***
Старый Мир, Дворец Тероса. Вне привычных координат пространства-времени. Гликерия быстро шагала по коридору отцовской твердыни. Тот факт, что Владыка посмел вызвать её сейчас, во время очередного Испития, безумно злил демонессу. Будучи дочерью и единственной наследницей Тероса, тирана Старого Мира, она при этом не имела ни малейшей власти, подчиняясь отцу, подчиняясь Ареопагу, подчиняясь Ковенанту… Гликерия была лишь живым оружием. И сама прекрасно это понимала. Вряд ли отец вообще когда-нибудь планировал допускать её до власти. Сила Тероса была столь велика, что он мог позволить себе бессмертие. И, учитывая продолжительность его войны с Зрячим и Слышащим, уже позволил… Стены коридора менялись. Дворец тирана делился на несколько зон, и расширение пространства свидетельствовало о приближении к личным покоям Тероса. Девушка прошла мимо панно, сделанного из разорванного раба, мимо вазы, которую представлял из себя вывернутый наизнанку, но живой благодаря магии этого места пленник. Краем глаза посмотрела на драгоценную арфу, струны которой являлись не много не мало сухожилиями и мышцами, вытянутыми из разорванной спины проштрафившегося стражника… Вытянутыми её худыми и жилистыми руками. Проходя мимо ртутного зеркала, Гликерия не могла не взглянуть на своё отражение: высокие худые скулы, резкий подбородок, орлиный нос… Гетерохромия подарила демонессе глаза разного цвета, очень удивлявшие отца. Ибо один был светло-красным, подобным очам самого Владыки, второй же карим. Цвет, надо сказать, для демонов ненормальный. Дополняли картину небольшие заострённые рожки, раздвоенный язык и длинные белые клыки. Последнее стало видно после хищной улыбки, которой Гликерия одарила саму себя. «Дочь, почему так долго?!» — голос отца ворвался в разум принцессы Старого Мира и заставил её рухнуть на колени, прижав руки к голове. Терос никогда не умел рассчитывать свои силы. Или, возможно, наоборот, прекрасно умел. Тем больше поводов убить его впоследствии… Гликерия с трудом встала на ноги и продолжила свой путь. Мимо окровавленных рыцарских лат, мимо картины, нарисованной органическими выделениями… Да, отец любил искусство. Вскоре демонесса прибыла в тронный зал, практически не обратив внимания на очередное искривление пространства, перенесшее её в другую часть измерения. Дворец Тероса никогда не был цельным зданием и любого, кто сунулся бы сюда без подготовки, свёл бы с ума. Периодически такие глупцы попадались. Иногда из жажды наживы, иногда из желания служить — ничтожества из обычных жителей Старого Мира пробирались во Дворец. Временами Гликерия встречала их, истощавших, с безумными глазами, принимающими её за богиню, предмет утвари или даже за самого тирана. Их всех ждала одна судьба. Смерть. А от кнута, когтей или клыков — зависело от настроения девушки… Ныне же принцесса сама стояла перед существом, способным убить её так же легко, как прихлопнуть муху. Терос, захватчик и тиран Старого Мира, сидевший на троне, сделанном из костей тысяч поверженных врагов, сурово смотрел на дочь. — Ты задержалась, — сказал Владыка, и мощь его голоса заставила вздрогнуть каждую косточку в теле Гликерии. — Простите, Владыка. Я… Договорить принцессе не дали. Дикая боль скрутила девушку, бросив на пол, и та сконцентрировала силы, стремясь её побороть. Бесполезно. Единственное существо, способное помочь ей поразить родного отца, находилось слишком далеко — в другом времени, в другом пространстве. В другом измерении. За Гранью. — Ладно, хватит с тебя, — боль отступила. — Кххх, Владыка, вы звали меня?.. — Да, дочь. Очень скоро мы сокрушим то ничтожное измерение, что глупец Слышащий называл Новым Миром. Твои Гарпии пойдут в авангарде. — Это большая честь