Однажды я умер

      О, если бы я только знала, к череде каких событий приведёт тот злополучный день, то я бы, несмотря на всю свою тягу к приключениям, в ужасе бы взвыла и бросилась бежать и лететь, прячась от тех злоключений, что приготовила специально для меня коварная и жестокая в своём юморе судьбинушка. Забилась бы в самое зловонное болото, которым даже мои сородичи побрезговали бы; сокрылась бы в самых густых зарослях оплетающего лапы мха и сидела бы до конца собственных веков в этой жиже, лишь кончиком носа торча из вязкой топи.       А ведь всё начиналось так обыденно, так повседневно. Относительно поздний, как я люблю, подъём, когда солнышко уже высоко поднялось в небо, одаривая макушки деревьев своими наиболее жаркими лучами. По-кошачьи потягиваясь, я выбираюсь из промятых за несколько лет тушками моего семейства кустов, счищая налипшие за ночь комочки грязи со своих боков. Не до конца проснувшимся взглядом я брожу по небольшой полянке на верхушке сухого холмика в поисках собственных сумочек, набитых ошмётками различных трав, очень уж желая с «утречка» пожевать несколько пучков мяты, дабы смыть мерзкий привкус тины со своего языка. А заодно и наше болото осматриваю, с которого мы через пару месяцев, на своё пятилетие, должны будем перебраться к раскинувшейся на севере речушке, разделяющей бесконечные болотные леса и зелёные равнины лугов. Хотя я бы перебралась туда ещё раньше, если бы не настоявшая на определённой дате Кремень. Возможно, наша воспитательница всё ещё надеялась, что я, как зачинщица этой идеи, пропитаюсь «духом родины» или, скорее уж, полюблю ту грязь, которой изобиловало это место, да привыкну к своим сородичам, решив остаться до конца своих дней посреди этой топи. А вот фигушки ей, я в своём решении убраться отсюда подальше буду тверда.       При этом рычащая старшая драконица всё ещё продолжала по мелочи учить нас различным «премудростям». Ну, как «нас»... Моё семейство собирается у неё раз в неделю, а всё остальное время Кремень занимается более молодыми дракончиками, мучая их так же, как и нас в своё время. Мы же оставлены на, по большей части, свободное существование, пытаясь вписаться в драконий социум болотного королевства различными способами.       Железо и Осока зазывают нас всех пойти в, кхм, «армию», против чего я резко против. Пару раз это доходило даже до коротких ссор, после которых мы всегда мирились. Дремлик, кажущийся мне самым тихим и спокойным из всей нашей братии, лепит различную утварь из глины, изредка прося поискать для него что-то, что можно использовать как краску. Ну а Тростинка... Тростинка стала чем-то вроде моего ассистента, всё время бегая за мной и притаскивая различные вырванные с корнем пучки в своих лапах и зубах. Как и ожидалось, она оказалось самой маленькой из нашего семейства, но от этого не менее шустрой, буйной и даже по-своему «взрывоопасной», заливаясь самым громким ворчанием и тут же о нём забывая, стоило ей отвлечься на что-то другое. По-своему она хорошо дополняет моё слегка рассеянное и задумчивое состояние, разбавляя брызжущую из меня желчь лучиками собственного позитива, заодно выступая и прослойкой между мной и нежелательными контактами со старшими сородичами.       — Нет, нет, нет! — Не найдя своих сумок, я, прислушиваясь к царящим на болотах звукам, тут же различаю звонкий голосок своей сестрицы. — Водомерка сейчас спит! Я не буду её будить!       В ответ ей доносится неразборчивое бурчание, а спустя пару мгновений шустрая сестрица возмущенно прицокивает своим языком.       — Нет, тебе придётся потерпеть. Не помню, что нужно от головной боли. — отбивается от назойливого посетителя Тростинка, пока я поднимаюсь на свои лапы, отряхивая крылья и максимально неспешно добираюсь до края холмика, с интересом окидывая берег.       Естественно, всё моё семейство тут, занимается своими делами. В очередной раз Дремлик лепит какую-то утварь, задумчиво рассматривая сделанную им миску, обдувая её редкими огоньками пламени, вырывающимися из его приоткрытой пасти. Рассказать ему, что ли, как обжигать глину? Хотя, этим не я должна заниматься, а тот дракон, к которому мой братец набивается в ученики по гончарному искусству. Абсурдно, конечно, что среди драконов есть гончары, которые зачем-то лепят различные штуки. Зачем огромному, плотоядному крылатому ящеру миска, ваза или тарелка? Я вот ещё ни разу не видела, чтоб хоть кто-то ел с тарелки, да и представить подобное сложновато. Но, раз хочется, то пусть занимается.       