Однажды я умер

      Ощущение предвкушения нарастало во мне. Это ведь будет первый драконий город, который я посещу в этом мире. Какой он будет? Шумный и нервный, с возвышающимися на несколько этажей домами-крепостями, из каменных труб которых поднимается густой дым? Или этот город будет более грубым и приземлённым — множество землянок будет тянуться в ряд вдоль узких улочек и русла реки? Хм, нет, тоже не похоже. Всё-таки в той же Академии была какая-никакая мебель... и даже слюдяные окна! Скорее всего я увижу нечто среднее. Небольшие участки с невысокими, простенькими домишками, в которых местные не только проводят свой досуг, но и занимаются ремеслом на благо города?       А вообще, как должны выглядеть дома, в которых обитают драконы? Я-то сама жила на болоте, наблюдая разве что слепленные из глины и чего попало гнёзда своих сородичей, больше напоминающие укрытия для насекомых. Но ведь это отнюдь не вершина драконьего мастерства! Вспомнить хотя бы радужный лес, в котором я видела и куда более изящные конструкции: раскинувшиеся меж ветвей просторные платформы и ютящиеся на них домики из ветвей и листьев. Но что же будет в Мечте? И из чего? На что будет похож этот город?       Меня охватывает предвкушение первооткрывателя! И даже продолжающие наползать на небо тёмные облака, предвещающие возможный дождь, не могут испортить моего настроения.       Впрочем, что бы за город не был впереди и сколь сильно меня не распирало любопытство, не стоит забывать об осторожности. И о необходимости пристально следить за одним ночным драконом, вдруг он решит устроить нам что-нибудь мерзкое? Найдёт где-нибудь ещё взрослых, которые потащатся за нами спасать Пиррию? Не то чтобы я против взрослых, как-никак мы толпа драконят и лишняя помощь нам не помешает, но меня скорее напрягают несостыковки в словах и действиях Предвестника, и если он допустит ещё несколько... я не буду больше себя сдерживать. Вот обещаю себе, что выскажу ему всё в том виде, в каком мне мысли придут в голову! Ушки Тростинке разве что лапками закрою.       Кстати, сестрицу в городе тоже далеко от себя отпускать не стоит. Она, конечно, у меня умничка и солнышко, но... мало ли что ей взбредёт в голову во время посещения первого полноценного города, по которому ей даже разрешат походить, а не будут держать в одном месте! Вдруг загуляется, увидит что-нибудь необычное и побежит рассматривать это поближе, потерявшись средь толпы. Всё-таки иногда Тростинка бывает очень импульсивной. Вот как сейчас помню, как она умудрилась заблудиться в лесу, погнавшись за одной особо яркой бабочкой. Хорошо хоть, сама дорогу до дома нашла, а то я себе места не находила, перевернув всё болото. Хотя даже несмотря на то, что она может и сама найти заранее обговорённое место встречи, мне бы всё равно не хотелось в панике летать над городом в поиске родной зелёной чешуи.       — Кстати, мы будем спать на улице? — неожиданно вопрос вырывается из моей пасти, когда мне приходит одно простое осознание: мы — толпа драконят в незнакомом месте, и вероятность того, что нас кто-то бескорыстно приютит, крайне мала. На самом деле, я вообще не верю в бескорыстность со стороны незнакомцев и чужаков. Когда тебе что-то пытаются под предлогом «доброты» сунуть под нос — это выглядит по крайней мере странно и вызывающе подозрения.       — У меня есть дом в Мечте, — вместо Предвестника отвечает Холод. — Можно переночевать и утром продолжить путь.       — Как... удачно, — кинув косой взгляд на ночного дракончика, недовольно соплю я носом.       Хорошо подстроил, ничего не скажешь... Впрочем, мы это уже обсудили. Да и дрыхнуть около берега, спрятавшись от возможной непогоды в каких-нибудь зарослях осоки, будто мы на родном болоте, мне не особо хотелось. Хотя лично меня смущал не сам факт непогоды и того, что мы будем спать почти на улице. Как-никак всю дорогу до Мечты мы дрыхли под открытым небом и ничего, никто не помер. А вот перспектива отдыхать под чужими взглядами, от которых могут не укрыть даже кусты, меня порядком напрягала. Так что предложение отдохнуть перед дальнейшим приключением в чужом жилище меня определённо радовало. Главное, чтобы этот дом не был построен земляным драконом и не представлял из себя выскребленный изнутри когтями ствол поваленного дерева!       — Только там минимум удобств. Я редко задерживаюсь в Мечте, — добавил Холод, поглядывая на окончательно скрывающееся за горизонтом светило. — Ещё нам придётся купить еды.       — У нас нет монет, — хмурится Циркон, косо глянув на спокойно махающего крыльями Предвестника.       Ога, видимо кто-то тоже додумался о столь удачно попавшемся нам на пути Холоде. А я уже знаю, какой сейчас будет ответ от «благородного принца» по всем законам жанра. И...       — Я заплачу, — покачивает мордой ледяной дракон, чуть шире раскидывая в стороны свои крылья, постепенно замедляясь и опускаясь к земле.       — Какая щедрость, — рычит сквозь сжатые клыки за моей спиной Фирн.       Кстати, о чём я минуток с десяток назад думала? О чужой бескорыстности? А не это ли она? Нет, якобы у Холода с нами одна цель, но тратить собственные деньги на драконят, с которыми ты только познакомился... Не странно ли это? И как бы я на его месте поступила?       Мне как минимум интересно посмотреть на торговлю между драконами. Никогда не слышала о том, чтобы в племенах существовала всеми принимаемая звонкая монета. В свитках, конечно, упоминались горы сокровищ королевский семей, но как эти залежи использовались, обычно умалчивалось. Чую я, что королевы и их дети просто валялись на золоте, представляя себя важными шишками, без решения которых ничего не произойдёт. И вообще, почему именно золото? Ну, и, возможно, разные красивые камушки и безделушки? Неужели потому что оно блестит, и поэтому драконы, как сороки, тащат себе всё необычное и красивенькое? Или это наследие «Пожара»? Мол, люди зачем-то собирали блестящий металл, а крылатые ящеры что, хуже что ли? Ценят — значит есть за что!       Кстати, вот я и придумала, чем буду заниматься в городе — буду таскаться повсюду за Холодом и внимательно смотреть, как и чем он расплачивается с другими драконами. Заодно, может, узнаю что-нибудь новое, да и поглазею на местные красоты и достопримечательности.       — Я могу пойти с вами? Взяв с собой сестричку... — осторожно интересуюсь я у ледяного, нагоняя его во время спуска к постепенно приближающейся окраине города. — Просто никогда не видела городов. О Мечте только читала. Да и в нашем племени вроде никто не торгует.       А ведь точно. У грязекрылов какой-то примитивный племенной коммунизм, где каждый, достаточное время надоедая своему соседу, может получить необходимое. Исключением разве что составляет еда, поскольку без веской причины никакой земляной дракон не поделится частью добычи с чужаком просто так. Но, в целом, нужны сумки для трав — пойди поной на ухо дракону, работающему со шкурами. Нужны какие-нибудь посудины из глины? Есть «мастер», способный слепить нечто до омерзения похожее на горшок или тарелку. Как только им надоест слушать твоё нытьё, они всё сделают. Ну и так далее. Да даже я сама жила по подобному принципу, помогая всем, кто приходил ко мне с просьбой: «Голову ломит», «Живот болит» и так далее. У Водомерки было лекарство практически от всех простеньких заболеваний, и единственное, что она просила в награду — просто не надоедать ей после своими благодарностями. А то в следующий раз просящий рисковал получить примешенные к лекарству ягоды жостера и провести незабываемую пару часов в кустах. А в Мечте, выходит, меня ждёт настоящая рыночная экономика?       — Водомерка? — окликивает меня Каракурт, и только сейчас я осознаю, что пропустила мимо ушей ответ ледяного дракона.       — А-а-а? — моргаю я удивлёно, повернув взгляд к пристроившемуся рядом песчаному.       — Я тоже с вами пойду, если что, — подмигивает мне хихикнувший дракон, поспешив после этого добавить: — И да, Холод не против. О чём ты так задумалась?       — И вовсе я не задумалась, — кивнув в знак признательности, возмущённо фыркаю я.       — Вообще-то по тебе заметно, когда ты уходишь полностью в себя. Смотришь только перед собой, не обращая ни на что внимания, — широко скалится Каракурт, из-за чего соскальзывающий на его нижнюю челюсть шрам слегка взбугрился. — И машешь крыльями на автомате, не озираясь по сторонам или дёргая ушами в сторону любого звука, а... Будто спишь с открытыми глазами.       — Так меня ещё никто не описывал, — раздражённо хмыкнула я, но после этого тяжело вздохнула и добавила: — О золоте я думала, о золоте. И о том, почему никто в моём племени им не пользуется.       — Ого! — несколько неуверенно поддакивает мне Каракурт. — Ну... Может, у вас просто нет драгоценностей?       — Эх, ничего ты не понял, — ещё один тяжёлый вздох вырывается из моей пасти. — Не в золоте ведь счастье, а в другом.       — Да? А в чём тогда счастье? — всё так же неуверенно интересуется песчаный дракон.       — Ох... Слушай, ты правда хочешь знать ответ на этот вопрос?       Но неожиданно для меня, Каракурт мне кивает, подтверждая собственное желание прикоснуться к моей мудрости. Ну да, сейчас буду учить песчаного дракончика жизни. Мммм, что бы ему такого умного сказать, чтобы он от меня отстал на какое-то время, и при этом выглядеть умной?       — Понимаешь, ответ на этот вопрос одновременно очень сложный и гениально простой: счастье у каждого своё. Всё, вот и весь секрет. Можешь подумать над ним по пути.       