для меня. — Не сомневаюсь. Помимо этого… Ты знаешь, кого должна найти. Он ещё там, я чувствую это. Чувствую сквозь Грань. Им не хватило духа уничтожить его. — Меня это не удивляет, отец. Наши враги всегда были слабее. Иначе не бежали бы с поля боя. Терос с интересом наклонил голову, и Гликерия против воли сжалась, ожидая очередную вспышку мучительной боли. Но вместо этого отец лишь усмехнулся. — Истинно так. А теперь иди. Готовь Гарпий, вскоре вам предоставиться возможность напиться крови. Принцесса собралась было покинуть зал, как вдруг вспомнила об ещё одном важном моменте. — Отец, я изучила карту Грани и её влияние на Новый Мир… Когда мы ворвёмся туда, он уже станет взрослой личностью с сформировавшейся системой ценностей… — Что ты хочешь этим сказать? Что я был не прав, выбрав это время? Что ты, дочь моя, знаешь лучше? Это не так. Тьма уже сгущается вокруг его души, и, по большей части, он сам тому причина. Всё идёт так, как должно идти. — Я ни в коем случае не сомневаюсь в вашей мудрости, Владыка. Я лишь прошу вас о великой чести. Впервые заглянув отцу в глаза, демонесса проговорила: — Когда он… Когда мой брат окажется здесь… Я сама его сломлю. Удивлённый Терос коротко хохотнул. — Да будет так. Поклонившись до пола, Гликерия покинула зал, стремясь не показать отцу всю глубину счастья, охватившую её. Ибо только что был сделан первый шаг на пути, в конце которого Тероса ждут лишь страдания…***
Норвегия, штаб-квартира Custodes Mundi. Две с половиной недели до Прорыва. «Прорыв неизбежен. Те, кого мы называли люцесами, далеко не всегда неуправляемые потоки энергии, подобно Наал-Гару. Существует множество параллельных измерений, разделённых некой Гранью, в которых живут существа, подобные людям. Наше… Наше зовётся Новым Миром». Эдвард Артц задумчиво тёр нос, слушая расшифрованное сообщение. Все кустодии-магистры, находившиеся на базе Mundi, включая председателя Совета, два члена Оперативного Штаба из трёх и генерал стражей сейчас стояли перед ним и вслушивались в слова послания. Вслушивались и ужасались. «Существует и Старый Мир. Из всех измерений, от которых нас отделяет Грань, он наиболее плотно соприкасается с Новым. Можно сказать, что Старый Мир — наше зеркальное отражение. И за Гранью сейчас копится армия. Её чувствует Зрячий, её чувствую я. Пока что мне неизвестно, где произойдёт Прорыв. Мой особняк хорошо защищён, так же закрыта и пробоина в Грани около убежища Зрячего. Возможно, атака будет совершена на штаб-квартиру Mundi. Я не знаю, честно. На время мне придётся задержаться здесь. Где именно — сказать не могу, Зрячий не позволит. За этот период я смогу обрести силу, которую доселе не получал ни один из кустодиев и помешать Хмурому Князю вторгнуться в нашу реальность. Однако вы должны быть готовы в любой момент обороняться. Прошу лишь об одном — эвакуируйте мою семью. Пусть Лиза и Аня в самые опасные моменты будут среди кустодиев. Посткриптум. Я уверен, что Дойл сумеет расшифровать послание. Извините, что пришлось так усложнить, но иного выбора не было. Вы поймёте. Со временем. Кустодий-оперативник, литера А. Корнёв Александр». Эдвард окинул взглядом быстро созванное собрание. Когда Мак’Кроун, задыхаясь и кашляя прибежал к магистру в два часа ночи, тот был совсем не удивлён. Артц даже не сомневался, что Дойл взломает шифр. Недаром его имя было единственной разборчивой частью исходного кода, которую магистр удалил. Сейчас герой-программист блевал в туалете от перенапряжения. Магистр подозревал, что ирландец пробежал десять километров, разделяющих его дом и штаб-квартиру на одном дыхании, что не могло не аукнуться на состоянии физически слабого Дойла. — Итак, господа… Что вы об этом думаете? — Если это