Железо и Осока же плещутся в грязи. Ну, точнее, как плещутся... борются, демонстрируя собственные клыки в грозных оскалах и пытаясь вжать друг друга в грязь. Наша старшая сестрица не очень-то и уступает в размерах грозному, самому крупному в стае, Хранителю, а те жалкие сантиметры, на которые её превосходит Железо, Осока возмещает собственной ловкостью. Или, точнее, компенсирует меньшей неповоротливостью и неуклюжестью, которые демонстрирует, как мне порой кажется, каждый дракон нашего племени в той или иной мере. Плотно сбитые, покрытые бронированной чешуёй увальни, побеждающие своих оппонентов не грацией истинных владык небес, но грубой силой болотных чудовищ. Хотя в этих схватках Осоке приходится демонстрировать иные, менее характерные для нашего племени качества. Извиваясь борющимся за свою жизнь крокодилом, она раз за разом выскальзывает из цепких объятий Железа. Однако, несмотря на всю кажущуюся серьёзность схватки, я бы не сказала, что кто-то из них пытается кого-то укусить до крови или причинить боль. Клыки лишь слегка давят на чешуйки, когти проскальзывают по касательной, изредка постукивая по бокам, а хвосты скорее поднимают кучи брызг, нежели лупят друг друга до треска костей.       Кстати, идея пойти «служить» принадлежала именно Осоке. Пожалуй, из всей нашей компании она наиболее злобная и агрессивная, и даже чем-то она напоминает мне Кремень. Вечно ворчащая себе что-то под нос, давящая на окружающих чуть что своим предупреждающим рычанием, постоянно встревающая в конфликты с драконятами нашего возраста за добычу, очень недовольно косясь на взрослых драконов, отдыхающих в стороне. Слишком серьёзная и резкая по отношению к чужакам Осока, к моей радости, проявляет куда больше заботы и любви к своим родным, в список которых попадаю и я. Вообще, очень похоже, что старшая сестрица просто хочет выступать для нас щитом ото всех невзгод и тяжестей жизни, таким странным образом демонстрируя собственную любовь. И в «драконьи вооружённые силы» она хочет нас затащить не для того, чтобы показать миру свой могучий патриотизм, а чтобы просто научиться лучше нас защищать, да и саму семью научить защищаться без её помощи. С чем я, конечно, не совсем согласна. Обидеть дракона, способного дыхнуть тебе в морду огнём, не так уж и просто, и защищаться нам если и нужно, то только от других драконов. А где ты рискуешь больше всего столкнуться с агрессивно настроенными особями, если не в рядах доблестных вояк?       Железо, в свою очередь, пусть и такой же серьёзный, но куда менее хмурый и куда более добрый к окружающим. Нет, он не весельчак, как Тростинка, и не плюшевая игрушка, которую можно тискать за щёки, как Дремлик, но каменная гряда, служащая нам всем укрытием. Непоколебимый в своих убеждениях о необходимости заботиться о нас. Главный охотник нашего семейства и, заодно, главный же защитник, по-своему заменяющий нам отца, мать и всех родственников вместе взятых.       Взгляд мой наконец-то опускается на заливающуюся своим звонким рычанием Тростинку, под боками которой лежат мои сумки, а за спиной покоится недоеденный, судя по всему оставленный для меня, крокодилий хвост. Перед ней же, передними лапами выбравшись из мутной воды на берег, стоит один из старшаков. Не помню, как его зовут, но точно помню, что он постоянно жалуется на боли в собственной пустой, как и у большинства обитателей этого на самом деле молодого поселения, башке. Что для меня, конечно, удивительно. Как может болеть воздух, гуляющий меж ушей этого коричневого ящера?       — От головной боли хорошо помогает топор, — под собственное негромкое хмыканье прерываю я так и не начавшийся спор между обернувшейся ко мне Тростинкой и удивлённо моргнувшим драконом.       Похоже, что мою специфичную и на самом деле несмешную шутку поняла только сестрица. Кстати, забавно, что драконы знают, что такое топор. Я вообще не видела никаких инструментов в лапах своих сородичей, только необработанную глину, нити и что-то, что я могла бы назвать шилом или иглой. С другой стороны, кто-то ведь выковал эту иголку? Значит, обработка металлов у крылатого племени точно есть.       — У меня нет топора... Да и разве он поможет от болей? — тянет негромко этот дурачок, вызывая у меня тяжёлый, грустный вздох. Даже шуток не понимают, относясь к ним слишком серьёзно?       — Думаю, его можно заменить очень большим камнем. — Спустившись по склону к грубо сшитым сумкам, я начинаю рыться в собственных запасах трав, в первую очередь найдя несколько пучков уже увядающей, но ещё мягкой мяты, кинув десяток листьев в свою пасть да перетирая их острыми клыками в кашицу, заодно и поясняя свою шутку этому тугодуму: — Есть топор — нет башки. Без башки — нет боли.       