***
Старый Мир/мир Нимф, Дворец Трёх. Вне привычных координат пространства-времени. Вскинув руки, я попытался поднять ментальный барьер и спрятаться от приближающегося демона. Бесполезно. Тварь с лёгкостью пробила тонкую защиту, и я почувствовал дуновение ветра и прикосновение потоков энергии. А затем был удар. На секунду мне показалось, что в мою грудь врезалась кувалда. Едва устояв на ногах, я вскрикнул и неосознанно посмотрел на место удара. Раскрытый медальон раскалился, а кустодианский кристалл, что столько лет был тюрьмой для Беты, ярко сиял. Ну разумеется, амулет выполнял свою первоначальную функцию — защищал мою душу от демонического вторжения. Но тварь, что хотела прорваться на этот раз, была сильнее некогда уничтоженного мной Наал-Гара. Второй удар, и я чувствую, как потоки жара расплываются по моей груди. Вокруг медальона начала тлеть одежда, и я закричал: — БЕТА! Никакой реакции. Мой питомец как сквозь землю провалился. Третья атака поставила меня на колени, и я понял, что в ближайшие секунды нужно что-то предпринять. Иначе кристалл банально треснет, и я окажусь беззащитен. Мои ноги медленно распрямляются, я встаю вертикально и, вырывая слова из своей перекроенной памяти, начинаю читать кустодианские экзорцизмы. Заклинания, что казались мне такими убогими после изучения тома Наал-Гара, но ставшие такими незаменимыми сейчас. Слова сплетаются в серебряную паутину, которая окружает меня, и град новых атак демона разбивается о неё. Здесь, в Старом Мире сила экзорцизмов возросла стократно. Слово за словом, я отбивал ментальные выпады твари, и, более того, сам начал мысленно наступать, отрубая частички его сущности. Сила экзорцизмов достигла пика… И я вдруг понял, что не знаю ни одного заклинания мощнее. Боевая песнь оборвалась, а демон, почуяв слабину, вырвался из клетки, которую я собирал из кустодианских слогов. Поток воздуха ознаменовал его побег, а я, тяжело дыша и опираясь на стены, вошёл в зал диады. Помещение, в котором я оказался, было огромным. Потолок терялся в темноте, и, если верить моим глазам, под ним клубились облака. По площади зал напоминал футбольное поле, а освещали его парящие сферы, издающие блеклое сияние. Кое-где из пола, мощённого серым камнем, вверх поднимались гранитные колонны, но никакой закономерности или симметрии в их расположении я не заметил. Я огляделся. У дальней стены сфер было больше, и казалось, что она освещена целиком. Решив, что это неспроста, я направился к ней, периодически взывая к Бете. Тишина. Оказавшись примерно на середине зала, я начал различать на стене мешанину цветов, которая вскоре превратилась… в портрет?! В групповой портрет, на котором были изображены четыре человека. Окей, не совсем человека. Четыре демона. Гигант, опирающийся на секиру, стоит позади, возвышаясь над всеми. Его бронзовая кожа тускло блестит, и становится ясно, что портрет сделан из драгоценных камней и металлов. Я ни разу не видел Тероса, но сразу понял, что это он. Перед ним стоит хрупкая, кареглазая и длинноволосая женщина, макушка которой доходит тирану до груди. Его левая рука покоится на её плече, она же обхватывает её своими тонкими и бледными кистями. Мне не было известно, что это за женщина, но её лицо казалось подозрительно знакомым и приятным. Судя по бледности, её вываяли из мрамора. Осталось две фигуры. Сперва они почти не выделялись, но чем ближе я подходил, тем чётче видел — это были мы с Гликерией. Сестра стояла слева от Тероса с неизвестной, я справа. На данном изображении принцесса отнюдь не выглядела столь сексуально-убийственной, как во время моих пыток. Скорее она казалась… Умиротворённой? Счастливой?! И, наконец, последний человек на портрете. Желая убедиться, я поднял медальон и постарался разглядеть своё лицо в зеркальной поверхности украшений задней крышки. Никаких ошибок. Один глаз красный, как у отца, второй карий — как у меня при жизни и как у женщины, стоящей с лёгкой улыбкой перед Теросом. Мои глаза — зеркальное