***
Норвегия, штаб-квартира Custodes Mundi. Полторы недели до Прорыва. Леди Коломбо, следуя за возлюбленным, прошла вращающуюся стеклянную дверь. За ней открывалась так называемая буферная зона — место, куда могли быть допущены гости Custodes Mundi, не посвящённые в тайну кустодиев. Каждый раз, когда Норина бывала в штаб-квартире, именно здесь оставалась охрана. Гуидо был единственным человеком, рассказать тайну которому разрешил Эдвард. Однако сейчас Магистра явно что-то беспокоило, и поэтому он позволил охранникам возлюбленной пройти дальше. — Никаких вопросов, — предостерёг Артц Дези и Леона перед стальными дверьми лифта. — Воспринимайте всё как данность, я объясню позже, если будет возможность и настроение. Старший охранник собрался было что-то возразить, но строгая отмашка хозяйки заставила его замолчать. В просторную кабину серого цвета поместились все пятеро, и лифт помчался на самый верх. Туда, где на тринадцатом этаже находился кабинет Эдварда. Когда-то, будучи распорядителем, Артц обитал в западном крыле рядом с небольшим залом ожидания, где оперативники и стражи коротали время, пока рассматривались их дела. Сейчас, став магистром, а после так вообще Магистром, кустодий жил и работал в покоях на этаже высшего руководства. И во всём Осло не было места, лучше подходящего для запланированного разговора. Скоростной лифт поднял компанию в течении двадцати секунд, после чего двери распахнулись. Эдвард вышел первым, за ним Дези, Норина, Гуидо и Леон. Убедившись, что никто не остался внутри, Магистр повёл гостей в самый конец коридора. Туда, где на дубовой двери висела позолоченная табличка. «Эдвард Артц. Верховный Магистр». Леди Коломбо с удивлением посмотрела на любимого. — Когда успел-то? — Неделю назад. В Custodes Mundi многое поменялось, Нори. Объясню внутри. Проведя ключ-картой и подтвердив допуск сканированием ладони, Эдвард открыл дверь. Свет внутри зажёгся автоматически. — Прошу. Зайдя внутрь, Норина ахнула. Белые стены, мраморные колонны, хрустальная люстра, чёрный лакированный стол с таким же стулом, журчащий в углу сувенирный фонтан… Но самым интересным было другое. Кабинет Эдварда представлял из себя точную копию кабинета Куирино Коломбо. — Ну как тебе? — Это… Это восхитительно! Я как будто вернулась домой. Только умоляю, не говори, что ты сделал это для меня. — Не скажу. Для себя. В точно таком же кабинете, только на юге Италии, тридцать лет назад мы впервые встретились… Норина помнила это как вчера. Высокий красивый мужчина, ни капли не похожий на тех, кто её окружал, приехал к её отцу и долго о чём-то разговаривал с ним. Из интереса шестнадцатилетняя дочь Куирино зашла в кабинет, чтобы предложить напитки… И обомлела, впервые заглянув в глаза Эдварда Артца. Гость тогда вежливо улыбнулся, а папа настойчиво попросил дочь не мешать взрослым делам. Потупив взгляд, Норина вышла, но нордический образ гостя продолжал стоять у неё перед глазами. После, за ужином они разговорились. Норвежец на удивление сносно владел итальянским, в результате чего беседа получилась весьма живой и интересной. Гуидо, бывший на тот момент дворецким, позже утверждал, что никогда не видел хозяйку столь счастливой. Эдвард уехал, оставив хорошие воспоминания у всей семьи и горящее сердце индивидуально у Норины. Через неделю, с краснеющими от стыда щеками, она писала своему новому кумиру письмо — обычное письмо наивной девушки, интересующейся, как «мистер Артц» долетел, как у него дела, успешно ли идёт «развёртывание» (единственное слово, которое юная леди Коломбо услышала из разговора отца с гостем). Только написав, Норина тут же пошла на почту втайне от отца и отправила письмо. Адрес для неё узнал Гуидо, всегда бывший больше товарищем, чем слугой. Месяц леди Коломбо вздрагивала от каждого звонка в дверь, ожидая прибытия почтальона. Но ответа не было, и девушка смирилась с тем, что послание либо не дошло, либо Эдвард решил оставить его без внимания… Пока ранним утром не раздался тихий стук в её комнату, и дворецкий не принёс плотный конверт. Так сильно Норина не волновалась ни разу в жизни. Открыв письмо дрожащими руками, она жадно впилась взглядом в узкие буквы, каждая из которых будто говорила: «Да, это писал Эдвард Артц». Норвежец благодарил девушку за беспокойство, хвалил её проницательность и по большому секрету рассказал, что «развёртывание» — это процесс разработки новых нефтяных месторождений. С этого момента влюблённость Норины прошла, и началась любовь. Она