Однажды я умер

      На самом деле, я не очень хорошо представляю, почему Веретенник решил отправиться в это явно не самое близкое приключение под вечер; когда переваливается за горизонт светило и место на небосводе, оставленное золотым диском, занимают блестящие на тёмно-синем полотне огоньки-звёздочки. Будто бы мой наставник боялся, что кто-то из сородичей увидит, как мы скользим в направлении запада вдоль русла Янтарной реки и подумает что-то не слишком хорошее. Хах, даже самой смешно от мысли, что кто-то из «этих» драконов может думать о чём-то большем, нежели о еде, сне или собственных родичах. Хотя, поглядывая на того же Веретенника, я одёргиваю себя, говоря самой себе, что могут. Впрочем, как известно всем и каждому, «исключение из правил лишь подтверждает правило». Одна из основ статистики, между прочим, опирающаяся на невозможность проведения на практике в реальной жизни идеального, точно копирующего предыдущую попытку эксперимента, как бы ты из кожи вон не лез.       Хотя не берусь я говорить и за всё Грязевое королевство. Кто знает, может, мне просто «повезло» родиться в глухой и дремучей драконьей деревне, но где-то вокруг дворца раскинулся настоящий город, населённый умными и смышлёными драконами из племени грязекрылов. Вот только шепчет мне в ушко шестое чувство, что всё это лишь пустые домыслы и фантазии; что большая часть моих сородичей мало чем отличается от увиденных мною крылатых в родной топи. Такие же ленивые, инертные и пассивные, за редкими исключениями выделяющиеся на фоне остального стада.       Под прикосновением новой волны северного ветра, берущего своё начало где-то высоко средь заснеженных верхушек гор царства небесных драконов, я слегка ёжусь, да посильнее прижимаюсь к Тростинке, наглейшим образом воруя тепло у согретой обнимашками родных сестрицы, вместе с этим проверяя и поправляя ремешки с узлами её нагрудного мешка, забитого различной полезной утварью. Не очень хочется из-за неловкого движения или же особо сильного порыва ветра остаться без собранных в дорогу вещей. Хотя мало кто в целом разделял мою запасливость, таская с собой какие-то запасы важных штук. В кругу семьи вот только сестрица, да и то скорее уж из-за желания помочь мне в моей невольной работе травника.       Ну вот. Всё готово к нашему путешествию — показываются из-за склона поднявшиеся Аспид и Бекас, окликнутые наставником, что расправляет свои крылья и первый поднимается в воздух, отталкиваясь лапами в коротком прыжке от земли. За ним остальные. Сначала наши новые товарищи по будущей учёбе, а затем и я с Тростинкой. Напоследок я оглядываюсь назад, смотря на собравшихся на поляне родных. Железо, Дремлик, даже Осока, улыбаются с лёгкой грустью, махая нам своими лапами и провожая в дальнюю дорогу. Сердце немного сжимается от чувства невольного расставания с родными, однако этот тихий шёпот тут же угасает в моей голове. «Вернусь я ещё к ним, да и встречусь. Не навсегда же улетаем», — сама себя в который раз уверяю я, махнув им на прощание собственным хвостом, чуть было из-за этого не свершив «прекраснейший» манёвр, грозящий мне не только полётом сквозь ветви ближайшего дерева, но и, вполне возможно, встречей с каким-нибудь особо большим и крепким сучком. Но нет, я уже не маленькая, и ошибок прошлого не повторю. Вовремя выравниваясь, я тут же взвиваюсь по спирали всё выше и выше в тёмное небо, проскальзывая через большой просвет меж кронами, пробитый когда-то давным-давно тушами старших драконов.       Последний взгляд за своё плечо на родное болото. Не думала, что покидать это место будет хоть чуточку тяжело. Расставаться с родными ещё да, но уходить отсюда... Оказывается, есть некоторое сожаление и грусть... Или же это просто страх перед неизвестным? Странные размышления лезут в голову, когда всё вокруг начинает стремительно меняться. Ещё вчера я думала о том, как бы удержаться и не отравить кого-нибудь из многочисленных идиотов, наседающих на меня со своими проблемами, а сегодня я без предупреждения отправляюсь неизвестно куда и неизвестно с кем.       Громко фыркнув, я разыскиваю взглядом зелёные чешуйки немного отставшей Тростинки, практически сливающейся с тёмными кронами, а затем поднимаюсь к Веретеннику, наворачивающему вместе с остальными дракончиками широкие круги, пока наш провожатый выглядывает что-то на ночном небе. Неужто заветную путеводную звезду ищет? И ведь нашёл же — встрепенулся всем своим телом, раскинув особенно широко крылья, мембранами пытаясь поймать дуновение попутного ветра, и тут же заскользил на его порывах в сторону Янтарной реки. Но не прямо на север, как подсказывает мне моё чувство направления... Чувство направления? А какого, собственно, хвоста Веретенник выделывается, выискивая какие-то дурацкие звёзды на небе, если даже я прекрасно знаю, где находится север? И иметь академическую степень, чтоб оттопырить хвост в противоположную сторону, а лапы раскинуть по бокам, не нужно. Или же тут вступает в игру более точная навигация? Так почему он тогда не сверяется с какими-то звёздными картами, наличие которых я вполне могла бы и представить у этого дракона? Счетовод, учитель, нянька, ещё и астроном. Что ещё запишем в списки достоинств Веретенника?       