правда… — начал было генерал Палп, но осекся. — Если это правда, то последние десять лет мы делали совсем не то, что должны были. Проще говоря, гонялись за собственным хвостом, — продолжил за лидера стражей Артц и вздохнул. Совет был бесполезен, большая часть магистров представляла из себя стариков — заслуженных кустодиев, демоноборцев, без всяких сомнений… Но стариков, переставших заниматься активной деятельностью несколько десятков лет. От них не было толку. Генерал и члены ОШ могли принести больше пользы, но они медлили. И их можно было понять. Поверить посланию было трудно. Как минимум потому, что оно слишком пугало, показывало, что Custodes Mundi не выполняет свою главнейшую функцию. Сам Артц всегда был подсознательно готов к худшему, и потому не сильно удивился. Если А. говорит правду, то следует действовать, и быстро. — Генерал, мне потребуется пять стражей. Господа оперативники, четверо ваших лучших бойцов. Остальных держать в постоянной боевой готовности. Гости удивлённо уставились на Эдварда. — Магистр, вы позволяете себе слишком много… — начал было председатель Совета. — Увы. Но другого выбора у меня нет, магистр-председатель. Можете считать, что я узурпировал вашу власть. Генерал стражей шагнул вперёд, положив руку на кобуру пистолета. — Это наглость. Но я поддерживаю магистра Артца, медлить нельзя. Стражи с вами. ОШники, переглянувшись, одновременно кивнули Эдварду. — Оперативники с вами, магистр. Сейчас нам как никогда нужно единое руководство. — Прекрасно, — Эдвард по очереди кивнул всем троим. — Как скоро вы сможете предоставить мне достаточное количество бойцов? — Стражи готовы хоть сейчас. — Оперативники будут отозваны с заданий и прибудут в течение недели. — Им лучше всего поторопиться. Нам нужно будет направиться в особняк Корнёвых. Хоть А. и утверждает, что Прорыв произойдёт не там, нужно проверить и обеспечить безопасность места, заодно эвакуировав его семью. «Да, туда я отправлюсь лично. Найдётся, что с ними обсудить». — Вопросы? — Никак нет. Собрание начало расходиться. Униженные магистры Совета шли, понурив головы. Члены Штаба и генерал, наоборот, шагали быстро, почуяв цель. Из-за белой двери раздались звуки льющейся воды и бледный Дойл, покачиваясь, вышел из уборной. — Мистер Артц… Что было без меня? — Да ничего особенного. Просто у Custodes Mundi появился Верховный Магистр.***
Норвегия, Осло. Две недели до Прорыва. Жёлто-чёрная машина такси резко затормозила, оставляя полосы жжёной резины на проезжей части. Резко открыв дверь, из кабины выскочил водитель арабской наружности и с гневом накинулся на высокого и худого человека, спокойно пересекавшего проезжую часть на красный свет. — Придурок! Для кого тут вообще светофор висит? Или ты дальтоник?! Эй, я к тебе обращаюсь! Человек остановился, заставив легковушку, гнавшую прямо на него, притормозить и с яростным гудком объехать неожиданное препятствие. После чего скинул капюшон и развернулся. — Я тебя чуть не сбил, идиот! Глаза Эйвона Рейса встретились с глазами таксиста. — Вы это мне? Холодная, давно сдерживаемая ненависть, легко задушила вспыхнувшую только что ярость. Сплюнув, водитель сел обратно, захлопнул дверь и поехал подальше от этого странного человека. Человека, явно собиравшегося достать что-то из-за пазухи. Кустодий пожал плечами и продолжил свой путь. Тем временем загорелся зелёный, и законопослушные автомобилисты остановились. Рейс не знал, куда его несут ноги. Со дня ссоры с Кэри он так и не смог связаться с девушкой. Все звонки были сброшены, СМСки и сообщения в ICQ — проигнорированы. Оставшись без последнего человека, которого ценил и которому доверял, Эйвон как никогда близко подошёл к грани безумия. Подошёл, заглянул в пропасть