Однажды я умер

      И вот я, осторожно положив на одну из полок свою сумку, оказываюсь в облюбованном мною каменном углублении, сворачиваясь клубком и одним глазом наблюдая из-под крыла за сокрыльницами. Неунывающая Сайда весело плюхается в воду, а Звёздочка, несколько раз взмахнув своими крыльями и обдав меня потоком влажного, пещерного воздуха, запрыгивает на свой гамак, какое-то время в нём барахтаясь. И будто бы ничего не произошло, не было никаких откровений и потрясений. Обычный, абсолютно нормальный день.       Только это не так. Несмотря на расплывающуюся в голове усталость, уснуть в присутствии читающей мысли ночной оказалось не так просто. В основном из-за этих самых мыслей, витающих вокруг образа Звёздочки в моей голове. «Как, зачем, что» и множество других вопросов, самый громкий из которых: «А не читает ли она сейчас мои мысли?». Я хмурюсь, переворачиваясь на другой бок и прижимаясь своей спиной к шершавому камню, пытаясь отвлечься построением планов на завтра.       Вот только каждый раз тараканы в моей голове возвращаются к свиткам с этой ночной! А вот что, кстати, интересно. Она видит этих странных, усатых насекомых так, как их представляю я? И какова её реакция? Вот я, если бы оказалась около незнакомой пещеры, из глубин которой во все стороны разбегаются многочисленные насекомые и пауки, побрезговала бы в такую дыру забираться.       Я невольно фыркаю, когда представляю, как ночная лгунья с выпученными от удивления глазами отбивается от прыгающих на неё со всех сторон тараканов, выкрикивая куда-то себе за спину: «Предвестник, они на полках!».       Со слабой улыбкой на своей морде я и не замечаю, как мои мысли замирают, и я погружаюсь в сладостное забытьё.

***

      Интересно, может, мне снова снилась библиотека? По которой я неспешно бродила, выискивая туманного дракона, чтобы наговорить ему каких-нибудь гадостей и попытаться вытрясти из него ответы на несколько интересующих меня вопросов... А может, что-нибудь другое? Вся проблема в том, что я ничего не помню!       Утро, естественно, началось с осторожных тыканий, на которые я отвечаю глухим предупреждающим шипением болотной гадюки.       Опять переспала! Или недоспала... Ну почему это повторяется со мной изо дня в день?! Почему я просто не могу выспаться, если ложусь спать не под самый рассвет?!       Я медленно переворачиваюсь на своё пузо, отмахиваясь от длинной тыкательной палочки крылом, и затем оповещаю наглеца своим негромким рычанием. Не продирая своих глаз, я на ощупь подтягиваюсь к краю пригретого за ночь места, собирая всю свою волю в кулак, и мешком картошки приземляюсь на пол. Правда, не целиком: сначала через бортик свешиваются мои передние лапы, затем к холодному полу прижимается мой висок, пытаясь унять давящую изнутри черепной коробки боль. Задние же лапы так и остались выше моей многострадальной головушки, пока дёргающийся из стороны в сторону хвост шлёпает то по одной, то по другой стенке, сдалбливая с неё небольшие шершавые камешки.       А ведь если эти осколки начнут забиваться под чешуйки и между пальцев, то лежать на этом месте станет крайне некомфортно! Хотя если Фирн будет всё так же связанная валяться в соседней пещере, то я вполне себе смогу оккупировать её лежак! Ха, какой коварный план, Водомерка. Главное, чтоб под утро тебя вновь будила Звёздочка, а не разгневанная ледяная.       — Ну всё, всё... Просыпаюсь, — бурчу я не слишком довольно, ощутив ещё несколько тычков в мембрану крыльев, тут же сжимая на своих «махалках» пальцы вместе. Однако — о ужас! — тычки продолжаются и даже становятся настойчивее. Под прицел страшного орудия пробуждения попала моя спина и основание хвоста. — Звёздочка, хватит!       Наконец-то я открываю свои глаза и поднимаю морду примерно в ту сторону, откуда исходят потыкивания. Вот только вместо чёрной, сливающейся с полумраком пещеры, и серебристой чешуи я вижу бледно-бежевое пятно со странными полосами. От подобной картины мой заспанный мозг выдаёт ошибку. С трудом я пытаюсь сфокусировать свой взгляд, когда пятно подаётся ко мне и что-то тёплое и острое касается моего носа. Естественно, я тут же подаюсь первому порыву и щёлкаю перед собой челюстями, пытаясь оттяпать обидчику его тыкалку. Хорошо хоть, этому пятну хватило реакции отшатнуться от меня.       Пещеру, а следом за ней и мою голову, заполняет знакомый, низкий голос. Только вот я ни одного слова разобрать не могу, всё сливается в какую-то кашу. Тут же в моих мозгах зарождается гениальный план, и я начинаю мотать мордой из стороны в сторону, пытаясь привести себя хоть в сколь-нибудь адекватное состояние. Что удивительно — это помогает. Неразборчивый бубнёж превращается в недовольные причитания на тему того, что с клыками нужно быть осторожнее. Следом за возвращением слуха с моих глаз сползает защитная мигательная перепонка, что всё время помутняла мой взор. Размытое пятно стремительно начинает приобретать очертания дракона. Явно довольного собою дракона, пусть и с еле заметными синими мешками под глазами.       — Ну и какого Мракокрада ты тут забыл? — недовольно бухчу я, думая, стоит ли толкнуться задними лапами от края спального места и наброситься на нарушителя спокойствия или оставить его без порции злобных утренних «кусей», попытавшись узнать, что это покрытое шрамами недоразумение делает в нашей спальне. Кстати, беглое исследование пространства взглядом даёт понять, что из местных жительниц я осталась тут одна. От водоёма Сайды тянутся мокрые следы в сторону коридорчика, а гамак Звёздочки слишком свободно болтается под потолком. — Или тебе Фирн оказалось мало? Так я не дамся. Я щекотку не люблю.       — Ой всё, — всплёскивает крыльями Каракурт, ещё несколько раз тыкая меня палочкой в плечо, получая в ответ очередное предупреждающее, не слишком довольное рычание. А когда мои клыки демонстративно откусили от длинной ветки приличный кусок, песчаный «мститель» даже несколько приуныл, опустив свои уши. — Ну вот. Такую штуку испортила! Где я найду столь длинную и идеально подходящую для тычков палку?       — В лесу, — не оценив его паясничеств, бурчу я, упираясь левым локтём в пол, ладонью разминая свою затёкшую за ночь шею, слегка надавливая на крупные твёрдые чешуйки-пластинки, идущие вдоль позвоночника. — Ты лучше на вопросы мои ответь.       — Вредная ты, Водомерка, — хохотнул Каракурт, откидывая в сторону инструмент для тыкания. А мог бы не мусорить в чужой пещере, а положить туда, откуда взял — под гамак Звёздочки. Хотя с учётом того, что палка теперь несколько укорочена, я вполне могла бы достать до выступающего в роли будильника дракончика своим хвостом... — Даже Циркон не такой вредный.       — А он тут причём? — Закончив утренний массаж, я упираюсь своими передними лапами в пол перед собой и изгибаюсь назад в спине. Ммм, кайф. Прямо чувствую, как сладостно разминаются и тянутся мышцы. — Уф, слушай, хватит увиливать. Ты либо говори, либо беги. Потому что если ты не ответишь, то будешь укушен. Ещё и не один раз.       — Ой! Только не это! — пытается изобразить гримасу испуга Каракурт. Жалко, что у меня под лапой нет помидора, с удовольствием бы запустила в него за такую актёрскую игру. Однако, видимо осознав, что я не шучу и жду от него прямого ответа, Каракурт успокаивается, слегка пожимая своими плечами. — Я, между прочим, пришёл тебя будить. И принёс радостную весть.       — И почему это должен делать именно ты... — столь тихо, что даже стоящий напротив Каракурт этого не должен был услышать, бормочу я себе под нос, заканчивая с утренней разминкой и наконец поднимаясь на четыре лапы, спрыгивая со своего лежака.       — Я всё слышу, — обиженно фыркает и топорщит в стороны свои уши Каракурт. — В следующий раз попрошу Фирн тебя разбудить. Хотя я удивлён как минимум тому, как вы вообще умудряетесь делить с ней одну пещеру!       — Неужто попробовал подластиться к нашей добрейшей ледяной, а она в ответ решила показать тебе свой прекрасный нрав? — беззлобно интересуюсь я.       — Что? — От подобного заявления Каракурт аж на хвост плюхнулся, спустя мгновение замахав перед собой лапами. — Нет! Как тебе такое в голову вообще пришло? Фыр! Она, между прочим, нам спать не давала всю ночь. Мы её к себе оттащили...       — И провели допрос с пристрастием? — с усмешкой давлю я на Каракурта, замечая, как смущённо подёргиваются его уши.       — Нет! Да откуда у тебя такие мысли в голове...       — Ну, просто ты выглядишь таким... уставшим. Будто бы не спал всю ночь, — продолжаю я, слегка подвигав вверх-вниз своими бровями.       — Да нет же! Я не спал, потому что она не давала нам спать!       — Своими стенаниями?       — Водомерка! — на мгновение из голоса песчаного пропали все намёки на весёлость, сменившись раздражённым шипением. — Хватит. Это уже перестаёт быть смешным. Фирн не давала нам спать своим рычанием, громким сопением и настойчивыми попытками что-то пробубнить.       — Могу представить, — отбросив в стороны всю свою пошловатую шутливость, киваю я, припомнив, сколь яростно пыталась дёргать своим хвостом уносимая драконами связанная ледяная, холодная гордость которой должна была ощутимо пострадать.       — В общем, она решила, что раз сама уснуть не может, то и нам не даст. Поначалу мы хотели по очереди за ней следить, но потом оказалось, что никто уснуть не может, — продолжаёт Каракурт, поднимаясь обратно на лапы, и неспешно развернулся к коридору, поманив меня за собой кивком головы. — Устав от всего этого, мы решили с ней поговорить. Развязали ей пасть...       Я же продолжала слушать, с лёгкой ухмылкой поглядывая на недовольно сопящего песчаного, медленно двинувшись следом. По моей хитрой роже Каракурт явно понимал, какие именно мысли у меня были в голове после его последних слов, но благоразумно воздержался от упрёка в мою сторону. Ещё бы, начни он бухтеть, так я бы ему тут же голову заморочила и ещё самого бы в пошлости обвинила!       — А потом, после короткой беседы, договорились, что освободим её, — закончил свою речь Каракурт, продвигаясь всё дальше по коридорчику, приближаясь к освящённому пробирающимися лучами восходящего светила главному залу.       — Что? Серьёзно? — удивлённо моргаю я, на несколько мгновений замерев на месте. — Она же могла напасть на Звёздочку!       — Не могла. Мы взяли с Фирн слово, что никому из нашего крылышка она не причинит вреда, — самодовольно улыбается Каракурт, ненадолго обернувшись ко мне.       — Неужто вы столь мастерски ублажили её... — вновь подкалываю я песчаного. И как только на его морде появились намёки на осознание и негодование, я спешу добавить последние слова в это предложение, прикинувшись, что будто бы я переводила дыхание: — Ушки своими словами?       — Ну тебя, — обиженно фыркает песчаный, выскальзывая наконец в гостиную. Я же выхожу за ним следом, поначалу прикрывшись крылышком от ударившего по глазам света.       Практически всё крылышко сейчас тут. Циркона, правда, не видно, но небесный скорее всего опять торчит на балконе, выводя тонкие и аккуратные линии на холсте. Сайда и Звёздочка сидят друг напротив друга за столом и читают свитки, изредка переговариваясь или делая записи на лежащих рядом чистых пергаментах. Обычно шумный радужный сейчас вытянулся под одним из выдолбленных в стене шкафов, досыпая украденные злобной сосулькой часы.       — А... — набрав побольше воздуха, собираюсь я спросить о ледяной.       — Фирн? — будто бы на время одолжив способности ночной, интересуется Каракурт, прикрывая рвущуюся наружу зевоту своей лапой. — Она встала раньше нас и пошла сюда, а когда появилась Звёздочка, ледяная поспешила скрыться в коридоре, и больше мы её не видели. Наверное, это хорошо.       — Наверное, — неуверенно киваю я, понадеявшись, что злобная сосулька не побежала рассказывать полученную за вчерашний вечер информацию своим сородичам, а также жаловаться им на жестокое обращение со своей персоной. Не хотелось бы, чтобы к нам нагрянула кровожадная банда боевых сугробов с мятным дыханием. Или, что гораздо логичнее, бояться стоило не мне, но Предвестнику, на поиски хвоста которого вполне себе могла направится наша вечно недовольная Фирн. — Кстати, ты вроде говорил про какую–то новость?       — Занятий сегодня не будет, — подаёт, как мне кажется, расстроенный голос Звёздочка, положив изучаемый свиток перед собой и направляя на меня взгляд своих жёлтых глаз. — У учителей появились дела, не связанные с Академией, поэтому мы сегодня свободны.       — Интересно, чем таким они могут быть заняты? — будто бы в воздух интересуюсь я. И тут же получаю неожиданный для себя ответ от Каракурта в виде несильного толчка в сторону прохода, ведущего к балкону, мол, иди и посмотри сама.       Недовольно фыркнув, я прижимаю поплотнее к себе крылья, поглядывая в сторону этого прохода. Интересно, я вот выберусь наружу, а там, прямо у нас под боком, сидит вся пятёрка избранных и играет в драконий аналог карт?       Однако, как бы мне не хотелось, а повода бесконечно бухтеть на Каракурта у меня не было, хоть и очень сильно хотелось пошлёпать ладонью по его носу за наглость и нарушение моего личного пространства в этот момент. Да и Звёздочка... Я бросаю короткий взгляд в сторону сжавшейся ночной, слегка покачивая своей мордочкой из стороны в сторону. Меня ведь всё ещё мучает вопрос, что же с ней делать. Как правильно поступить?       Какая жалость, что я не героиня какой-нибудь книжки, у которой всегда есть чётко поставленная цель и несколько путей её достижения. Нет же, жизнь — она куда сложнее: оставляет тебе множество вариантов решения, у каждого из которых есть как плюсы, так и минусы, а также далеко идущие последствия.       Погружаясь в размышления над многогранностью жизненного пути, я даже смогла понять Предвестника. Не полностью — самую капельку, но всё-таки представить, как он мог думать, видя последствия каждого принятого не только им, но и окружающими его драконами решения.       Эх, Водомерка, с твоими мозгами тебе бы способности ночных. Сколь много интересных вещей ты могла бы сделать! А вместо этого приходится довольствоваться собственными мозгами и философией...       Со злости я пинаю небольшой камушек, непонятно откуда взявшийся в нашей пещере.       — Звёздочка, посмотри! — радостно выкрикивает Сайда, когда я останавливаюсь у выхода на балкон, окидывая своих невольных товарищей задумчивым взглядом.       Из-за плеча морской выглядывает Каракурт, решивший оставить меня и Циркона наедине. С лёгкой ухмылкой на своей морде покрытый шрамами дракон тыкает своим когтем в свиток, сдерживая рвущиеся наружу хихиканья. А вот Сайда не стесняется, смеётся в полный голос, потревожив недовольно заворочавшегося Лонгана. Звёздочка же подаётся со своего места, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в свиток. Эх, мне бы вашу весёлость и непринуждённость.       Тяжело выдохнув, я продолжаю путь на свежий воздух, зажмурившись, когда несколько лучиков света скользнули по глазам. Ещё несколько шагов и вот я снаружи, пытаюсь проморгаться, пока холодный ветер гуляет по моим чешуйкам. Бррр! Неужели я солнечного зайчика поймала? Но нет, зрение возвращается ко мне, и я понимаю, что это не у меня в глазах всё побелело, а мир вокруг покрылся снегом.       Опять этот Мракокрадов снег! От него сплошные проблемы! Погода портится — снег! В кошмарах — снег! Фирн тоже из снега! Ну, точнее, не совсем из снега... но из заснеженных земель! Почему эти падающие с неба белые комочки начинают у меня ассоциироваться с чем-то плохим?!       