тут же начала писать ответ. Содержание второго письма, как и большинства последующих, забылось, остался лишь общий тон всей переписки. Эдвард никогда не строил из себя взрослого умудрённого годами человека, общался с девушкой на равных, и, разумеется, первой европейской страной, в которой побывала леди Коломбо, была Норвегия. Невзирая на запрет отца, начавшего что-то подозревать, Норина закончила Университет Осло. Пусть за долгое время они и встречались с Эдвардом считанное число раз, каждая встреча лишь разжигала пламя в душе итальянки. Спустя десять лет после той судьбоносной встречи сорокалетний норвежец впервые пригласил её, двадцатишестилетнюю девушку на свидание. Тогда Эдвард планировал лишь объяснить, что их отношения не имеют права на существование из-за разницы в возрасте, но у Норины были свои планы. Начавшийся в парке вечер продолжился в ресторане, затем в номере пятизвёздочного отеля. Улетая, девушка была уверена, что мистер Артц всем сердцем любит её. Так было двадцать лет назад, и так продолжалось поныне. Сейчас, когда леди Коломбо исполнилось сорок шесть, разница в возрасте не выглядела столь критичной… Тем более, что Эдвард держал себя в форме и выглядел, в худшем случае, на пятьдесят пять. Пусть их отношения и были обречены развиваться на расстоянии, для обоих каждая встреча была счастьем. Норина как могла старалась помогать делу Custodes Mundi, перечисляя огромные пожертвования и постоянно смущая этим Артца. Сам же Эдвард прибывал в виллу Коломбо каждый раз, когда оказывался в Италии, и оставался там как минимум на неделю, играя в шахматы с Гуидо и приятнейшим образом проводя время с возлюбленной. Улыбнувшись воспоминаниям, Норина спросила: — Итак, что настолько срочное ты хотел мне рассказать? Эдвард закрыл дверь и, не доверяя, судя по всему, электронным замкам, задвинул её на тонкий титановый засов. — Попрошу сесть за стол. Леди Коломбо и Гуидо подошли к длинному столу для переговоров. Дези кивнул Леону, оставив его у двери, а сам отошёл к панорамному окну. — Думаю, нам лучше побыть на этих позициях. Эдвард кивнул, после чего сел напротив любимой. — Норина, ты же помнишь, чем занимается Custodes Mundi на самом деле? — Разумеется. Охотитесь на демонов. — Ну, грубо говоря, да. В общем, неделю назад, в ту ночь, когда я позвонил тебе, один из самых надёжных наших оперативников доложил о грядущем демоническом вторжении невиданных масштабов. Норина тихо выдохнула. — Насколько… Насколько невиданных? — Тысячи, если не миллионы тварей. Неизвестно где, неизвестно когда… Он пообещал, что постарается их остановить, но мы также должны подготовиться. — Я немедленно подниму на ноги все силы моей охраны. Папа собрал небольшую армию, и я до сих пор кормлю её всю… — Не стоит. Сил Mundi вполне хватит на то, чтобы защитить нас всех. Мне лишь нужно, чтобы ты была в безопасности. Была со мной. Норина улыбнулась, но то была улыбка через испуг. — Ты уверен, что не надо?.. — Да. Если верить логике и намёкам моего оперативника, есть три потенциальные зоны прорыва… Одну он закрывает лично, где она находится я не знаю. Ещё одна — штаб-квартира, но об неё твари зубы обломают. Последнее потенциальное место находится в России. Туда я направлюсь сегодня же. Нужно забрать находящихся там людей и убедиться, что Грань достаточно прочна. — Я поеду с тобой. Эдвард посмотрел в глаза возлюбленной и грустно улыбнулся. — Я и не сомневался, что ты это скажешь. Но это будет опасно… — Плевать. Дези с Леоном защитят меня от кого угодно, да я и сама могу за себя постоять. — Хорошо. Гуидо, ты же помнишь, как попасть в арсенал? — Да, господин Артц. — Дези, Леон… — Эдвард по очереди посмотрел на охранников. — Я не ваш хозяин, но, думаю, леди Коломбо со мной согласится. Попрошу одного из вас сходить вместе с почтенным Гуидо до арсенала. Я предупрежу наших учёных. Сообщите им марку своего оружия, они выдадут патроны… — Мистер Артц, у нас они есть и так. — Есть, да не те. Вы внимательно меня слушали? — Да. Всё, что вы сказали, звучит как бред. Верховный Магистр закатил глаза. — Почему я ожидал такого ответа? Дези пожал плечами. — Звучит как бред, но, если госпожа верит вам, то и мы поверим. Леон, сходи за патронами. — И для меня не забудьте! — вскрикнула Норина, после чего смущённо улыбнулась и извлекла из кобуры под мышкой револьвер странного вида. — Mateba? — Эдвард удивлённо изогнул бровь. — Необычный выбор. Он же спортивный. — Не этот. Модификация под.38 Special, принадлежал моему отцу. Прекрасная вещь для самообороны. Артц улыбнулся. — Дорогая, ты хоть раз им самооборонялась? Норина вспыхнула. — Разумеется, нет. Моя охрана пресекала все потенциальные эксцессы. Но стрелять я умею, не беспокойся. — Верю, верю, — Магистр поднял руки в шутливой защитной позе. -.38 Special точно должен быть. Если уж А. находил болванки для своей Анаконды…***