Хотя, как мне кажется, подобная логическая цепочка выходит за грани понимания этого ящера. «Ну как же я... Ну как так...» — запинаясь, отвечает он мне, а я размышляю над тем, чем могут быть вызваны частые боли, на которые мне жалуется сей пациент. Мигрень? Артериальное давление? Если последнее, то, может, проблемы с сердцем? Эх, а ведь думал в юности своей, ещё до выбора вуза, идти на врача, но нет, пошёл на почвоведа, кормить народ своей родины. Хотя я ведь тогда даже представить не мог, что мне предстоит невольно заниматься врачеванием, ещё и драконьим.       С тяжким вздохом я нахожу кармашек, наполненный искомыми сушёными красными плодами шиповника, пересыпая алые ягодки в небольшой мешочек, сверху докидывая несколько щепоток зверобоя.       — Не забыл, как готовить? — спрашиваю я у пациента, сплёвывая в сторону зелёный комок мяты да собственным языком вычищая остатки душистого растения меж своих клыков. Получив в ответ кивок, я глухо фыркаю, кидая в протянутую лапу перетянутый гибкой жилой мешочек. — Вот и хорошо. Не намочи раньше времени только.       Не слушая глухого «спасибо», я перевожу своё внимание на оставленный для меня хвост крокодила, спеша заняться завтраком, пока Тростинка провожала своим взглядом нашего невольного гостя.       — Водомерка, — встрепенувшись, начинает сестрица, пока я осторожно отдираю кусок уже холодной, жёсткой плоти от хвоста, без остановки работая своими челюстями.       — Мммм?       — Тебя Веретенник искал. Ну, как искал, говорил, что заглянет чуть позже, ближе ко дню. А ещё, нам бы ягоды поискать. Малину особенно. И мёд! Ты говорила, что хочешь найти мёд. Я поспрашивала старших, никто не знает, где его найти. Но где-то он должен быть. Может, поищем сегодня?       Бесконечный поток вопросов радостной Тростинки приятно согревает мои ушки, но полноценно ей отвечать я, не позавтракав, не планирую. Лишь негромко мычу да мотаю своей головой. «Да, хочу найти мёд. Да, поищем», будто бы говорю я ей, наблюдая за тем, как взмахнувшая хвостом и обрадовавшаяся сестрица осторожно принимается натягивать себе на плечи сумочку поменьше, предназначенную для неё. Интересно, зачем меня искал Веретенник? Последний раз, когда он появлялся, примерно месяц назад, этот дракон был даже чересчур задумчив, односложно отвечая на несколько моих вопросов да рассеянно бродя по болоту своим взглядом.       — А ещё... Веретенник привёл с собой двоих новичков. Пяти и семи лет, на мой взгляд.       Похоже, ухмыляющаяся Тростинка решила меня удивить. И ей это удалось, я тут же приподнимаю свои ушки, направляя их в сторону сестрицы, в скромной надежде на то, что меня не сватать собираются непонятно кому. Или, быть может, мой наставник нашёл ещё пару смышлёных и способных драконят, решив их оставить на обучение у самой умной грязекрылки во всех окрестных болотах? А в том, что я умнее многих, я уже давно не сомневаюсь. В любом случае, старший дракон сам найдет меня, если уж я ему так нужна. А я же должна заняться своими делами.       Меланхолично работая челюстями, я прикидываю, куда придётся нам отправиться сегодня, пополняя запасы кончающихся ягод, которые ещё и засушить потребуется, чтобы в будущем использовать их в различных отварах. Хорошо уж, что народная медицина моего прошлого дома оказалась уместна для крылатого племени, оказывая максимально схожие эффекты.       — Ммм. — Сглотнув вязкий ком пережёванного мяса, я в который раз за последний год задумалась о необходимости заняться кулинарией и разнообразить собственный рацион различными супами или жарки́ми. Тем более Дремлика можно попросить слепить какую-нибудь подходящую для этого дела посудину. — Ясно... разберёмся. Ещё кто-нибудь сегодня приходил?       Тростинка взмахивает своими лапками, будто вспомнив о чём-то очень важном, и спешит запустить их в сумку, доставая оттуда кусок древесной коры, покрытый тонким слоем смеси из перетёртого в порошок угля и воды.       — Валун снова жалуется на боли в животе, — начинает перечислять сестричка.       — А жрать что попало не надо, — тут же громко фыркаю я. — Не первый раз ему говорю: не ешь гнильё. Так нет же, продолжает. Ещё и из пасти этой ящерицы несёт как из отходной ямы.       — Хвоя пришла с кашлем, — продолжает сестрица, не особо обращая внимания на мой недовольный бубнёж.       — Так, дай сюда. — Цепкие коготки осторожно вырывают тонкий исписанный кусок бересты, и я внимательно вглядываюсь в записи, в который раз удивляясь, как все эти драконы жили до этого. Ведь только с моим появлением обнаружилось столько проблем у каждого жителя этого болота. То насморк, то кашель, то понос, то запор, то ещё какая-то мерзость. И каждый тащил свою тушу ко мне, в надежде, что по щелчку пальцев я смогу ему помочь. Скрипнув своими клыками, я недовольно бреду взглядом по неровным закорючкам, оставленным Тростинкой. — Идиоты. Нашли на кого свалить свои проблемы.       