отражение глаз Гликерии. Я весь её зеркальное отражение — высокие худые скулы, резкий подбородок, орлиный нос, разве что рожек нет… На портрете было изображено то тело, которым я ныне владел. Значит ли это?.. Вывод был прост и напрашивался сам собой, но долгое время я отвергал его. Однако ошибки быть не могло. На этом портрете были изображены мы с сестрой, отец и, как я понял, наша мать. Мой взгляд снова сфокусировался на лице хрупкой женщины. От неё мы с сестрой унаследовали скулы и цвет кожи, а также цвет одного из глаз… Но важным было не это. Мне было приятно на неё смотреть. В этих глазах я видел тепло, улыбка давала надежду на будущее. Так или иначе, улыбались мы все — Терос величественно, Гликерия счастливо, я слегка надменно… Но лишь у матери губы были сложены так, будто она видела меня сейчас. Будто она действительно заботилась о своих детях. Как настоящая мать. Когда до стены оставалось около пятидесяти метров, я упал на колени и задрал голову. Только сейчас до меня дошло, что я мог бы прожить другую жизнь. Жизнь в полноценной семье. Может, если сдаться отцу и сестре… Нет. Резко встав, я продолжил путь. Мне неизвестно, что случилось с матерью, но Терос и Гликерия угрожают Новому Миру. Пусть он и не был моей родиной, ему принадлежали дорогие мне люди. Нельзя позволить люцесам прорваться туда. Я прошёл остаток пути, и моим глазам предстал… Алтарь? Наверное, это был он. Параллелепипед из резного мрамора, с боков которого стояли две статуи. Разумеется, я узнал их моментально, ибо то были статуи меня и сестры. Каждое изваяние было облачено в полный комплект изящной пластинчатой брони. Статуя Гликерии держала в вытянутой руке посох с лезвиями на концах. У моей, кончиком клинка вниз, был изогнутый меч. Я аккуратно подошёл ближе, в любой момент готовясь отпрянуть назад. Но нет, мраморные болванчики не шевелились и даже не думали проявлять агрессию. Подчиняясь интуиции, я протянул руку и прикоснулся к своему нагруднику. Внезапно пластины разошлись и обхватили мою кисть. Я попытался отскочить, но доспех, подобно живому существу, уже обхватил моё тело. Секунда — и статуя осталась обнажена, я же оказался полностью защищён. Ну, кроме шлема. Вообще, какая-то тупость, делать доспехи без шлема. Но, по-видимому, демоны, умеющие манипулировать тераваттами энергии, не особо боялись физического урона. Проведя пальцем по изгибам своей брони, я на миг задумался, из чего она состоит. Потом решил, что пока лучше не думать. Остался последний штрих. Аккуратно взяв меч за гарду, я вытащил рукоять из сжатого мраморного кулака, и в ту же секунду почувствовал, как что-то поменялось. Понятия не имею, на каких уровнях здесь происходила манипуляция материей, но что-то было не так. Появилось что-то новое. Отбежав назад и задрав голову, я понял, о чём мне говорило чутьё. Позы фигур на портрете слегка изменились. Мать и отец так же стояли один за другой, её руки обхватывали его, а вот мы с сестрой… Если раньше мы никак не соприкасались, то теперь наши руки, моя левая и её правая, были сплетены, встречаясь напротив солнечного сплетения матери, глаза которой стали сиять куда ярче.***
Норвегия, Осло, штаб-квартира Custodes Mundi. 9 июля 2010 года. После получаса уговоров Кэри согласилась и привела профессора на проходную штаб-квартиры. Она как обычно показала свой пропуск, прошла за турникет и обернулась, с интересом наблюдая, как Ионнидис справится с вопросами охраны. Два кустодия-стража, не имевшие, впрочем, при себе холодного оружия, перекрыли ему путь. — Ваш пропуск. — О, разумеется. На глазах у удивлённой Кэри, Гектор достал из нагрудного кармана ламинированную карточку и протянул его одному из охранников. Тот, наклонив голову, начал изучать. — Хм, Гектор Ионнидис… Профессор истории. С чего бы Верховному Магистру выдавать разрешение историку? Учёный сглотнул, и Кэри занервничала вместе с ним. Если Гектора арестуют, её могут взять вместе с ним. А когда кустодии узнают, что она раскрыла их секрет