуры, сплетающиеся в невиданные конгломераты. Учитель всегда предпочитал энергопроводимость простой геометрии сложным кустодианским экзорцизмам. «Всегда помни, Второй. Сила — не в словах и не в рисунках. Сила за Гранью. Слова и рисунки нужны лишь для того, чтобы прорвать Грань и напитаться этой энергией. И чем проще и лаконичней твоё заклинание, тем лучше пройдёт этот процесс. Именно поэтому я нанесу на твои тесаки базовую гравировку в виде геометрических фигур, которую ты будешь дополнять в процессе обучения», — прозвучали у Алана в голове слова учителя. Забавно, что Слышащий, легендарный друг Зрячего, о котором старик иногда упоминал, считал абсолютно иначе. Альбинос вспомнил его меч, который видел один раз в жизни, и то на старинной фотографии — вот уж где экзорцизмов было достаточно… Внезапно сверху раздался скрип двери — неуловимый для человеческого слуха из-за расстояния, но вполне ощутимый благодаря улучшенным чувствам Кордозу. Вполне ощутимый благодаря Грани. Учитель ушёл в смежное помещение, откуда теперь не было слышно ни звука. Но Второй не боялся. Зрячий не бросит его, просто старик способен облачаться в броню практически бесшумно. С учётом его природы это не удивительно. Сверху раздались шаги. Кто-то спускался по полустёртым каменным ступеням, ведущим в подвал монастырского здания, стараясь ступать как можно тише. Не будь Алан учеником Зрячего, вряд ли он различил бы хоть что-то. Но он был тем, кем был. Он поклялся защищать учителя в обмен на знания, и собирался исполнить свой долг. Неизвестный уже подошёл к дубовой двери, и Второй напрягся, попутно отметив, что из щелей не пробивается никакой свет. Изначальный план, заключающийся в том, чтобы выбить у противника фонарь и уничтожить его, неготового к темноте и потому беспомощного, пришлось отбросить. Второй задержал дыхание… Дверь отворилась. Но никто не зашёл. Алан продолжал стоять не дыша, стараясь не произвести ни звука. Незваный гость, замерший на пороге, так же не спешил что-либо делать. Кордозу слышал его дыхание и чувствовал сердцебиение. Так почему стоит? Наконец, человек двинулся вперёд. Второй против воли улыбнулся и, дождавшись, пока незнакомец поравняется с его позицией, бесшумно бросился вперёд, стремясь разрубить противнику ключицу и покончить с делом одним ударом… Один из клинков взлетает. Человек разворачивается, и Алан успевает заметить удивление в его карих глазах. До убийства остаются считанные секунды, когда медальон, висящий на шее у противника, вспыхивает ярким белым светом. Звенит металл. Второй с удивлением понимает, что гость заблокировал его меч какой-то короткой саблей. Сбросив её, Кордозу нанёс серию ударов, каждый раз доворачивая меч и пытаясь задеть врага другим клинком, вращая их и сбивая с толку. Безрезультатно. Гость успешно парировал все атаки. Помимо короткого меча у него оказался длинный, и теперь у обоих бойцов было по два лезвия. Бьющихся захлестнуло металлическое облако. Клинки сталкивались несколько раз в секунду, высекая друг из друга искры, и каждый удар мог стать смертельным, если бы не мастерство воителей. Укол, парирование, контратака. Размашистые удары двухклинкового меча и скупые точные движения незнакомца. Внезапно свет от лампы упал на короткий меч, и Алан прозрел. Он бился с кустодием. По крайней мере, на этом фальшионе были те экзорцизмы, которые любят использовать стражи. Постепенно гость стал одолевать. Два отдельных меча давали ему куда больше свободы, чем двухклинковый Алану, в результате чего альбиносу становилось всё сложнее. Он уже не пытался поразить врага или разъединить тесаки, лишь отводил и блокировал удары. «Учитель», — мысленно взмолился Второй, понимая, что никогда не попросит помощи вслух. — «Это кустодий и он слишком силён. Помогите!» Ответ не заставил себя ждать. Дверь, ведущая в подобие арсенала, распахнулась от мощнейшего ментального удара, и оттуда вышел