С приступа злости я пинаю остатки крокодильего хвоста, в сердце представляя, будто это морды многочисленных недотёп, решивших переложить на мои хрупкие плечи все невзгоды, вызванные по большей части их собственной глупостью. А ведь не очень хорошо отказывать — мне и практика нужна, да и в поселении ко мне относятся с уважением, рождённым моим «статусом». Да и не копить же бесконечно различные травы, смотря на засушенные пучки, будто на талисманы, защищающие от злых духов? Ну, если не духов, то от серых туч болотных насекомых, слетающихся на запах свернувшейся крови.       Схватив своими челюстями недоеденный хвост за его кончик, я оттаскиваю его к берегу, а затем со всей силы швыряю в топь, планируя покормить рыбок и, если повезёт, Валуна, который найдет мой завтрак, сожрёт его и издохнет в мучительном приступе поноса, вызванном отравлением моей желчью.       Что же касается бересты, то промокшую в процессе ковыляния и прыганья на трёх лапах «бумажку» я яростно рву на мелкие клочки и отправляю ошмётки комом следом за остатками крокодила — изучать болотное дно. В конце концов, бегать по больным я не собираюсь! И не буду! Пусть сами приходят, выслушивая мои едкие замечания по поводу собственной неприспособленности и глупости.       Вдох. Выдох. Мои подрагивающие от распирающего меня по утру раздражения крылья слегка опадают, а сама я протираю глаза, пытаясь как можно сильнее абстрагироваться от мыслей о количестве идиотов на квадратный метр в этом чудном королевстве. И вроде даже получается. А как со спины меня осторожно за шею обнимает Тростинка, так и полностью отпускает. Её носик, обдувающий чешуйки потоками тёплого воздуха, скользит до моего ушка, слегка щекоча его основание.       — Ладно-ладно, я успокоилась. Сейчас, ещё немного посидим, и полетим.       И вот мы оторвались от земли, как только я нахожу в себе силы собраться и подняться в светлое небо. По правде говоря, полёты становятся всё чаще и чаще для меня светлыми и радостными моментами. И если бы я могла, я бы устроилась на пушистом облаке и построила бы под звёздным небосводом настоящий дворец из белой, мягкой ваты, в котором бы наслаждалась тишиной и покоем, любуясь прекрасными видами на открывающиеся долины, реки и горы. Жаль лишь, что это только мечты. Но, мечты от части исполнимые. И пускай я не могу создать себе поднебесные хоромы, но наслаждаться красотой диких, необузданных просторов, взвиваясь всё выше и выше в небо каждым взмахом своих крыльев, мне никто не мешает.       Наперегонки с весёлым ветром, да и с Тростинкой, частенько вырывающейся вперёд и оставляющей меня далеко позади, я скольжу на своих крыльях над просторами чудного мира, представляя, как через несколько лет смогу отправиться в другие места, дабы посмотреть, как живут драконы иных племён. Интересно, буду ли я тогда скучать по родному, оставленному за спиной болоту? По родным? Стоп, что за глупости! Братья и сёстры точно полетят со мной, не бросив меня в моих скитаниях по миру. Или же я буду их часто, при любой возможности, навещать, делясь новостями и рассказами о том, как живут драконы в других землях. В конце концов, мы навсегда останемся семьёй, где бы я не была! И эта нить, связывающая нас вместе, крепче любой стали и законов логики.       Но пока... пока до этого ещё далеко. Мне надо вырасти, набраться сил и навыков, отточить свои умения и познания. И потом уже, после всего этого, лет через пять можно будет подумать о бесконечно долгом странствии. А сейчас же я просто наслаждаюсь той свободой, что дарует полёт, и сладостным чувством вознесения, оставляя далеко за своим хвостом всех дурных пациентов и их грязное болото.       Так и летим, предаваясь сладким грёзам о великом будущем, скользя под поднимающимся в зенит, греющим чешуйки светилом на север, пока бесконечные топи под нашими лапами, средь которых то и дело мелькают спешащие по своим делам сородичи, не начинают сменяться разрозненными клочками лиственных лесов, сплетающихся в какой-то момент в зелёные массивы.       И вот, спустя пару часов мы у реки. Конечно, не у Алмазной, чья дельта раскинулась ещё дальше на севере, отделяя своим руслом границы нашего королевства от царства небесного племени, селящегося средь высоких горных пиков, но, как её назвала в своё время Кремень, Янтарной реки, служащей тонкой границей между бесконечными топями и раскинувшейся до гор степью. Эта река была зажата с обоих сторон густым лесом, тянущимся вдоль русла далеко на запад, где, по рассказам Веретенника, начинаются густые тропические леса, полные переливающихся, точно хамелеоны, драконов радужного племени.       