гражданскому… — Думаю, вам лучше спросить это у мистера Артца лично, — несмотря на опасность ситуации, Ионнидис сохранял спокойствие. — Я могу взять это? — Лично… Спросил бы, но Верховный Магистр не появлялся в штаб-квартире уже три с лишним недели. Ладно, держите, — охранник протянул было руку с пропуском, но после, нахмурившись, приблизил карточку к глазам. — Так, а это что?.. Не став дожидаться продолжения, профессор резко топнул. Оба стража уставились на него, после чего Ионнидис быстро щёлкнул пальцами перед лицом каждого. — Это. Мой. Пропуск, — сказав это, историк вырвал карточку из руки охранника. — Спасибо. Аккуратно обойдя кустодиев, Гектор тоже прошёл турникет. — Что?.. — Кэри не поняла ничего из произошедшего. — Позже. Почти бегом врач и профессор переместились в медицинское крыло штаб-квартиры. За поворотом Ионнидис резко развернулся, убедившись, что поблизости никого нет, и прижал Карст к стене. В первую секунду у Кэри было желание выбить почтенному учёному коленную чашечку, но из чистого любопытства она сдержалась. — Кэри, ты ничего не видела. Тот пропуск был поддельным, мои ресурсы позволяют такие фокусы, — от Ионнидиса пахло странной смесью газетной бумаги и мяты. — Допустим, — врач аккуратно сняла сухие и загорелые руки Гектора со своих плеч. — Почему они нас не арестовали? — Гипноз. — ЧТО?! — не сдержавшись, девушка вскрикнула, после чего смущённо прижала ладонь ко рту. — Гипноз, — Ионнидис терпеливо повторил. — Никогда не думал, что пригодится, но в своё время потратил три года на изучение. А теперь пошли дальше, увидит ещё кто. Вскоре Гектор и Кэри прибыли в регистратуру, а после поднялись в палату номер тридцать три. Перед дверью девушка нерешительно замерла. — Проблемы, Кэри? — Да. Каждый раз не могу войти туда твёрдо и уверенно. — Понимаю. Но он ведь жив. И в любой момент может выйти из комы. Несколько секунд Карст молчала. Ионнидис уже собрался было открыть дверь, как девушка еле слышно произнесла: — А ведь он меня любил. Не став ничего отвечать, профессор аккуратно дотронулся до её плеча и открыл дверь. Глазам посетителей предстала небольшая палата. Окно, занавешенное полупрозрачным тюлем, стол со стулом, больничная койка, окружённая аппаратами жизнеобеспечения. А на койке… Эйвон похудел. Сильно. Он был очень худым в день Прорыва, а спустя год начал выглядеть как скелет, обтянутый кожей. Щёки ввалились, подбородок был тоньше спичечного коробка, глаза впали, а веки покрылись паутиной вен. Некогда светлая шевелюра выглядела седой, поредев раза в два. Профессор тихо зашёл внутрь и приблизился к кровати. В худые руки кустодия были воткнуты иглы капельниц, в рот уходила полупрозрачная пластиковая трубка, к запястьям и шее прикреплены датчики пульса. Кэри вошла следом и закрыла дверь. — Не знаю, зачем вы хотели увидеть Эйвона. Он никак не отреагирует на вас, — сказала она шёпотом. — Он никак не реагировал ни на меня, ни на мистера Артца. Не слушая девушку, Ионнидис придвинул стул и сел напротив кровати. Его и бессознательного стража разделяло буквально полметра. Полупрозрачные от старости глаза профессора внимательно изучили измождённое лицо больного, после чего его морщинистые пальцы извлекли из кармана парусных штанов медальон на тонкой цепочке, на который профессор задумчиво уставился. — Что это такое? — Я нашёл эту вещь на раскопках в фундаменте Дворца Великих Магистров. Вместе с некой табличкой, покрытой письменами. Тот диалект был сложен даже для меня, но кое-что я понял… Профессор поднял глаза и посмотрел на Кэри. — Начнём с того, что табличка была абсолютно аутентична. Не являлась подделкой, прекрасно подходила под своё столетие. Под столетие, когда был основан Кустодианский орден. — И что там было написано? — Там был предсказан некий Прорыв. Подозреваю, что это событие, в ходе которого пострадал твой друг. Но если верить ей, пройти всё должно было совсем не так. Кустодии должны были устроить контратаку и ворваться в измерение, откуда прибыла