Однажды я умер

      И вот мы летим. Снова. Опять. В последнее время в моей жизни что-то многовато перелётов, и что-то слишком много я о них говорю. Хотя, как ещё перемещаться гигантским крылатым ящерицам? Перекатываться с места на место, свернувшись в клубочек? Или топать через горы и леса на своих четырёх лапках? Может, стоит научиться гарцевать и бегать рысцой, отрастив вместо лапок копытца? Или... Или изобрести летающий боевой диван! С подогревом, массажем и держателем под напитки, дабы путешествовать в полном комфорте... Ну и глупости же лезут в голову.       А мне ведь, на самом деле, очень нравится летать. В воздухе я наслаждаюсь каждой секундой, ощущая себя во множество раз грациознее, изящнее и свободнее, нежели на земле, где я ограничена в движениях своей природной бронёй. Заодно и понаслаждаться открывающимися сверху видами на пейзажи появляется возможность, когда в крылья надувает ветерок. Впрочем, сейчас картину под своими лапами я бы назвала пусть и захватывающей дух, но монотонной.       Представьте себе океан. Тянущийся столь далеко, что не видно его края. Поднимаются слабые волны, раскачивая водную гладь из стороны в сторону, отражается в бездонном синем омуте пылающее в небесах светило... И этот тропический лес похож на безграничные водные просторы. Покачиваются от дуновения тёплого ветерка, приносящего чудные и незнакомые отголоски ароматов, ветки, поднимаясь и опускаясь точно волны. Шелестят листья в еле слышимой мелодии жаркой чащи, вторят этому ритму крики множества диких животных — обитателей этой земли. Поют птицы, кричат обезьянки, где-то шипят друг на друга змеи, кто-то кого-то жрёт, кто-то сталкивается в смертельной схватке с соперником или врагом, выгрызая себе право прожить ещё один день; и всё это многообразие смешивается в хаотическую симфонию, взывающую к моей и без того больной паранойе и подозрительности. «А вдруг там враг? Вдруг опасность?» — всматриваясь в широкие кроны, спрашиваю я сама себя, чувствуя, как копит силы в моей груди готовое вырваться навстречу любой опасности пламя. Успокойся, Водомерка. Это лишь твоя мнительность.       А мы всё летим. Скользим над древесными верхушками, тянущими к нам свои ветви, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Или же это не мы спускаемся к земле, а деревья становятся древнее, вытягиваясь до немыслимых размеров к небесам и стремясь выцарапать для себя как можно больше места под пылающей звездой? Вспоминая размеры тех великанов, что я видела у лесной опушки, моё сознание начинает вырисовывать совсем уж сюрреалистичные картины, в которых множество драконов гуляют по настоящим городам, раскинувшимся средь сплетающихся вместе веток. Возможно ли такое?       Глин, наш неожиданный экскурсовод, начинает снижаться, углядев достаточно широкий просвет в непроницаемом сплетении листьев — тёмное пятно, уводящее в глубины зелёного «океана». Вот крылья старшего дракона на мгновение складываются, и он ныряет в эту толщу листьев. Нам же ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.       Другой мир обрушивается на мои глаза и уши. Симфония, до этого звучащая в отдалении, обрушивается на мои бедные уши. Без единого ритма, слишком разобщённая, оглушительная и резкая. За мгновениями тишины следует вспышка отчаянных и напуганных криков, разбавляемых радостным пением пташек, что порой мелькают перед моим носом своими разноцветными хвостами. Радостный и торжествующий рёв победителей, шелест листьев и хрипы проигравших. И порой, как мне кажется, эта какофония складывается в тихий, но от этого не менее грозный голос природы, напоминающий о том, что опасность может таиться за каждым поворотом.       А открывшиеся мне виды? Увидь я их в момент своего рождения, сразу бы поверила, что нахожусь вне своего родного мира. Через призму листьев весь мир вокруг окрашен различными зелёными бликами. Деревья, которые оказались даже больше, чем я думала, полностью прячут от взора синее и такое спокойное, безопасное небо. Мешанина из множества красок, причудливые и не узнаваемые мною растения, лианы, сплетающиеся точно гигантская паутина, свитая пьяным пауком, забывшим, как именно он должен вить свои нити. Карабкаются древесным гигантам полосы мха, торчат из широких трещин и сколов стволов растения покрупнее. И я даже боюсь предположить, джунгли ли это Амазонки или же какого-нибудь иного региона родного мира. Насколько проще было на болоте, где то и дело мелькали знакомые травы, а природа пребывала в сонном и тихом состоянии, лишь назойливым шумом москитов напоминая о себе в ночи.       А тут... всё совсем другое. Непривычное. Страшное. Хотя, конечно, бояться я ничего не собираюсь и, уж тем более, позволять страху управлять мною в этот момент. Хоть мне и страшно представить, сколь опасные хищники могут прятаться среди переплетённых ветвей, на которых и правда мог бы спокойно развалиться дракон, а возможно и не один.       Выплюнув очередного залетевшего в мою открытую от удивления пасть жука, я оглядываюсь на своих товарищей. Аспид напряжён, будто готов в любой момент броситься на любую угрозу, он резко оборачивает свою морду к любому источнику звука. Бекас же не отрывает взгляда от хвоста нашего спокойного сопровождающего, слишком увлечённый его легендарной фигурой, чтобы замечать вокруг себя хоть что-то необычное. Сам Глин спокоен, чего и ожидаешь от дракона, пробывшего пол своей жизни, если не больше, в этом месте. А Тростинка вертит своей головушкой из стороны в сторону, пару раз чуть было не влетев в ниспадающие с высоких веток сухие лианы или же в сами ветви, слишком заинтересованная необычным видом происходящего вокруг. Похоже, всё-таки лишь я одна побаиваюсь этого места... Из-за его необычности, из-за его ненормальности и из-за того, что в моей голове никак не уложится, что деревья могут быть столь огромными.       