Опять-таки, почему не «тропическое» или «хамелеоновое», а «радужное»? Что за странные названия подбираются для драконьих племён? Песчаные живут в песках, ледяные среди льдов, морские в морской же воде, а радужные что, на радуге? Объелись разноцветных драже и вместе с жирафами растянулись на батутиках, напевая растаманские песенки себе под нос? И их соседи, поселившиеся там после какого-то катаклизма, — драконы из «ночного» племени... Хотя нет, судя по описанию Веретенника, они достаточно соответствовали этому названию, будучи чёрных оттенков и со «звёздными» крыльями. Я даже подозреваю, что сам учитель ими втайне восхищался, с трепетом рассказывая об этом таинственном племени. Но радужные... Почему?       Ну да ладно. Когда-нибудь я узнаю ответ на этот вопрос, отправившись на поиски необычных трав и ягод в эти тропические леса, обязательно столкнувшись с кем-нибудь из этого племени и задав им этот вопрос: «А почему, собственно, радужные?». Чувствую, правда, что ответ меня не удовлетворит.       К концу нашего с Тростинкой путешествия мы спускаемся на небольшую, уже протоптанную нами полянку, к которой нас каждый раз приводит развитое чувство направления, всегда указывающее точно на север. На этой полянке мы какое-то время отдыхаем, позволяя своим подуставшим крылышкам немного расслабиться, растянувшись средь протоптанной травы и изредка опускаясь к реке, чтобы утолить жажду или попытаться поймать плескающуюся в чистой воде рыбёшку, сильными шлепками своих лапок пытаясь оглушить прячущихся средь зелёных пучков водорослей карасей. В общем, развлекаемся как можем, перед тем как взяться за унылую, скучную работёнку по поиску различной зелени и ягодок средь древесных столбов, своей густой листвой практически полностью прячущих небо.       Бредя по истлевшей подстилке, шебурша лапами опавшие листья, мы с Тростинкой двигались в лесных тенях, наслаждаясь той тихой, непохожей на болотную, мелодией. Стрекот птиц, тихий шелест ветвей от дуновения ветерка и никакого мерзкого жужжания насекомых. По-своему прекрасное место, мелодии которого я невольно начинаю подмурлыкивать. Интересно, у драконов есть музыкальные инструменты? Если есть тарелки и иглы, то, может, и гитары есть? Или хотя бы свирели и барабаны?       С такими размышлениями я брожу по лесу вместе со своей сестрицей. Конечно, нам нужно будет ещё поискать кое-какие травы среди болот, но это мы сможем устроить на обратном пути. Сейчас же я выглядываю нужные мне кустики малины, не стыдясь отведать суховатых ягодок и наслаждаясь их приятным вкусом, пока Тростинка нанизывает плоды земляники на сорванные и очищенные ещё на полянке стебельки каких-то диких злаков, также не против изредка, особенно когда я «не вижу», отправить несколько кисло-сладких ягодок себе на язычок. Пару раз, впрочем, мы обирали и менее аппетитные растения. С нескольких кустов шиповника, чьи острые колючки тщетно пытались зацепиться за чешуйки, мы нарвали красно-рыжих плодов, собрали несколько пучков различных травок и даже пополнили запасы свежей мяты, найдя несколько кустиков у небольшого родничка, спешащего по склону холма вниз — к основному руслу реки.       Так и бродили мы несколько часов, набивая собственные сумки да изредка отвлекаясь на то, чтобы шугануть под дружное, рычащее хихиканье какую-нибудь дремлющую на ветке сову или филина. Однако, в какой-то момент это начало утомлять череcчур активную Тростинку. Маленькая драконица всё чаще и чаще отвлекалась на редко пролетающих мимо бабочек и птичек или гонялась за белками, во время одной из таких пробежек не заметив, как отцепилась от её сумки перевязь с ягодами земляники, оставшись где-то на радость мурашам.       — Я устала! Это скучно! — бубнила себе под нос недовольная драконица, взрывая передними лапами лесную подстилку и кидая в мою сторону пучки иссохших листьев, да не обращая внимания на моё громкое, возмущённое фырчание и взгляд, которому я пыталась придать максимальную серьёзность и недовольство.       В этот момент и произошло одно из первых потрясений, навсегда изменивших мою жизнь в тот день.       — Эти ягоды будто прячутся от меня! — возмущалась Тростинка, заметив потерю части своих трудов и в панике забегав по небольшой полянке, чуть было не сбив меня с лап, когда я подалась ей навстречу из-за широкого дуба, привлечённая паническим голосом своей начинающей злиться сестрицы.       — Может, ты не заметила, как их съела? — не смогла удержать я рвущегося наружу ехидства, тут же получив в ответ обиженный взгляд Тростинки и её негромкое рычание. — Прости.       А маленькая сестричка только махнула своим хвостиком, приподняв передними лапками небольшой камень и заглянув под него, будто бы в надежде на то, что пропажа окажется под ним.       — Это не смешно, Водомерка! Я их не ела, — пробубнила она себе под нос, слегка поёжившись и поёрзав на месте, пока я, оглядывая полянку, медленно двинулась к негустым кустам у её края. — Я их потеряла. И не хочу их снова собирать! Хочу, чтобы эти ягоды снова были у меня! Ой!       Её резкий, удивлённый писк привлёк моё внимание, и я вновь оборачиваюсь к сестрице. Застывшая на месте Тростинка испуганно смотрит на выроненный ею камень, переводя взгляд то на свои когти, то на валун, удивлённо моргая и обеспокоенно подёргивая кончиком своего хвоста.       — Что случилось? — тут же обеспокоенно спрашиваю я, шебурша своими лапами и подбираясь к сестрице поближе и заглядывая в её яркие огоньки глаз. Но расспросить её подробнее я не успеваю, ведь перед моим взором проносится левитирующий в воздухе прутик с нанизанными на нём ягодками земляники, в которые вцепились несколько яростно дергающих лапками муравьёв, не желающих отпускать сладкую добычу. И всё это добро опускается на переносицу Тростинки.       И если уж моя сестрица замерла каменным истуканом, то я вообще от вида подобного нарушения законов природы почти окаменела, судорожно соображая, не почудилось ли мне это. Даже шлёпнула себя хвостом по спине, в какой-то момент встрепенувшись и решив проверить, не является ли это всё сном. Но нет, никакого сна, лишь суровая, странная и порой абсурдная реальность.       — Так. Это что за фокусы? — вытягиваю я, недовольно смотря на, похоже, решившую надо мной подшутить сестрицу. Хотя, с учётом того, что она была не только напугана, но и удивлена не меньше меня — а феноменальный актёрских навыков за Тростинкой замечено не было — не похоже, что меня пытаются разыграть.       — Это не фокусы! — возмущённо пискнула сестрица, когда я подалась к ней практически вплотную и несильно куснула за бок. Она тут же плюхнулась на хвост, и, уперев свои передние лапки в мой нос, оттолкнула мою мордочку в сторону. — Я... я не знаю, что это!       В голосе маленькой драконицы отчетливо слышались панические нотки. Она слегка дёрнулась крылышками и скинула со своей мордашки прутик с ягодками, смотря на него, будто на ядовитую змею.       — Я не знаю, как это получилось! Я... я просто сказала... И потом холод на пальцах... пробирающий до костей, страшный. А затем... затем она прилетела! Ну ты же сама всё видела! — Сестрица несколько раз дернулась, затравленно озираясь по сторонам, а затем подняла взгляд на меня, в надежде, что я смогу объяснить, как у неё это получилось.       А я смогу. Как-никак, в тщетных попытках обнаружить у себя какие-нибудь необычные способности я прочитала не один свиток, содержащий легенды и истории драконьего племени, да и самого Веретенника расспрашивала, когда информации, содержащейся на листке бумаги, не хватало для составления хоть какой-нибудь вменяемой картины. И несколько подобных свитков содержали информацию кое о чём, отдаленно напоминающем сделанное Тростинкой. Дракоманты. Это такие драконьи чародеи, которые в этих содержащих легенды свитках всегда сходили с ума, становясь отпетыми негодяями и творя всякие злые штуки. Маги, способные, по слухам, возводить целые дворцы одним лишь своим словом, неизменно расплачивающиеся за могущественный дар собственным же здравомыслием.       Разорвав последние сантиметры до Тростинки, я осторожно обнимаю её и прижимаю сильнее к себе, чувствуя, как вздрагивает ошарашенная от произошедшего драконица, не представляющая, что только что свалилось на её плечи.       Честно, мне даже немного завидно. Такой дар, такие возможности. А то, что записи сохранились о наиболее злобных, так это «ошибка выжившего» — информация, сохранившаяся лишь о тех, кто чем-то ужасным прославился среди племён, из-за чего воспоминания о нём навсегда отпечатались на бумаге. И я бы не особо верила этим писанным-переписанным десятки раз свиткам, информация в которых могла исказиться за минувшие сотни, если не тысячи лет. Известно достоверно лишь одно — дар этот редкий и своего обладателя он наделяет могущественной силой. Ох... И почему не я получила его? Ведь это моя история, в которой именно я попала в чужой мир! Этот дар должен был быть моим по всем законам жанра!       