и с ужасом отпрянул, оставшись, впрочем, на краю. «Не бойся, ты не один», — произнёс ненавистный голос в голове. «Заткнись. Замолчи. Ты — лишь отражение моих худших мыслей. Ты никто». «Я — это ты. Хотя, Эйвон, ты прав. Ты действительно никто». Левая рука легла на кустодианский кинжал за пазухой. Рейс взял себе в привычку носить его с собой везде. Точно объяснить причину он не мог, просто чувствовал, что оружие в любой момент может ему понадобиться. «Умолкни, или испытаешь боль». «Эйвон, ты возвёл стремление причинять себе страдания в абсолют. Неужто ты думаешь, что чем больнее физически станет тебе, тем легче морально ей? Две недели назад ты серьёзно задел Кэри. Пожалуй, она окончательно решила с тобой порвать». Страж взялся за рукоять кинжала, собираясь извлечь его и оставить очередной шрам на левой руке, но сдержался. Его руки и так выглядели ужасно. Пожалуй, сегодня дома он резанёт себя по голени. Ненавистный голос вновь тихонько захихикал. Эйвон всерьёз собирался сходить к психиатору, но каждый раз что-то удерживало его. «Это всего лишь мои мысли. Я могу их контролировать». Вот только сами мысли так не считали, периодически рисуя в голове стража ужасающие картины насилия. Вот он разрубает глефой Барта Карста прямо на глазах у Кэри и, встав на одно колено в луже крови, делает девушке предложение… Вот А. пытается отразить удары изогнутого кустодианского меча, взятого из арсенала, фальшионом самого Рейса. Но страж сильнее, страж опытнее… Сперва бывший друг теряет протез, затем левую руку. Боль искажает его лицо, из обрубка хлещет кровь, Эйвон заносит меч для завершающего удара… Руки стража, одна здоровая, а другая покрытая шрамами после той сцены с зеркалом, смыкаются на шее Кэри, девушка пытается бороться, но с каждой прошедшей секундой жизнь покидает её… Выстрелы из Анаконды А., непонятным образом оказавшейся у Рейса, откидывают Верховного Магистра Артца к дальней стене его кабинета… Кустодианский кинжал, находящийся сейчас за пазухой стража, разрубает трахею надоедливому таксисту… Крепкая верёвочная петля обхватывает шею Эйвона, он делает шаг вперёд… Тьма. Возможно, это единственный исход событий? Они все навредили ему. Ублюдок Барт, укравший у него любовь. Кэри, не понявшая его чувства. Бросивший друга А., задолбавший со своими лекциями Эдвард, придурок-таксист… Они все навредили ему или собирались ему навредить. Они все заслуживали смерти! Но больше всех… Больше всех Эйвону Рейсу навредил Эйвон Рейс. Его самоубийство станет завершающим аккордом этой драмы. Рука вновь легла на рукоять кинжала. В первую очередь догнать таксиста. В какую сторону от там поехал? Бзззззз… Внезапно в кармане завибрировал телефон, смывая тёмное наваждение, как морская вода смывает мусор с прибрежных камней. Дрожащей рукой Эйвон извлёк устройство из кармана и откинул крышку. — Эйвон, привет! — голос Кэри звучал максимально дружелюбно. — Умоляю, прости, что так долго не отвечала. Мне пришлось на время покинуть страну, мама в Германии приболела, и потому я отключила телефон. Не представляешь, как мне стыдно за пропущенные в аське, но у неё не было компьютера. Ты как? Несколько секунд страж молчал. — Эйвон, ты слышишь меня? — Да, Кэри. Спасибо. Спасибо, что позвонила. Мне намного лучше. Когда ты вернёшься домой? — Я уже в Осло, сейчас еду из аэропорта. Барт на каком-то симпозиуме, так что мы могли бы встретиться и пообщаться. Мне правда очень неловко за то молчание, особенно когда тебе было так тяжело. Плохой из меня друг… — Нет, Кэри. Самый лучший. Около ратуши? Кэри хихикнула. — Да, около ратуши, как всегда. Наше место… — Тогда до встречи. — До встречи, Эйвон. Захлопнув крышку телефона, кустодий тяжело вдохнул и оттёр пот со лба рукавом куртки, после чего расхохотался, испугав гулявшую неподалёку пожилую пару. Пройдя по грани пропасти, страж сумел избежать падения.***