Тем временем мы спускаемся всё ниже, спасаясь от как можно большего количества сучков, тянущихся от настоящих преград — наиболее старых ветвей, раскинувшихся в стороны будто целые стволы, но имеющих с основным древом единый корень. Пару раз Глин даже чуть было не врезается в несколько таких препятствий, слишком увлёкшись разглядыванием чего-то средь зелёных макушек. И в этом, знаете, я могу его понять. Меня не покидает чувство, что кто-то за мной постоянно следит. Что-то движется средь листьев, мелькают в тенях густых кустов холодные глаза хищных змей, но каждый раз, когда я поворачиваю морду на прорывающийся сквозь какофонию леса шорох, я ничего не нахожу. От этого мотаю своим носом из стороны в сторону, да так, что аж шея начинает побаливать. Возможно, это лишь глюки... Определённо глюки.       И вот нас наконец-то выводят на какое-никакое открытое пространство — очередная река тянется сквозь лес сине-зелёной полосой, сокрытая от внешнего мира под пышными кронами. Остатки это Янтарной или же один из её притоков — не так важно, как то, что из русла не тянется никакой высокой растительности, а вдоль берегов растут только невысокие мангры и кусты, так что мне не приходиться как ненормальной дёргаться из стороны в сторону, до боли вкладывая силы в рывки своих крыльев, чтобы преодолеть очередную ветку. В общем, хоть что-то хорошее на этом пути в неизвестность, выбранным Глином.       Лес становится всё светлее и светлее. Или же это мои глаза привыкают к царящей тут зелёной тени? Уже несколько часов мы скользим над водной гладью, а тянущиеся ввысь древа становятся только выше. Но вот, наконец, мы выбираемся в иное место. После небольшого водопада, перетекающего в широкое, чистое озерцо, я замечаю блеск движущихся серебряных пятнышек в тенях, а затем и мелькающие очертания раскинутых крыльев, когда одна из теней оживает и вскакивает со своего места, скрываясь в лесу от моего взгляда, или же поднимается над землёй, пристраиваясь на широких ветвях, на которых вытягиваются и иные серебряные пятнышки. «Ночные драконы», — тихонько шепчу я сама себе, пока мы продолжаем свой путь через лес, и клочки «ночного неба» осторожно скользят за нами под кронами. А ведь стоит немного приглядеться и можно разглядеть спрятанные от постороннего взора жилища. Скрытые в корнях и среди густых зелёных кустов, растущих вдоль берега, аккуратные домишки и палатки, сплетённые из чего-то отдалённо напоминающего бамбук. Однако их так мало... Или же я просто не могу их разглядеть? Слишком хорошо спрятаны от незваных гостей под лесным пологом?       Несколько драконов спрыгивают со своих ветвей, стремительно направившись нам наперерез. Однако, они не прерывают наш полёт громким «стой, кто летит», а лишь провожают нас через свою обитель, не задавая какие-либо вопросы. Просто следует рядом почётный эскорт, позволяя и себя заодно разглядеть. Чем-то они похожи на меня и моих сородичей. И нет, не только тем, что они тоже драконы, не тем, что у них тоже четыре лапы, два крыла, хвост, рогатая морда и чешуя по всему телу, а общим телосложением. Мощные плечи, широкая грудь с сильными передними конечностями и толстые шеи. Только цвета чёрные, а крылья покрыты странными серебристыми чешуйками. Хотя у одного из сопровождающих нас драконов я замечаю и того же цвета пластинки на боках. Интересно, это просто окрас или как у жителей планеты Грязь — признак старости? Этакая драконья седина, когда чешуя теряет свой природный цвет? Ничего, узнаю в самой Академии. Как-никак, чтобы научить нас дружбе и взаимопониманию, нам должны рассказать о природе иных племён. Без знаний ни о каком вразумительном общении не может идти и речи.       Однако вскоре всё это поселение оказывается позади. Да и сопровождающие нас драконы отстают, так и не проронив ни единого слова в нашу сторону, а Глин на протяжении всего полёта с ночными драконами будто бы их не замечал. Может, разок кивнул одному из них, а может, мне и показалось. Я не особо присматривала за всем этим действом, больше заинтересованная в изучении своим жадным до деталей взглядом самих драконов.       Но это было только начало, ведь впереди, через какие-то полчаса полёта, нас встретило нечто большее, чем прячущаяся в тенях нижнего лесного яруса деревушка, в которой скрывались чёрные драконы от посторонних глаз. Нас встретил... город? Да, я бы назвала это место городом. Как минимум по меркам всего когда-либо виденного мною в этом мире. Само место было необычно, особенно на фоне леса, где мы уже побывали. Кроны тропических гигантов здесь не создавали бесконечный зелёный полог, в котором ни один светлый луч не мог пробиться до земли — нет, казалось, что ветви в некоторых местах были специально оборваны или обрезаны, создавая прорехи, ведущие к чистому голубому небу и позволяющие порой разглядеть поблёскивающий на вершине жёлтый диск. Прорывающееся сияние скользило по земле, рассеивая зелёный полумрак, и в корнях древесных великанов ластились под лучами целые заросли различных цветов. Да и на самих деревьях красовались явно рукотворные платформы и домики, то подвешенные за множество толстых лиан, то обнимающие стволы, то примостившиеся в развилке ветвей.       