Искорки зависти продолжают меня кусать за уши, когда я осторожно поглаживаю шею своей сестрицы, уткнувшись носом в её лоб и прикрыв свои глаза. Что бы я могла с ним сделать, насколько быстрее бы реализовала свои знания и получила ответы на все вопросы... Кто я; как я сюда попала; можно ли отсюда выбраться? А насколько легче было бы обустроить собственный быт, создать себе уютное гнёздышко вдали от многочисленных идиотов, состоящих в моём племени! Может, я и правда смогла бы построить замок из облаков, скользящий под светлыми небесами? Да я, наверное, даже могла бы и сменить не только племя, но возможно и пол! Хотя, кто знает, на что способны дракоманты и чем ограничены их способности. А может... Тростинка может сделать это за меня? Если только объяснить ей, что я хочу и для чего... И тогда я, не рискуя собой, смогу реализовать все свои идеи!       Тут же что-то нехорошее ворочается в моей душе. Драконья жадность, жажда власти...       Если убедить её помогать мне...       Я останавливаю себя, обрываю эти мысли, громко фыркнув и осторожно подняв мордочку уже успокоившейся сестрицы к себе. Я не могу. И не буду поступать так. Это неправильно, особенно, когда ты не знаешь о последствиях. Не знаешь, как работает эта магия. А уж эксплуатировать родных — тем более не мой путь невезучего придурка.       С лёгким нажимом мой язык проходится по переносице неуверенно зафыркавшей Тростинки, и я слабо, обнадеживающе ей улыбаюсь. Нет, конечно, мне стоит последить за ней и помочь, подсказать, как разобраться в собственном даре. Но не использовать. В конце концов, она не инструмент, а моя сестра. Всегда вьющаяся за мной хвостиком и помогающая во множестве мелких дел, и не потому, что она надеялась получить какую-то выгоду, а потому, что мы семья, и она хотела просто мне помочь в трудные минуты. Не пришла ли пора мне позаботиться о ней и отплатить тем же?       — Я думаю, что ты дракомант, — говорю я, погладив навострившую ушки Тростинку по шее и тут же поспешив добавить: — Во всяком случае, мне так кажется. Стоит проверить, но очень осторожно. А ещё лучше найти больше информации и только потом браться за испытания.       — Дракомант... — тянет негромко Тростинка, приопустив свои ушки и слегка нахмурившись, будто пытаясь вспомнить что-то, затерянное в её голове. — Но Кремень говорила, что они все злые... а я не злая!       — Конечно не злая, — поддерживаю я сестричку своим негромким смехом, ещё плотнее прижав её к себе и укутав в тёплые крылья. — А Кремень — дура.       — Не говори о ней так, пожалуйста, — слегка ёжится на месте Тростинка, смущенно отводя взгляд в сторону. — Она не такая плохая...       — Может и не плохая, но ума ей это не прибавляет, — усмехаюсь я, вновь прижимаясь своим носом к чешуйкам на мордочке сестрицы, осторожно передними лапами взявшись поглаживать её крылья и плечи.       Удивительно, что, не смотря на всю неприязнь, открыто демонстрируемую Кремень по отношению к Тростинке, маленькая драконица не отвечала ей взаимностью, всегда внимательно слушая ворчливую воспитательницу и старательнее других выполняя её указания и задания, будто бы пытаясь показать, что она ничем не хуже окружающих. А грозная мадам... мадам предпочитала не замечать эти старания, всегда относясь предвзято. Причём, судя по всему, именно из-за размеров, ведь среди новых, заменившись нас год назад драконят не было таких же маленьких дракончиков, какой была Тростинка. Странно это... Может, как-нибудь спросить у Веретенника? Может, он знает причины?       — В любом случае, — продолжаю я после короткой паузы, — я уверена, что ты не плохая и злобная. Так что, ты уже особенная.       Смелая улыбка мелькает на мордашке моей сестрицы, когда она осторожно ведёт хвостиком из стороны в сторону, выражая свою радость от подобного заявления. А я же, наконец-то расцепив свои обнимашки, наклоняюсь к откинутой в сторону травинке с нанизанными на неё ягодками, подхватывая и осторожно скручивая в колечко, вместе с этим размышляя о том, что делать дальше.       — А мы расскажем... — осторожно начинает подбирать слова Тростинка.       — Нет. Никому не расскажем, — резко отвечаю я, припоминая, что очень часто в свитках у безумных дракомантов, о которых все знали, было некое предназначение. Быть может, это было своего рода катализатором для тех разрушений, что приносили они в будущем? Надо будет найти больше свитков на эту тему, если они вообще есть. Впрочем, заметив растерянный взгляд Тростинки и вкладывая в её лапу украшенное ягодами «кольцо», я понимаю, что допустила в своих словах одну ошибку, посчитав, что будто бы никому нельзя доверять. — Кроме своей семьи.       