Зрячий в полном боевом облачении. Ламмелярная броня, сделанная из материала, аналогов которому не было в этом мире, тяжёлая булава, которую старик играючи держал в правой руке, крепко сжатый кулак левой, вокруг которого яростно потрескивали молнии… Алан понял: гость сумел разбудить истинную природу учителя. Почувствовав опасность, исходящую от нового противника, незнакомец поступил подло, но эффективно — заблокировал меч Второго фальшионом, бросил основной клинок и схватил рукоять оружия Алана, передавив тому пальцы своей железной хваткой. После чего резко вывернул альбиносу кисть. Закричав от дикой боли, Второй упал на колени, прижимая сломанную руку к груди и баюкая её здоровой. Он узрел, как учитель подбегает к врагу, занося булаву, и рухнул навзничь, потеряв сознание. Увидеть, как противник, силой мысли притянувший брошенный меч, бросился навстречу учителю, Алану было не суждено.***
Россия, особняк Корнёвых. Три с половиной недели до Прорыва. Я повернул диск замка до щелчка и со стоном повалился на алтарь, неосознанно повторив позу Лизиного дедушки в тот день, когда я впервые увидел его. Когда я его и убил. Мне не хватило смелости признаться возлюбленной в том, что её деда вполне можно было спасти. Заключи я договор с Бетой сразу, мы смогли бы вычистить Наал-Гара из головы старика и сохранить ему жизнь. Но я до последнего не хотел прибегать к демонической помощи. Наивный идиот. Всё равно же пришлось. Однако Лиза не знала этого и слава Богу. Впрочем, последние лет пять, с момента пробуждения способностей нашей дочери, ни один секрет нельзя было считать достаточно защищённым. Телепатии Ани я мог противопоставить лишь способности Беты, что было весьма и весьма рискованно. Так что я просто старался не думать ни о чём опасном или чересчур важном в присутствии дочери, сосредоточившись на простых и светлых эмоциях — моей любви к ней и Лизе, дружбе с Рейсом, удовольствии от работы… Пока что это работало. Так. Отставить размышления! У меня наконец появилась цель, пусть и весьма туманная. Согласно словам Беты, тот, кого я ищу, скрывается вместе с учеником в одном из мест, где особо тонка некая Грань. Кем являлся сам Зрячий демон говорить отказался, но обмолвился насчёт ученика — самый обычный человек, которого обучают использованию энергии потусторонних миров. «Обучают тому, ради чего ты эксплуатируешь меня, паскуда, » — язвительно сказал тогда Бета. Ответом, разумеется, стало ещё одно смиряющее заклинание, причинившее демону, как я надеюсь, сильную боль. Сейчас мне требовалось связаться с Custodes Mundi, подтвердить свой код доступа, затребовать информацию о той встрече оперативника со стариком в далёком 1957 году, список мест с наибольшей энергетической амплитудой и на основе этих данных сделать вывод о местонахождении Зрячего. Я встал с алтаря и покинул капище. Шагая по каменным ступеням наверх, я вспоминал события семилетней давности, когда, размазывая по лицу кровь из сломанного носа и слушая проклятия Наал-Гара, бежал к старому УАЗу, надеясь спасти возлюбленную, продав душу твари из-за Грани. С того дня у меня осталось с десяток шрамов, включая четыре рваных на лице, а также протез, дочь и любовь Лизы. В принципе, за последние два пункта я отдал бы обе руки. Через пару минут лестница закончилась, и я закрыл гермодверь, установленную дедом Лизы и укреплённую лично мной. Минута кряхтения на железных скобах, вбитых в стену, и вот я в коридоре. Захлопнув люк подвала пинком ноги, я огляделся. Из гостиной раздавалась музыка. «Любопытно, с чего бы им устраивать вечеринку?» Пройдя коридор, я вошёл в зал. Лиза сидела за ноутбуком и набирала какой-то текст. Я едва заметно улыбнулся. Писанину моей любимой не хотело выпускать ни одно издательство, в результате чего мне пришлось провести серию разговоров с высшим руководством Mundi и упросить их создать фиктивную организацию, якобы выпускающую