И ведь всё равно падают с небес без остановки плотные, холодные хлопья, накрыв горную долину белым покрывалом. Несколько крупных снежинок приземляются мне на нос, спустя мгновение растекаясь по чешуйкам каплями чистой воды. Просто ужас.       Плотнее прижав к себе крылья, я оглядываюсь по сторонам, выискивая взглядом Циркона. На балконе небесного не было, да и в пределах прямой видимости тоже. Лишь стоит у обрыва уже облепленный снежинками мольберт с подмокающим полотном. Изящные узоры, оставленные кистью, размылись, превратившись в неровные, тянущиеся вниз кляксы. Вот ещё один пунктик в досье этого «злодея»: уничтожает произведения искусства, а точнее, превращает его в каракули Сайды. Брр, морской точно эта картина понравится.       Но всё-таки, куда делся Циркон? Я вновь окидываю своим всё ещё несколько помутнённым взглядом площадку, когтями поскрёбывая по шее. Не сразу, но я всё-таки замечаю, что сугроб в дальнем углу подозрительно приподнимается и опускается.       Так, это ещё что такое? Кто-нибудь из дружков Фирн сидит в засаде на Звёздочку? Водомерка, порой тебе в голову приходят крайне абсурдные идеи и образы. Конечно же, никаких ледяных тут нет.       Возмущённо сопя своим носом, я подхожу к этому сугробу и смахиваю лапой слой подтаявшего снега, обнаружив под ним бордовые чешуйки небесного дракона, нашедшего столь замечательное место для сна.       Уважаемые драконоведы, драконьи учёные и прочие букашки в моей голове, на ваших глазах происходит эволюция перспективного детектива в злобный сугроб! И только действия опытного специалиста Водомерки могут спасти несчастного от незавидной участи ворчать на окружающих до конца своих дней.       — Циркон, вставай, — толкаю я небесного лапой в спину, — на уроки опоздаешь.       Кстати, об уроках, их же отменили. Минутку... Мракокрадовы подмышки! Наверное, именно из-за погоды, демонстрирующей свой непостоянный нрав, Драконята Судьбы сегодня отменили занятия, бросившись разбираться в происходящем!       Пока я гневно пыхчу себе под нос, размышляя, какому «дракону-морозу», решившему так играться с погодой, придётся уши открутить, сугроб передо мной переживает спасительную трансформацию обратно в гордого красночешуйчатого дракона. Поначалу показались витые рога, но спустя пару подёргиваний носа из стороны в сторону из плена снежного кокона показалась недовольная морда хмурого Циркона. Затем шея, плечи, спина. И вот небесный стряхивает остатки снега со своих крыльев, приминая его под собой лапами.       — Если я не ошибаюсь, их отменили, — к моему удивлению, только что проснувшийся Циркон проявляет удивительную чистоту своих мыслей. Даже начинает что-то связанное и логичное говорить, ещё не до конца вытряхнув из своих ушей комочки подтаявшего снега. — Мы вроде договорились, что тебе об этом скажут.       — Естественно, мне об этом сказали. Но нужно же мне было что-то тебе при пробуждении сказать, — виновато пожимаю я своими крыльям, в ответ получая лишь оценивающий взгляд.       «Ну, чего глаза вылупил, будто первый раз в жизни зелёную земляную увидел?»       Небесный слегка морщится, демонстрируя всё своё неодобрение к моей дурости, а затем протягивает ладонь к нескольким кистям и баночкам краски, с которыми молодой художник, судя по всему, дрых в обнимку.       — Толчка было бы достаточно. Без лишних слов, — хмыкает небесный, кончиком своего хвоста разглаживая одну из самых крупных кисточек.       — Ох, ну извини меня, неразумную, — раздражённо отвечаю я на этот словесный тычок в мой нос. Впрочем, продолжать пикировку и как-либо провоцировать небесного в мои планы не входит, так что, вместо того, чтобы огрызнуться, я возвращаюсь к своей первоначальной цели, из-за которой я и попёрлась за небесным: — Однако, раз уж у нас выдался свободный день, нам стоит как можно быстрее отправиться на поиски Предвестника, а то не дай Луны нас обгонит Фирн и от «бедного» ночного останутся только рожки и огрызок хвоста.       Шутка, конечно, несколько дурацкая, особенно с учётом того, что если наша отмороженная сокрыльница и вправду решит наброситься на ночного пророка, то скорее всего мы найдём обмороженный труп. Впрочем, я уверена в том, что Предвестник, будучи хитрой и скользкой ящерицей, углядит в своём ближайшем будущем стремительно приближающиеся к нему люли и найдёт способ от них ускользнуть. Быть может, даже умудрится навесить на уши ледяной лапши, а потом направит гнев свирепой сосульки на какого-нибудь другого дракона. Будем надеяться, что ночной пророк не настолько низок.       — Да, точно, Предвестник... — слегка морщится подбирающийся к мольберту на трёх лапах Циркон, пальцами крыла сбрасывая с треноги комья снега и подхватывая ещё несколько вытянутых баночек с краской из небольшой подставки. Его задумчивый взгляд направляется ко мне. — Не поможешь донести?       — Конечно... — киваю я, успев прикусить свой язык за момент до того, как с него сорвалось лаконичное «нет».       Интересно, о чём думал Циркон, когда, не выспавшись, решил пойти порисовать? Наверное, о том, что, замерев на пороге дрёмы, он сможет дополнить свою картину странными, приходящими лишь в затуманенном сознании образами.       А вообще, удивительно, что из этих трёх балбесов самым разумным в вопросе сна оказался Лонган, который улёгся навёрстывать упущённое при первой же возможности. Наверное, тут сказывался многолетний опыт радужного в дневных досыпаниях. Хотя, справедливости ради стоит отметить, что Циркон, как только сбросил с себя оковы сна, держится вполне себе бодро. Возможно, причина тому — утренние снежные процедуры.       В любом случае я осторожно подхватываю под одно крыло испорченное полотно, пока Циркон с помощью хвоста закидывает себе на спину треногу мольберта, подпирая её с двух сторон крыльями. И так, немного в раскорячку, я топаю за скачущим на трёх лапах небесным, осторожно прижимающим к себе левой лапой склянки с красками, а меж клыков зажав длинные палочки кисточек.       Грррх, поскорее бы в укрытие, а то эти Мракокрадовы снежинки так и норовят попасть мне в глаз. Хорошо, что некоторые желания имеют свойство исполняться практически моментально.       В пещере крылышка Циркон в первую очередь освобождается от своего груза, разгрузив краски и кисточки на одну из свободных полок и поставив возле неё треногу. И только после этого он поспешил ко мне, забирая у меня мольберт и оттаскивая его в самый тёмный угол пещеры, что-то бормоча про то, что испорченный холст он позже сожжёт. И стоило только Сайде услышать эти слова, как тут же морская выпустила из своих когтей свиток, оставив удивлённо моргающего Каракурта сидеть напротив погрузившейся в своё чтиво Звёздочки, и в следующий же момент морская оказывается у хвоста небесного.       — Зачем сжигать? — скачет вокруг успевшего среагировать Циркона принцесса, пытаясь своими лапками дотянуться до холста, который небесный старательно прикрывал своими крыльями. — Дай посмотреть! Циркон, ну дай хоть одним глазком глянуть!       — Это испорченная работа, — пытается ей объяснить небесный художник, бросая хмурый взгляд на меня, мол, ты хоть её и видела, но никому ни слова.       