Но от увиденного мною ранее это место отличалось не только банальным наличием открытого пространства и чистого солнечного света, но и количеством драконов. Не мрачных чёрных ящеров, скользящих по теням, хотя и они тут то и дело мелькали на ветках, а гибких, длинных крылатых ящеров с закрученными хвостами и множеством различных, бьющих по глазам раскрасок. О, а сколь много различных цветов мелькало перед моими глазами в сиянии светила! Вот сидит на ветке красно-голубой дракон, по соседству с ним пристроился бело-жёлтый, повиснув на своём длинном хвосте, слегка покачиваясь взад-вперёд в такт пощёлкиваниям какой-то незримой птицы. Вот на моих глазах практически из ниоткуда возникло несколько молодых фиолетовых ящеров, тут же начавших о чём-то спорить, переливаясь множеством ярких цветов. А вот показался какой-то старый, кряхтящий ночной, и драконята тут же повспыхивали зелёным, поспешив убраться подальше от ворчливого дракона. И великое множество других цветастых крылатых, с интересом поглядывающих за нами с вьющихся вокруг древесных стволов площадок или показываясь своими узкими мордашками с аккуратными рожками из расположившихся на развилках ветвей домиков.       Знаете, похоже, я поняла, почему «радужные». И это никак не связано с употреблением каких-нибудь особо волшебных грибов. Нет, банальное разнообразие расцветок, вызывающее мигрень и головную боль. А шум... Звуки неспокойного леса, к которым я уже потихоньку начала привыкать, сменились различным драконьим перекрикиванием, писком и пародией на громкие птичьи трели, давящие на мои бедные уши со всех сторон.       Мне тут некомфортно. Слишком ярко, слишком шумно, слишком людно. И плевать, что драконы — не люди, их всё равно слишком много. Хочется забиться вниз, спрятаться меж корней и засыпать свою спину опавшими листьями. Однако, перехочется. Тем более, что Глина явно не смущает пристальное внимание со стороны цветастых драконов. Многие из них подлетали к нашей стайке, без какого-либо стеснения нас разглядывая. Другие показывали в нашу сторону пальцами, перекрикиваясь со своими соседями, будто бы насмехаясь над нашей блеклостью. Несколько драконов на моих глазах даже начали менять свои цвета, пару раз даже меня спародировав с задорными улыбками на мордах. Интересно, это они так дразнят, пытаются высмеять или же просто привлечены чем-то необычным в своей и так перенасыщенной жизни?       А вот их ночные сожители вели себя заметно достойнее. Да, как я говорила, тут мелькали чёрные и серебряные чешуйки, да и пару раз я замечала греющихся под солнечными лучами сонливых обитателей ночи, пристроивших свои морды на передних лапах и скучающим взглядом провожающих нас. Однако один из этих драконов поспешил за нами, и от его приближения даже радужные шарахались в стороны. Чёрный, как и все его сородичи, с тёмно-серой грудной клеткой, на которой свободно болталась сумка цвета чешуи с его спины, и тёмными глазами, напоминающими ночное небо в безлунную ночь. Во всяком случае, мне так показалось, когда он проскользнул мимо нашей группы, посекундно всматриваясь в каждого дракончика взглядом, в котором какая-то детская весёлость соседствовала с холодными искрами расчётливого ума, оценивающего каждое наше движение.       — Шпионов ведёшь? — задорно крикнул незнакомец в сторону Глина, мощными взмахами крыльев нагоняя земляного.       — Нет, это ученики Академии, Потрошитель, — покачивает слегка своей головой Глин, пока я пялюсь в спину дурашливому дракону.       Какое громкое и пафосное, однако, имя, совсем не соответствующее этому усмехающемуся ночному. Неужели он всерьёз принял нас за шпионов соседнего королевства?       — Но шпионить им никто не запрещает, — не унимается ночной, пристроившись сбоку от Глина. — Вот отвернёшься от них на секундочку, а они уже целые свитки поисписывают да в родное королевство отправят. Непорядок, однако.       Я замечаю, как Аспид скалит клыки, демонстрируя свой хищный оскал, когда на секунду Потрошитель оборачивает к нам свою морду.       — А один из них даже напасть готов, стоит на него только посмотреть! — наигранно фыркает чёрный дракон.       Глин лишь тяжело вздыхает, несильно пихая крылом в бок Потрошителя. Раскинувший на мгновение во все стороны лапы ночной дракон будто бы теряет равновесие и почти срывается на встречу объятиям земли, изобразив столь неумело на своей морде приступ паники, что даже Тростинка, наверное, кинула бы в этого актёришку помидор, если бы у неё была возможность. Но нет, этот посмеивающийся ночной не падает, вместо этого расправляя свои крылья и выравниваясь.       — Ореола? — не пускаясь в перепалку с болтливым ночным, интересуется Глин, упоминая, кажется, ещё одну особу из группы «избранных». Ога, точно, вон как Бекас уши свои навострил, почуяв возможность увидеть ещё одного героя своих сказок.       — Что «Ореола»? Жаловаться ей на меня будешь, в надежде, что поставит меня в угол или накажет иным образом? — приподнимает с весёлым оскалом свои брови Потрошитель, уже после уняв своё ехидство: — Королева занята дочерью. Светлячок учится летать.       — Тогда почему ты не с ними? — слегка хмурится Глин.       — Ну, кто-то же должен следить за спокойствием в королевстве, вынюхивать заговоры, выискивать шпионов и ловить недовольных, пока королева занимается семейными делами. — самодовольно улыбнулся Потрошитель, неожиданно повернув свою морду куда-то влево, к, как мне показалось, двум мирно сопящим на освещаемой ветке радужным. — Так, я вас позже догоню. Ученики ждут вас над детской. Только смотрите ничего не сломайте, ни за кем не шпионьте и никого не кусайте, а то я сам вас укушу.       