любительское фэнтези. Оттуда Лизе ежемесячно перечислялись «гонорары», и девушке было невдомек, что единственный человек, которому нравятся её книги за пределами нашей семьи — Эдвард Артц. Не знаю, почему, но кустодий-магистр всегда с интересом читал новую часть и однажды даже передал мне список вопросов насчёт основных персонажей, который я, в свою очередь, вручил Лизе. Думаю, отвечая на них всю ночь и добавляя новую информацию в печатаемый отрывок, она была счастлива. Аня животом лежала на полу, весело покачивая ножками и подпевая старинному электрофону, игла которого бодро скакала по виниловой пластинке. «Лучше гор могут быть только горы, На которых ещё не бывал» — пел на русском красивый мужской голос, и я с трудом вспомнил автора. Высоцкий, если я не ошибаюсь. — Красивая песня, — сказал я вслух. — Где вы взяли пластинку? — Понятия не имею, — ответила Лиза, не отрывая глаз от экрана ноутбука. — Аня где-то откопала. Я вспомнила, что у дедушки был электрофон и, пока ты страдал ерундой в подвале, мы решили послушать музыку. Правда, тут только одна песня, но девчушке нравится… Я задумался. — Доча, а где ты взяла эту пластинку? — Побежали, покажу! Вот так легко и быстро. Побежали. Ну, почему бы и нет? — А давай! Спорим, я буду быстрее? Захихикав, Аня вскочила и бросилась в коридор, я же помчался за ней, уловив краем уха слова жены: «…а ты всё никак не повзрослеешь». Небольшая пробежка закончилась на третьем этаже. Сюда мы заглядывали крайне редко. Когда-то там находился кабинет дедушки и комнаты прислуги. Слуг у нас, разумеется, не было, а в кабинете было неуютно всем. Однажды я попытался призвать там Бету, и демон впервые отказался врываться в мой разум, оставшись в амулете. Так что мы просто предпочли забыть, что наше жилище выше на этаж. И вот теперь что-то потащило мою дочь наверх. Разумеется, она повела меня в кабинет своего прадеда. Мы тихонько шли по серому от пыли ковру. Стены были покрыты жёлто-синими обоями, потерявшими свой цвет от времени, плинтусы из дерева рассохлись, а паутина, так тщательно убираемая Лизой на первых двух этажах, казалось, была здесь везде. — Ты сама сюда залезла? — решил спросить я у дочери. — Ну конечно, пап, я же уже не маленькая. Разумеется, восьмой год идёт. Совсем не ребёнок. Обычно в таком возрасте детей принято отдавать в школу. Но из-за способностей Ани её решено было оставить на домашнем обучении. Информацию девочка поглощала с немыслимой скоростью, и вместе с Лизой мы уже научили её до уровня третьего класса российской школы. Пока что должно хватить. За этими рассуждениями я не обратил внимания на низко висящую паутину и снёс её головой. Ругаясь сквозь зубы так, чтобы ребёнок не услышал, я начал было срывать со своего лица клочья, пока не увидел, что это не нужно. Аня вытянула в мою сторону руку, моё лицо почувствовало нечто, подобное дуновению ветерка, и грязь начала счищаться сама собой. — Спасибо большое, солнышко. Но ты же помнишь, что я говорил о твоих способностях? — Да, папа. Использовать как можно реже и только в крайнем случае. — Правильно, — я сел на корточки, чтобы оказаться с дочерью лицом к лицу. — Это большой дар, но пока что мы не знаем его источника. И ещё кое-что… В мире есть люди, которые, узнав о твоих умениях, захотят тебя арестовать. Они заберут тебя из дома, увезут в другую страну и ты никогда не увидишь маму. Да и меня, скорее всего, тоже. — Эти люди способны победить меня? Ох, детская наивность. Кустодии способны на всё. — Да, дочурка. Это очень сильные люди. — Хорошо, я постараюсь использовать свои силы как можно меньше. Окончательно оттерев паутину от своего лица, я положил кисть протеза на бронзовую ручку, открывающую обтянутую кожей дверь в кабинет Лизиного дедушки. И секунду, что мы находились в контакте… Скалы. Оранжевый фонарь. Треугольные крыши, покрытые коричневой черепицей. Видение было настолько чётким, что я