Старый Мир, база Гарпий. Вне привычных координат пространства-времени. Скала, на которой находилась высеченная из камня крепость, вздрагивала. Потоки энергии, подобно ветру, закручивались вокруг базы Гарпий, окутывая её сиянием, для объяснения цвета которого не хватило бы слов ни в одном из языков что Старого, что Нового Мира. В небесах, вечно затянутых серо-красными облаками, образовывались невиданные конгломераты. Сверкали молнии, гудели трубы, гремел гром. Гарпии готовились к войне. Созданное лично Гликерией, это подразделение войск Тероса было скорее карательным органом, чем действительно военной силой. Пять отделений по десять сильнейших демонов — как пять когтей на руке принцессы. И шестое, её собственное, как смертоносный кнут. В былые времена они вырезали целые миры по приказу отца. Воспоминания о тех побоищах вновь захлестнули Гликерию. Ни одной жертве не удавалось уйти от её шипастого кнута, от её клыков и когтей. Лорайн, столь же смертоносная, сколь и манящая, вырывала сердца своими изящными руками, отрубала головы крыльями и отсекала конечности бастардом. Иазон, гигант, возвышающийся над принцессой на метр с лишним, был способен уничтожать целые армии голыми руками, а со своим огромным топором превращался в неостановимую машину для убийств. Кризес и Майрон, два близнеца, никогда не работавшие отдельно, вызывали отдельное восхищение и зависть Гликерии. Восхищение их эффективностью, тем, что один всегда продолжал движение второго… Зависть же — мыслью о том, что и у неё мог быть столь верный напарник. Если бы не проклятый Зрячий. И, наконец, Лино. Хмурый Князь, человек, присоединившийся к Гарпиям позже всех. Со своим пылающим хопешем он не раз доказал преданность их делу, и число жертв, что были принесены им во имя Гликерии на поле боя, исчислялось сотнями. Принцесса любила их всех. Разумеется, Лорайн была фаворитом, а Князь — аутсайдером, но наследница Тероса всё равно чувствовала тепло при мысли о Гарпиях. Они были будто её детьми, каждый символизировал отдельную черту самой Гликерии. И они выполнят задачу, возложенную Теросом. Принцесса стояла на каменном балконе и наблюдала за тем, как у подножия скал собираются сотни младших демонов и зеваки из числа рядовых жителей Старого Мира. Пушечное мясо, не больше, нужное лишь для того, чтобы связать кустодиев, пока Гарпии будут работать. Пять же отделений медленно двигались сквозь толпу, как нож сквозь масло, приближаясь к центру площади. И здесь её командиры продемонстрировали свои отличия — Лорайн просто-напросто перелетела демоническую массу, и приземлилась в пустом пространстве в гордом одиночестве. Подняв голову и увидев Гликерию на балконе, демонесса шутливо послала воздушный поцелуй и припала на одно колено. Иазон напомнил бы наследнице Старого Мира ледокол, доведись девушке хоть раз их увидеть. Ведущий сразу два отделения, он шагал прямо, глядя поверх голов окружающих, и горе тому, кто тормозил у него на пути. Лино, ведущий свой отряд, изящно уворачивался от каждого, кто мешал ему. Если увернуться не получалось, из ножен на мгновение показывался хопеш, и Князь переступал через труп, не останавливаясь ни на секунду. Близнецы шли чуть поодаль друг от друга, ведя отделения разными путями, но все их движения в точности совпадали. Вскоре пять пальцев когтистого кулака Гликерии собрались на площади, окружённые бушующим морем младших демонов. Сосредоточившись на цели, принцесса мысленно обратилась к своим последователям…***