Тяжелый выдох и лёгкое покачивание головой из стороны в сторону — вот и всё, чем я обозначаю собственное невысказанное недовольство. Причём, возможно и не совсем уместное. Кто знает, может, нам и правда есть смысл лететь по каким-то иным ориентирам, а не примерному взмаху лапой в сторону севера? Ведь чем больше расстояние, тем сильнее нам аукнется отклонение даже на градус в сторону. С другой стороны... Разве мы не полетим по Янтарной реке, скользя над её дельтой, пока не упрёмся в радужный лес? А там уже, наверное, можно было бы и поискать кого-нибудь из местных и попросить нас проводить? В конце концов, они ведь должны знать, где находится эта академия.       Мысли свои, впрочем, я держу при себе, пристроившись в конце драконьей процессии, пропустив вперёд Тростинку, поглядывая на небо и пытаясь понять, по какой именно блестящей искорке решил лететь мой наставник. И если он всё-таки летит по звёздам, то почему не использует какой-нибудь специальный инструмент или карту, о которой я говорила чуть раньше? Всё-таки отклонение, преломление, положение планеты относительно светила и тому подобные законы физики никто не отменял. Ох, или какие там факторы учитываются в навигации по звёздному небу? Не знаю, так как никогда этот вопрос не изучала. А может, сияющие «драгоценности» на синем полотне вообще не имеют значения, и я просто цепляюсь за какие-то очевидные вещи, пытаясь объяснить то, о чём не могу знать? Может, у наставника чувство направления сильнее развито, чем у меня и остальных, а звёздами он просто любуется?       В любом случае, я надеюсь, что королевский двор не называет втихую Веретенника Сусанином. Хотя откуда драконам этого мира знать о таком персонаже? Но мне вот стало интересно, а есть ли у них какой-нибудь аналог? Герой, заманивший драконов вражеского племени в особенно гибельную топь? Нет. Подобные фантазии звучат абсурдно. В засаду ещё могу представить, но для какого дракона топь станет проблемой? Взмахнул пару раз крыльями, выбрался на сухое место, а там можно взлететь и удрать. Хотя, припоминая свой первый неудачный опыт плавания... Не знаю. Но, я-то была дракончиком, а в моих мозговых симуляциях — взрослый дракон, и возможно не один.       С подобными размышлениями о непроходимых, но пролетаемых топях, я и скольжу под звёздами на собственных крыльях, загребая под себя слегка порывистый, морозящий прижатые к телу лапы ветер.       Бррр, ещё и этот приближающийся атмосферный фронт. Вроде до холодной осени ещё много недель, а сейчас лишь начало позднего лета, ленивого и тёплого, когда яблоки только-только начинают наливаться сладостью, вновь кусты обрастают красными ягодами, а довольные крокодилы нежатся в согретой лучами нежного светила грязи. Хотя, стоит и сказать, что снега в родной топи я ни разу не видела. Да и в целом зима мало чем отличается от лета. Слегка прохладнее, дожди идут почаще да пару раз за сезон с неба может упасть несколько снежинок или стучащих по чешуйкам градинок, тут же тающих в вечно тёплой топи. Но такой ветер, злой и холодный, будто прощупывающий тебя до костей своими сухими и длинными пальцами... Бррр, только когда совсем маленькой была, помню нечто подобное. И ведь не я одна ёжусь. Вон Бекас тоже массирует свои ладони, растирая чешуйки на запястьях да бросая удивленные взгляды в ту сторону, откуда дуют эти беспощадные и столь «удачно» решившие погулять ветра. Вот просто другого дня у них не было, именно сейчас, когда мы полетели! Тростинка тоже ёжится, изредка выдыхая снопы дыма из своей пасти и пытаясь поймать их пальцами. Да и Веретенник обеспокоенно поглядывает на нас. Интересно, он тоже мёрзнет или ему из-за размеров в целом теплее? Внутреннего огня и жара хватает на подольше?       И только Аспид, болотная гадюка, скользит на этих ветрах под боком у нашего провожатого будто ничего не замечая. Хмурый, собранный и недовольный, будто объелся связывающих в узел язык ягод недоспелой черноплодки, заодно и от несварения мучаясь. Или же он просто притворяется стойким? А может, ему гордость и раздутое чувство собственной важности не позволяет показывать собственную слабость? Хотя, не могу отрицать и того, что вечная злоба на окружающих может неплохо согревать изнутри. Вспомнить хотя бы себя. Пристанут с глупыми вопросами, достанут, то как вспыхну, так и не потухну, пока всех не распугаю своими криками и едкими усмешками, а потом сижу в болоте, выдыхая снопы переполняющего меня огня в пролетающих мимо комаров.       Но мы продолжаем лететь. Ведь разве может остановить драконов какой-то ветерок? Сносящий всё на своём пути штормовой ураган, вырывающий с корнями деревья, или вьющееся в небеса тёмно-серое торнадо, может, и смогло бы, но никак не дуновения просто морозящегося ветерка. Всё, хватит об этом, лучше уж полюбуюсь звёздным небом и отдыхающей на ней луной.       Красивая ночь. В кои-то веке на небе лишь один спутник, а два других сокрыты под пологом темноты. Самый крупный, сияющий белым диск, покрытый причудливым узором тёмных кратеров и морей, освещает землю своими бледными лучами. А ведь если немного пофантазировать, то можно представить, что я вижу ночное небо родного мира. Небо не крупных городов, где световое загрязнение полностью скрывает белой простынёй изящные картины, нарисованные кистью природы, а мест, в которых практически никогда не встретишь других людей; диких мест, сохранивших свою естественную красоту. Вон на светлом небе блестит «ковш» Большой Медведицы, а где-то совсем в другой стороне убегает от матери её детёныш, утащив заодно и пояс Ориона в своих клыках, а придерживающий свою развивающуюся на ветру тогу ругающийся грек гонится за детёнышем... Жаль только, что это пустые фантазии и вся эта мешанина ярких искр никак не связана с известными мне в прошлой жизни созвездиями. Однако, чем ещё заняться в долгом полёте, как не размышлениями или погружением в собственные фантомные вымыслы? Особенно если почесать языком не с кем. Хотя можно ведь с Тростинкой поболтать. Немного поднажав, я догоняю сестричку, окликнув её негромким, но весёлым рычанием.       