вздрогнул, почувствовав дуновение свежего ветра. И у меня была чёткая уверенность, что форточку никто не открывал. Я осторожно посмотрел на дочь. Она нетерпеливо подошла к двери, не понимая, почему папа остановился, и резким движением открыла её, слегка вытянув руку. Никакой реакции. Судя по всему, то видение предназначалось исключительно мне. Мы зашли внутрь. За то время, что сюда никто не заходил, кабинет совсем не обветшал. Кресло и диван всё так же мрачно поблёскивали чёрной кожей, высокий дубовый стол был заставлен всякого рода письменными принадлежностями, абсолютно все полки шкафа были заняты книгами, а огромный глобус в углу выглядел так, будто его лакированную поверхность протирали от пыли пару минут назад. Комната словно застыла во времени. — Вон там я нашла пластинку! — Аня указала пальчиком левой руки на вторую снизу книжную полку. Я подошёл к шкафу и сел на корточки. Ничего интересного, книги как книги. — Скажи, почему ты вообще решила сюда прийти? — Дяденька позвал. Я резко встал и быстрым шагом подошёл к дочери. — Какой ещё дяденька? — Добрый. Он сказал, что вы с мамой молодцы, что он гордится своей внучкой и что у тебя сейчас проблемы. Сам он не мог тебе помочь, поэтому отвёл сюда и попросил отнести маме пластинку. Меня потихоньку начало потряхивать от адреналина. — Как он выглядел? Аня отвела взгляд от моего лица и вперила куда-то мне за плечо. — Он… Старенький. У него короткие белые волосы, бороды нет. Одет в какой-то халат… — Ты всё это помнишь? — Я всё это вижу. — Но как? — Он за твоей спиной. Я вздрогнул и развернулся, полный ужаса, попутно закрывая дочь левой рукой и открывая медальон правой. Бета, как и в прошлый раз, не торопился захватывать мой мозг, из-за чего мне пришлось насильно вырвать его из амулета. «Нет, А., умоляю, не здесь!» Заткнись. Что ты чувствуешь? «Сущность. Сильнейшая сущность из всех, кого я знал. Я не понимаю, как он мог проиграть Наал-Гару» Ты можешь с ним говорить? «А ты можешь смотреть на Солнце?! Мы с тобой — ничто по сравнению с огнём этой души. Мне больно даже находиться рядом»… Бета замолчал, и там, куда я смотрел, появился мутный силуэт. Никакого халата, волос, я даже не был уверен, что этот тот, о ком я думаю. Но потом Лизин дедушка вытянул правую руку. Указательный палец был направлен на пятую снизу полку шкафа, с которой тут же свалилась книга, раскрывшись в полёте, после чего Бета с криком покинул мою голову, а медальон захлопнулся с громким щелчком. Я упал на колени, шокированный тем, что сейчас произошло. — Дяденька сказал, чтобы ты никогда не раскрывал свой амулет в этой комнате, иначе в следующий раз странный человечек умрёт. Ответа не последовало, я был слишком слаб. — Пап… Папочка, с тобой всё хорошо? С трудом подняв глаза на дочь, я ответил: — Да, Аня, всё нормально. Просто… Это было очень странно. Человек, которого мы видели… Он ведь умер давным-давно, ещё до твоего рождения. Пожертвовал собой ради твоей мамы. А сейчас снова здесь… Однако дочь уже меня не слушала. Она вытащила из открытого разворота упавшей книги фотографию и протянула её мне. Почувствовав, как ускорилось моё сердцебиение, я взял чёрно-белый снимок и вперил взгляд в людей, изображённых на ней. Ошибки быть не могло. На фоне гор и зданий из моего видения стояло три человека. Слева — дед Лизы, таинственный призрак, что послал мне это фото. Он выглядит моложе, но черты лица узнаются легко. Справа — неизвестный мне черноволосый мужчина. Смотрит в объектив камеры слегка презрительно и высокомерно. А в центре… В центре находился старик. Старик даже по сравнению с дедушкой. Длинные седые волосы, короткая белая борода. Внешность, идеально подходящая под описание того оперативника… Я не сомневался, что сквозь бумагу смотрю в глаза Зрячего. Перевернув фотокарточку, я прочитал: «Тибет, монастырь Кайлаш-Сонга, в любое время дня и ночи. Друг мой, я никогда не забуду тебя.»