После этих слов он от нас отделился и, юркнув меж пары крупных ветвей с раздражённым и громким криком: «Вы где быть должны?!» — устремился к стремительно «растворяющимся» и сливающимся с окружением тем самым двум радужным. «Так, вы от меня спрятаться удумали?» — последнее, что я слышу со стороны этого странного дракона, скрывающегося за очередным широким стволом, пока Глин продолжает вести нас в глубь этого «города». Интересно, а как этот ночной узнал, с какой стороны и, главное, когда мы прилетим? Не караулил же он нас несколько часов в одном из мест? Хотя, вспоминая ощущение чужих взглядов на своём затылке и получив возможность своими глазами увидеть, как сливаются радужные с окружающим их пространством, полностью растворяясь в лесной зелени, я начинаю догадываться, как этот труженик внутреннего спокойствия мог о нас узнать. В общем, похоже, моя разрастающаяся шиза и мания преследования развивается всё сильнее...       А тем временем Глин нас подводит к тому, что, судя по всему, у радужных драконов зовётся «яслями» — несколько громадных ярусов друг над другом с крышами из широких пальмовых листьев и свободными входами. Проскальзывая выше, мимо выступа, ведущего в небольшое углубление, я краем глаза замечаю небольшие, с виду овальные предметы белого цвета, переливающиеся перламутром. Яйца? Они хранят всех детёнышей вместе? Нет, ну, это всё ещё лучше, чем оставлять неродившихся дракончиков на произвол судьбы посреди болота, насёленного кучей различных хищников, представляющих опасность для новорождённых драконят. Тем более, что я даже замечаю одного ночного и радужного, сидящих у края и наблюдающих скучающими взглядами за пролетающими мимо драконами, держа в лапах что-то отдалённо напоминающее острые палки... Это что, копья? Значит, драконы используют какое-то оружие? Собственных когтей, клыков и огня этим машинам смертоубийства не хватает? Даров природы недостаточно и поэтому они изобрели острые тыкательные палочки? Не особо-то длинные, украшенные лианами и вплетёнными в них цветами, сделанные из отдающего красным дерева... Не особо практично выглядит. А может, это не оружие, а символ власти и собственного статуса? В конце концов, не думаю, что дракону можно причинить вред тычком острой палки куда либо, кроме крыла или глаза. Естественно, проверять я этого не буду. Ни на себе, ни на окружающих.       А мы поднимаемся чуть выше. Скользим к следующей платформе, края которой окружены свитой из зелёных лиан сеткой, за которой я вижу... ясли? Да, именно что ясли, или детский сад, в котором сидят совсем маленькие, порой слишком зелёные дракончики, с удивлением выглядывая из-за крыльев нескольких воспитателей. Похоже, тут держат драконят, которые ещё не научились летать. И, к своему удивлению, я замечаю средь пёстрой толпы и несколько чёрных дракончиков, окружённых своими радужными сверстниками. Держат всех вместе? Ну, это не лишено логики, конечно, — воспитать драконов, всю жизнь держащихся друг друга.       Но, на этом наш подъём не останавливается. Мы скользим выше и выше, поднимаясь на последнюю платформу, находящуюся почти под самой кроной на развилке множества ветвей, где нас ждут. Восемь дракончиков, по четыре на каждое племя, вытянулись по всей поверхности площадки, с интересом смотря на прибывающих нас так, будто они впервые в жизни видели земляных драконов. Хотя, вполне возможно, что и правда впервые. Если, конечно, Глин не мелькал средь домиков на деревьях чаще обычного, путешествуя и занимаясь своими академическими делами.       Приземлившись у края, я позволяю подрагивающим от напряжения крыльям опасть по бокам, жадно вдыхая влажный воздух тропического леса и встряхивая своей мордашкой. Наконец-то небольшой отдых. Тростинка прижимается к моему бочку, потираясь щекой о моё плечо, пока я изучаю собравшихся на площадке драконят, с интересом и напряжением следящих за каждым движением весело улыбающегося Глина.       — А где ещё двое? — интересуется земляной провожатый, остановившись в паре метров от центра площади, около стола, накрытого множеством «покрывал» из листьев.       Итого. Четыре ночных дракончика, чем-то напоминающих своих старших сородичей, только... ещё комичнее? Трое из них ненамного превосходят по возрасту меня и Тростинку, но, в отличие от нас, они ещё не избавились от детской неуклюжести. Короткие, немного кривоватые лапки ещё не до конца вытянулись, да и сами дракончики чуть горбятся, будто не в силах оставить в прошлом сладкую дрёму под скорлупой своих яиц. И эта троица старается держаться как можно ближе к самому крупному дракончику из своего племени, единственному, кто напоминал телосложением взрослого ночного, чуть старше Аспида. Его серебряные чешуйки сползают с крыльев и перебираются на спину, поблёскивая благородным металлом под лучами светила и даже ярким, неровным пятном наползая на левую сторону морды по шее, кляксой-фингалом красуясь вокруг левого глаза.       Напротив ночных радужные дракончики максимально вольно развалились по свободной части платформы, растянув на полированных и покрытых следами когтей досках свои крылья, изредка сладостно потягиваясь да порой начиная лезть друг к другу с какими-то идеями для игр. Хотя одна из них лежит буквально на хвосте пятнистого ночного дракона, порой копируя его серебряные чешуйки и чёрную чешую, да серые глаза... Выходит, радужные и цвет глаз менять могут? Да и своих рогов, выходит, тоже. Вот «непревзойдённая мастерица» пародий приподнимает свою мордочку, и её рога заметно темнеют. Чертовщина какая-то. В костях ведь не может быть хроматофоров — клеток, позволяющих менять цвета. Да и сами эти клетки не должны давать подобного спектра цветов. Неужели магия? Так, мне тут с Тростинкой разбираться ещё предстоит, а судьба пихает мне под нос ещё больше паранормальщины, будто в надежде на то, что я сойду с ума и укачусь жить в болото.       