та тварь с турнира. Насколько я понимаю, этого не произошло. — Что ещё? Что это за украшение? — Про него упоминалось немного. Но, судя по строкам «σώσει την ψυχή», — Гектор внезапно перешёл на греческий. — И «μεγάλη φρουρά», что переводится на норвежский как «спасение души» и «великий страж», а также нескольким зарисовкам, оно должно вырвать вашего друга из скорбного сна, в котором тот заперт уже год. Кэри вздрогнула. — Вы шутите?.. Просто… Это же бред! Верховный обеспечил Эйвону внимание лучших врачей Норвегии, но никто из них не сумел заставить его проявить хоть какую-нибудь активность, а вы утверждаете… — Я не утверждаю, Кэри. Лишь подозреваю. Но подумай сама — Эйвон впал в кому после атаки демона. Может, некий магический элемент как раз то, что ему нужно? Не дождавшись ответа, профессор аккуратно расстегнул замок на тонкой серебряной цепочке и застегнул амулет на шее Рейса. На миг кругляшка блеснула в лучах солнца, пробивающихся из-под тюля, и Кэри увидела, что серебряная поверхность покрыта геометрическими фигурами, сплетёнными в непонятный узор. Несколько секунд ничего не происходило. Девушка собралась было снять с шеи друга это непонятное украшение, но Ионнидис остановил её руку. — Смотри. Фигуры, покрывавшие амулет, начали сиять. Кэри приоткрыла рот от удивления. Воздух наполнился электричеством, приборы начали искрить, а волосы всей троицы натурально зашевелились. А после Эйвон изогнулся на койке, издавая непонятные хрипы и пытаясь разгрызть трубку, уходящую в горло. Вскрикнув, стоматолог отпрянула от койки. Гектор, наоборот, бросился к стражу и аккуратно вытянул из его горла шланг. Кустодий успокоился и опустился на кровать, открыв глаза. С надеждой заглянув в них, историк увидел лишь пустоту белков. А после Эйвон заговорил. — Там, где двое стали одним, где тысячи укусов не тревожили льва. Там где из камня была извлечена жизнь одного, и где другой найдёт свою смерть. Там вы найдёте все ответы, но вопросов больше. Там откроется путь туда, куда десятки прибыли, и откуда вырвутся сотни. Грядёт Разрыв, последний день двух Миров. ТАМ! Дрожа от ужаса, девушка прижалась к профессору. Тот, даже не замечая прикосновение её груди, которое отметил бы в любой другой день, наклонился над стражем, прислушиваясь к его дыханию. — Ч-что… только что случилось? — Я подозреваю, — голос Гектора стал куда ниже, историк тоже испытывал влияние страха. — Что амулет вывел Эйвона из комы и передал через него какое-то сообщение. — То есть, он сейчас в сознании? — Боюсь, что нет. Но его состояние улучшилось. Как ты видишь, он начал самостоятельно дышать. — Зато я чуть не перестала! — стресс начал вырываться из девушки в виде коротких смешков. — Что дальше будете делать, историк-Мориарти? Гектор поморщился. — Во-первых, я ближе к Шерлоку. Во-вторых, маршрут у нас один — в том место, что описал твой друг. — С чего вы взяли, что я поеду с вами? — Кэри, с этого момента мы повязаны одной верёвкой. Став свидетелями этого откровения, мы вступили в опасную игру. И, я думаю, ты согласишься, что нельзя допустить этого… Разрыва. А один я могу не справиться. Да и будет лучше, если информация об угрозе станет известна двум людям. Для гарантии. — Скажите кустодиям. — Не могу. У нас нет ни записи, ни каких-либо других доказательств того, что произошло. И ещё я подделал пропуск, а ты рассказала тайну Агентства постороннему. Стоматолог вздохнула. — Ну ладно… Допустим. Допустим, я отправлюсь в путь с вами. Но я вообще-то замужем. Что подумает Барт? Ах, знаешь, дорогой, я решила попутешествовать с твоим другом… Это надо ему сказать? — Отнюдь нет, — Ионнидис улыбнулся. — Доктор Карст отправится с нами. Он и, как я надеюсь, ещё один человек. Свяжусь с ним, как только выйдем из этого здания. — Ах, так вы продумали всё заранее? Профессор, знаете что? — И что же? Секунду Кэри боролась с желанием высказать Гектору всё в лицо, но после сдержалась. — Ладно, нет смысла что-то говорить фанатику. Так что за место описывал Эйвон? — Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, то речь шла о Дворце Великих Магистров. О месте, что какое-то время служило базой для Кустодианского ордена. Тысячи укусов это, несомненно, осада турков, когда в стены Дворца вгрызались сотни пушечных ядер в день, двое стали одним — слияние рыцарских орденов… Да, это Дворец. — И где находится этот дворец? — На моей родине, Кэри. Мы летим на Родос.***