И не говоря более лишних слов, я чуть ускоряюсь, отрываясь вперёд. Мечта уже близко, и я вижу её первые домики на окраине.       У меня странные ощущения. С одной стороны, я ожидала увидеть что-то менее приятное моему глазу, а с другой... Ну, я совсем не ожидала увидеть что-то, что у меня ассоциировалось бы со сказаниями о востоке из моей прошлой жизни. Даже невольно замурлыкала себе под нос: «Песчаная но-о-очь, о чудный восток...» Или как оно там было...       Город расположился на особо широком участке речной долины, наступающая пустыня в этом месте сдавала свои позиции, уступая плодородной земле. Вдоль реки раскинулись как небольшие песчаные берега, порой заросшие различной травой, так и ровные посадки пальм. Порой над руслом раскидывались широкие мосты, по которым гуляли бездельничающие драконы, наслаждающиеся наступающей вечерней прохладой или беспокойно поглядывающие на заполнившееся облаками небо. И от этих мостов уже вглубь города расходились аккуратные улицы из притоптанного песка и плоских камней.       Дома, выполненные в основном из светло-бежевого песчаника, то плотно жались друг к другу, оставляя меж собой щели, в которые и кончик хвоста не пропихнёшь, то были окружены невысоким заборчиком, ограждающим небольшие садики и газоны, образуя новые улочки и переулки.       Разок мы пролетели над площадью, по краям которой раскинулись тенты и палатки нахваливающих свои товары торговцев. Палатки и магазины этих же жадных до богатств местных жителей-драконов растянулись и вдоль наиболее широких улиц. Но базарного балагана и шума, которые ожидаешь услышать в подобных местах, практически не было. Лишь изредка то один, то другой торговец жестами и криками подманивал к своему прилавку задумчивых покупателей. Даже удивительно, что торговцы уважают чужое право на сон и отдых. Хотя, возможно, такое спокойствие было вызвано гуляющими по улицам хмурого вида драконами с небольшими алыми повязками на шеях. Похоже, это были местные стражи порядка, и в их присутствии тут же смолкали любые готовые разгореться споры.       Вообще, как мне показалось с постепенно уменьшающейся высоты своего полёта, больше всего драконов из двух конкретных племён: небесных и песчаных. Хотя порой мелькали и коричневая чешуя моих сородичей, и сторонящиеся остальных драконов мрачные белые драконы с шипастыми «гривами». Пару раз я заметила чёрную чешую ночных, а вдоль берегов вытягивались синие и зелёные морские.       Кстати, в какой-то момент Сайда, когда мы стали удаляться в сторону от реки, выскочила из воды и пристроилась в конце нашей процессии, что-то промигав полосами на своём теле застывшему у берега сородичу. Так что теперь мы летели в полном составе. А мне уже не терпелось прогуляться по городу и посмотреть не с высоты драконьего полёта, чем он живёт. Тем более, что я заметила на последней площади, мимо которой мы пролетали, собравшуюся вокруг крутящего огненные палки песчаного дракона толпу. Похоже, тут бывают шоу!       Дом Холода... ну, точнее, «временное пристанище», как назвал свою обитель Холод, после того как мы приземлились, представлял из себя небольшой одноэтажный домик у окраины Мечты. Ничем не примечательный, кроме разве что того, что его окна были закрыты плотными деревянными ставнями, а на двери висела табличка с именем хозяина.       — Я редко тут живу, поэтому ничего не храню тут — могут украсть, — поясняет нам Холод, когда мы оказываемся внутри скромно обставленной комнаты. Пустые полки, неровный каменный стол и лежак из того же материала, не прикрытый какой-нибудь тканью. Крайне аскетичное убранство, как по мне.       — Тут есть воры? — удивлённо моргаю я, приподняв уши и осторожно снимая свои сумки с крыльев, оглаживая потёртые лямками чешуйки.       — Песчаные. Хотя их мало и большую часть ловит стража, — Холод тяжело вздохнул, а затем коротко кивнул на взгляд Каракурта.       — Жизнь в пустыне сурова и не прощает ошибок, — пожимает своими крыльями песчаный. — Некоторые от безысходности опускаются до воровства.       — Только здесь не пустыня, а плодородная долина, — мрачно замечает Циркон, которому новость о ворах крайне не понравилась.       — Старые привычки долго умирают, — повернувшись к небесному, отвечает Каракурт. — Они просто не умеют жить по-другому.       — Это уже другой вопрос. Что неприятнее: в последние время навыки песчаных начали перенимать некоторые радужные. И это уже куда большая проблема, — хмуро хмыкнул принц, направившись к прикрытому тяжёлой алой тканью выходу на улицу. — Мне нужно навестить одного знакомого из Когтей Мира. Скоро вернусь, пока что отдыхайте.       И после этих слов Холод выскользнул наружу, отодвинув в сторону крылом ткань, прикрывающую дверь, в которой вполне могло бы разойтись два дракончика вроде меня.       