Норвегия, Осло. Две недели до Прорыва. — О, доктор Карст, я совсем не сомневаюсь в вашей компетенции. Но позвольте продемонстрировать вам ещё кое-что… Барт тихонечко заскрипел зубами, но быстро заглушил недовольство. Ионнидис был на удивление упёртым, и на каждый аргумент Карста находил два своих. Причём, что интересно, логичных. Профессор щёлкает кликером, и слайд на проекторе меняется на следующий. На нём изображены… Две вазы. «Да он издевается». — На первой фотографии находится амфора, датируемая пятнадцатым веком. Была найдена мной во время раскопок во внутреннем дворе Замка Великих Магистров на моей малой родине. На второй — кувшин для вина, фото которого мне любезно предоставил Варин Шульц, опытный исследователь истории Тевтонского ордена. Он был создан в том же столетии, возможно, разница составляет не больше тридцати лет… Карст изогнул бровь. Разумеется, он уже понял в чём дело. И это действительно был аргумент. Возможно, не стопроцентный, но аргумент. — Обратим внимание на рисунок. Да. Рисунок. Он был одинаков. На двух сосудах был изображён старик. Старик, облачённый в весьма нетипичную броню что для Госпитальерского, что для Тевтонского ордена. Старик, держащий в руках, судя по изображению, огромную булаву. — Это один и тот же человек. Нетипичная броня, оружие, волосы и борода это подтверждают. Одно это заставляет задуматься… Ибо зачем рыцарским орденам, находящимся на разных концах Европы, изображать одного воина, пусть даже героя и ветерана? Но помимо одинакового рисунка важную роль играет подпись. Щелчок. Следующий слайд. На этот раз подсвечены царапины под портретами на обоих сосудах. — Μεγάλη δάσκαλος и Großmeister. Греческий и немецкий. «Великий Учитель» и «Гроссмейстер». Великий Магистр… Два этих сосуда, имеющих скорее церемониальное, чем практическое значение, демонстрируют лидерство одного человека над двумя орденами, как минимум в определённый период пятнадцатого века. Сердце Барта упало. Если у Ионнидиса найдётся ещё пара доказательств такого уровня, он уйдёт не с чем. — Это, несомненно, было секретом, поскольку доказательств крайне мало. Но мне удалось найти ещё одно. Доказательство не просто того, что ордена работали вместе… Доказательство того, что части Госпитальерского и Тевтонского слились в один орден. Орден, получивший название Кустодианского. Карста начало мелко потряхивать. Спокойно, надо уметь проигрывать. — Во-первых, следует задуматься об этимологии слова «кустодий». Оно имеет латинские корни. В переводе с этого давно мёртвого языка «custos» — страж. Эти рыцари считали свою миссию особенной. Они считали себя защитниками цивилизованного мира. «Хм, за это можно зацепиться. Все рыцари в той или иной мере считали себя защитниками мира». — Мной было обнаружено лишь три упоминания Кустодианского ордена. И из них лишь одно можно считать сильным аргументом в пользу его существования. Это письмо Кристиана Первого, датированное двадцать шестым мая тысяча четыреста пятидесятого года. Подлинность подтверждена тремя независимыми музеями. В нём норвежский король благодарит Великого Учителя… Вот, опять! Благодарит за помощь в свержении Карла Первого Кнутсона и обещает оказать поддержку во всех начинаниях ордена, включая их охоту… И здесь же подписанное лично королём право на владение землёй с целью обустройства там замка для нужд ордена. — Вы были на том месте? — Барт впервые подал голос, зацепившись за призрачную надежду. — Разумеется, доктор Карст. Оно находится совсем неподалёку, в этом же городе… Увы, замка давно нет, на его месте стоит штаб-квартира местной нефтегазовой компании. Согласно моим исследованиям, Кустодианский орден пал в тысяча семьсот тридцать восьмом году, и тогда же была уничтожена их крепость. На это указывают, в частности… Дальше Барт слушать не стал. Его, человека, считавшего себя знатоком истории как минимум Тевтонского ордена, разбили по всем фронтам. Остаток лекции доктор предпочёл провести в молчании, собираясь с мыслями, дабы во время перерыва подойти к профессору, признать своё поражение и предложить помощь в дальнейших поисках этого таинственного ордена…***
Карман. Вне привычных координат пространства-времени. Прошёл месяц с того дня, как я силой мысли опрокинул Алана на землю. С тех пор мы сталкивались в бою ещё десятки раз, и мне постоянно приходилось себе напоминать — на магии табу. Постепенно я овладевал всё большим количеством приёмов, и вполне был способен противостоять альбиносу без Беты. Мои навыки дошли то такого уровня, что я мог контролировать каждый меч по отдельности, для чего раньше мне просто необходимо было вмешательство демона. Более того, напитывая энергией протез, я сумел вновь превратить его в часть своего тела. Пусть и не навсегда, лишь на моменты боя — но это уже многого стоило. Постепенно число рукопашных тренировок уменьшалось, и Зрячий начал обучать меня лучшему использованию энергии Грани. Я постигал новые формы пламени (почему-то именно огонь стал основной формой энергии, которую я мог создавать), учился нападать и обороняться. Также старик учил меня слушать Грань, чувствовать её колебания