Старый Мир, Дворец Тероса. Вне привычных координат пространства-времени. — Куда он направился? «Если он её тронет… Если он тронет её хоть пальцем, я убью его прямо здесь», — думала Гликерия. — Мне это неизвестно, Владыка. Ваш сын… Он сумел схватить медальон и призвать Бету. Я пыталась его остановить, даже ранила, но тот, кто сделан по вашему подобию, всегда будет сильнее обычной демонессы. Умоляю, простите меня. Лорайн стояла на коленях перед Костяным Троном, докладывая тирану Старого Мира о побеге Адрастоса. — Простить тебя? Я ничего не прощаю, — красные глаза Тероса смотрели только на Лорайн, но при этом все окружающие чувствовали его взгляд. — Но тут ты не виновата. Такое ничтожество действительно не способно противостоять моему отпрыску. Вздохнув, Терос встал на ноги. — Сын мой, — произнёс он едва слышно. — Я хотел поговорить с тобой мирно. Но теперь тому не бывать. Мысленно притянув секиру, Терос прижался лбом к черепу между лезвиями. Лорайн и Гликерия обменялись непонимающими взглядами. Губы тирана едва шевелились, но энергия, что освобождалась в результате его слов, превышала всё, что до сих пор доводилось видеть и чувствовать демонессам. Кроме, пожалуй, процесса открытия порталов для Прорыва. Поднялся ветер. Резко оторвав оружие от своего лица, Владыка вытянул руку, и из пустых глазниц черепа начал литься потусторонний свет. Сущность, что была освобождена, тут же попыталась вырваться. Гликерия подбежала ближе и накрыла коленопреклонённую Лорайн ментальным щитом. Остальные Гарпии, прибывшие в Тронный зал по приказу принцессы, напряглись, готовясь к противостоянию. Один лишь Терос продолжил стоять на ступеньке Трона. — Найди моего сына. Сущность ничего не ответила в привычном понимании, но вспышки её энергии можно было расшифровать как вызов-вопрос. Чего ради? — Ты хочешь, чтобы я повторил то, что произошло много лет назад? Нет. — Тогда подчиняйся! Накал энергии спал. Терос окинул окружающих властным взглядом. — Гарпии! Вы готовы к бою? Отойдя от возлюбленной, принцесса встала перед отцом на одно колено. — Мы готовы, Владыка. — Прекрасно, дочь. Я рад. Уже скоро ты воссоединишься с братом, — на секунду голос тирана стал тише и будто бы грустнее. Удивившись, Гликерия изогнула бровь, но развивать эту тему не стала. Поведя плечами, Терос спустился с Трона. Когда он проходил мимо Лорайн, всё ещё стоявшей на коленях, демонесса отметила скрип его доспехов, а также жар, исходящий от тела Владыки. Всё-таки он живой. А значит, всегда можно убить. В тишине прошло буквально несколько мгновений, и зал вновь наполнился потоками энергии. Но демон явно ослаб и стремился к тирану из последних сил. — Где он? Тварь ответила. Принцесса не смогла понять, что именно, но Теросу информации явно хватило. — Ты прекрасно поработал, — вытянув руку и сжав пальцы в кулак, Владыка насильно вернул демона в его череп-тюрьму, после чего посмотрел на Гликерию и кивнул ей. — Гарпии, к бою, — приказ принцессы был короток и ясен. — Мы направимся в место, находящееся на стыке сразу двух измерений. «В место, » — раздался в голове Гликерии голос отца. — «Где появилась идея вашего с братом рождения».***