Вообще, не сказать, что мы подобному рады. Фирн недовольно рычит, а Циркон косится в сторону пристроившегося около стола Предвестника, опустившего свою голову на передние лапы. Я же хоть и попилила ночного взглядом, но про себя понадеялась, что на этот раз он нам не врал, и Холод не приведёт за собой толпу хмурых драконов из тайного ордена, которые устроят нам незабываемый допрос с пристрастием, а потом сами бросятся спасать мир от грядущего зла. Хотя, возможно, это не так уж и плохо? Как минимум снимет с наших крыльев приличную долю ответственности, а что там напредсказывал ночной — не так уж и важно.       Но вместо того, чтобы поразмышлять над этой темой или пораздумывать над тем, как у драконов работают рынки, да и вообще зачем они нужны крылатым хищникам, я решила изучить помещение, в котором нам было суждено провести ночь.       Несколько достаточно узких окошек, прикрытых с внутренней стороны алой тканью, а с внешней — ставнями, которые сейчас осторожно вынимал Лонган. Достаточно плотные стены из толстого песчаника, щели между которыми были заделаны какой-то тёмно-бежевой массой. Ну и дверь, сейчас открытая вовнутрь, а выход закрывала лишь шторка, через которую в затхлое помещение пробирался свежий ветерок. Вообще, главное, чтобы ночью тут не было слишком душно, а то придётся у выхода пристраиваться, высовывая нос на улицу. Пол, кстати, сделан всё из того же песчаника, на котором отпечатались следы когтей ледяного дракона.       Мне всё-таки кажется, что это очень скромное жилище для дракона, знающего Драконят Судьбы и состоящего в таинственном ордене. Хотя кто знает, как выглядят хоромы бывшего принца в том месте, где он жил, а не здесь? «Временное пристанище», да? Ещё и что-то про воров говорил. Возможно, это и есть причина тому, что ничего ценного в этой халупке нет. Кстати, если подумать, то его недовольство по поводу радужных воров можно понять. Что может быть неприятнее невидимого ловкача, решившего запустить лапу тебе в сумку, пока ты занимаешься своими делами?       Я бросаю короткий взгляд на чихнувшего Лонгана, решившего сдуть пыль с одной из полок и теперь отмахивающегося от этой самой пыли.       — Тут нет никакой воды! — недовольно сопит Сайда, потирая лапками пластинки, прикрывающие её жабры.       — В пустыне её вообще не будет, — с сочувствием обращается Звёздочка к морской принцессе, глаза которой округляются от ужаса.       — Так разве бывает?! — удивлённо бормочет она, но затем, услышав наши негромкие смешки, Сайда обиженно фыркает. — Неужели вы подумали, что я такого не знаю?       — Нет, что ты... — дружелюбно улыбнувшись, Каракурт чуть расправляет свои крылья.       — Кстати, кто-нибудь пойдёт с нами? Я слышал, что по ночам Мечта может быть очень красивой: неспящие торговцы выкладывают самые странные товары, раздают почти задаром горячие шашлыки, а ночные рассказывают о звёздах!       — Неинтересно, — недовольно буркнула, как обычно, хмурая Фирн, пристроившаяся в уголке и свернувшаяся в шипованный, злобно сопящий клубок.       Почему-то я подобному не удивлена, да и никто из остальных драконят тоже. Так что мы даже не пытаемся уговорить злобную сосульку изменить её решение.       — Я тоже хотел бы остаться, — вместе с этим начинает Циркон, но его перебивает недовольная Сайда, подскочившая к небесному и осторожно обхватившая его лапу своей.       — Что? Нет! Пойдём погуляем! Посмотрим, как тут драконы живут! — попытавшись состроить большие глазки и чуть прижав ушки к шее, просит его Сайда. — А вдруг ты увидишь что-нибудь вдохновляющее? Подумай сам, ты ведь тут никогда не бывал!       Я вижу, как неуверенность сковывает замершего на месте Циркона.       Интересно, это опять даёт о себе знать «неприятие нового»? Дайте угадаю, небесный дракон просто не хочет видеть, как могут жить его соплеменники не под крылом могучей и прекрасной королевы? Не хочет видеть свободных драконов?       Я внимательно смотрю то на него, то на Сайду, будто бы ожидая, что сейчас он ответит мрачным и тяжёлым отказом. И обидевшаяся на него принцесса решит остаться с ним, чтобы погрызть его за рога и показать всю глубину собственной обиды, заодно и нас избавив от своей шумной компании. Ещё бы Лонгана как-нибудь сбагрить, но радужный радостно кивает Каракурту, отвечая на его приглашение погулять ночью положительным ответом. Да и Звёздочка неожиданно неуверенно кивнула... И Предвестник, до этого вытягивающийся в стороны, после раздумий поднимается со своего места, отряхивая крыльями прилипшие к чешуйкам песчинки и пыль.       — Стоит прогуляться, — коротко поясняет своё решение ночной провидец.       