Но, если отвлечься от странной нелогичности способности радужных, на фоне ночных они куда больше напоминают взрослых драконов — такие же изящные, вытянутые, уже свободно меняющие цвет. С интересом они разглядывают нас да весело переглядываются друг с другом, расправляют собственные гребни, напоминающие мне о плащеносных ящерицах. От взрослых их отличают разве что чуть меньшие размеры да чуть большая худоба.       — Лонган и Звёздочка улетели, — пожимает крыльями пятнистый ночной, задумчиво разглядывая всех нас по очереди, а потом, радостно улыбнувшись и развесив уши, продолжает: — Но обещали в скором времени вернуться.       Так, значит, радужный гуляет с ночной? Ведь, Звёздочка — хорошее имя для ночной? Ну, то есть, ночь там, звёзды, да? А второго ставим методом исключения на оставшееся место в этой нехилой логической цепочке, обзывая его про себя радужным. Главное, не ошибиться.       — А мы вам фруктов оставили, — улыбается всё тот же ночной, явно говорящий от мордашек всех драконят, и лапкой указывает на прикрытую листьями какой-то пальмы горку. Забавно, драконята решили оставить нам часть своей еды? Или же они набрали ещё? — Потрошитель предупредил о гостях. Хотя мы столько всё равно не съели бы.       А, это дело лап того дракона, прикидывающегося КГБшником. Но, вообще, это прекрасное предложение, от которого я не собираюсь отказываться. Со вчерашнего вечера на моём языке не было ни кусочка чего-то съестного. Нет, никакого серьёзного дискомфорта, и уж тем более голодной слабости я не испытываю, но любое упоминание о еде вызывает непроизвольную реакцию в моём теле, будто перед собаками известного учёного зажигают лампочки. Урчит негромко живот, пасть наполняет слюна... И такая реакция не только у меня. Вся наша группа болотных драконят подбирается поближе к предложенному угощению, а за нами следует и наш провожатый, остановившись разве что у разговорчивого и задумчивого ночного.       — Они скоро вернутся? — интересуется Глин, пока я, вместе с Тростинкой и Бекасом, стягиваю листья с накрытого стола.       Фрукты. Великое множество фруктов! И какие все разные! Тут и знакомые мне манго, бананы и апельсины, какие-то орехи, похожие на кокосы, ананасы, невесть откуда взявшиеся посреди густого тропического леса. Неужто их выращивают на подоконниках в свободное от собственных дел время? И пару арбузов с дынями вижу в центре кучи, под завалом из множества незнакомых мне плодов. Зелёные звёздочки, неровные фиолетовые фрукты и тому подобное... Интересно, всё ли из этого множества существует на земле или всё-таки тут есть нечто уникальное, совсем не похожее на дары природы с планеты Грязь? И вообще, в который раз задаюсь вопросом: какого чёрта столь многое в этом мирке почти полностью копирует живое с совершенно другого комка космической пыли, разделённого с этим местом бесконечным простором пустоты, по которому гуляют лишь солнечные ветра?       Ну, всё точно различается размерами. Например, гигантские деревья. И, вообще, многие пропорции выглядят совершенно непривычно! Вот, допустим, ананас. С виду совершенно обыкновенный, ничем не примечательный, сладко пахнущий и вроде бы даже спелый. Только вот он размером с мою голову, даже чуть больше! А, на секундочку, моя светлая головушка размером с голову взрослого крокодила!       За такими измышлениями я неспешно изучаю богато накрытый стол, раздумывая над тем, что бы попробовать первым, замечая и одну важную деталь. Где мясо? Хоть какое-нибудь? Только фрукты... Неужели эти драконы вегетарианцы? Или же это просто вкусняшки, которые натаскали отдыхающим детишкам и усталым путникам? Может, тут принято встречать гостей не свеженькой обезьянкой, а не менее свежими фруктами? Кстати, какой-либо воды я тоже не замечаю на столе. Ни глиняных кувшинов с родниковой, чистой водицей, или хотя бы, на худой конец, речной. Ни компотов, которые уж точно стоило бы варить с таким разнообразием сладких фруктов, ни вина... Хмм, интересно, а можно ли его приготовить? Я как-то и не задумывалась о том, чтобы делать навивающие туманные грёзы на мысли напитки. Естественно только в лекарственных целях. Хотя, из чего их делать на болоте? Из кислющих яблок?       Ну нет. О том, как нажирать других драконов, и уж тем более гнать алкоголь я всегда успею подумать, придумать и собрать. Особенно в свободное время внутри Академии, если у нас вообще будет свободное время, а не бесконечный поток домашних заданий. Грррх, это, выходит, мне опять ходить в школу? Пусть и в другой жизни, в другом мире, но во второй раз? А если мне ещё и предстоит вставать утром... Я определённо кого-нибудь удушу. Или хотя бы покусаю.       Прекратив думать о грустном и неизбежном, я впиваюсь клыками в твёрдую кожицу ананаса, жадно вгрызаясь в сладкую мякоть, чувствуя, как чуть пощипывает мой язык стекающий по губам и подбородку сок. Так, он не дикий, как я побаивалась поначалу, а может и дикий... Никогда не пробовала природных ананасов, но, на вкус совершенно обычный. Разве что заметно слаще и отдаёт какой-то пряностью, будто бы слегка перезрел или полежал денёк-другой под горячим тропическим солнышком. В общем, вполне себе съедобно. Сбоку от меня пристраивается Глин, тут же отправляя в свою пасть несколько манго, пережёвывая их целиком да весело похрустывая семечками. С другой стороны жмётся к моему крылышку Тростинка, откусывая от каждого фрукта по чуть-чуть, с удовольствием пробуя новые вкусы. Да, с ядрёными яблочками, дикой малиной и кислой клюквой это всё не сравнится. Куда приятнее.       