Старый Мир, база Гарпий. Вне привычных координат пространства-времени. Пылающий синим огнём хопеш столкнулся с источающим тьму бастардом и отскочил от столь сильного импульса. Первый, воспользовавшись этим толчком, развернулся и попытался достать своим изогнутым клинком ноги противника. Но сучка Лорайн, одна из немногих, кто мог противостоять Хмурому Князю, была куда быстрее. Даже несмотря на размеры своего оружия. Отскочив, гарпия очертила над головой окружность тьмы и атаковала Первого нисходящим ударом в ключицу. Упав на колени, Князь заблокировал удар изгибом хопеша и, с трудом довернув кисть, вырвал оружие из рук противницы, после чего вскочил и приставил кончик меча к её горлу. — Сдавайся, Лорайн. Не сегодня. Демонесса наклонила голову в знак поражения, но стоило Первому убрать меч, как его ждал сильнейший пинок в колено. Рухнув на пол и увидев, что противница почти подобрала бастард, бывший ученик Зрячего вытянул руку, вспомнив древние экзорцизмы учителя. Полыхнула молния, и Лорайн упала на пол. Князь с трудом встал и подошёл к демонессе, протянув ей руку. Когтистая конечность гарпии сцепилась с человеческими пальцами, и девушка встала. — Да, сегодня ты победил, человечек. Но не думай, что это произойдёт ещё хотя бы раз. Ты не один из нас и никогда им не станешь. Думаешь, госпожа не понимает, почему ты здесь? Лицо Первого не выражало никаких эмоций. — Не понимаю, о чём ты. Я предал своего учителя, потому что увидел всю глубину его амбиций и жажды власти. Потому что решил, что Зрячий должен пасть. Потому что… — Потому что увидел Гликерию в рейде и запал. Не смеши меня, человек, твои эмоции как на ладони, пусть заклинание, брошенное тебе вслед учителем, которого ты подло ударил в спину и от которого бежал в ужасе, и лишило тебя мимики. — Лорайн, ты забываешься. Если бы не Её возможная ярость, я убил бы тебя за это. Мне неведома любовь. — Ну разумеется, — демонесса усмехнулась. — Это и не любовь. Страсть, зависимость, влечение — одно из трёх, а может быть и всё разом. Я понимаю, перед сексуальностью существа из правящей четы Старого Мира сложно устоять. Даже я не смогла. Пусть Князь и не мог выражать эмоции лицом, в глазах читалась ненависть. — Ну не смотри ты так злобно, человечек. Ты всё равно не убьёшь меня. А тот факт, что я делила… Хотя почему делила? Делю с госпожой ложе… Смирись, у тебя всё равно нет никаких шансов. Служи делу, служи Теросу, и ты найдёшь удовольствие в этом служении. Забудь Гликерию. — Она руководит Гарпиями. Я — один из вас. Предлагаешь забыть непосредственного командующего? Лорайн поморщилась. — Именно поэтому ты никогда не станешь одним из нас, глупец. Ты всё ещё подчиняешься логике Нового Мира. Прямой и бесполезной логике. На мгновение Первый почувствовал желание ударить Лорайн хопешем, но быстро его подавил. Пусть шансы на победу у него и есть, после смерти любовницы Гликерия придёт в ярость. И помимо боли душевной, её ярость причинит ему боль физическую. Князь явственно представил свои конечности, закреплённые окровавленной проволокой в покоях тирана, и ему стало не по себе. — Вот и умница, — Лорайн, читавшая эрдемона как открытую книгу, кивнула. — Ты всё же не так безнадёжен и сила твоя куда выше других людей, попадавших сюда. Не то, чтобы их было много… Но они были. Разумеется. Иногда люцесы забирали самых ръяных своих последователей в Старый Мир. Крайне редко тем даже удавалось достичь небольших успехов и стать эрдемонами. Но Первый, учившийся сначала у Зрячего, а после у самой принцессы, обошёл их всех на несколько порядков. — И сама Гликерия