и даже предсказывать ближайшее будущее, что, буду честен, у меня совсем не получалось. Впрочем, в остальном магия давалась мне так же легко, как и клинковый бой, но здесь реакция люцеса была совершенно противоположной. Если после долгой и изнурительной для обоих сторон схватки он хвалили нас с Аланом, то по завершении очередного урока «граневедения», как я в шутку это называл, старик всё чаще хмурился и уходил в отдаление. Я подозревал, что слишком сильно напоминаю ему предавшего ученика, историю которого мне рассказал Алан. «Понимаешь», — говорил тогда альбинос. — «Первый был лучше меня во всём. У Зрячего ведь и до него были ученики, но Лино Вега обошёл всех, оттуда и прозвище. Но однажды он настолько возгордился, что решил убить учителя и в одиночестве завладеть всей его силой. Попытался атаковать Зрячего во сне, не подозревая, что учителю сон не нужен. В ходе боя Лино почти погиб, но успел прорвать Грань и переместиться в Старый Мир. Учитель кинул ему вслед заклинание невиданной мощи и был уверен, что убил предателя. Но вскоре после встречи со мной у Зрячего было видение. Лино выжил и склонил колено перед Гликерией, дочерью Тероса, став одним из командующих её личной армии. Последняя атака учителя лишь лишила его мимики». Однако, несмотря на все проблемы, обучение шло своим чередом. Я становился сильнее, быстрее, но, к сожалению, не выше. Закончился же спокойный период одним вечером. В тот день я вновь практиковался в предсказаниях. Зависнув в воздухе над одним из камней, я простёр взгляд за Грань, туда, где, по моему мнению, находился Старый Мир… Долгое время я видел лишь обратную сторону своих век, как вдруг… Крепость на вершине скалы. Красные облака. Девушка в чешуйчатой броне на каменном балконе молча смотрит на бушующую внизу толпу. Толпа окружает пять отдельных отрядов. Перед одним я замечаю человека, которого уже видел на фотографии. Лино Вега. Внезапно девушка поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза. Нас разделяет пространство, время, сама Грань, но я всё равно чувствую её приближение. Призвав всю силу воли, я разорвал связь. Но не вернулся в Карман, нет. Я увидел все подробности Прорыва. И, не сдержав ужаса, закричал, вытащив этим криком себя из видения.***
Россия, особняк Корнёвых. Неделя до Прорыва. Лиза отошла в сторону, позволив Дойлу, Норине и Эдварду войти внутрь. Следом за ними в особняк зашли три кустодия — страж с закреплённым за спиной полуторным мечом и кобурой на бедре и два оперативника, один из которых был вооружён старой доброй М16, а второй — итальянским дробовиком SPAS-12, висящим на боку. Ещё трое разошлись вокруг особняка, последняя троица занялась машинами. Краем глаза Лиза рассмотрела два нетипичных Хаммера, явно модифицированных кустодиями и тёмно-синий Бентли, принадлежащий, по видимости, госпоже Коломбо. Войдя в здание, Эдвард закрыл дверь. — А что остальные? — с удивлением спросила Корнёва. — Я вызову их, когда понадобится. Обувь снимать? Лиза вздохнула. На такую ораву тапок не напасёшься… — На первом этаже можете остаться так. Выше только в тапочках или носках. На вас троих тапок мне хватит. Остальным придётся так… Эдвард кивнул, переведя слова Лизы на английский. Норина слегка улыбнулась девушке, а Дойл, крайне смущённый тем, что на него вообще нашлись тапочки, лишь кивнул. Троица сняла обувь, и хозяйка не могла не подивиться тому, насколько она разная. Крепкие военные сапоги у Артца, изящные и явно очень дорогие — у Коломбо, и простые туристические ботинки у Мак’Кроуна. Надев домашние тапки Саши, Эдвард посмотрел на Корнёву. — Думаю, лучше пройти в гостиную, — сказала хозяйка, всё ещё пытаясь отойти от вторжения. — Я проведу. Добравшись до комнаты, Лиза включила в ней свет. В полнейшем молчании Эдвард, Дойл и Норина вошли внутрь. — Аня, иди спать… — Нет, — Эдвард поднял голову. — Девочке лучше остаться, пока я не объясню, что вам угрожает. «Мам, я пока не хочу спать», — прозвучал в голове Лизы голос дочери и та сдалась. — Хорошо. Трое кустодиев рассредоточились по комнате. Оперативники встали около окон, страж остался у закрытой двери. Главные же гости сели на диван. Вздохнув, Эдвард начал. — Во-первых, мне очень неудобно, что пришлось вас потревожить. Поверьте, была бы возможность обойтись без этого, я воспользовался бы ей. Во-вторых… Дойл, включи запись. Мак’Кроун, который всё это время нёс неприметный чемоданчик, достал из него ноутбук и раскрыл его. Пять минут минут устройство запускалось и