В целом ничего интересного не происходило. Так, болтали мы с сестрицей, рассуждая, как будет выглядеть эта Академия Яшмовой горы, да перекидываясь собственными домыслами о том, что ждёт нас впереди. К нам даже Бекас присоединился, поначалу не слишком уверенно и смущенно, но постепенно набираясь храбрости в собственных речах. Как оказалось, этот подозрительно похожий на Веретенника дракончик достаточно много знал об Академии. Во всяком случае, он прояснил некоторые моменты. Допустим, рассказал чуть больше о смысле «Академии Дружбы», основанной пятью «Драконятами Судьбы», как их окрестило некое пророчество. В этом учебном заведении собирают дракончиков — светлое будущее Пиррии — со всех племён, обучая их не только различным наукам, но и взаимопониманию и дружбе, дабы избежать в будущем кровопролитных конфликтов, подобных Войне за Песчаный престол.       Да и о самих «избранных» Бекас рассказал нам всё, что знает. А знал он явно куда больше, чем та же Кремень. Чуть ли не слово в слово пересказал пророчество, написанное неким ночным драконом по имени Провидец, предвещавшим приход пяти дракончиков, способных остановить кровопролитный конфликт и привести на трон единственную королеву. И привели ведь, только совершенно неожиданным образом. Правда, не принцессу, терзавшую свой народ, а какую-то влиятельную дракониху, организовавшую сопротивление мафии в одном из городов песчаного королевства. Со слов Бекаса, эта королева ещё и матерью одной из избранных является, Солнышко её вроде зовут. Солнышко... Странное имя, если честно, ведь Солнце — звезда планеты Грязь, имя собственное. Хотя вполне возможно, что это шалит в моей голове механизм, связывающий слова из новой жизни с жизнью прошлой.       А Бекас всё не останавливается, пока мы скользим над отражающей ночное небо водной гладью Янтарной реки.       — А потом, в один день, когда гора задрожала... — продолжает земляной дракончик подробный пересказ пиррийской истории, уже закончив с тем, что первые три из пяти земляных дракончика в Академии были родственниками ещё одного «избранного», по имени Глин, а два других своего рода «разведчики», принадлежащие королевской семье.       В тот момент я лишь усмехнулась. Не очень-то и бескорыстные выходят спасители. Так послушаешь — одна оказалась принцессой; другая захватила власть в целом королевстве под «ура патриотические лозунги», а потом ещё одно племя привела под своё знамя, называя это «спасением»; третья посадила на трон свою мать; а четвёртый пропихивал в собственное учебное заведение своих же родственничков. Я одна тут чую запах корысти? Хотя, конечно, со стороны легко говорить, да и всех подробностей я знать не могу.       — Ты им решил рассказать всё? — отозвался Аспид с заметным шипением, пристроившийся у бока Бекаса с противоположной от меня и Тростинки стороны.       Между этими двумя явно есть какое-то понимание. Может, даже дружба? Бекас, по крайней мере, не шугается от каждого взгляда шоколадного дракона, а тот в свою очередь куда спокойнее реагирует на приближение младшего. Пару раз мне даже показалось, что хвост Бекаса скользит по боку этой ядовитой змеи, но затем я протёрла глаза и ничего такого больше не замечала.       — Почему нет? Им же интересно! — удивляется с лёгкой улыбкой Бекас, подмигивая своему товарищу да вновь оборачиваясь к нам. — В целом, это достаточно известная и громкая история. Я вообще удивлён, что вы так мало знаете об Академии!       «Ну, до нашего болота прогресс ещё не дошёл», – с некоторым раздражением думаю я в этот момент, самую малость подёргивая своим хвостиком из стороны в сторону, чуть было не кувыркнувшись в очередной раз в воздухе. Между прочим, хвост — это чертовски важно, и играться с ним, особенно в полёте, не стоит! И уж тем более кусать и дёргать сородичей за эти самые хвосты, если только вы не хотите увидеть ради потехи, как взлетающий дракон плюхается в грязное болото, поднимая во все стороны брызги.       — Так что за история? — изнывает охочая до рассказов Тростинка, навострив свои ушки, пока я разглядываю ведущего нас по дельте Веретенника, не обращающего внимания на трёп следующих за ним драконят. Или просто уснувшего? Интересно, тренированный дракон может лететь и спать одновременно? Какая же глупость... Или безумно полезный навык?       — Ммм, лет восемь назад случилась страшная история... — медленно-медленно вытягивает слова Бекас, будто наслаждаясь своей осведомленностью, из-за чего мне хочется треснуть этого дракона по затылку. — Вы знаете, кто такой Мракокрад?       От упоминания этого имени моя сестричка нервно ойкает, втягивая свою мордочку в плечи, а я же чуть хмурюсь. Мракокрад. Вроде как это какой-то ночной дракон. Помню, читала упоминания о нём в одном из свитков, рассказывающих о легендах драконьих племён, но упоминался он там совсем вскользь. Вроде могущественный дракомант, сотворивший много нехороших дел, а затем пропавший из истории Пиррии. В целом, по своему опыту могу сказать, что любой упоминаемый в свитках дракомант был плохим и мрачным персонажем, сотворившим много всякой фигни.       — Да, — отвечаю я за Тростинку и себя, кивнув своей сестричке, заодно обозначая, что Бекас может продолжать свой рассказ.       — Так вот. Произошло это в первый год существования Академии. Оказывается, — тут Бекас сделал театральную паузу, — всё это время Мракокрад спал под Яшмовой Горой! И он почему-то проснулся! Говорят, это всё из-за одной небесной произошло.       Вот сейчас меня и правда пробрала нервная икота. Что я там думала про древнего и коварного тёмного лорда, ожидающего своего часа в застенках учебного заведения? Так вот же он, по всем канонам жанра! Ещё и при нём же избранные, спасшие мир уже целый один раз, сидят прямо под боком! И что они сделали? Отправили этого «Мракокрада» учиться в собственную академию, решив его перевоспитать и научить добру с пониманием? Или же он оказался очень двуличным и хорошо маскирующимся драконом? Нет, я всё-таки начала икать, из-за чего привлекла к себе удивлённые взгляды всех присутствующих. А ведь я знаю, чем закончилась эта история! Дайте угадаю, собравшиеся Драконята Судьбы заобнимали этого злодея, и он стал добреньким. О, а ещё, по всем канонам этой истории, он должен приходиться родственником кому-нибудь из героев, да! Раз уж в этом мире происходят настолько глупые и дурацкие истории, то почему нет?       Тем временем косо смотрящий на меня Бекас продолжает:       — И тогда он выбрался из своего укрытия, в котором спал две тысячи лет. И каждого встречного он уверял, что в свитках про него лгут, и не такой уж он и плохой дракон. Многие тогда ему поверили.       Ну да, ну да. Пять очков грязекрылке за всезнайство. Серьёзно, иногда, слушая местные события и легенды, у меня возникает ощущение, что по чьему-то злому умыслу меня впихнули в какое-то максимально клишированное детское фэнтези. Вот просто иного сюжетного поворота не может быть. Злодей всем строит глазки, а все и верят, что он добрый и в общем-то не злодей. Дайте угадаю, у него был способ промыть всем мозги? Он вроде дракомант? Да, точно, драконий чародей. И каким-нибудь заклинанием он замылил окружающим глаза.       Икота не унимается ни на секунду.       — Но это всё из-за его дракомантии, которой он опутывал каждого встречного им дракона.       Ну вот. А сейчас окажется, что его вела ещё и древняя месть и жажда собственного величия. Или что там испытывают типичные злодеи типичного фэнтези? Целый список можно придумать, так-то.       — Тогда Драконята Судьбы ещё ничего не знали. А Мракокрад же предстал пред своим племенем, разрушая сложившееся о себе мнение, как о злом и ужасном драконе. Он собрал вокруг себя сородичей и увёл их в родные земли.       На мгновение моя икота утихает.       — Говорят, что он наслал на ледяное племя ужасную чуму, поскольку ненав... Ну вот что ты лыбишься?       В голосе Бекаса звучат нотки обиды, но я уже не могу сдерживать рвущиеся наружу смешки. Икаю и ржу, ржу и икаю. Прекрасная комбинация, в которой воздух стремительно покидает лёгкие, а крылья начинают особо нервно трепетать, сбивая привычный темп махания. У меня даже в глазах начинает меркнуть, и если бы не обеспокоенные взгляды Тростинки, так бы я и полетела, хохоча, камнем к земле. Что дальше? Славные герои нашли способ спасти ледяное племя от этой болезни, а заодно и противостоять магии тёмного лорда, чьё имя, небось, ещё и называть было нельзя?       Отсмеявшись, я махаю лапой Бекасу, призывая его продолжать, пока Аспид скалит свои клыки, бурча себе что-то под нос про мою «ненормальность».       — Фыр, — мотает земляной дракончик мордашкой из стороны в сторону. — Однако Драконята Судьбы нашли способ противостоять этим чарам с помощью серёжек с янтарём. Многие считают, что этот жёлтый точно солнце камень защищал от любых чар порождения самой тёмной ночи.       — Водомерка, это всё не смешно! — возмущённо дует свои щёки Тростинка, когда я вновь срываюсь на глухое хихиканье. А самое странное знаете в чём? Это уже не смех веселья, вызванного абсурдностью ситуации, а нервное хихиканье, рвущееся против воли из моей пасти. Мне, на самом деле, правда не смешно. Просто грустно.       — Простите. Просто... Ох. Вспоминаю одну штуку, — кое-как отдышавшись и заткнув свою пасть лапами, бормочу я, судорожно и спешно переводя собственное дыхание. — Уф. Вы правда не поймёте. Ну так, а что дальше?       — А дальше, узнав, что ледяные собираются отомстить за смерть своих собратьев, Мракокрад собрал всех ночных драконов в армию, наделив каждого неимоверной силой и ловкостью. И случилась бы бойня, если бы не вмешательство Драконят Судьбы. В свитках написано, что в тот день сама природа ужасающей бурей прошлась меж двумя армиями, разогнав их в разные стороны, а затем тихая просьба одного из избранных помогла им понять друг друга и разойтись.       Я уже не смеюсь. Просто слушаю, слегка склонив носик к скользящей далеко внизу земле, чувствуя, как утихает постепенно моя икота.       — И после этого Мракокрад... Он исчез. — Бекас развёл свои передние лапы в стороны и пожал плечами. — Будто его никогда и не было. Просто пропал, оставив после себя лишь страшные воспоминания об ожившей кошмарной легенде. А Драконята Судьбы заявили, что он больше никому не причинит зла.       