И мне после его ответа как-то сразу же расхотелось идти гулять с Холодом и остальными по городу. Вот что-то мне не верится, что этот ночной хочет просто полюбоваться местными красотами. Скорее уж он ищет способа втолкнуть нас в очередную неприятность! Или просто боится, что мы будем за его спиной обсуждать происходящее за последние пару дней. А ещё я замечаю, как Циркон бросает короткий взгляд в сторону сверкающей своими глазами из тени Фирн. Мне даже показалось, что ледяная отвечает ему коротким кивком, после которого небесный якобы сдаётся под напором Сайды, соглашаясь погулять с нами по городу.       — Хорошо, я с вами, — неуверенно улыбнувшись, пробубнил Циркон. На мгновение небесный попытался прикрыть радостно подскочившую на месте Сайду своим крылом, будто попытавшись её приобнять. Но вот очень уж ему уверенности в этом деле не хватало, из-за чего он только робко прикоснулся к её плечу крылом, тут же его отдёрнув и поджав к себе.       — Ей! — радостно выкрикивает Сайда, тут же поставив торчком свои ушки и окинув нас всех своим самодовольным взглядом. — Видите, как я умею уговаривать?       Я на эту громкую и пустую фразу не обращаю особого внимания, помогая Тростинке снять её сумку с вещами, укладывая её ранец в уголок рядом со своими и слегка поглаживая лапами чешую довольно мурлыкнувшей сестрицы.       Похоже, нас ждёт нечто напоминающее маленькое побочное приключение, какое обычно выпадает героям книг, путешествующим из одного места в другое. Хорошо хоть, не классическое: «у нас тут на кладбище мертвяки повылазили, сделайте что-нибудь», а нечто более спокойное. Хотя... Если посмотреть на происходящее с этой стороны, то я даже не знаю, радоваться или громко и недовольно сопеть, ожидая от судьбы очередной паршивой шутки, после которой мне захочется лишь что есть силы прижать лапу к своей морде, растирая пальцами глаза. Кто знает...       Я бросаю короткий взгляд на Предвестника.       Тот, кто знает, наверняка ничего не расскажет.       Спустя какое-то время весёлого предвкушения прогулки по городу и в тоже время несколько мрачных размышлений на тему того, почему Предвестник решился пойти вместе с нами, возвращается Холод. На шее ледяного дракона болтается чёрный мешочек на шнурке, при каждом шаге приятно звенящий монетками. Я даже ушки свои навострила, внимательно поглядев на ледяного дракона, будто бы оценивая его маленькое сокровище.       — Тут немного, но на поесть и припасы должно хватить, — кивает ледяной, проскальзывая мимо меня и кидая на стол полупустую сумку, судя по всему полученную им из лап всё того же «друга».       С лёгким прищуром я косо глянула на Фирн. Похоже, ледяная лишь прикидывалась спящей, пристально следя за нами из-под своего крыла. Она ведь полезет смотреть, что такого важного принёс Холод? И если там что-то представляющее для нас угрозу, боевая сосулька обязательно подаст голос, когда мы вернёмся. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.       — Постарайтесь не отходить от меня далеко, а если потеряетесь — возвращайтесь сюда, хорошо? — наставляет нас Холод.       — Конечно, — за всех нас отвечает неуверенно улыбнувшаяся Звёздочка, переминающаяся с лапы на лапу и обеспокоенно поглядывающая в сторону двери. Серебряный кулон, болтающийся у неё на шее, она осторожно нащупывает ладонью, будто убеждаясь, что он всё ещё с ней.       Может, стоит ей предложить его оставить? Как-никак, не зря же упоминали воров? А вдруг стащат её безделушку, и что тогда делать? Снова начать следить за своими мыслями, отлетая от ночной подальше, или уговорить Холода отдать ей его чёрный камень? Но с другой стороны, оставлять её без кулона не очень хочется даже на время прогулки... Ладно, всё. Это не я должна решать. Если что, она и поймает вора, куда он денется от способной читать мысли драконицы?       — Тогда идём, — кинув чуть мрачный взгляд на Фирн, пробубнил Холод, слегка нахохлившийся, но затем собравший свою волю в лапу и двинувшийся наружу, выводя нас на улицу ночного города.       На занесённом тучами небе выглядывает одинокая луна, её сёстры не показывались, скрывшись за горизонтами. Впрочем, и этот белый диск вскоре прячут от нас серые тучи, оставляя единственным источником света догорающие факела, расставленные на почти равном друг от друга расстоянии вдоль улицы. Изредка из зашторенных окон прорывалось пламя свечей, но этот свет скорее напоминал мне далёкие звёзды, чем реально что-то освещал.       На самой улице мы единственная толпа драконов... Хотя нет, вру, чуть приглядевшись, я замечаю нескольких морских, вытянувшихся на песочке у берега Пятихвостой. Похоже, дракониха, одним глазком наблюдающая за резвящимися в воде детишками, была их матерью. Миленько, дас-с-с... Еле заметно фыркнув, я осторожно приобнимаю крылом Тростинку, прижав поплотнее к себе удивлённо мурлыкнувшую сестричку, слегка обеспокоенно посмотревшую на меня. И вовсе мне не грустно. И вовсе мне не завидно тому, что у кого-то есть любящая мать...       