Штаб-квартира Custodes Mundi в России, особняк Корнёвых. 15 июня 2010 года. Взмах. Один, другой. Клинки сталкиваются, и страж играючи отталкивает Лизу назад. Закусив губу, Корнёва вновь налетает на противника, который лениво отбивает все её удары, один за другим. Лицо кустодия абсолютно бесстрастно, а движения выверены. Ни малейшего намёка на эмоции. Третья попытка. Проведя серию уколов, Лиза поднырнула по падающую саблю и попыталась было атаковать в корпус. Но лёгкий толчок ноги нарушил её планы, отбросив назад на пару метров, после чего резиновая кромка тренировочного оружия прижалась к сонной артерии. — Уже лучше, Елизавета, — Эдвард Артц, наблюдавший за боем с инвалидного кресла, довольно улыбается. — Теперь я вижу, что вы достойны этого меча. В сердце Лизы закипела кровь. — Это меч моего деда. Меч моего мужа. Разумеется, чёрт возьми, я его достойна! — Всё, всё, — Магистр поднял руки в шутливом жесте защиты. — Это оружие полностью принадлежит вам. — Но привыкать придётся долго, — страж, которому Верховный приказал дать Корнёвой парочку уроков, вытер пот со лба. — Когда мы отправляемся?.. Лиза вздрогнула. Вопрос пробудил в ней воспоминания об очень неприятном разговоре, произошедшем два дня назад.***
Штаб-квартира Custodes Mundi в России, особняк Корнёвых. 13 июня 2010 года. Вдоволь наоравшись на Магистра и с трудом сдержавшись от того, чтобы не отвесить ему пощёчину, Лиза успокоилась. Эдвард же, ничуть не смутившись, сказал: — Ну, как видите, госпожа Корнёва, у вас появилось желание на меня наорать. Чем не общение? — Вы… Вы омерзительны. — Возможно. Но такова моя работа. А теперь нам лучше пройти в гостиную. Попасть в дом Верховному помогли стражи. Внутри он пересел на менее массивное кресло с чистыми колёсами, не имевшее электропривода, и, перебирая руками, заехал в зал. Кустодии, зашедшие следом, положили свои ящики на журнальный столик, после чего молча вышли. «Да он продумал всё. Сразу знал, как я поступлю… Грёбанный норвежский манипулятор!» Сев на кресло, Лиза уставилась на Артца. — Итак, Магистр, какую столь важную информацию вы хотели до меня донести? — Во-первых, я планировал вернуть вам оружие мужа… — О, спасибо. Спасибо за напоминание, что он пустил себе пулю в висок. — Вернуть вам всё оружие мужа, — Эдвард слегка повысил голос. — Откройте ящики. Сперва у Корнёвой было желание послать Магистра куда подальше, но после она всё же подчинилась и подошла к столику, отщёлкнув замки по очереди. В коротком кейсе хранился старый фальшион, который, как она знала, мужу подарил лучший друг. Лезвие слегка оплавилось, но не потеряло своей остроты, а крохотные письмена экзорцизмов и чертежей завораживали. Что находится в большем ящике Лиза догадалась, ещё не открыв его. Разумеется, меч её деда. Теперь клинок покрывала паутина, оставшаяся после того, как в кустодианской кузне вновь соединили осколки уничтоженного Гликерией оружия. — Там, где можно было оставить предыдущие экзорцизмы, — Эдвард тихо заговорил. — Мы так и сделали. Кое-где нанесли новые, высшего уровня. Корнёва аккуратно подняла меч с бархатной подушки и примерилась к его весу. Не такой уж и тяжёлый. — Если у вас есть желание, я попрошу кого-нибудь из своих стражей, они могут дать парочку уроков. Лиза вздохнула. Если уж говорить, то говорить сейчас. — Магистр, на днях со мной на связь вышла одна сущность из другого измерения. Это очень долгая история, и я чувствую, что из-за неё вам придётся вновь принять тяжёлое решение.***
Штаб-квартира Custodes Mundi в России, особняк Корнёвых. 15 июня 2010 года. В тот день Лиза передала Эдварду все откровения деда, а Магистр в ответ поведал её о проекте «Вспышка», который заключался в использовании эрдемонов во благо Агентства. И первым кандидатом в такие «новые кустодии», разумеется, была Аня. Сперва Корнёва хотела послать Магистра, но дочь, вторгшаяся в разум матери, запретила ей это делать. Мысленно пообещав Ане подумать, Лиза предложила Эдварду перенести обсуждение на потом. Сегодня ей вновь предстояло спуститься в подвал. Ей, Ане и отряду, что подрядил Эдвард. За два прошедших дня в Россию прибыло больше тридцати кустодиев, стражей и оперативников, и девушке не хотелось даже думать, какие связи использовал норвежец, чтобы такая куча оружия пересекла границу. Помимо служащих Mundi в этот Дворец, как называл его дед, направлялись охранники леди