отметила твои способности. Ты же знаешь, что будешь руководить первой стадией Прорыва, пока мы с госпожой ищем её близнеца? Князь вздрогнул. Во-первых, тот факт, что у Тероса были дети помимо Гликерии, восхищал и ужасал одновременно. Восхищал тем, что вскоре в Старом Мире появится ещё одна столь сильная и совершенная душа… Ужасал же тем, что за такие знания его могли убить. Во-вторых, причиной смятения стала информация о праве руководства первой стадией. Вот чего не ждал Хмурый Князь, того не ждал. Хотя, если подумать… — Почему я? — Ты не догадываешься? Первый не просто догадывался. Он знал. — Зрячий, — слово сорвалось с уст ещё до того, как эрдемон окончательно его осмыслил. — Да, Зрячий. Владыка Терос видел там твоего учителя… И его нового ученика. Представляешь, это негр-альбинос. Урод уродом, ты куда симпатичней, — Лорайн облизнулась и продолжила. — Госпожа решила, что это прекрасный шанс для тебя. Шанс, во-первых, выполнить свою цель и не дать амбициям учителя воплотиться, и, во-вторых, отомстить. Или ты простил ему всю ложь? Первый посмотрел прямо в глаза демонессе. — Я ничего не прощаю. — Вот и славно. А сейчас предлагаю заняться делом. Гликерия прибудет в крепость довольно-таки скоро, и мне не хотелось бы, чтобы она разорвала тебя в порыве ревности.***
Тибет, монастырь Кайлаш-Сонга. Три недели до Прорыва. Я с трудом встал на ноги, массируя левой рукой горло. В правой же пылал огонь. И у меня было дикое желание обрушить всю мощь Беты на этого ненормального старика. Зрячий, опершись руками на каменный пол, также пытался подняться. Погасив светоч и воспользовавшись обычным ментальным импульсом, я снова толкнул его на пол. Бить стариков, это, конечно, плохо. Но не в том случае, когда старик несколько раз чуть не размазал тебя по камням булавой. Наконец горло перестало першить и дыхание восстановилось. Вытянув левую руку, я схватил рукоять подлетевшего меча, и осторожно подошёл к Зрячему, направив кончик лезвия на него. Старик злобно смотрел на меня снизу вверх. — Ты… Кустодий-предатель! Сговорился с демоном, убил моего друга… Почему Князь не пришёл сам? Где Терос? Я поморщился. Что за бред? — Дед, ты таблетки от деменции забыл выпить? Идя сюда, я ожидал встретить мудреца. Великого люцеса, затаившегося, чтобы не навредить своей силой миру… Ну не знаю, как минимум очень сильную сущность. А в итоге ты бросаешься непонятными оскорблениями, называешь имена, которые я не знаю, так ещё и на мою жизнь покушаешься. Совсем со своим белокожим головой в одиночестве двинулись? Зрячий снова попытался встать, но я не дал ему, прижав силой мысли к полу. Бета старался что-то сказать, однако я не собирался его слушать. Потом выскажется. — Отпуууусти меня… — Чтобы ты опять на меня набросился? Меня вполне устраивает нынешнее положение дел. Внезапно я почувствовал нарастающее сопротивление. Зрячий явно восстановил силы и сейчас пытался сокрушить меня. Я не был уверен, что Бета сдюжит, но другого варианта не было. Если старик не хочет общаться нормально, я заставлю его. Наверняка подействуют те же заклинания, что и на Бету. — Умоляю, отпустите учителя, — раздался за моей спиной тихий голос. Хм, уже прогресс. Альбинос не пытался с ходу разрубить мне череп. Хоть кто-то готов к переговорам. — Чего ради? — сказал я, продолжая пресекать все попытки Зрячего встать. — Мы… Совершили ошибку. Приняли вас за посланника Хмурого Князя. И я готов это признать, — негр посмотрел на распятого на полу наставника. — Господин Зрячий, я чувствую в нём тьму, но он ей не принадлежит и успешно её сдерживает. Мы можем поговорить. — Я… — старику было трудно даже говорить, настолько много силы я тратил на его сдерживание. — Я согласен. Отпусти меня, кустодий. Мне