А вот это неожиданный конец истории, если честно. Я даже слегка удивлена. Они избавились от такого опасного дракона? Убили его? Интересно, каким образом? Или снова усыпили, и он через пару сотен лет проснётся? Надо будет получше разузнать обо всём этом.       Я вновь скольжу взглядом по напряжённой Тростинке. Сестрица напугана этим рассказом, это видно в том, как она слегка сжалась и панически ищет мои глаза. Я же ободряюще ей улыбаюсь, слегка покачивая мордочкой из стороны в сторону и будто бы говоря: «Нет, ты не клишированный злодей». Знаете, даже забавно, что именно так закончилась эта история, а не каким-нибудь «дружбомагическим» бредом, или же иным способом. Во всяком случае, мне хочется в это верить. А ещё больше мне хочется верить, что если и есть какое-то всемогущее существо, пихнувшее меня в этот мир и заготовившее для меня схожий сюжет, то я... То я пройду через этот сюжет, найду это существо и запихну ему его инструменты для письма настолько глубоко, что они будут торчать с противоположной стороны, а потом разорву этого «творца» на кусочки и буду сжигать его ошмётки до бесцветного пепла. Ну пожалуйста! Давайте хотя бы без тёмных лордов минувших эпох, а?       Но и на этом Бекас не останавливается. Земляной дракончик слегка поскрёбывает когтями свою шею, подныривая под особо сильный встречный поток ветра, да раскидывает крылья пошире, продолжая свою историю, в которой я, почему-то, ожидаю услышать об очередных приключениях избранных. Только вот, на мою радость, реальность оказывается куда менее абсурдной и прагматичной.       — И после этого всего Академию отстроили объединёнными силами всех племён и Когтей Мира.       А Когти Мира, если мне не изменяет память, это некий «орден отступников», в своё время ставивший себе целью остановить войну с помощью пророчества и Драконят Судьбы. Хочется верить, что их влияние на все произошедшие события куда больше, чем пассивное наблюдение за необычайно удачливыми героями, оказывающимися в нужное время в нужном месте. Хотя тут, пока не спросишь у непосредственных участников тех событий, не узнаешь.       — И уже после этого Академия мирно существовала восемь лет, принимая учеников из каждого племени, — с лёгкой улыбкой подводит черту в собственном рассказе Бекас. — И теперь мы станем частью этой истории, лично увидев Драконят Судьбы!       — И что, за столько лет ничего не случилось? — удивляюсь я такому стечению обстоятельств, очень уж надеясь получит отрицательный ответ.       — Нет, ничего серьёзного, — с грустным взглядом качает Бекас своей мордашкой из стороны в сторону. — Хотя кто знает, может, нам повезёт, и мы сможем помочь драконятам...       — Они уже не драконята, — неожиданно встревает в рассказ со своим занудством замедлившийся Веретенник, почти что поравнявшийся со всеми нами. — Взрослые драконы.       — Но, это ведь их... звание? — неуверенно мямлит в ответ дракончик, в то время как Аспид скалит клыки на моего наставника, явно недовольный чьим-то вмешательством в рассказ своего друга.       — И да, и нет. Они отреклись от пророчества, — напоминает о каком-то моменте истории Бекасу, да и заодно всем нам, Веретенник, слегка набирая высоту и уже затем скользя над нашим неровным порядком, изредка прибивая нас чуть вниз образующимися от взмахов крыльев потоками воздуха.       — Но они его исполнили! — вспыхивает от смущения Бекас, отводя взгляд от нашего провожатого и вглядываясь в летящего рядом Аспида, будто ища у того поддержки.       Злобная «шоколадка» какое-то время колеблется, но затем находит в себе силы кивнуть. Тут же улыбнувшийся дракончик переводит свой взгляд на меня с Тростинкой, ища и у нас поддержки. А я, если честно, не то чтобы хорошо знаю, от чего там отреклись эти «Дракончики Судьбы», так что лишь меланхолично пожимаю своими плечами, пока Тростинка радостно машет своей мордочкой вверх-вниз.       — То есть пророчество было верным!       — Всего лишь совпадения, — слышится сверху глухой смешок наставника. — Ничего особенного в них нет.       — А-а-а... а Мракокрад? Тоже совпадение? — не унимается Бекас.       — Они не предоставили ни одного доказательства. С тем же успехом я могу сказать, что лично задушил Мракокрада. — В свете луны блеснули оскаленные в нехорошей ухмылке клыки земляного дракона, когда тот замедляется и пристраивается позади нашей процессии, подгоняя нас всех громким фырканьем. — Я тебе сколько раз говорил всегда проверять информацию?       Это, между прочим, очень здравое замечание от скрывшего свою недобрую улыбку в ночных тенях Веретенника. В целом, всегда стоит проверять, а лучше перепроверять любую информацию и не верить в ничем не подкреплённые слухи. Тут я согласно киваю, слишком поздно замечая, как вспыхивают искорки обиды в глазах Бекаса, явно рассчитывавшего на поддержку каждого дракончика в споре с прагматичным взрослым драконом. Ан нет, я в сказки не верю.       — Тогда куда он делся? — возмущенно пищит дракончик, сжимая на свои лапки в кулаки.       — Кто знает. Но, — ненадолго Веретенник умолкает, будто бы обдумывая собственные слова, — вдруг Мракокрад околдовал каждого Дракончика Судьбы и плетёт свои коварные планы в темноте ночи, забравшись в столь глубокую пещеру, что даже лунный свет не может найти верную тропу в том каменном лабиринте? — И, выдержав ещё одну небольшую паузу, Веретенник раздается резким «бу», с негромкими смешками начиная планировать к Янтарной реке. — Мы уже достаточно за сегодня пролетели. Давайте передохнём, — последнее, что я слышу от него.       