Вообще, отношение Циркона к демонстрации своих работ мне кажется несколько странным. Сайда, допустим, всем суёт под нос свои каракули и просит их оценить. И даже я обычно бурчу себе под нос что-нибудь одобрительное. Ведь не дай Луны стоит только заикнуться о том, что в рисунке Сайды что-нибудь не так, так сразу со стороны принцессы посыпятся различные: «это стиль», «ты ничего не понимаешь», «так, давай я тебе поподробнее расскажу об этой замечательной картине и почему именно ты должна ею восхищаться». Даже если холст покрыт кляксами, изображающими кляксы, Сайда придумывает им какое-то абсолютно фантастическое описание и очень глубокий смысл. Как сейчас помню, что одно из своих произведений она назвала: «Зелёный отпечаток лапы на фоне красных и жёлтых клякс, изображающих пожар». Что, простите? Похоже, я слишком глупа для всего этого сверхвысокого абстрактного искусства. Кстати, что забавно, так это то, что эту картину она подарила Звездокрылу. Вот уж кто точно сможет полностью оценить труды морской.       Однако Циркон — творец другого плана. Небесный практически никогда не показывал своих рисунков, считая их слишком примитивными и несовершенными разрисовками. Лишь однажды он нам показал свою работу, изображающую Яшмовую гору на фоне заката. С точно выведенными линиями и идеальным подбором цветов эта картина будто бы была живой, настоящей. Будто не холст, а окно, через которое видно настоящую гору. Даже Фирн выразила своё восхищение коротким кивком, чего я от ледяной совсем не ожидала.       На следующий день от этого шедевра осталась лишь горстка пепла. Когда мы спросили, почему он это сделал, мрачный Циркон ответил, что совершил ошибку в подборе зелёного цвета. Из-за одной маленькой детали, которую наверняка можно было бы исправить, он сжёг свои труды! Мог бы дорисовать и отдать кому-нибудь, сделать необычный подарок! Но нет, наш небесный гонится за недостижимым «совершенством». А ведь у небесного есть ещё и другие работы, наброски и рисунки, которые он сворачивал в свитки и никому не показывал. Кроме Сайды. Интересно, это творческая солидарность или попытка самоутверждения на фоне контраста с морской?       Сайда, наверное, была единственной драконицей во всей Академии, кто смотрела и комментировала черновики Циркона, делясь с небесным своими мыслями. «О-о-о, вы бы видели, как он рисует! Да за этим даже наблюдать интересно!» — нахваливала она Циркона после каждого урока рисования, когда небесный и морская стояли рядом, рисуя свои собственные картины. Вообще, может, Циркон втюрился в Сайду? А что, неплохая причина, по которой только ей он позволяет следить за своими работами. Только вот сразу возникает вопрос, что небесный разглядел в этой шумной морской, кроме её титула?       Мои размышления над последним прервало возмущённое фырканье Циркона, продолжающего отбиваться от наседающей Сайды, всё неохотнее и неохотнее, будто бы постепенно сдаваясь. И вот, наконец, морская подныривает под чужое крыло, несильно пихнув в плечо небесного художника бедром.       — О-о-о! — раздаётся из-за мембраны нахмурившегося Циркона голос принцессы. — Ты что, решил попробовать порисовать моим стилем?       — Что? — возмущённо фыркает небесный. — Нет!       — Да-да-да! Я всё вижу! Дай угадаю, эта картина изображает... Изображает... Хмм. Ну, тут так краска интересно размазана... Чёрная, да? Наверное, это орёл. Да, я вижу орла, сидящего на огромном кактусе.       — Что? Как орёл может сидеть на кактусе? — подаёт голос с другого края пещеры Каракурт, всё это время заинтересованно следив за разворачивающимся противостоянием.       — Молча! — громко хихикает Сайда, выглядывая из-под Циркона. — Это авторское виденье молчаливого орла, сидящего на кактусе! Хм, мне кажется, это может обозначать то, что из-за гордости мы можем стерпеть любые неудобства, даже не признавая их существования.       Ну а судя по напряжению Циркона, рассуждения Сайды об испорченном холсте лишь укрепляли в нём желание сжечь этот «труд» в своём ярком пламени. Ну а я что? Мне хоть и интересно за этим балаганом наблюдать, но желания вмешиваться у меня нет. Пусть Циркон что хочет, то и делает со своими холстами. И заметив, как Сайда набирает побольше воздуха, наверное, чтобы начать разглагольствовать о природе «души художника», я спешу её заткнуть покашливанием в собственную лапу.       — Кхем-кхем, хочу напомнить, что у нас сегодня в планах был отнюдь не поиск скрытых смыслов в картинах, — напоминаю я всем присутствующим. Ну, по крайней мере тем из них, кто не спал.       Кинув несколько раздражённый взгляд на сопящего Лонгана, что даже во сне умудрялся издавать свои мерзкие «киу-киу», я подхожу поближе к радужному и пару раз пихаю его в бок своей лапой. Конечно, не с первого тычка, но мне всё-таки удалось привести этого дракона в чувство, знаменуя тем самым начало нашего короткого разговора, перед тем как разбрестись по всей Академии в поисках Предвестника.       Хмурящийся Циркон, видимо расстроенный слишком пристальным вниманием к его испорченной работе, от которой он всё-таки отогнал Сайду взмахами своих крыльев, лишь коротко кивнул мне. Похоже, слово на нашем совете драконят серебряного крылышка придётся взять именно мне.       — Значит так. Предлагаю для начала разделиться по двое... — дождавшись, пока все сокрыльцы, включая потирающего свой бок Лонгана, соберутся вокруг стола, я начинаю выкладывать рождающийся у меня в голове план.       — Чур я с Цирконом! — перебив меня, выкрикивает Сайда, привлекая к себе внимание ещё и шлепками ладони по столу.       — Да пожалуйста, — раздражённо отмахиваюсь я от морской, тут же возвращаясь обратно к прерванной мысли. — В случае необходимости мы сможем разделиться. Встречаемся к полудню у столовой, вне зависимости от результатов поиска.       Эх, мне бы ещё хотелось Тростинку поймать, но где сейчас может находиться сестрица? Хм, смею предположить, что она дожидается моего появления в столовой. Наверное, стоит туда заглянуть в первую очередь и позвать её с собой. А ещё она, возможно, сможет подсказать, куда мог спрятаться от нашего крылышка ночной провидец.       — Если кто-то находит Предвестника, то тянет его любой правдой и неправдой за собой к столовой. Если ночной откажется пообщаться, то его надо поймать, скрутить и оттащить куда-нибудь, где никто его не найдёт. — Я упираю лапы в края стола, приподнимаясь над всеми присутствующими. — Ещё стоит избегать ледяных, в частности Фирн. Она может попытаться на него напасть или что похуже. Однако с ней мы можем разобраться позже.       Удивительно, что этот злобный сугроб с глазками проблем доставляет ненамного меньше Предвестника. Или же мне так просто кажется из-за неприязни к этой слишком прямолинейной и резкой драконице?       — Всем всё ясно? — спрашиваю я.       — Кто с кем? — интересуется тут же Каракурт, чистя свои когти о край каменного стола. Я удивлённо поглядываю на песчаного, будто бы он сам этого прекрасно не понимает: Сайда с Цирконом, Звёздочка и Лонган — парочка не разлей вода, ну и остаются...       — Я пойду с Водомеркой, — подаёт голос ночная телепатка, столь резким поворотом событий чуть было не вызвав у меня икоту.       — Что? — удивлённо моргаю я, не слишком горя желания идти с тем, кто может выпытывать мои секреты. Или же Звёздочка увидела, что именно у меня в голове больше всего вопросов и претензий к Предвестнику, его плану и поступкам, и поэтому решила пойти следом за мной? Для чего? Чтобы навести на след ночного провидца или ради того, чтобы увести в сторону?       — Тогда я с Лонганом, — кивает Каракурт, даже не пытаясь оспорить принятое за него решение ночной, несильно потыкивая пальцами крыла умудрившегося заснуть у стола радужного.       — Эй, эй, эй, — машу я лапами и слегка похлопываю крыльями. — А чем такая перестановка вызвана? Разве вы с Лонганом не ходите везде друг за другом?       — Нет, — фыркает ночная, дёрнув своими ушами. — А причина очень простая: мы подумали, что ты захочешь найти свою сестру.       — И ты можешь в этом помочь? — недоверчиво бурчу я.       