Однако, к счастью моему, долго стоять на месте мы не собирались, вскоре двинувшись навстречу обещанной прогулке.       Надувал со стороны пустыни прохладный ветерок, обдувающий чешуйки. Каменные плитки под лапами остывали с каждым новым шагом. А вокруг... не такая уж и сказка для драконят? Наверное, весь эффект портят облака — не хватает звёздного света и длинных теней, откидываемых луной. Не хватает живости и блеска, без которых из этого места пропадает вся романтика и загадочность, которые я ожидала ощутить. Хотя... Кхм, может, я просто в последние пару дней слишком уж погрузилась в наше путешествие, забыв о том, что это придуманная ночным дурачком несуразица, а не сказка, частью которой я стала?       Самый обычный город с простенькими каменными домами. Разве что тут живут драконы, а не люди, со всеми вытекающими последствиями. То взрыкнет кто громко, то раздастся из дома весёлый драконячий писк, то где-нибудь захлопают крылья взлетающего ящера или блеснут в тёмном переулке жёлтые глаза, провожающие наш дружный отряд пристальным взглядом. Даже по-своему жутковато, тем более когда особо сильный порыв ветра начинает задувать факелы и дрожащие тени складываются в искажённые фигуры, будто бы тянущие из темноты к нам свои длинные пальцы. Бррр. Вот это больше похоже на реальность, чем то, что я себе нафантазировала, — простую, скучную реальность, зато настоящую.       Впрочем, остальные не замечают простоты и безыдейности этого места. Разве что Холоду всё равно, он просто ведёт нас по улочкам меж похожих домиков. Но для дракончиков всё вокруг — что-то новое. Даже Циркон, хоть и старается сохранить свой надменный вид, с интересом осматривает окружение.       Вот мы прошли мимо нескольких огороженных невысокими заборчиками участков с зелёными газонами. На некоторых крышах раскинулись дополнительные этажи под натянутыми тентами. Где-то дома расступались, образуя проход во внутренний дворик, засаженный пальмами и кустами. И лишь однажды я заметила высокое, трёхэтажное здание, обнесённое стеной из серого кирпича. У высоких ворот, украшенных какими-то завитушками, стояла пара перешёптывающихся драконов с алыми повязками на шеях, прикрывающих их грудные клетки. Похоже, это что-то вроде казармы местной стражи. Или дом важной шишки. Интересно, есть ли в Мечте особо влиятельные драконы, держащие в своих лапах приличную часть богатств этого города?       Однако задать этот вопрос я всё-таки не решаюсь, и мы топаем дальше. Между домов показалось ещё одно отдельно стоящее здание, на участке которого я смогла углядеть большую печь, а также что-то напоминающее наковальню с парой стоящих около неё бочек. У другого дома было несколько беседок и криво накарябанное на табличке когтем «врачеватель». Ну и так далее: чем ближе к центру, тем больше и больше необычных построек попадалось. А как мы вышли на одну из широких улиц, стало чуть повеселее.       Гуляли неспящие драконы, тихо переговаривающиеся между друг другом, обсуждая события минувшего дня, потягивая из пиалок какой-то отвар, разливаемый старым небесным драконом. Я даже ненадолго остановилась вместе с сестрицей у его прилавка, в надежде принюхавшись, но затем лишь расстроено цыкнула языком. Мята, зверобой, облепиха и ещё какие-то травки, смешивающиеся в кипящем над огнём котелке. А я-то уже обрадовалась — подумала, что небесный чай варит! Эх.       — Похоже на то, что ты делаешь, — чуть бодает меня Тростинка в плечо, выскальзывая из-под моего крыла. — Водомерка, идём, а то ещё отстанем.       А Холод не намерен останавливаться, продолжая идти навстречу редким прохожим, ведя нас мимо лавочек с тканями, специями, украшениями. И даже оружием. Вновь я с удивлением замерла, смотря на причудливого вида палки, оканчивающиеся различными лезвиями. Тут тебе и изогнутые клинки, и самые банальные копья. А на прилавке, перед хмурым песчаным, ещё и несколько колец лежит, перетекающие в длинные металлические когти.       — Фего вылупилафь, мелофь? Кыф! Мала ефё для такого! — недовольно рычит в мою сторону приподнявшийся на месте песчаный, чьи передние лапы были покрыты следами множества ожогов. — Кыф, говорю!       Надо же, драконам всё-таки бывает недостаточно природного арсенала, чтобы рвать друг друга на куски, и кто-то даже зарабатывает, производя причудливые копья? Хотя, в целом, желание обзавестись длинной и острой палкой можно понять. Мало какой разумный дракон будет готов добровольно сойтись с соперником в яростной схватке, рискуя даже в случае победы получить секущий удар по крылу и рухнуть вместе с проигравшим на землю. Если уж доходит дело не до взаимных плевков огнём, то тыкнуть кого-нибудь копьём с безопасного расстояния крайне разумно. Эх, похоже, любые разумные существа стремятся найти наиболее удобный способ убивать себе подобных.       