Коломбо. Однорукий ветеран, прибывший под утро в сопровождении ещё трёх вооружённых итальянцев и какого-то толстяка, на вид пекаря, вызвал буквально щенячий восторг у молодого Леона и сдержанную радость у Норины. Принеся хозяйке извинения за то, что бросил службу после Прорыва, он на полдня уединился на стрельбище, привыкая использовать короткий помповый дробовик MAG-7, удерживая его правой рукой и передёргивая затвор сгибом культи левой. Вскоре все были готовы. К счастью, капище было достаточно большим, чтобы вместить всю армию Эдварда Артца, так что сорок человек, плотным кольцом окружившие алтарь, почти не испытывали неудобств. Спустившись вниз одной из последних, Корнёва первым делом увидела Верховного. Удивительно, но, несмотря на свою инвалидность, Артц всё же не позволил уговорить себя остаться. Аккумуляторы его кресла были заряжены, Беретта проверена, а к креслу в качестве почётной гвардии приписаны три стража и два оперативника. С приходом Лизы наступила тишина. — Итак, — Эдвард говорил тихо, но его голос разносился на всё помещение. — Сегодня мы нанесём контрудар. Наша задача — уничтожить демонического повелителя, который стал причиной прошлой атаки на наш мир. Сперва мы освободим его сына, который, как мне стало известно, пытался противостоять отцу, а после, воспользовавшись его знаниями и силой, свергнем гада. Сейчас последний шанс передумать. Если кто-то не хочет заходить за грань — покиньте подвал прямо сейчас. Ни один из кустодиев не пошевелился. Не тронулись с места и итальянцы, получившие чёткий приказ от хозяйки защищать Магистра и выполнять его приказы. От столь открытого проявления верности у Эдварда защипало в глазах, а в голове на миг мелькнула мысль: «Они пойдут за мной даже на верную, стопроцентную смерть. Чем я это заслужил?» Однако времени для рассуждений не было. Отбросив все мысли, Магистр лишь сказал: — Елизавета… Выходите на связь с вашим дедушкой.***
Ирландия, деревня Кросс-Барри. 09 июля 2010 года. — Не мог бы. Сказав это, Дойл закрыл дверь и развернулся было, чтобы вернуться к Мирне, но гость снова постучал. — Сука, ну вот что тебе нужно… — еле слышно пробормотал программист, опять открывая дверь. — Я понимаю, что моё вторжение может показаться невежливым, но профессор Ионнидис настаивал на том, чтобы я с вами переговорил. Мак’Кроун вздохнул и положил нож, который до сих пор держал в руке, на тумбочку. — Мне плевать, честно. Вы думаете, я уехал сюда от нехер делать? Не говорите мне ни слова про кустодиев, пожалуйста. В это время из кухни вышла Уолш. — Добрый вечер, мистер. Что вам нужно от Дойла? Смущённый подобным напором, Барт сделал шаг назад, но уходить не стал. — Мне бы хотелось обсудить с мистером Мак’Кроуном несколько вопросов касательно его прежней работы. — Хорошо, допустим, — поняв, что заставить норвежца уйти по-хорошему не получится, Дойл сдался. — Что вы хотели узнать? — Кустодии существуют? — Это вы и так знаете. Дальше. — В чём заключается ваш долг? — Их долг. Я работал на Mundi, но не был кустодием. Не могу сказать, следующий вопрос. Всё это время Мирна с удивлением переводила взгляд с одного лица на другое. — Почему вы ушли? Разумеется, если это не сильно личное. — Сильно, — Дойла опять пробила дрожь, но присутствие Уолш помогло парню сдержаться. — Но я отвечу. Мне довелось увидеть кустодиев во время выполнения основной работы. Столько трупов… И тогда я понял, что не хочу иметь с этим дело. Не хочу принимать предложение мистера Артца и становится магистром. Что просто хочу тихо жить у себя на родине. — Что нужно сделать, чтобы кустодии раскрыли свой секрет? Техмастер усмехнулся. — Вам должно очень сильно не повезти. Меня наняли как лучшего выпускника курса, и то полгода я не знал, на кого работаю. Просто так ни один из служителей Mundi не раскроет вам своей истинной профессии. А если вы вдруг станете высказывать свои догадки действующему кустодию, вас упекут в психушку. Они могут, да. «Ясно, чёрта с два он раскроется», — подумал