грузилось, после чего в комнате раздался голос Саши. Лиза вздрогнула. «Прорыв неизбежен. Те, кого мы называли люцесами, далеко не всегда неуправляемые потоки энергии, подобно Наал-Гару»… Три минуты девушка слушала мужа, сжимая губы плотнее с каждой фразой. Как только сообщение закончилась, Лиза почувствовала, что силы покидают её. Покачнувшись, она оперлась на ружьё, чтобы не упасть. Эдвард, тут же вскочивший с дивана, подхватил её и аккуратно довёл до кресла. — Ну зачем? — спросила девушка сквозь слёзы. — Зачем он туда поехал? — Елизавета, ваш муж совершил подвиг. Он предупредил нас о величайшей угрозе, и Custodes Mundi уже готовится к встрече незваных гостей. И я не сомневаюсь, что в первую очередь он думал о вас с дочерью. Александр любит вас. — Что мне до его любви, если его прикончат эти твари? — Не прикончат. Он опытный оперативник, и наверняка выход найдётся. Лиза вскинула голову и посмотрела на Магистра со злостью. — Ну разумеется найдётся! Вы привезли с собой целую армию, а он отправился туда один. Когда вы получили это сообщение? — Полторы недели назад. Я был готов сорваться с места в тот же момент, но сперва нужно было реорганизовать Mundi. Как только появилась возможность, я поехал сюда. — Вы заберёте нас из дома? — Да, но не сейчас. Некоторое время мой отряд поживёт здесь. Не переживайте, у кустодиев достаточно палаток и опыта сна в них, так что особняку придётся принять лишь трёх человек. За это время мы окончательно убедимся, что Прорыв произойдёт не там же, где семь лет назад, и, оставив пару человек для охраны, увезём вас в штаб-квартиру. Там, среди десятков опытных воинов и сотен прочих служителей Custodes Mundi вы будете в абсолютной безопасности. — Ну что же… Да будет так, — почувствовав мысленное одобрение этого плана дочерью, Лиза так же смирилась. — Чувствуйте себя как дома.***
Норвегия, Осло. Две недели до Прорыва. Поддерживая Эйвона, все силы которого сейчас уходили на сдерживание своей темнейшей стороны, Кэри с трудом вошла в бизнес-центр, в котором проходил симпозиум. Не оглядываясь на удивлённых людей, девушка стремительно протащила едва переставляющего ноги кустодия до лифта, и вскоре они оказались на пятом этаже, отличающимся от остальных помещений центра богатой отделкой, отдающей дань уважения классике. Судя по голосам из зала, вход в который находился в отдалении, им удалось попасть прямо в перерыв между дебатами. Тем лучше, не придётся прерывать какого-нибудь заслуженного профессора. Они вошли в распахнутые двери и все разговоры моментально прервались. Из толпы выскочил Барт и подбежал к возлюбленной. — Кэри! Что случилось? — Я не знаю, моему другу внезапно стало плохо… Карст подхватил Эйвона под другую руку и вдвоём им удалось дотащить кустодия до ближайшего кресла. — Врача! Быстрее, врача! — закричал Барт, после чего перевёл взгляд на стража. — Эйвон, ты слышишь меня? Можешь сказать, что с тобой? Разумеется, страж мог. Но все силы уходили на то, чтобы заткнуть проклятый голос. «Вот он! Так близко! Выхвати кинжал…» «Нет» «Достань его из ножен…» «Нет!» «Убей его!» — НЕТ! — Эйвон не заметил, как мысли превратились в крик. Кэри с ужасом отпрянула, и лишь Барт остался рядом с кустодием. — Тише, тише… Эйвон, всё хорошо, вокруг друзья… Тебе ничего не угрожает. Безумными глазами страж посмотрел на своего смертного врага. Стремясь сдержаться от того, чтобы не свернуть ему шею, Рейс схватился за подлокотники кресла, и длинные ногти впились в дерево. «ТЫ ТАК ДОЛГО ЖДАЛ ЭТОГО! УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ИХ ОБОИХ!!!» — мощь голоса была столь велика, что Эйвон не слышал ничего помимо него. «Нет. Я не стану убивать никого», — несмотря на боль, у стража оставались силы бороться. Тем временем экипаж скорой, что находился в здании во время симпозиума, прибежал в зал. — Спокойно, мы поможем вам, — фельдшер, мужчина, ростом не уступавший самому Эйвону, подошёл к кустодию. — У вас температура. Как насчёт жаропонижающего? Рейс кивнул, продолжая сдерживать свои порывы. Врач достал из сумки шприц с розоватой жидкостью и внезапно воткнул его в шею кустодию, моментально опустошив. «ГЛУПЕЦ! ТЫ ДАЛ ИМ ОБЕЗВРЕДИТЬ СЕБЯ!» Сквозь боль страж улыбнулся. Тело переставало слушаться, судя по всему, ему вкололи транквилизатор. «Пошёл нахер», — ответил он, и окончательно провалился во тьму.***