Так, это когда они успели за моей спиной сговориться? Пока я спала? И ведь никто не бурчит, даже Лонган. Хотя радужный всё ещё одним крылом витает во снах, так что ему прощается. Но остальные... Хотя что им, ведь Звёздочка не с ними пойдёт! Им-то бояться нечего, это мне предстоит гулять со шпионом!       Ночная дёрнулась и обиженно засопела.       — Водомерка, я просто хочу помочь, — пытается объяснить мне она, но я просто отмахиваюсь от этой недоинтригантки, явно последовавшей по стопам Предвестника. Вот уже свои многоходовочки начинает плести.       Хотя капелька логики в этом решении всё-таки присутствует. Уж не знаю, как работает её телепатия, но если она может помочь мне найти сестрицу средь этих скал, то я готова потерпеть Звёздочку рядом с собой. Особенно с учётом того, что никакого повода отказаться идти с ней у меня нет, кроме банального недоверия и недовольства из-за того, что она родилась тем, кем родилась.       Тяжело вздохнув, я неохотно киваю ночной.       Остаток совета мы уточняли несколько не особо важных моментов, в частности маршруты. Удивительно, но и в этот раз Звёздочка взяла слово, вызвавшись провести меня по нижним уровням Яшмовой горы, аргументируя это тем, что Предвестник любил уединяться со своими мыслями и видениями в тихих коридорах, по которым практически никто не ходит. Узнав подобный нюанс повседневности ночного пророка, я с трудом удержала в себе так и просящуюся дурацкую пошлую шутку, которую, впрочем, вполне себе смогла оценить смутившаяся Звёздочка. После того, как наши обсуждения окончились, я сбегала за своей сумкой, накинув её на плечи, и только после этого потопала со Звёздочкой по коридорам.       Наверное, я всё-таки куда больше земляная, чем мне хотелось бы признавать, ведь как бы я не петляла по коридорам, в которых порой мелькали спешащие по своим делам дракончики из других крылышек, я всё равно пришла к еде. К столовой, у входа в которую переругивались незнакомые мне ночной и песчаная. И если я прошла мимо ругающейся парочки, постаравшись не обращать на них никакого внимания, то Звёздочка ненадолго остановилась возле них, вмешавшись в чужие распри с какой-то примирительной банальностью. Уж не знаю, какая муха благородства укусила телепатку, но если ей так хочется себя развлекать умиротворением враждующих драконов, то я мешать ей не буду.       В самой столовой было куда больше дракончиков, чем я ожидала увидеть. Наверное, половина учеников Академии под присмотром Глина сейчас собрались за вытянутыми столами, придаваясь празднику живота. Забавно, я-то думала, что все Драконята Судьбы бросились спасать мир от неожиданно выпавшего снега. Мотнув мордой, я возвращаюсь к рассматриванию собравшихся в зале драконят, выискивая свою сестру.       Вот пара песчаных дракончиков не поделили последнюю змею, недовольно друг на друга зашипев. В их конфликт спешит вмешаться Глин, рассказывая какие-то банальности о «необходимости делиться». Чуть в стороне пятеро дракончиков столпились вокруг читающего свиток вслух морского, чья чешуя отдавала необычным цветом красных водорослей. Замечаю я и Аспида, прикрывающего своим крылом Бекаса и недовольно шипящего на сидящую напротив уже знакомую мне оранжевую небесную, выступавшую одной из защитниц детёныша Глина. И ещё куча других драконят шумят в этом зале, в первую очередь занимаясь утолением своего голода или перекидыванием до ближайших корзинок косточек и костей.       За моей спиной зашуршала лапками разобравшаяся с чужими проблемами Звёздочка, на которую я бросаю короткий вопросительный взгляд, а ночная хмурится, потирая лапой свой висок. Её напряжённый и растерянный взгляд, который я вижу впервые, проскальзывает по мне.       Интересно, чего это она? Из-за ссоры сородича с подругой так разнервничалась или из-за шумной толпы вокруг? Интересно, что сейчас чувствует ночная? На что похож гомон, исходящий от голов множества дракончиков вокруг? На шум оживлённого рынка в разгар торгового дня, когда распалённые азартом торговцы зазывают прохожих к своим прилавкам? Или на что-то ещё более хаотичное? И почему она только сейчас так реагирует на столь большое скопление драконов вокруг? Опять у тебя тысяча вопросов, Водомерка, на которые ты не получишь ответов.       Ночная слегка мотает своей головой, а затем осторожно опирается о меня плечом, переводя дыхание. Скрипнув зубами, я всё-таки нашла в себе силы стерпеть столь наглое прикосновение этой драконицы ко мне, возвращаясь к поискам сестрички взглядом.       А Тростинка нашла меня сама. Выскользнув из кучки слушателей красноватого морского «оратора», она протискивается между небесным и сидящим рядом радужным. Оповестив меня о своём приближении весёлым писком, она подскочила ко мне и тут же обняла за шею, что-то радостно бормоча о неожиданном отдыхе и том, что занятий сегодня не будет. Я же осторожно приобнимаю сестричку в ответ, слушая её радостный голос, и осторожно отпихиваю от себя Звёздочку крылом.       «Всё. Тебе, ночнушка, я уже посильную поддержку оказала, дальше — терпи».       — А ты не знаешь, где сейчас Предвестник? — интересуюсь я у сестрички, услышав от Звёздочки, что она подождёт нас снаружи.       — Неа, я его с утра не видела, даже тут, — мотает мордочкой из стороны в сторону Тростинка, приподняв свои ушки. Заметив, как я нахмурилась, сестричка продолжила: — А что, что-то случилось?       — У нас возникло к этому оболтусу несколько серьёзных вопросов, — киваю я, осторожно разжимая объятия сестрички, а затем проскальзываю к ближайшей корзинке с фруктами, с интересом заглядывая в неё.       Ну, в конце концов, можно и перевыполнить план по поискам Тростинки, прихватив с собой ещё и лёгкий завтрак. Запихнув десяток бананов в наплечную сумку, я также умудрилась стащить и последний ананас, к которому уже тянул свои лапы не слишком расторопный радужный. Не забыла я и о Звёздочке, набрав для неё понемногу всяких фруктов. А если ночная откажется от завтрака, то мне и Тростинке достанется больше.       — Пойдёшь с нами искать его внизу? — на ушко шепчу я сестричке, ни секунды не сомневаясь в её ответе: несколько радостных кивков мордочкой, переходящих в потирания о моё плечо рожками. — Тогда пошли. Кстати, Звёздочка должна тебе кое-что интересное рассказать.       — Правда? — приподнимается и подпрыгивает радостно на месте Тростинка, двинувшись вперёд меня к выходу, у которого нас дожидалась ночная. — А мне понравится?       — Не уверена, — столь тихо бурчу я в ответ, что сестрица моих слов на фоне общего гомона, похоже, и не услышала.       Зажав ананас в своих клыках, я пропускаю волокущего к прудику огромную рыбину морского, только после этого нагоняя Тростинку.       Так мы и выходим к Звёздочке. Моя маленькая сестричка вприпрыжку, а я с ананасом поперёк пасти, тут же сунув под нос ночной большущее мягкое маракуя, что-то неразборчиво промычав про «завтрак». Конечно, Звёздочка благодарно мне улыбнулась и даже взяла предложенный фрукт, хоть и не спешила его жевать.       — Давайте отойдём, — предложила ночная, двинувшись первой в сторону коридора, ведущего к комнатам Драконят Судьбы.       Я чуть протестующее замычала, подозревая, что кто-нибудь из «избранных» может быть не слишком рад шастающим около их комнат дракончикам, но Звёздочка лишь покачала головой, ведя нас в темноту и тишину, в которой если и слышно что-нибудь, то только моё чавканье, когда я отгрызаю первый сочащийся соком кусок от ананаса, жмурясь от накатившего удовольствия и приятной остроты на языке. После вчерашнего жирного и плотного ужина, сочный фрукт — это то, что мне сейчас нужно. Да ещё и неплохой это способ немного унять подступающую жажду.       — Мрмм! — мычанием пытаюсь я привлечь внимание ночной, слизывая языком сочащийся из мякоти сок, заодно подталкиваю ласково к телепатке Тростинку.       «А ну, врунишка, расскажи-ка ещё одному дракону о своём маленьком секретике. Тем более, что тебе явно полегче стало, толи после того, как маракуйя скрылся в твоей пасти, толи из-за того, что мы отошли достаточно далеко от столь крупного скопления голосящих драконят, от трёпа которых и у меня могла бы начать побаливать голова».        Кто знает, из-за чего столь резко ночной поплохело? Уж точно не я. Зато я могу строить различные теории и догадки, с чем я успешно справляюсь.       Ночная несколько настороженно косится в мою сторону, приопустив самую малость собственные уши, а затем тяжело вздыхает.       «И не надо тут из себя страдалицу строить! Между прочим, сама виновата. Я уже это говорила. Или, по крайней мере, думала об этом».       А вообще, если отбросить в сторону негативные аспекты того, что твои мысли кто-то постоянно читает и тебе приходится пристально следить за тем, что происходит у тебя в голове, то общение с читающим мысли драконом очень даже удобно. Можно занять свою пасть чем-то более полезным и вкусным, общаясь со своим собеседником у себя в голове. И какая всё-таки жалость, что я сама не обладаю телепатией! Ну почему мне «повезло» родиться в самом скучном драконьем племени Пиррии? Ещё и самой обычной драконицей.       Кстати, раз уж я думаю об общении с телепатом, то как происходит общение между двумя телепатами? Они ведь не тратят времени на то, чтобы колыхать воздух своими языками. Просто думают и отвечают друг другу в мыслях, с заметно большей скоростью. А если они могут ещё и картинки видеть в головах друг друга, чувствовать эмоции, то какой же это простор для создания чего-то нового! Они ведь могут практически моментально обмениваться собственными знаниями, или просто держать их в голове, когда какая-то информация необходима другому дракону. И какой простор для жульничества и списывания открывается! Особенно, если твой учитель не является телепатом и не может тебя подловить на том, что ты не только лазишь в его голове, но и общаешься без слов с другом. Эх, завидно. Всё-таки подобная способность крайне удобна и практична в повседневной жизни.       Звёздочка тем временем, будто бы пытаясь отгородиться от моих размышлений и хруста доедаемого ананаса, полностью сосредоточилась на Тростинке. Даже слизывать растёкшуюся мякоть плода со своих когтей закончила, вновь топая на четырёх лапах, раздумывая, видимо, над тем, что и как ночная должна сказать моей сестричке. Вот мимо проскальзывает комната Солнышко, с которой всё происходящее сейчас в моей жизни безобразие и началось, но мы продолжаем спускаться всё дальше и дальше, вглубь Яшмовой горы.       — Тростинка... понимаешь, — не слишком уверенно начинает говорить Звёздочка, а потом, видимо смирившись с неизбежным, выкладывает всё, что рассказала нам вчера. И то, что она читает чужие мысли, и то, что её убедил Предвестник сокрыть эту информацию от нас. Даже сказала, что именно я вывела её на чистую воду.       Закинув зелёную верхушку ананаса себе в сумку, чтобы не мусорить в коридорах Академии, я гордо выпячиваю свою грудную клетку под взглядом Тростинки: «Видишь, какая у тебя сестра умная? Догадливая и наблюдательная!»       А Звёздочка продолжает, потихоньку подводя к тому, что она знает о маленьком секрете моей сестрицы. Сказать, что Тростинка удивлена и сбита с толку, значит, ничего не сказать. В её глазах виднеется паника, когда она смотрит на меня, будто бы спрашивая, как именно ей реагировать. Злиться, удивляться или возмущённо фыркать? Я лишь грустно ей улыбаюсь, пальцами крыла проскальзывая по боку своей сестры, а затем ненадолго прижимая её к себе. Сама ведь не до конца решила, что мне со Звёздочкой делать. Нерешительная какая-то ты драконица, Водомерка, несмотря на весь свой ворчливый характер.       — А... Я на самом деле не просто так позвала вас сюда, — начинает Звёздочка, вызвав у меня очередной приступ недоверия к ночной. Приподняв свои уши, я с подозрением смотрю на эту чёрную, сливающуюся с темнотой коридора драконицу.       Это что, очередной сговор с Предвестником? Старая добрая паранойя вновь поднимает свою голову, заворчав себе что-то под нос про то, что этой ночной нельзя было доверять. Ну что, сейчас на нас из-за угла выскочит Предвестник и скажет, что мы теперь будем слушаться его до конца своих дней, аргументируя свою позицию каким-нибудь дурацким пророчеством? Тогда, клянусь Лунами, его дни закончатся прямо на месте!       — Просто... в этих подземелья живёт один старый дракон... — на мгновение сбившись из-за моих мыслей, ночная продолжает, облизывая свои губы и переминаясь с лапы на лапу.       Не сказала бы, чтобы она сильно занервничала от того, что в моей голове сейчас варится. Наверное, не осознала, что после Предвестника достанется и ей... Стоп, при чём тут какой-то «старый дракон»?       Нахмурившись ещё сильнее, я переключаюсь на новую информацию, встряхнув тараканов в своей голове. Кто-то об этом что-то говорил... Звёздочка тем временем чуть переводит дыхание, заглядывает за ближайший поворот и продолжает:       — Говорят, он дракомант. И я решила, что он может подсказать... Ну, как и что делать Тростинке.       Точно! Ведь об этом что-то говорил Каракурт. Но нашёл ли песчаный этого драконьего чародея или же бросил свои поиски — я не знаю. Да и вообще как-то забыла об этом маленьком факте на фоне всего происходящего в своей жизни. А вот Звёздочка, оказывается, всё помнит.       — Это не ловушка Предвестника? — интересуюсь я у ночной, прижимая плотнее к себе Тростинку.       А ведь возможность пообщаться с дракомантом звучит очень интригующе. Как–никак, из свитков о природе дракомантии мы так ничего и не узнали. Разве что то, что дракоманты использовали для своих заклинаний сторонние предметы. Ну и естественно, начитались о различных ужасах и последствиях дракомантии, о том, как драконы уезжали кукухой. И ничего более, кроме дурацких сказок о могуществе драконьих чародеев! Аж зубы от обиды сводит. В мире есть какая-никакая магия, но никто не занимался её изучением, систематизацией, анализом! Может, именно поэтому дракоманты и сотворили столь много абсурдных штук — их просто никто не научил правильно пользоваться собственными способностями. Похоже на правду, между прочим. А если хоть какое-то обучение и было, то его качество вызывало вопросы.       Раздражённо фыркнув от подобных размышлений, я топаю следом за ночной, петляющей в коридорах подземного лабиринта.       — Нет! С чего ты решила? — обижено сопит своим носом Звёздочка. — Я правда хочу помочь!       — В отличие от тебя, я мысли чужие читать не умею. И знать, говоришь ты правду или врёшь — не могу, — ехидно отмечаю я, из-за чего ночная дёргает хвостом, а затем отворачивает от меня свою мордочку, чуть ускорившись. Тут же несильно меня кусает за плечо Тростинка, будто намекая, что это было грубо даже для меня. — Ладно, я немного перегнула палку, Звёздочка. Но вообще, ты разве знаешь, где этот дракомант?       Забавно, что для того, чтобы успокоить ночную, хватило лишь одного короткого «прости», прозвучавшего у меня в голове. Звёздочка чуть сбавила свою прыть и, прижавшись плечом к стене, протянула ко мне лапу. Какое-то время я удивлённо смотрю на открытую ладонь, а затем запускаю пальцы в сумку, доставая и протягивая Звёздочке крупный апельсин.       — А мне? — сопит недовольно Тростинка, и я с улыбкой достаю для неё жёлтый банан.       «Вот видишь, твоя сестричка не только умная, но и запасливая».       Сейчас бы все голодными ходили по этим запутанным, уже не обработанным коридорам: шершавые стены порой были покрыты еле заметным налётом мха, переходя из неровной поверхности в гладкие, обточенные сбегающими с потолка каплями участки.       — Я знаю, где он, — отвечает на мой вопрос Звёздочка, пережёвывая апельсин, затем поворачивает свой нос к моей сестричке. — Но я, конечно, не уверена, что он поможет тебе, Тростинка. Он очень... Очень боится...       — Боится? — тихонько шепчет из-под моего крыла сестрица. — Чего?       Ночная недолго молчит, то ли слишком увлечённая растянутым во времени завтраком, то ли размышляя над тем, что нам ответить.       — Себя, — не слишком уверено бормочет Звёздочка.       Какое-то время я размышляю над этим лаконичным ответом. И не сказать, что он мне очень нравится. Небось сейчас придём, а там дракон, дрожащий от ужаса перед собственными силами, природа которых находится за гранью его понимания. Небось начитался в детстве свитков о плохих и страшных дракомантах и чуть что пошло не так — сразу бросился в панике убегать от надвигающейся проблемы, вместо того чтобы взять и решить её.       — Ты не понимаешь, — чуть покачивает своей мордочкой из стороны в сторону Звёздочка, отвечая на мои мысли. Я раздражённо фыркаю, однако не столько из-за того, что она шарится в моей голове, сколько из-за её ответа. Что именно я не понимаю, что упускаю?       — Тогда объясни, — с лёгкой ухмылкой на морде, требую я у ночной. — Или опять будешь говорить, что «это очень трудно объяснить»?       Ехидство в моём голосе не особо смущает Звёздочку, ночная телепатка лишь тяжело вздыхает, слегка поведя крыльями, а затем, шагнув за ближайший угол, выводит нас в просторный зал, подпираемый слившимися вместе сталактитами и сталагмитами, тянущимися вдоль стен. Тут светло, с противоположной стороны пещеры пробивается солнечный свет, освещающий серо-бежевые, порой поросшие густым мхом стены. Гуляет спокойный, холодящий ветерок, а в центре зала возвышается странного вида холм, покрытый серыми плоскими осколками и неровными полированными пластинками камней. Не сразу, но я понимаю, что передо мной не природное возвышение — медленно оно вздымалось и опускалось: взрослый дракон. Причём достаточно крупный, явно превосходящий своими размерами наиболее рослых из Драконят Судьбы: Глина и Цунами.       Неужто сам Мракокрад? Просто мне не верится в то, что он был раза в три крупнее любого взрослого дракона — это скорее всего преувеличение, вставленное для украшения мифа и приданию победе «избранных» особой эпичности. Но нет, скорее всего, это не «великий и ужасный» Мракокрад, которого не было никакого смысла держать столь близко к беспокойным ученикам. Хотя кто знает, может, я слишком верю в разумность и адекватность Драконят Судьбы?       «Так, Водомерка, а ну стоять», — одёргиваю я себя, растирая лапой свой висок. Какой к чёрту Мракокрад? Тебя вообще кто укусил с такими мыслями? Скорее всего, это ещё какой-нибудь ночной, судя по чёрной чешуе... Ночной? Ночной. Так, секундочку.       До меня только сейчас доходит, что в племени, наделённом способностями читать мысли и видеть будущее, ещё и дракоманты могут родиться.       А не много ли вкусных плюшечек одному маленькому драконьему роду? Серьёзно? Они что, ходят в любимчиках судьбы или Лун? А ведь они ещё и якобы самые умные. Не умнее меня, конечно. Я-то любому учёному могу дать по носу пальцем. Но я — это исключение из правил, лишь подтверждающее закон. Однопроцентная ошибка, которая всегда учитывается при самой строгой математической обработке статистических данных. Нет, серьёзно, что дальше? Окажется, что у них когда-то было самое богатое королевство, жившее в маленьком раю?       Судя по неуверенному взгляду Звёздочки, которым она меня одарила, — я очень близка к истине.       Тростинка тем временем выскользнула из-под моего крыла, подавшись навстречу заворчавшему дракону, напоминающему большой запыленный камень какой-нибудь вулканической породы, уже подвергающийся процессу выветривания — одному из начальных этапов образования почвы... Так, отставить погружения в свои академические знания, о которых стоящей рядом чтице точно знать не стоит.       Надув свои щёки, я осторожно подаюсь за Тростинкой, планируя отдёрнуть сестричку за хвост. Но маленькая проказница уже упёрла свои передние лапки в спину... или бок странного дракона.       А ведь его чешуйки серые не от рождения или пыли. Гладкие, будто бы полированные, и в тоже время поблёскивающие еле заметными вкраплениями инородных частиц. Очень похоже на серый мрамор с разбегающимся в сторону узором неровных серо-белых линий, почему-то напоминающих мне о сосудах. Лапы, плечи и бёдра практически полностью покрыты этими каменными пластинками. Они же тянутся вдоль спины до самого кончика хвоста. А вот на шее и морде чешуйки скорее обрастают этим «налётом» по краю, всё ещё сохраняя свой природный чёрный цвет в центре. Это что, болезнь такая?       — Тростинка, не трогай его, — на всякий случай отдёргиваю я от незнакомого дракона свою сестру, тут же берясь отирать её лапки о свою сумку. Надо будет котомку потом хорошенько прополоскать. Странно, что я никогда не слышала о такой болезни.       — Кто здесь? — тихий, сиплый и уставший голос разрывает пещеру, когда дракон просыпается, а затем заходится в глухом, прерывистом кашле. Ну точно чем-то болеет! Жуть какая-то. Так, Водомерка, соберись. — Еда? Солнышко?       — Это Звёздочка, — тут же откликается ночная, попилив нас не слишком довольным взглядом, обходя странного дракона по кругу и останавливаясь на свету перед, предположительно, мордой дракона.       — Звёздочка? — его голос на последней букве обрывается тихим сипением, когда с трудом и скрежетом каменных чешуек незнакомец вытягивает перед собой передние лапы, давая разглядеть, что они до кончиков пальцев покрыты окаменевшей чешуёй. Лишь в некоторых местах из под растрескавшегося мрамора проглядывала серая кожа тяжело дышащего дракона. — Звёздочка...       Интересно, сколько он тут так лежит? Неужели Драконята Судьбы притащили этого старика для того, чтобы вылечить? Нет, бред какой-то. Слишком опасно держать больного дракона в окружении молодых и любознательных драконят. Переключаем направление мыслей, Водомерка. Что если он тут уже был, когда «избранные» решили основать Академию? Почему именно над берлогой этого дракона?       А может, это всё–таки не болезнь? Слишком уж смело Звёздочка подаёт свою ладонь и осторожно прикасается к носу закрывшего свои чёрные глаза ночного. Тогда что? Он ведь дракомант? Почему он не может избавиться от камня, покрывающего его чешую? Может, это особая болезнь, поражающая лишь дракомантов?       Я слегка хмурюсь, потирая лапой свой нос. Может, этого дракона кто-то проклял? Причём так, что возможности противостоять заклинанию нет? Мимо, Водомерка. Этот дракон якобы дракомант, и если бы он им был, то смог бы найти способ обойти действие чужого заклинания. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Слова Звёздочки вспыхивают в моей голове точно свеча в темноте, и ко мне приходит неожиданное осознание.       Он сам себя заколдовал! Зачем? В чём смысл вот так вот лежать, переворачиваясь лишь с бока на бок? Из-за страха? Перед собой? Возможно. Хотя я больше верю в то, что перед страхом в какую-то свою часть. В ту, что якобы толкает дракомантов на свершение нехороших поступков. Я попала?       Звёздочка слегка кивает, стрельнув в мою сторону глазами.       Бинго! Хотя природа подобного решения мне всё ещё непонятна. В моих глазах страх этого дракона вызван невежеством, отсутствием желания познавать собственные силы и искать в собственных способностях логические закономерности. Однако я в любом случае надеюсь, он хотя бы сможет поделиться собственным опытом с моей сестричкой. Не хотелось бы, чтобы она закончила так же.       