За новым укусом в который раз задаю себе вопрос, почему мне «повезло» родиться посреди чёртового болота, а не где-то ещё. Вот тут и еда приятная, и за дракончиками, судя по всему, следят. Климат разве что не столь приятен... Я бы предпочла влажную, прохладную пещеру, а не жаркие тропические леса. Но, хотя бы тиной не воняет. Да и те же радужные обладают способностью, с которой можно столько всего интересного сделать, проверить, разузнать! Даже немного завидно.       К слову, вот одна из радужный подкрадывается к нам со спины. Пастельно-розовая, с белым брюшком, она буквально вытягивается на досках, переливаясь насыщенно жёлтыми цветами на своих гребнях и передних лапах. Первым её замечает Аспид, тут же приподнимая свои уши и скаля клыки с тихим, предупреждающим шипением. Злющий какой, однако, дракон. Его кормят и не беспокоят, а он зубы в гостях показывает. Но на мгновение замершая радужная вскоре сбрасывает с себя оцепенение, вызванное агрессией со стороны шоколадного дракона, да и Бекас отвешивает своему приятелю несильный подзатыльник, переключая злобу болотного змея на себя и давая возможность розовой драконице подобраться ко мне и Тростинке.       На тот момент я решила поэкспериментировать немного, не обратив внимания на готовящуюся к вторжению в личное пространство незнакомку. Прикончив ананас, а следом за ним и пару бананов, я закусила одним спелым манго, отложив обгрызенную косточку на край стола, а затем осторожно берусь лапами за вытянутый, коричневатый плод с плотной, слегка шершавой кожицей. Интересно, что это? Немного принюхавшись, я не почувствовала какого-либо неприятного запаха.       И пока я отправляю незнакомый фрукт под запоздалое предупреждающее мычание Глина, набившего свою пасть бананами, радужная подёргивает Тростинку за кончик её хвостика, а затем протягивает сестричке жёлтый цветок, в котором я узнаю лилию. Тростинка удивлённо моргает, дожёвывая кусок фиолетового фрукта с жёлтой мякотью, и поворачивает мордочку к незнакомке, а та шустрым и ловким движением своих лап вплетает цветочек за ушко моей сестрицы, тут же со смущённой улыбкой на морде отползая назад.       Меня подмывает сказать что-нибудь ехидное, немного подшутить над собственной сестрицей и неожиданным вниманием, которым её одарили, но с неожиданным удивлением я чувствую, как неохотно разжимаются мои челюсти, а фруктовая сладость и вязкий сок наполняют пасть, радуя язык. И ничего дельного сказать не получается, только глухо мычать, размахивая в панике своими лапами и пытаясь расцепить собственные челюсти. Будто сразу целую пачку чуть оттаявших ирисок запихала в свой рот! Челюсти будто сковало цепями!       — Пфомфофитфе! — с трудом мычу я, пытаясь старательно слизывать застывающую мякоть с внутренней стороны своей пасти, под удивлённый писк Тростинки и негромкие хихиканья местных драконят.       — Это пройдёт, — наконец-то проглатывает бананы Глин, встрепенувшись и внимательно посмотрев на меня. — Рассосётся где-то через час.       Прекрасно. И целый час мне прикажите лишь грозно мычать и сверлить окружающих недовольным взглядом? Чем я, в принципе, и начала заниматься, обратив свой полный праведного гнева взор на пастельную радужную, прикрывавшую свою мордочку лапкой и тихонько посмеивающуюся надо мной. Но нет, мои гляделки явно не воспринимают всерьёз. Роста не хватает или ширины в плечах? Может, злобного оскала Аспида? Надо бы поучиться у него выглядеть хмурой и вечно чем-то недовольной даже с захлопнутой на замок пастью.       Громко фыркнув, я перевожу свой взгляд на Тростинку, ощупывающую края жёлтой лилии, да потягивающую воздух носом, будто бы пытаясь разнюхать новый аромат. И тут же я поправляю слегка съехавший цветочек, заправив его поудобнее за ушком своей сестрицы, и расправляя его жёлтые лепестки. Пожалуй, ей идёт. Цветок почти что сливается с её янтарными глазами, яркой точкой поблёскивая на фоне изумрудных чешуек. По-своему красиво. Интересно, на мне он смотрелся бы также? Мой взгляд соскальзывает на более матовые и менее яркие чешуйки на моей лапе. Будто все краски ушли на Тростинку, а меня обмазали тем, что осталось. С другой стороны, это всё ещё лучше, чем иметь уныло коричневую окраску, с которой щеголял, допустим, Бекас. Хотя всё это меркло на фоне разнообразия цветов и тонов, которыми могли похвастаться радужные драконы.       Я растягиваюсь чуть в стороне от стола, недовольно фыркнув в сторону ухмыляющихся местных и с грустью поглядывая на постепенно уменьшающуюся горку еды, и старательно слизываю застывшую мякоть со своих клыков, громко сопя своим носом. Интересно, что за коварный фрукт такой? И вообще, такое разве есть на Земле? И если есть, то почему я о нём ничего не знаю? Классная ведь, если подумать, штука. Первый укус не предвещает никакой беды — обычное не слишком спелое и слегка похрустывающее манго. Но стоит только пару раз сжать челюсти, и вот ты уже можешь только глухо фырчать. Хороший способ, на самом деле, заткнуть какого-нибудь болтуна на пару часов. Определенно, если я вернусь на болото, надо взять побольше с собой этих фруктов и хорошенько накормить ими всех своих пациентов, чтобы они хотя бы на какое-то время оставили меня со своими проблемами в покое и посидели в относительной тишине наедине со своими мыслями.       