Ну, пожалуй, мы не передохнуть и дать расслабиться своим крыльям решили, а именно прилечь на полноценный привал. Свернуться клубками на холодной прибрежной землице да вздремнуть до самого утра, наслаждаясь неожиданным покоем и тишиной. Во всяком случае, относительным покоем и тишиной, мне-то всю ночь в ухо сопела прижимающаяся ко мне сестрица, изредка подёргивающая своими лапками во сне и слегка брыкающаяся, в который раз. Всё чаще и чаще за ней подобное замечаю так-то, будто крепчают мучающие маленькую Тростинку кошмары, от которых она каждый раз силилась убежать. А меня? Меня давно ничего не мучает, сплю как младенец, или, вернее, новорождённый дракончик в свою первую ночь вне яйца. Без сновидений, без мыслей. Закрыла глаза лишь на секунду, сосредоточившись на тихом шелесте ветвей...

***

      А открываешь уже в следующем дне, с болящей от недосыпа головой, злая и недовольная тем, что расталкивают меня слишком рано. Между прочим, даже местное солнце из-за горизонта ещё не показалось — только-только наливается небо привычной голубизной. Да ещё и как будят! Не неосторожными почёсываниями и тихим сестринским мурлыканием, а резким толчком в бок! Еле-еле, ещё не до конца проснувшись, да и глаза толком не продрав, я щёлкаю челюстями в опасной близости от размытого силуэта, отвечающего на мои действия громким шипением. Так, ясно. Это Аспид скалит свои клыки. Переворачиваясь набок, я пытаюсь оттолкнуть это чешуйчатое недоразумение от себя, а заодно и прийти чуть в норму, встряхивая головой и протирая глаза.       Ну почему так рано... Нельзя было подождать ещё часиков пять? Дать мне подремать в своё удовольствие, наслаждаясь покоем и тишиной. Мы ведь полночи летели, что для меня, драконицы в целом активничающей ночью, не особо-то и сложно, но платить за эту силу — силу буйствовать в ночи, приходиться долгим сном и избеганием рассветных лучей. А сейчас... Жаворонковый террор! Рано встающие драконы кусают за хвосты любителей поспать!       Впрочем, пинать приходящую в себя меня больше никто не стал. Лишь осторожно обнимает что-то тёплое со спины за шею, успокаивающе растираясь носиком о мои плечи. Спокойно так, приятно и хорошо. Вероятно, это Тростинка. Потому что если это кто-то другой, то я оторву ему рога. А ведь ещё и голова с недосыпа болит. Недоспишь — болит. Слишком много переспишь — тоже заболит голова. Вот и приходиться нежиться с вытянутыми лапками да закрытыми глазами, наслаждаясь предутренним покоем. Но не в этот раз.       Окончательно продрав свои глаза, в которых всё ещё пляшут мутные пятна, я осторожно подталкиваю Тростинку в бочка своими крылышками, скидывая с себя сонливое оцепенение и медленно, по-змеиному шипя на каждого встречного из нашей маленькой процессии, сползаю к реке, с превеликим удовольствием жадно и глубоко вдыхаю, а затем опускаю целиком свою голову в холодную проточную воду, изредка приоткрывая свою пасть, чтобы сделать жадный глоток да попытаться поймать какую-то слишком уж интересующуюся происходящим и совсем непугливую рыбёшку.       Только вот, похоже, кто-то на меня обиделся. Потому что очень оперативно меня спихивают в воду сильным толчком в мой бедный зад. Плюх! — во все стороны летят брызги, но выбираться на берег я не спешу, медленно сползая по речному дну, заросшему пучками зелёных водорослей, всё глубже и глубже, изредка позволяя опуститься прикрывающей глаза перепонке, чтобы эти самые глаза промыть. Так и сижу под водой, уцепившись лапами за какой-то большой валун и пуская своей пастью небольшие пузыри, пока мои мысли приходят в порядок, а сонливость окончательно вымывается из моего сознания водными процедурами. Пожалуй, это даже хорошо, что я «решила» искупнуться.       Плюх! — что-то приземляется в воду выше меня, дрожью отдаваясь в моих ушах. Приподняв свой взгляд к голубоватой поверхности водной глади, я смотрю, как извивается в ней Тростинка, спешащая ко мне. Хорошо хоть, додумалась сестрица сумочку свою оставить на берегу, усвоив недавний урок. Вот её коготки протягиваются ко мне, и взгляд её светлых глаз, затенённых разве что полупрозрачной перепонкой, скользит по моей мордашке. «Ты не обиделась? Всё в порядке?» — будто спрашивает сестрица, и я, жертвуя часть воздуха в своих лёгких, отвечаю ей потоком пузырей, вырвавшихся из моего носа. Да, в лёгких стало явно потяжелее, уже чувствуется неприятное жжение, распирающее изнутри. Что ж, думаю, пора.       Я отталкиваюсь лапами от камня под собой и, осторожно обогнув сестричку, направляюсь к поверхности, выныривая и оглашая округу вдохом. Уф, хорошо. Хотя желание откусить что-нибудь важное тому самоубийце, что полез меня будить столь рано и столь грубо, ещё никуда не пропало, и только усилилось. Однако открутить хвост Аспиду я всегда успею. Особенно когда мы окажемся в этой самой Академии. К слову о ней. Нас ждал очередной долгий полёт, ещё и без завтрака, вдоль, казалось бы, вечно тянущейся на запад Янтарной реки. Хотя, почему «казалось бы»? Она и правда какая-то бесконечная, практически местная Амазонка.       