Очнулся Рейс уже у себя в покоях. — Какого?.. — еле слышно пробормотал кустодий. — Такого, такого. Эйвон поднял голову и взгляд упал на Верховного Магистра, сидящего на стуле напротив кровати. — Мистер Артц… Что произошло? — Ну как сказать… Тебе укололи транквилизатор и увезли в больницу. Оттуда позвонили по месту работы. Я воспользовался своими связями и вытащил тебя. Эдвард придвинулся ближе и посмотрел Эйвону в глаза. — Рейс, какого чёрта? Ты всегда был образцом для десятков стражей, и так сорваться… Зачем тебе кустодианский кинжал на гражданке? Почему? Почему ты вообще поддерживаешь эти разрушающие отношения? — Откуда вы знаете о них? — Я знаю всё, что касается кустодиев, — Эдвард встал. — На время ты отстранён от активной работы, твою глефу и кинжал мне пришлось изъять. Посиди немножко дома, отдохни. Ты, насколько я знаю, в клубе исторической реконструкции состоишь… Ну в общем, я договорился, через две недели поучаствуешь в их турнире, выпустишь пар. А там, как разберусь со всеми проблемами, подумаю, что с тобой делать. Идёт? — Идёт, Магистр. Эдвард уже собрался выйти, как Рейс произнёс: — Спасибо вам.***
Тибет, монастырь Кайлаш-Сонга. Две с половиной недели до Прорыва. Врата в Карман отворились, и я быстро вышел наружу. — Поторопись! — раздался мне вслед голос Зрячего. — Каждая минута, что ты проводишь здесь, стоит нам полчаса твоего обучения! Да мог бы и не напоминать. Я кивнул своему наставнику и быстрым шагом направился к оставленной машине. Сейчас мне нужно было предупредить Custodes Mundi о грядущем вторжении, но это было отнюдь не лёгкой задачей. Зрячий показал мне, как много может пойти не так. Сообщение, отправленное обычным образом, могло создать раскол в руководстве Mundi. Принятое не тем человеком — не возыметь результата. В процессе исследования будущего мной был составлен сложнейший план, но он, как казалось, должен сработать. Я открыл багажник и развернул спутниковую антенну на крыше универсала. /СВЯЗЬ УСТАНОВЛЕНА/ Спутник Mundi как раз должен был находиться неподалёку. Убедившись, что у меня есть информационный коридор, я начал запись послания. — Прорыв неизбежен. Те, кого мы называли люцесами, далеко не всегда неуправляемые потоки энергии, подобно Наал-Гару… Как только сообщение было окончено, я запустил аудиосинтезатор, что был установлен на моём личном ноутбуке непонятно когда. Зашифровав послание через ту самую судьбоносную песню про горы, я перекодировал его в стандартный текстовый код. Получилась околесица, перед которой я напечатал имя. Дойл Мак’Кроун. Согласно нашим с Зрячим видениям, только так можно было донести сообщение. Молодой ирландец — единственный, кому хватит фантазии пропустить код через музыкальный трек, а в том, что Эдвард привлечёт Дойла к расшифровке, я не сомневался. Артц так же был уникальным человеком. Только у него хватит веры в меня, чтобы воспринять сообщение всерьёз и внутренней силы, чтобы заставить Агентство работать как надо. Сосредоточившись и мысленно зацепившись за Грань, я начал передавать код по спутниковому каналу, минуя все стадии защиты… В сотнях километров от меня на сервере высшего руководства байт за байтом появлялся новый файл. Эдвард Артц, сидевший в это время за компьютером, с нарастающим удивлением следил за этим процессом… И я почувствовал — удалось. Дальше всё зависит от программиста и бывшего распорядителя.***
Карман. Вне привычных координат пространства-времени. Кустодий вернулся спустя три дня после ухода. Зрячий почувствовал зов его разума и открыл врата, пропуская ученика внутрь. И тут же начиная очередную тренировку. День сменялся днём, месяц — месяцем. В Кармане прошло больше полутора лет, и Корнёв, схватывающий знания с лёту, обучился практически всему, что люцес хотел ему показать. В бою на мечах кустодий, пусть и с трудом, но всё же одолевал Алана, в использовании энергии из-за Грани уже был близок к самому Зрячему… И эта сила пугала старика. Он бы понял её, используй Александр в такие моменты Бету. Но медальон был у Зрячего, и вот уже полтора года кустодий не прикасался к нему. Откуда такая мощь? Но время шло, и на эту проблему старик решил плюнуть. Тем более, близился решающий день обучения. День, когда А. окончательно станет эрдемоном…***