Гневно стукнув хвостом по доскам, я вновь перевожу взгляд к местным драконятам, прикрыв свои бока крыльями. Нет, раз уж они глазеют на нас, будто на неведомых зверушек, то чем я хуже? Вот они уже и в кучку почти собрались, держатся друг друга, даже несмотря на различия, да о чём-то тихонько переговариваются. Неужто посмеиваются над нами? Мои когти на передних лапах с тихим скрипом впиваются в дерево. А может, заплести кому-нибудь цветок за ухо — это способ обозначить кого-нибудь страшного или посмеяться над кем-нибудь? Мол, вот тебе красивый цветочек, хоть как-то отвлекающий от тебя внимание. Если это окажется так, то я лично придушу эту розовую радужную, что посмела так посмеяться над моей сестрицей.       Но нет, вроде не похоже, что смеются они злобно. Не мелькает на их мордах ухмылок, да и не скрывают они своих смешков даже от моего взгляда. И, если честно, их взгляды скорее направлены на широкоплечего Глина. Восхищённые, предвкушающие приключения взгляды, очень уж похожие на воодушевленные поглядывания на легенду со стороны Бекаса. И только я всерьёз над этим задумываюсь, подставляя под собственную щеку свою лапу, как на сцене появляются новые действующие лица.       Рыжий, точно апельсин, громко фырчащий радужный дракончик, судя по всему не уступающий своим возрастом Аспиду, показывается над нами. Его растопыренные гребни переливаются задорными жёлтыми огоньками, а сам он сыпет пародиями на птичьи трели, своим хвостом обвив одну из тянущихся над площадкой ветвей, повиснув на ней, точно летучая мышь, широко расправив свои крылья и с нескрываемым удивлением смотря на собравшихся вокруг стола чужеземцев с далёких болот.       — Киу-кеу! — раздается из пасти качнувшегося на ветке рыжего дракона, когда он изгибает свою длинную шею, кидая весёлые взгляды за плечо.       Следом за первый нарушителем спокойствия, которого, как я догадываюсь, зовут Лонганом, появляется и Звёздочка. Слегка запыхавшаяся, громко фыркающая ожившая тень аккуратно приземляется на край платформы, складывая свои крылья за спиной. Как и «серебряное пятно» — самый старший из ночных дракончиков — она уже практически полностью избавилась от детской неловкости, представляя из себя меньшую копию взрослого ночного дракона, с той лишь разницей, что её чешуйки не блестят. Вообще, такое чувство, что её чешуя поглощает каждую частичку падающего на неё солнечного света, из-за чего Звёздочка, если это всё-таки она, казалась сбежавшим с самых тёмных участков леса облачком мрака. И если бы не россыпь одиночных серебристых чешуек по всему телу, которые почему-то напоминают мне веснушки, то так бы оно и было. И вообще, какая же это «Звёздочка»? Лучше подошло бы «Звёздная Карта». Или «Звёздное Небо»... Ещё и абсолютно симметричные чешуйки-слезинки у неё за глазами. Интересно, они настоящие или это такое украшение, популярное среди этого племени? Может, спросить?       — Киу-киу! — радостно орёт на всю площадку апельсин, следом за собственным выкриком срываясь в негромкие хихиканья. — Я первый!       — Ты жульничал! — дует ночная свои щёки под негромкие смешки собравшихся драконят, явно больше знающих об отношениях этих двоих, нежели я или кто-либо из нашей группки.       — Я тебе, между прочим, поддавался! — фыркает радужный, будто летучая мышь складывая перед собой крылья, наблюдая за тем, как подходит к нему ночная, а затем толкает его морду, начиная раскачивать возмущённо курлычущего дракона из стороны в сторону.       — Ах, ты ещё и поддавался! — злиться Звёздочка, пару раз тыкнув в сопящий нос щурящего свои глаза радужного.       — Что? Нет! Кто тебе такую глупость сказал? — пытается оправдаться радужный, вспыхивая различными оттенками лимона да широко улыбаясь. Мда уж, ясно. Весёлый, обаятельный дурачок и объект его пристального внимания. Сколь часто такие персонажи мелькают на страницах книг?       Странно, но ночная бросает в мою сторону слегка удивлённый, как мне кажется, взгляд, отвлекаясь от своего увлекательного занятия, представляющего из себя раскачивание взад-вперёд рыжего лоботряса, из-за чего бессердечная гравитация, инерция и физика приводят к столкновению двух явно полых объектов с характерным звуком. С тихим и глухим «бум» сталкиваются две морды, а затем крякнувший... Нет, я полностью уверена, что радужный издал именно громкое «кря»... Так вот, крякнувший апельсиновый радужный распускает свой хвост, но не плюхается мешком картофеля на пол платформы, а изящно изворачивается, приземляясь сначала на свои передние лапы, а затем и на задние, тут же хвостом потирая место ушиба, пока ночная, под смешки остальных драконят, к которым присоединяемся и мы сами, возмущённо обфыркивает своего товарища. Даже я, несмотря на заклеенный местными «кис-кис» рот, глухо хихикаю, в какой-то момент заразившись чужими смешками. И только Глин не издаёт каких-либо посторонних звуков, с лёгкой улыбкой поглядывая на нас всех да пережёвывая очередной банан.       — Ах да. Королева скоро будет тут и ей о чём-то с вами нужно поговорить, — опомнившись и вспомнив, судя по всему, важное поручение, делится информацией радужный апельсин с Глином, с нескрываемым интересом оглядывая земляного Дракончика Судьбы, пока недовольная Звёздочка постукивает ладонью своего товарища по его затылку, что-то недовольно бубня себе под нос.       И вроде хочется что-то сказать, но вот не получается. Только громкое и недовольное «фыр» глухо доносится из моей пасти, когда Тростинка несильно тыкается своим носиком в мою шею, отвлёкшись от утоления собственного голода. Так что мы просто ждём. Что нам ещё делать? Сидим себе чуть в стороне, практически прижавшись друг к другу, и поглядываем на местных.       Вот двое пропащих присоединяются к основной стайке. Рыжий что-то весело щебечет собратьям, пока Звёздочка пристраивается около пятнистого и о чём-то тихонько с ним перешёптывается, чуть нервно оглядываясь в нашу сторону и пару раз, как мне кажется, проскользнув своим пристальным взглядом по моей мордашке, в какой-то момент зацепившись взглядом за мои глаза и будто бы вздрагивая всем телом. Или же это побочный эффект от отведанного мною фрукта? Я прислушиваюсь чуть к себе, слегка поёрзав на месте и поудобнее вытягиваясь вдоль тёплого бока сестрицы, медленно и как-то уже неохотно жующей манго.