Впрочем, похоже, я слишком сильно преувеличиваю это маленькое путешествие. Постепенно леса, тянущиеся вокруг синей полосы под нами, сменились равнинами, а затем, по левую сторону от наших крыльев, и громадным озером. Где-то там, на противоположной стороне нескончаемой водной глади, со слов Веретенника, должен был находиться дворец земляной королевы, а впереди... Впереди наконец-то показалась пока что еле заметная, тонкая зелёная черта, тянущаяся к небу и набирающая свою силу по мере приближения, — Радужный лес.       Когда светило поднялось уже практически в зенит, мы снова начали спускаться вниз, к просторной лесной опушке, прикрытой редкими кустами да поднимающимися порой до плечей пучками трав. «Ждём», — только и сказал нам Веретенник, позволив разойтись в стороны и поизучать окружающее пространство. Бекас вытянулся у самого берега уходящего в лес ручья, растирая свои уставшие крылья, а рядом с ним жадно глотает воду Тростинка, Аспид бродит туда-сюда, не находя себе места, а я... Я как зачарованная смотрю на огромные стволы деревьев, будто бы подпирающие своими ветвями сами небеса. Даже у края леса — в месте, где должны расти самые молодые из этих покрытых лианами и пучками мха древ, они казались мне целыми зелёными горами, многократно превосходя в размерах виденные мною ранее леса. И если бы мы не летели до этого, если бы я не видела, как их макушки простирались над землёй, не поднимаясь бесконечно в голубые небеса, я бы и правда поверила, что они уподобляются титану Атласу, подпирая своими ветками готовую рухнуть на головы смертных небесную твердь.       Кстати, тут заметно теплее, чем в родных болотах. И, как минимум, не пробирают до костей те холодные ветра, гуляющие средь негустых лесов родной топи. Но, с другой стороны, чуть приглядишься и заметишь, что стоят порой деревья будто частокол, а в тех местах, где меж стволов можно попытаться пропихнуть лапу, торчит куст или... куст. Если честно, я не слишком представляю, как все эти растения называются. Нет, на родных болотах я тоже видела пару не слишком хорошо знакомых растений, но тут... Скажем так, никогда не изучала растительность южных стран, и уж тем более тропических лесов. Вот только лианы и узнаю, да и то один вид от других не отличу. Надо бы устранить эти прорехи в собственных знаниях или, что намного лучше, просто узнать, что из этого всего можно использовать, не забивая себе голову совсем уж бесполезной информацией. А ведь ещё и меж выпирающих из земли корней стелятся всякие цветочки и широкие тёмно-зелёные листы, создавая совсем уж непроходимую картину. Надеюсь, мы не полетим через лес, а проскользнём над ним.       Взглядом я ищу Веретенника и замечаю его, пристроившегося у самого края леса в окружении великанских зелёных папоротников, практически полностью скрывающих дракона под своей листвой. Только морда его торчит наружу, изредка поглядывая на небо, будто он кого-то ждёт.       — Говорят, если найти цветущий папоротник, можно загадать желание и оно обязательно сбудется, — с лёгкой усмешкой припоминаю я один из самых дурацких мифов, которым нас развлекали ещё в бакалавриате на уроках ботаники. А ведь папоротники никогда не цветут, и это всем, по крайней мере мне хочется в это верить, прекрасно известно. Но только вот беда, Веретенник с прищуром смотрит на меня, а затем оглядывается, будто выискивая покрытый цветами куст. — Мы кого-то ждём?       — Да, — не прекращая своего поиска, отвечает старший, слегка хмурясь и движением собственного хвоста приминая несколько кустов, пока я к нему пробираюсь через зелёные заросли. Надеюсь, в самом лесу не настолько всё густо будет. Да и вокруг самой Академии тоже.       — А, собственно, кого? — вытягиваю я, будто бы клещами выдёргивая каждый нужный мне ответ из Веретенника.       — Провожатого. И он опаздывает. — Тяжелый вздох, и плечи старшего дракона слегка опадают, когда он растирает лапой свою шею. — Впрочем, ничего нового.       — А, то есть к самой Академии нас поведёт кто-то другой? Тебе нельзя в лес? — слегка удивляюсь я, не заметив поначалу, как вжимает свои когти в чешуйки нахмурившийся Веретенник.       И вроде бы он уже хотел мне что-то ответить, но тут нас на мгновение накрыла соскользнувшая тень, двигающаяся к середине нашего «стойбища». Большой, превосходящий размерами даже Веретенника, и плотно сложенный земляной дракон приземляется посреди поляны, хлопками собственных крыльев прибивая к земле густую зелень. Наползающие друг на друга пластинки, идущие вдоль спины, блестят коричневым оттенком, переходя на боках шеи и лапах в тёмно-янтарные, отдающие немного рыжим чешуйки. Изгибающиеся тёмно-бурые рога и шипы, тянущиеся до кончика хвоста. Ужасный шрам на правом бедре проглядывает из-под приподнятых чешуек, своими нитями сползая практически до колена прихрамывающего незнакомого дракона. И дополняет этот образ «грозного бойца» неожиданно добрые светло-карие, практически ореховые глаза, с неестественной теплотой смотрящие на нас всех. Веретенник отряхивается, поднимаясь со своего места и направляясь навстречу незнакомцу.       Из зарослей высокой травы показывается мордочка Бекаса, с обожанием смотрящего на прилетевшего дракона. «Это же...» — с трудом различаю я его слова, когда он обращается то ли к моей сестрице, то ли к мелькнувшему рядом с ним Аспиду.       — Глин, — подаёт голос Веретенник, кивком своей морды подзывая к себе как меня, так и остальных драконят. — Ты опять опаздываешь.       — Немного задержался, — голос одного из легендарных «Дракончиков Судьбы» низок, но в тоже время не лишён мягкости и теплоты.       