стало понятно, откуда у тебя этот меч. Даю слово, мы не продолжим схватку. Секунду я колебался, после чего кивнул и отпустил Зрячего. Бета с облегчением вздохнул и мой медальон захлопнулся сам собой. Ничего, в такой близости к Грани, о которой пленник прожужжал мне все уши, демон восстановится быстро. Я протянул Зрячему руку и тот с благодарностью принял её. Поднимая старика, я не мог не обратить внимание на крепость его хватки. До сих пор лишь Лиза, Эйвон и Эдвард жали мне руку так крепко. Эх, Лиза и Эйвон… Ничего, скоро я вернусь. Подняв люцеса, я обернулся к его ученику. Мои карие глаза встретились с красными глазами альбиноса, и на мгновенье я почувствовал стыд за то, что искалечил молодого человека. Но глас рассудка быстро успокоил совесть, напомнив, что это была самооборона. Да и вообще, тот сам дурак. Не знаешь броду — не суйся в воду, как сказала бы Лиза. Откашлявшись, Зрячий подошёл к ученику. Я с интересом наблюдал за ними. — Дай руку. Альбинос протянул учителю сломанную конечность, и тот крепко её взял. Я аж поморщился от этого вида, но негр лишь вздрогнул и продолжил стоять как ни в чём не бывало. Зрячий начал бормотать что-то себе под нос. Я почувствовал, как задёргалась энергетика этого места. Несколько секунд ничего не происходило, после чего старик отпустил руку ученика и с трудом улыбнулся. Альбинос с удивлением покрутил кистью, а мои глаза от шока стали, наверное, размером с блюдце. Перелом Смита со смещением и раздробленными костями… В лучших клиниках его лечили бы дня три, после чего моей жертве пришлось бы месяц-другой походить в гипсе. И ещё полгода восстанавливать движение. А тут несколько секунд и всё. «Понятно, дед не только калечит, но и лечит», — подумал я, но вслух сказал: — Да, теперь я верю, что вы Зрячий. Как насчёт того, чтобы обсудить… — я сделал вид, что задумался. — Обсудить хотя бы этот меч. Вы утверждали, что он принадлежал вашему другу, которого я якобы подло убил. Отчасти это правда… Я действительно присутствовал при его смерти, но виной стал демон Наал-Гар, уничтоженный, в свою очередь, мной и моим, кхм, питомцем. Однако самое интересное то, что тот человек был дедушкой моей жены. На несколько секунд я замолчал и несколько раз сжал кулак протеза. Теперь, когда энергия Беты перестала наполнять меня, он снова стал набором электроники, способным лишь на запрограммированные движения. Пожалуй, только ради чувства полноты своего тела я и впускал демона в свой мозг. Только в эти моменты протез вёл себя как живая рука. — Какое-то время мы принимали это за данность. Кто знает, кем он был… У меня даже была теория насчёт его кустодианской службы в древности. Но дедушка оставил улику. Упоминание некоего Зрячего в предсмертном письме. Он написал, что вы видели нас с Лизой вместе ещё до нашего знакомства… — Простите, перебью, — старик слегка улыбнулся, судя по всему, он окончательно стал доверять мне. — Я видел вас вместе ещё до вашего рождения. То было последнее моё предупреждение другу — информация о том, что его потомок… Потомок, — на мгновение Зрячий замолчал, но после договорил: — Что его потомок найдёт себе любовь всей жизни. Эта заминка заставила меня призадуматься. Изначально он явно хотел сказать что-то другое. — Ну что же, вы видели нас вместе ещё до нашего рождения, хорошо. Итак, долгое время я был одержим желанием найти вас. Неделю назад решение мне подсказал Бета — изучить все зоны, где Грань особенно тонка. Но до того, как я начал это паломничество, со мной через мою дочь связался дед Лизы. Вернее, его сущность, каким-то образом сохранившаяся в особняке. Он дал мне это. Я извлёк из нагрудного кармана сложенную вдвое фотографию и протянул её Зрячему. Внезапно задрожавшими руками старик взял карточку и увлажнившимися глазами уставился на неё. — Так давно… — прошептал он, вряд ли подозревая, что говорит вслух. — Тогда у него только родился сын, о внучке даже не думал. Я сделал шаг ближе и, слегка наклонив голову, произнёс: — Так кем он был? И кто стоит на фото рядом с вами? Зрячий тяжело вздохнул. — Эта история начинается очень далеко отсюда. В другом времени, в другом пространстве. В другом измерении. За Гранью.***