Тростинка смотрит на ночного дракона неуверенно. Она понимает, что это и есть тот дракомант, у которого можно спросить совета. Кончик её хвоста дёргается, слегка постукивая меня по передней лапе, выдавая волнение Тростинки. Интересно, понимает ли сестричка, чем именно могло быть вызвано окаменение этого дракона? Я вот не уверена в этом.       Вновь дракон заходится в сухом, нездоровом кашле, и Звёздочка убирает с носа ночного свою ладонь.       — Помните, я просила вас рассказать мне и моим друзьям... — на последнем слове ночная кидает в мою сторону неуверенный взгляд, который я игнорирую. Гордый земляной ночному лжецу не товарищ. — О дракомантии?       Ночной молчит... Неужто опять уснул? Только сейчас я обращаю внимание на его практически полностью окаменевшие крылья: пальцы и сами конечности полностью покрыты мрамором, с множеством трещинок, тянущихся к его телу, и только чёрная мембрана крыльев, на которой до сих пор блестят еле заметные серебряные точки в виде звёздочек, практически не тронута процессом окаменения. Практически настоящая картина, изображающая видимое через узкую дыру в потолке ночное небо.       — Камнерой? — называет ночного по имени Звёздочка, вновь протягивая к старому дракону свою ладонь, чтобы потревожить его дрёму. Но она так и не прикоснулась к окаменевшим чешуйкам на его переносице — ночной всхрапывает, вновь открывая свои полные грусти и усталости глаза.       — Помню, — доносится из его пасти короткий ответ.       Знаете, у меня уже начинает складываться подозрение, что мы зря теряем своё время. Лучше бы искали Предвестника. Очень надеюсь, что я ошибаюсь по этому поводу. И вообще, можно только позавидовать терпению Звёздочки, способной вести диалог со столь медлительным ящером.       — Иии? — нетерпеливо фыркаю я, выходя в поле зрения этого дракона. Тяжёлый взгляд Камнероя проскальзывает по мне, будто бы не замечая, и на какое-то время замирает на идущей рядом Тростинке, изучая её куда дольше.       — Помню... — повторяет он, заходясь в очередном приступе прерывистого кашля, с трудом приподнимая свою морду и водружая её на сгиб своего локтя. — Просила...       Я переглядываюсь со Звёздочкой. И в этот момент не нужно быть чтецом, чтобы понять весь спектр моих эмоций, идущих от разочарования до раздражения. Конечно, я и сама не самый быстро соображающий дракон, особенно только проснувшись, но чтобы так тупить? Это даже возрастом нельзя оправдать! Хотя, возможно, что-то в самой голове этого дракона начало обращаться в камень, что несколько бы объяснило его неспешность.       — Помню... — в третий раз тянет Камнерой. — Вопросы...       — Вопросы? — несколько удивлённо моргает Тростинка, а затем выскакивает вперёд, пристроившись около Звёздочки. — У меня много вопросов! А как делается дракомантия? А как она работает? И что надо делать? А что чувствует дракомант? А что...       — Довольно, — с трудом прерывает поморщившийся ночной дракон, даже не дослушав её до конца. — Я вижу...       Интересно, что именно? Конечно, будет очень неловко, если он сейчас каким-то образом поймёт, что моя сестричка тоже дракомант и примет её за угрозу. А если он тоже телепат и сейчас читает наши мысли? Так...       Звёздочка тут же несильно меня тыкает своим хвостом в бок, привлекая моё внимание и покачивая головой, без слов отвечая на мой вопрос.       — Что вам нужно, — тем временем продолжает Камнерой, набирая побольше воздуха в свои лёгкие. Каменные чешуйки на его груди неприятно заскрежетали друг об друга, когда начали сдвигаться. — Многие... желали знать. Я говорил...       Дракон осторожно приподнимает свою морду, будто бы пытаясь взглянуть на нас сверху вниз.       — Не использую её. Не слушали. Обижались.       Похоже, от этого реликта, порождённого собственной глупостью, и вправду ничего полезного не добиться. Стоило мне только об этом подумать, как старый дракон перешёл к более интересным темам:        — Дракомантия — зло. Гордость. Обман. Проклятье.       Его обрывистый и сиплый голос будто бы постепенно набирает силу. В нём даже можно было уловить обрывки эмоций Камнероя: его страх, беспокойство. Я осторожно подаюсь к навострившей ушки сестричке, протискиваясь между ней и Звёздочкой, и накрываю Тростинку крылом, чувствуя её дрожь. Неужели... Она тоже боится? Мой обеспокоенный взгляд скользит по мордочке сестрицы.       — Растущая дыра. Чем чаще. Тем больше, — из пасти Камнероя вырывается нечто похожее на глухой смешок. — Жжёт лапы. Холодом.       — Это дракомантия сделала с тобой? — задаёт новый вопрос Тростинка, прижавшись к моему плечу своей щекой, пока я её успокаивающе поглаживаю.       — Я сам... Спасти... Уберечь... от холода... — чистая слезинка собирается у края его левого глаза, соскальзывая затем по чешуйкам и срываясь вниз. — Боялся за них... За себя... Лапы, хвост, крылья — плата... за силу. Уже не мои... Её.       — Чьи? — выдыхает Тростинка.       Что сейчас происходит в голове маленькой драконицы? Какие мрачные мысли её одолевают?       Пытаясь поймать взгляд своей сестрички, я вижу в её глазах лишь сильнее разгорающийся испуг.       А Камнерой ещё какое-то время молчит, наклонившись ко мне и сестрице, не спуская с Тростинки своего пристального взгляда.       — Её, — повторяет Камнерой, но спустя мгновение он вздрагивает: — Силы. Зло. Не отдам ей... ничего. Ради них. Ради себя. Проклятье. Так холодно, — его нос невольно клонится к полу под скрежет мраморных чешуек.       Это что же, выходит, со слов этого явно поехавшего кукухой дракона, дракомантия разумна и отбирает драконьи конечности? Ещё и сестричку мою пугает, она аж дрожит, небось возомнив, что кто-то придёт и начнёт с неё что-то требовать. Ну уж нет. Если эта развалюха не может дать дельного совета, кроме намёков на то, что дракомантию лучше избегать, то нам стоит поискать другого учителя для Тростинки! Или же начать осторожно помогать ей самостоятельно разбираться?       Нет. Опасно. А если в экспериментах мы слишком далеко зайдём и Тростинка начнёт превращаться вот в подобную драконью тушу? Или что похуже? Камнерой ведь борется со скопившимся в нём злом, пусть и столь радикальным способом. А другие поддавались, позволяли чему-то не очень доброму управлять, брать над собой контроль? Или даже не осознавали этого контроля? Что делать? А если это механизм, который был запущен первым заклинанием моей сестрички и который уже не остановить?       — Устал, — выдыхает Камнерой, вжимаясь носом меж окаменевших лап и прикрывая свои глаза. — Так тяжело... говорить. Лучше спать.       — Я не думаю, что это была хорошая идея, — наклоняюсь я к уху Звёздочки. — Конечно, стоило проверить, но результат неудовлетворительный.       Ещё бы. Лишь напугали Тростинку. Бедняжка вся дрожит, прижимаясь ко мне. А узнали лишь то, о чём и так имели примерное представление, мол, дракомантия вызывает помутнение драконьего рассудка и приводит к плачевным последствиям.       — Скажите... Солнышко... — бормочет себе под нос Камнерой, медленно съезжая мордой на лапы. — Солнышко... Я жду... Солныш...       Его тихий голос обрывается на полуслове, и я с удивлением понимаю, что каменеющий дракон уснул. Интересно, что его связывает с директрисой Академии? Может, какой-нибудь уговор? Или она его подкармливает чем-нибудь? Как он вообще тут живёт? Удивительная бестолочь. И какова его история? Что именно он такого сделал, чтоб потерять власть над своими лапами? Сколько силы он потратил?       — От этой встречи больше вопросов, чем ответов, — раздражённо цыкаю я.       — Думаешь? — знакомый голос доносится из коридора, откуда мы пришли, и я от удивления чуть было на месте не подпрыгнула. Предвестник!