***

      Вот и дождались. Даже немного вздремнуть умудрилась, поразившись про себя во истину королевским «скоро» местной правительницы. Сквозь приоткрытые щёлки глаз я замечаю сначала большущую чёрную тень, приземлившуюся в стороне от красно-коричневого «валуна», отдыхающего в стороне от нас. И нет, это не королева радужного племени, а Потрошитель, пару раз толкнувший Глина, а затем вместе с ним полетевший куда-то в сторону ближайшего дерева, где на ветке можно было разглядеть зелёно-оранжевую дракониху с, как мне показалось поначалу, синяками вокруг глаз, переползающими аж на лоб и переносицу. Вокруг неё то и дело мелькали морды других драконов, дёрнувшихся в сторону Потрошителя и Глина при их приближении. Интересно, это и есть королева? Я даже мордашку соизволила оторвать от уже согретой щекой доски да глаза с трудом продрала. Точнее, один глаз. Левый же мне пришлось осторожно распахивать своими пальцами.       Ничего королевского в сидящей вдали драконице я разглядеть не могу и никакого трепета она во мне не вызывает. Ни каких-либо блестящих украшений, ни особого величия. Да даже размерами она не превосходит собравшихся вокруг неё драконов, уступая тому же Потрошителю. Такая же, как все окружающие её радужные... Хотя нет, не как все. Заметно спокойнее, менее дёрганная. Даже умудряется сидеть на одном месте, не отвлекаясь на пролетающих мимо птичек или особо яркие цветочки. Только осторожно прижимает к себе одной лапой тёмно-фиолетовый комок да изредка почесывает какой-то серый пучок меха, показывающийся из-за плеч. Интересно, это плащ? Королевская мантия, пусть и не стелющаяся длинным пологом за спиной владычицы, или же просто личное украшение?       И хотя ничего необычного я в этой особе не приметила, Бекас чуть ли слюной не истекает, показывая нам пальцем в сторону зелёно-рыжей правительницы радужного леса и тихонько бормоча себе под нос: «Смотрите, это одна из Драконят Судьбы! Королева Ореола!». Что уж тут сказать. Крутое, конечно, пророчество, пихнувшее тебе в лапы целое королевство под личное управление, ещё и каким-то чудом позволив второе племя подмять под себя. Волшебное предназначение, которому многие по какой-то чудной причине просто верят.       Я тяжело вздыхаю, отводя взгляд от двух легендарных особ и разглядывая наших товарищей по классам в ближайшем будущем. Интересно, с кем из них мне предстоит учиться в одной группе? И на что они способны, как много они знают? Лучшие ли это из лучших или же просто дракончики, которых некуда сбагрить? Слишком надоедливые и шумные, доставляющие множество неприятностей? На секунду я кошусь на Аспида. Вот кого точно отправили учиться в надежде усмирить его буйный и гневный характер. Хотя поразительно, что сейчас эта гадюка даже практически касается меня, не реагируя на вопиющую возможность соприкоснуться с другим драконом. Да и Бекас пристроился почти вплотную к своему товарищу, изредка касаясь его бока пальцами своего крыла. Поблёскивающий драгоценным браслетом забияка лишь грозно поглядывает на пока что малознакомых драконят, срываясь на негромкое змеиное шипение, стоит хоть кому-нибудь из них колыхнуться в нашу сторону.       Неожиданно странная теория и догадка кольнула мои мысли. Неужели он нас так... защищает? Охраняет от неизведанной напасти и угрозы, которая может исходить от чужаков? Так сказать, решил держаться своих, остерегаясь совсем уж не похожих на себя драконов? Может, его специально отправили с нами, чтобы в случае необходимости Аспид бросился на защиту сородичей по глубокому и вонючему болоту? Как... Как благородно и по-рыцарски! А ещё чертовски тупо. Очень надеюсь, что это не была гениальная идея какого-то важного и напыщенного индюка, нашептавшего королеве, или Веретеннику, что было бы прекрасной идеей швырнуть вместе с основной группкой драконят и злобную бестию... для защиты. И если уж оно было так, то план обречён на провал. Ведь, в конце концов, ему придётся с этими чужаками учиться в одной группе, бросая на всех нас своим буйным и агрессивным характером тень сомнения. Или же это план преследующий несколько целей? И щит для соплеменников и возможность переучиться? Я тяжело вздыхаю и осторожно потираю свои виски, отгоняя от себя дурные мысли.       Глин возвращается. Расправив свои крылья, земляной дракон радостно нам улыбается. Только вот замечаю я мелькающие тени беспокойства на его морде, вызванные отголосками разговора с королевой. В очередной раз мой взгляд пересекается с глазами Звёздочки, будто специально ищущей со мной зрительного контакта. В глубине её янтарных очей я замечаю беспокойство. И если мне не показалось, и она не просто глубоко вдохнула, — ночная мне осторожно кивает.       — Все готовы? — громко спрашивает Глин, зависнув в паре метров над площадкой и привлекая к себе внимание хлопками своих крыльев. — Тогда, летим в Академию. Может, успеем к ужину.       Похоже, даже после разговоров с королевами у некоторых в голове есть место только для еды...