Улыбка вновь мелькает на мордочке драконицы, да и мне самой чуть спокойнее от осознания того, что эту тайну понесу не только я. Может быть, Железо сможет что-нибудь подсказать? В конце концов, он наш Хранитель.       С подобными мыслями я направилась в сторону удобной для взлёта поляны, вскоре услышав шорох лапок нагоняющей меня сестрицы.       Дорога домой прошла лишь в моих тяжёлых думах, в которых я искала ответ на вопрос, как правильно поступить и что мне теперь, зная об неожиданно открывшихся навыках Тростинки, делать. И по приземлению на болото, отмахнувшись от подплывшего земляного дракона, желающего задать какой-то вопрос, я так и не нашла точного ответа, вместо этого лишь хмурясь, вместе с сестрицей выискивая взглядом своих семейных. Однако, первым я наткнулась не на кого-то из братьев или старшую сестру, а на Веретенника, поспешившего приземлиться рядом со мной и Тростинкой.       — Водомерка! — чуть обеспокоенно выдохнул он, расправляя свои крылья, чтобы казаться чуточку больше, как мне кажется. — Ты могла бы и не улетать по своим делам.       — Не могла, — резковато отвечаю я своему учителю, тут же одёргивая себя, виновато улыбнувшись. — У меня почти закончились некоторые травы, я не могла помогать без них соплеменникам.       На морде Веретенника одобрение смешалось с раздражением, накладывая на него забавную гримасу, когда он вроде и улыбается, но в тоже время нехорошо щурит свои глаза, постукивая кончиком хвоста по моховым кучкам за ним.       — Что-то важное случилось? — сразу же спешу я перейти к сути дела, слегка наклонив мордочку набок, тычком крыла в бочок отпуская Тростинку искать нашу семейку.       — Можно и так сказать, — кивает большой дракон, проводив взглядом мою удалившуюся сестричку, уже после этого взявшись рыться в одной из своих сумок, доставая и протягивая мне свиток, скреплённый небрежной восковой печатью.       — Не знала, что ты теперь работаешь посыльным, — забирая из его лап письмо, усмехаюсь я, не спеша разворачивать свиток. — Если кратко, что там?       Веретенник же, посверлив меня немного своими глазами, лишь тяжело вздыхает, видимо уже смирившись с моим портящимся с годами характером, присев на свои задние лапы и передними поймав кончик своего хвоста, немного елозя им из стороны в сторону.       — Я порекомендовал отправить тебя в Академию Яшмовой Горы. И это, — он кивком указал на свиток в моих лапах, — официальное одобрение нашей королевы.       Вскинув собственные брови от удивления, я с интересом поглядываю на свёрнутый свиток. Одобрение королевы? И чем это я таким выделяюсь на фоне остальных драконят, чтобы отправиться в эту самую «Академию»? Хотя да, я вроде умная. А ещё — зелёная, а не коричневая.       Моя память услужливо мне напоминает, что это за «учебное заведение». Вроде как оно было организовано теми драконами, что прекратили последнюю войну за престол одной из королев. Что-то вроде «школы дружбы», где крылатых из разных племён должны научить уживаться друг с другом, сосуществуя в классах и всячески стараясь понять друг друга. Как по мне, идея хорошая, но реализация такая себя. Ничего не имею против иных племён, тем более, что ни с кем из них я пока что не сталкивалась, но сама идея мне кажется какой-то... детской? Попахивающей ребячеством и какой-то дурацкой верой, что все вокруг такие правильные и будут с радостью обниматься друг с другом. С другой стороны, что я точно знаю, так это то, что там учат не только «магии дружбы», но и более интересным вещам. Как минимум истории, которая должна быть очень полезной, да ещё и более полной, раскрываемой со стороны всех племён, а не только любителей грязевых ванн. А ещё, эта Академия находится достаточно далеко от вонючего, служащего мне домом болота — в горах, что тоже определенный плюсик согласиться. Вроде как там ещё какой-то конфликт был, из-за чего два племени чуть не подрались, и другие какие-то странные события, но Веретенник на вопросы об этом лишь отвечал тем, что сам мало что знает.       — А у тебя много влияния при дворе королевы? — оторвавшись от собственных размышлений, ехидничаю я, замечая, как нервно ёрзает на месте старший дракон. В целом, его можно понять. Не ожидаешь, конечно, подобных вопросов от четырёхлетки, как и не ожидаешь того, что эта четырёхлетка в некоторых моментах будет умнее тебя. — Впрочем, можешь не отвечать. Я согласна, но лишь при одном условии.       — Каком же? — тут же навострил свои уши Веретенник, явно не ожидавший того, что я столь быстро соглашусь. Однако, увидев мою наглую ухмылку, он тут же напрягся, приготовившись к чему-то не очень хорошему.       — Со мной пойдет Тростинка.