Россия, особняк Корнёвых. Неделя до Прорыва. — И тогда, увернувшись от потока огня и заблокировав удар когтя щитом, Эрик метнулся вперёд, — приобняв дочь одной рукой, Елизавета Корнёва читала Ане третью часть своей новой серии. Высоко оценённая издательством и лично главным редактором Артцем, книга скоро должна была пойти в печать, а часть гонорара уже пришла на банковский счёт девушки. Лизу вновь захлестнула волна любви к мужу. Ведь именно Саша, в очередной раз доказывая свои чувства, сумел найти это издательство. Аня широко зевнула и прикрыла глаза. Судя по всему, мамины книги создавали такое ощущение уюта и безопасности, что ребёнок каждый раз засыпал в первые полчаса чтения. — Спатки хочешь? — Лиза улыбнулась. — Да, мам. — Ну, пошли в спальню. Взяв дочь за маленькую ручку, Корнёва отвела её в комнату. Все водные процедуры были пройдены уже полчаса как и лишь ежедневное чтение останавливало Аню на пути к кровати. Уложив дочь в постель и шутливо поцеловав в кончик носа, Лиза подоткнула на ней одеяло. — Не боишься одна? Если что, ты можешь спать со мной. Особенно теперь, когда папа в командировке. — Нет, не боюсь. Мамуль, если что, я тебя позову. О, в этом Лиза не сомневалась. К тому же, если верить рассказам дочери, с её способностями она могла позвать не только мать, но и прадеда. И это пугало. — Ну хорошо. Сладких снов. — Спокойной ночи. Тихонечко прикрыв дверь, Лиза вышла из спальни дочери, после чего спустилась на первый этаж, проверила дверь, подёргав ручку и засов, осмотрела решётки на окнах. Всё было закрыто. Войдя на кухню, Корнёва налила себе полную кружку какао. Затем, подумав, взяла её и очень тихо пошла наверх. Поднявшись на второй этаж, Лиза долго колебалась, глядя на тёмную лестницу, ведущую ещё выше. После рассказа мужа о встрече с дедушкой, она поднялась наверх и даже навела там порядок, убрав паутину и стерев большую часть пыли, но до кабинета так и не дошла. Так почему бы не сейчас? Лиза тихонечко повернула рубильник, и в коридоре третьего этажа загорелся тусклый свет. Старым лампам не хватало мощности достаточно всё осветить, в результате чего атмосфера создавалась весьма давящая. Тихим шагом, будто бы находясь не у себя дома, Лиза дошла до двери в кабинет. Поколебавшись секунду, девушка надавила на ручку и вошла внутрь. Рубильник, как и всегда, оказался справа, и в комнате загорелся свет. Яркостью он не превышал тот, что был в коридоре, но, в отличие от тех ламп, был не тусклым. Скорее мягким и тёплым. Влекомая непонятным стремлением, Лиза обошла стол деда и села в его кресло, поставив кружку с какао рядом со старой чернильницей. После чего заплакала. На девушку разом навалились все проблемы — потеря деда, отъезд Саши, непонятные способности Ани… Тот факт, что её книги печатало лишь одно издательство. Проблемы мужа с какими-то сущностями. Почему всё так? Тихий плач продолжался минут пятнадцать, после чего сменился на всхлипы. Лиза потихоньку останавливалась. «Тише, внучка». Девушка вздрогнула и оглянулась. Рядом не было никого. Ни призраков, ни, тем более, живого дедушки. Но почему вдруг стало так тепло? Чувство было такое, будто на худые плечи Лизы накинули тёплое одеяло. Залпом выпив какао, девушка дошла до кожаного дивана, на котором и уснула…