Барт. — «Придётся разочаровать профессора». — Хорошо, спасибо за информацию. Думаю, она порадует профессора. — О, не сомневаюсь. Кстати, почему этот Ионнидис сам не приехал? — Он кое-чем занят в Осло. По этой же теме. В общем, хорошего вечера, мистер Мак’Кроун, — сказав это, Барт обернулся к Мирне. — И вам леди. Приятной ночи. Закрыв дверь за доктором, Дойл медленно сполз по стене на пол, с трудом сдерживая потряхивания тела. Воспоминания о Прорыве навалились как земля на гроб. Уолш аккуратно присела на корточки и положила руку парню на плечо. — Дойл… Всё хорошо? — Да, практически. Просто… Этот человек напомнил мне то, о чём я уже год пытаюсь забыть. — Не хочешь выговорится? Мак’Кроун посмотрел на девушку, после чего просто прижался головой к её плечу. — Хочу. Но не могу. — Понимаю. Если хочешь, я могу остаться на ночь. Ну там, не знаю, помочь преодолеть кризисный момент, — Уолш улыбнулась. «Это намёк? Остаться на ночь… Почему так сложно?» — подумал программист. — Я… Я не знаю. Твои родители не удивятся? — Удивятся, но переживут. Тебе явно нужна компания. — Спасибо. Спасибо за всё. Не ожидал встретить друга в первый же день пребывания здесь. Коротко хохотнув, девушка вскочила на ноги и протянула Мак’Кроуну руку. Благодарно приняв её, Дойл встал, но импульс оказался столь силён, что молодые люди практически столкнулись носами. Взгляд программиста быстро изучил лицо Мирны. Он был выше, пусть и не на много, и потому мог разглядеть его во всех подробностях. Светлая кожа, испещерённая мелкими порами, веснушки, покрывающие нос и пространство под зелёными глазами, округлый и слегка вздёрнутый нос. Дойл уже собрался было что-то сделать, как вновь раздался знакомый стук в дверь — Нет, я застрелю его, честно. Открыв дверь, программист увидел Барта. — Что ещё? — Мистер Мак’Кроун, извините, но это очень важно. Только что со мной связался профессор Ионнидис. Он был в штаб-квартире кустодиев и услышал древнее пророчество… Я точно не понял, как это произошло, он очень торопился, но суть в том, что скоро должно произойти событие куда масштабней, чем прошлогодний прорыв. Дойл вздрогнул. — Насколько… Масштабней? — Человек, который был в трансе, называл его Разрывом и утверждал, что после этого два мира перестанут существовать… Историк говорил что-то ещё, но программист уже не слушал. Перед ним опять встал выбор. Очень важный, важнейший, как он подозревал. Как там говорят? Лучший способ избавиться от страха — встретиться с ним? Но он только почувствовал подобие нормальной жизни… — Что с кустодиями? — Эдвард Артц пропал три недели назад. Всё, что было известно профессору. И он требует, чтобы я прибыл в Старый Город Родоса и по возможности взял вас. Разве может здесь быть иной выбор? — Насколько велики связи вашего профессора? — Ну, учитывая, что в своё время он установил за вами полноценную слежку, достаточно велики. — Слежку?! Ладно, чёрт с ним. Мне нужно провезти через границу пистолет и патроны. Glock-18, четыре обоймы. — ЧТО?! — Барт, не заставляйте меня повторять дважды, — Дойл обернулся к Мирне и виновато улыбнулся. — Я возьму с собой оружие. И мне надо, чтобы нас не задержали на таможне. — Хорошо, сейчас свяжусь с ним. И спасибо вам, что согласились. Мак’Кроун, собравшийся было попрощаться с Уолш, всё же задержал взгляд на Карсте. — Иногда у человека есть лишь иллюзия выбора, но не сам выбор. Я не мог увернуться от участия в этом так или иначе. Подойдя к девушке, Дойл улыбнулся. — Прости, Мирна, но, как ты видишь, меня зовёт долг. Долг, от которого я бегал целый год. Ты только что услышала немало бреда, но обещаю, что объясню всё это, когда вернусь. — Я буду ждать, — привстав на носочки, Уолш чмокнула техмастера в щёку. — Пока что ты это самое интересное, что происходило со мной за всю жизнь. Легко щёлкнув Мак’Кроуна по носу, Мирна вышла из дома. Дойл вздохнул. — Хорошо, Барт, план такой. Позвоните профессору и обговорите вопрос с моим пистолетом. Я выйду через пятнадцать минут.