К становлению я был готов заранее. Буду честен — мне не терпелось вновь слиться с Бетой. Пусть после этого пленник и будет уничтожен. Наконец, завершающий день моего обучения. В рукопашной схватке Алан отлетел в первые пять минут, в энергетической дуэли мне почти удалось сокрушить Зрячего. Возможно, не остановись я на полпути, победа была бы полной. Но я сдержал свои силы. Терять главнейшего союзника во время тренировки — плохая идея. Пока я думал об этом, Зрячий подготовил место для ритуала. Выжженный в траве круг, десятки строк экзорцизмов и заклинаний. Я медленно вошёл в центр, на ходу вешая на грудь медальон. Альбинос, вновь одетый в свою дурацкую тогу и плащ, стоял за пределами круга, держа меч в опущенной руке. Старик, опираясь на булаву, находился на границе. «Они не доверяют мне», — внезапно подумал я. — «Иначе не стояли бы тут вооружённые». Резким движением я повернул замок медальона, будучи готовым к боли. Но её не было. Я почувствовал тепло, и близко не похожее на привычное лихорадочное жжение Беты. «Здравствуй, А.» — голос демона был необычайно тихим. Бета? «Да, это я». Ты… Ты сам не свой. «Ты же стал куда сильней. Я даже не пытаюсь тебя сломить, всё равно шансов нет». Откуда такое смирение? «Терос близко. Я чувствовал это из медальона, сейчас я ощущаю это в сотни раз сильнее. Делай, что должен. Пускай мой обезличенный дух станет тебе батарейкой». Прости, Бета. Я вздохнул. Странно, но за прошедшие семь лет я привязался к демону. По крайней мере, у меня всегда был карманный собеседник. Зрячий поднял булаву и начал читать заклинания. Я нахмурился. «А., ты же понимаешь, что это не то, что мы должны слышать?» Понимаю, и ещё как. — Какого чёрта, Зрячий? Что ты делаешь? Старик не ответил, продолжая читать непонятные мне слова. Я попытался сделать шаг вперёд и обнаружил, что тело меня не слушается. — Чт… — теперь онемел и язык. Старик поймал меня в ловушку. Бета, что происходит? «Я не знаю! Зрячий творит какую-то херь!» Ты можешь нас освободить? «Попробую. Но ты должен мне помочь!» Я напряг свои силы. Теперь, в союзе с Бетой, мне не нужно было подпитываться силой из-за Грани, что, несомненно, было преимуществом. Старик зарычал. Его давление на меня нарастало, на так же нарастала и ответная реакция. Между нами начали полыхать молнии, альбинос, прикрыв лицо рукавом тоги, слегка отошёл от кольца. Задул ветер. Прямо над местом противостояния стали собираться тучи, и я вспомнил день боя с Наал-Гаром. Но тогда я был куда слабее. Накопив достаточный импульс, мы с Бетой разорвали сети, и я воспарил, повиснув ангелом мщения над стариком. — Мы были союзниками, Зрячий! — я сам не узнал свой громовой голос. — Что ты пытался сделать?! — Ты не понимаешь, глупец! — старик старался перекричать ветер, и потому его голос был на грани срыва. — Я видел это! Только так можно победить! Иначе Терос получит то, что ему нужно!!! Победить, принеся меня в жертву? Пошёл нахер. — Я прекрасно знаю, чем твои видения оборачиваются для союзников. Но я — не те несколько миллионов, отданных тобою на закланье. Прощай, Зрячий. Сила, питавшая меня, вновь стала приятно жечь. Бета становился сильнее, а вместе с ним, сильнее становился я. Прикрыв глаза, я вспомнил картину Прорыва. Три основных точки… И моя помощь будет нужна лишь в одной. Вырвав из пространства фальшион и ритуальный меч, оставленные в доме у озера, я раскрыл проход и переместился в реальный мир, оставив Зрячего позади…***
Старый Мир, база Гарпий. Вне привычных координат пространства-времени. «Гарпии. Мои дети! Служители и воины моего отца! Сегодня мы исполним величайшую волю Тероса. Сокрушим измерение, что так долго мешало нам под боком!» Голос Гликерии наполнил разум всех и каждого, стоявших около крепости. «Наша база выстроена не на простом месте. Когда-то именно с этой площади бежали Зрячий и Слышащий. Они закрыли за собой разлом, но осталась трещина. Старая трещина, что никак себя не проявляла вот уже долгое время. Но сейчас… Сейчас нам хватит сил её расширить и превратить в три. Три пути. Три отряда. Одна победа!» Принцесса собиралась сказать что-то ещё, как вдруг почувствовала присутствие чужой сущности. Подняв глаза и уловив энергетический след, она поняла, чья это была энергетика. Там находился Зрячий. Устремившись разумом к гостю, принцесса надеялась вырвать его душу и затащить в Старый Мир. Тот вариант, что у неё может не получиться, девушка не рассматривала. Но нет. Шпион был силён и сумел вырваться. Вновь сконцентрировавшись на окружающих, Гликерия воззвала к Теросу. «Владыка. Отец. Твои Гарпии готовы. Простри своё могущество и отвори врата, что были закрыты так долго». Несколько секунд ничего не происходило… Но потом посреди площади, один за другим, открылись три портала. Девушка хищно усмехнулась и спрыгнула вниз, во мгновение ока появившись рядом с Лорайн. Прорыв начался.