Но, закончим с мгновением торжества и осознания, что нашим провожатым до стен злополучной школы будет не какой-то случайный дракон, а «герой» прошлого десятилетия и возможно дважды спасший этот мир от ужасной катастрофы... Интересно, никого менее важного отправить за нами не могли? Или это такая традиция? Мы, между прочим, могли бы и сами долететь. Наверное. Впрочем, раз так проходит торжественная передача нас от одного дракона другому, то так уж тому и быть. Разве что меня немного волнует Бекас, с каким-то фанатичным обожанием смотрящий на представшую пред нами легенду. Интересно, а не хватит ли его в самой Академии инфаркт, когда он увидит всех героев своих не слишком правдоподобных историй? И вообще, мог бы вести себя поспокойнее. Хотя, похоже, драконят в группу набирали точно уж не по «типичности» и характерности. Бекас чуть слюни не пускает, Аспид хмурится, недовольно поглядывая на Веретенника, Тростинка замерла, не зная, радоваться ли ей или испытывать какую-то другую эмоцию. И лишь я, аж самой противно от подобных мыслей, стою чуть в стороне от Веретенника, больше других походя на флегматичного представителя нашего племени, скучающим взглядом разглядывая нового сопровождающего. Ну, легендарный дракон, и чего такого? Будто что-то необычное увидели.       — Какие-то проблемы? — нарушает наконец-то затянувшуюся тишину на опушке Веретенник, будто бы опомнившись, что так и не начавшийся диалог стоит на одном месте, вместе с этим подталкивая нас к громко фыркнувшему Глину, всё это время со скромным интересом изучающим наши мордашки.       — Ничего такого, — покачивает из стороны в сторону своим носом Глин, демонстрируя заодно и свою собственную... скромность? Или, скорее, задумчивую немногословность? Интересно, я ожидаю от него какой-то громкой и пафосной речи про нашу избранность и особенность или объяснений, почему именно он встречает нас? — Разве что Солнышко попросила ещё захватить с собой радужных и ночных драконят. Но вы ведь не против небольшого крюка?       И вроде бы на морде Веретенника промелькнуло недовольство — наставник на мгновение закусил собственную губу, слегка нахмурившись. И в целом я могу понять его негодование. Разве не могут эти драконята сами долететь до Академии? Тем более лес они должны знать всяко лучше, чем мы. Но нет, будем делать крюк. Вон Аспид, похоже, тоже разделяет моё неодобрение, недовольно шикнув себе под нос. Но вместо того, чтобы возразить, Веретенник лишь пожимает плечами.       — Если драконята не против. Мы достаточно много пролетели, и на этот раз есть пара совсем молодых.       Это Веретенник говорит про меня и Тростинку. Честно, я, конечно, подустала, чем и вызвано моё недовольство, однако, в целом, могла бы продолжить путь. А Тростинка... Ей, похоже, просто интересно, да и разве можно как-либо утомить этот бесконечный источник позитивной энергии? Очень в этом сомневаюсь. И пока Веретенник зашуршал своими сумками, превосходящий нас чуть ли не в трое по росту дракон осторожно наклоняется к нам.       — Вы ведь не против? Заодно и перекусим.       А ведь хочется отказать этому дракону, сказать, что пусть сам разбирается со своими делами. Ан нет, живот предательски урчит, выдавая мои собственные желания, стоило лишь упомянуть еду. А ведь так старалась не думать о завтраке и обеде! Так что, звуки, изданные моим желудком, ответ лучший, нежели что-либо ещё. А мой собственный кивок, синхронный со всеми остальными, лишь подтверждает это.       — Хорошо. И не беспокойтесь, со мной вас никто не обидит, — улыбается Глин, поднимая взгляд к Веретеннику. А я вот думаю. Что, без него нас могли и обидеть? Или это такая попытка нас успокоить и показать, что вместе с этим помятым жизнью здоровяком мы в безопасности? Или просто демонстрация собственной доброжелательности? Стоп. Это значит, что если к нам прилетят братья и сестра, то им что-то будет угрожать? И пока я над всем этим размышляю, практически в морду Глина упирается пять туго свёрнутых и скреплённых воском свитков, протягиваемых Веретенником. — А ты продолжаешь записывать всё подряд?       — Ты это всегда меня спрашивал, — чуть мрачно усмехается мой наставник. — Ещё когда я помогал вам. И потом каждый раз при встрече.       Живая легенда лишь кивает в ответ, осторожно беря из чужих лап свитки и растерянно посматривая по сторонам — на его-то теле сумок никаких нет, прилетел он совсем налегке. А я же пристально смотрю на Веретенника, под другим углом рассматривая своего наставника. Значит, он как-то связан с Академией? Интересно, как? И чем? И главное, когда и при каких обстоятельствах познакомился. Богатая у него, однако, биография, если подумать. И ведь похоже, что уже не первый раз приводит кого-то сюда. Но почему тогда он не мог бы проводить нас до самой Яшмовой горы? Что-то произошло, из-за чего его не пускают в Радужный лес? Но ведь можно облететь через горы. Или это какая-то договорённость между племенами и Драконятами Судьбы? Уф, от такого количества вопросов начинает голова раскалываться.       И пока я думаю, Глин просит Бекаса спрятать свитки в его мешке, а затем расправляет свои крылья перед взлётом.       — Готовы? — спрашивает здоровяк с улыбкой, первым отрываясь от земли и взвиваясь над высокими кронами деревьев, к моей глубочайшей радости. Вся наша недружная стайка следует за ним, оставляя мрачно смотрящего в глубь лесной чащи Веретенника одного.