Встрепенувшись, я вновь нагоняю Холода и остальных, поравнявшись с идущей в конце Тростинкой, оставив позади орудия принесения «счастья». Да и вскоре я отвлеклась от невольно накатывающих мрачных мыслей, ведь Холод нас всё-таки выводит на широкую и открытую площадь, по которой неспешно гуляют отдыхающие драконы. Куда не глянь: либо кто-то болтает, либо пристраивается в очередь к одному из ларьков, за которыми ловкие песчаные и небесные жарили мясо. Я даже приметила одного радужного, весело вертящего в лапах фрукты, а также сидящего около него ледяного, прижимающегося своей тушей к одной из четырёх бочек.       — Свежие фрукты! А ещё лёд со вкусом свежих фруктов! — не особо уверенно покрикивал бирюзовый радужный, настороженно поглядывая на потемневшее небо и то и дело поворачиваясь к развалившемуся рядом ледяному, жалуясь тому, что с такой погодой всё их «прибыльное дело» очень быстро прогорит.       А ведь, небось, до того как в Мечте повалил снег, этот неожиданно находчивый дракон мог неплохо зарабатывать — нет ничего лучше, чем слямзить что-нибудь холодное и сладкое под палящим солнцем.       Но не только радужный выделялся на фоне различных шашлычников. Ещё был пристроившийся под тентом в стороне ночной дракон, перед которым были разложены мешочки, наполненные сушёными фруктами. Я даже делаю шаг навстречу этому торговцу, чтобы поглядеть, какие именно сухофрукты он мог продавать помимо ранее видимых мною фиников.       Только вот передо мной неожиданно возникает радостно улыбающийся Каракурт. Пока я разглядывала местное изобилие, песчаный дракончик уже успел сбегать до одного из прилавков, видимо получив от Холода несколько блестящих монет, и радостно прибежать ко мне с сестрицей, осторожно держа в пасти несколько шпажек с... О Мракокрад... Я думала, он шутил, когда говорил о жаренных скорпионах! А оказывается, нет! Так, помимо едко пахнущих, судя по всему пропитанных каким-то ядрёным соусом, скорпионов, на этих же шпажках болтались и другие «деликатесы»: какие-то куски кожи, почему-то напоминающие мне о пойманной Каракуртом прошлым днём воротниковой ящерице, маленькое чуть подгоревшее сердечко и одно, судя по всему змеиное, яйцо, также зажаренное над огнём. Кажется, от одного взгляда на эти пустынные деликатесы у меня моментально пропал весь аппетит. А от запаха у меня не только нос заложило, но даже начали слезиться глаза! Страшно подумать, сколько в этом блюде специй!       — Будешь? — плюхнувшись на хвост, всё также улыбается мне Каракурт, перехватывая шпажки лапой и протягивая одну мне. Уф-ф, мне показалось, что скорпион дёрнул своей лапкой, из-за чего меня слегка замутило. — Водомерка?       — Уф. Нет. С чего ты вообще решил, что мне такое понравится? — возмущённо фыркаю я, слегка отшатнувшись в сторону от растеряно моргнувшего Каракурта, жадно хватая менее пропитанный специями воздух своей пастью.       — Да ладно тебе! Это же вкусно! — обиженно дуется Каракурт, переводя взгляд на неуверенно переминающуюся между нами Тростинку и с улыбкой протягивая ей шпажку.       — Если бы я тебе живую жабу притащила и сказала, что это вкусно, ты бы поверил? — хмыкаю я, заодно одним глазом смотря за тем, как Холод покупает остальным драконятам нормальные шашлыки.       — Я бы для начала попробовал. Перед тем как судить, — с упрёком в голосе отвечает мне Каракурт, пока всё-таки набравшаяся храбрости Тростинка осторожно протягивает к нему лапку и берёт предложенное угощение. Я замечаю, как на её глаза тут же наползает защитная перепонка. Вдохнув поглубже, моя сестрица осторожно откусывает маленький захрустевший кусочек от скорпионьего хвоста, катая его на языке.       — Вроде вкус... — начинает Тростинка, но затем её глаза начинают стремительно округляться, а сама она, выдохнув, высовывает язык, подставляя его под дуновения ветра. — Х-х-х-х...       — Видишь! — возмущённо зашипела я на песчаного, подскочив к сестричке, выхватывая из её лапы шашлык и возвращая его Каракурту.       — Жарко... Горячо... — жалуется мне Тростинка, на краях глаз которой выступают слёзы, а я осторожно обдуваю её язычок, бросая гневные взгляды на вжавшего морду в свои плечи Каракурта.       — Я просто хотел... — начинает и тут же затыкается песчаный, и видимо решив поступить более правильно, он указывает одной из шпажек в сторону наименьшего скопления палаток, за которыми не было домиков. — К воде. Пусть она попьёт.       — Нет, тут не только вода нужна, — мрачно буркаю я, приобнимая свою сестричку и вместе с ней поспешив к реке, оставляя грустно смотрящего в след Каракурта сидеть на хвосте ровно и жевать в одиночестве свои специи с мясом, которые, похоже, не оказывали на него никакого эффекта. — Сейчас, Тростинка, сейчас всё будет хорошо, — приговариваю я, проскальзывая вместе с сестричкой мимо гуляющих драконов, удивлённо смотрящих нам вслед, обернувшись разве что на короткий окрик.       — Постойте! — выкрикнул Каракурт, бросаясь за нами и вскоре засеменив рядом. На ходу он стянул своим раздвоенным чёрным языком с последней шпажки все деликатесы, тут же их проглотив и выкинув деревянную палочку в сторону. — Я не думал, что вы так отреагируете. Честно... Простите.       — Думать вредно — мысли пачкают мозги, — огрызаюсь я в сторону Каракурта, который, видимо, просто не может не удержаться и не ответить мне.       — Так ты же много думаешь, — недовольно буркнул в мою сторону Каракурт.       — Я земляная, мне положено любить грязь, — закатываю я свои глаза, добегая до реки с сестричкой и Каракуртом по пологому берегу.       Чтоб этому капсаицину пусто было. Молоко я не надеюсь найти у драконов, искать мёд долго, как и растительные масла, так что прибегнем к самому дурацкому и не особо действенному, но безопасному методу.       Осторожно, но уверенно схватив сестричку за плечо, я шагаю с ней в прохладную воду передними лапами.       — Вдохни поглубже, — даю я своё распоряжение Тростинке, а затем, когда она судорожно втянула воздух, осторожно опускаю её мордочку под воду, вместе с этим не позволяя ей зарыться носом в ил. Ещё задумает им лечиться. Хотя, возможно, это бы и правда могло помочь? Я сама не представляю, как работает племенная медицина земляных драконов и какие эффекты может оказать на нас грязь. И ставить опыты на Тростинке я не собираюсь!       Когда сестрица расслабляется и перестаёт судорожно вздрагивать от жара, я отпускаю свою лапу с её рога, нежно поглаживая её плечо и шею, будто прося прощения за столь грубое обращение, в ответ получая ласковые постукивания хвостиком по задней лапе. Видимо помогло. Хотя вода, конечно, в данном случае очень плохой вариант, и вся надежда лишь на то, что Тростинка съела очень мало.       Пока есть свободное время, я недовольно зыркаю на стоящего у берега Каракурта, на чьей морде, несмотря на всю «суровость» жителя пустыни, всё-таки проступило несколько слезинок из-за съеденного.       Уши бы ему отодрать за подобное обращение с моей сестрицей. Я прямо чувствую, как изнутри меня распирает гнев, вызванный этим происшествием. А с другой стороны... вроде как он и правда не специально? Просто хотел похвастаться достижениями собственного племени в областях готовки... чего-то похожего на мясо. Не со зла ведь он сам пихал столь острые шашлыки? Да и я сама тоже хороша, чувствовала ведь подвох в этом «безумно аппетитном» блюде, но никак не среагировала на то, что предложенное лакомство решила попробовать Тростинка.       Раздражённо фыркнув, я несильно шлёпаю песчаного своим хвостом по плечу.       — Это за дело, — перед тем как он успевает возмутиться, поясняю я, пристально смотря в его тёмно-карие глаза. Красивые глаза, жаль только, сейчас мне точно не до любования чужим взглядом. — Стоило бы и подумать, прежде чем подсовывать подобное угощение. Мы ведь в жизни ничего острого не ели. Тем более настолько острого.       — Понимаю, — принимает стоически свою вину Каракурт, слегка прикрыв глаза и поглаживая лапой плечо, так и не решившись войти за нами в воду. — Надеюсь, вы не в обиде?       — Я — нет, — немного помолчав, отвечаю я. — А Тростинка...       — Я, кхр, в порядке, — выдыхает вынырнувшая сестрица, по мордочке которой бежали, срываясь обратно в реку, большие капли. — Всё хорошо.       — Уверена? — приобнимаю я попытавшуюся улыбнуться Тростинку.       — Угу. Даже вкусно было... — делится со мной Тростинка, поглядев в мои глаза, а затем попыталась лизнуть мою щеку, но тут же втянула язычок обратно в пасть. — А потом так жарко, будто уголь лизнула.       — Интересно, откуда такое сравнение, — вмешивается Каракурт, вновь твёрдо ставший на четыре свои лапы.       — Это старая история, — отмахиваюсь я от песчаного крылом, хлопнув им по спинке мурлыкнувшей Тростинки, и смахиваю осторожно пальцем собирающиеся у её глаз слезинки. — Ещё болит?       — Только палит. На язык... Но быстро стихает, — отвечает неуверенно мне сестрица, слегка наклонив мордочку набок и улыбнувшись, а затем прильнув плотнее ко мне и прячась под моим крылышком. — Но я такое больше есть не буду.       — Вот и хорошо. Возвращаемся? — улыбаюсь я в ответ сестрице, наклонившейся, чтобы ещё немного попить. Заодно и сама чуть успокоилась, чувствуя, как прохладная вода омывает передние лапы, вязнущие в илистом дне. Остальные драконята небось сейчас едят что-нибудь нормальное. — Надеюсь, тут можно перекусить чем-то менее острым.       — Скорпионы есть и без специй... — осторожно начинает песчаный, однако моё раздражённое рычание намекает ему, что лучше помолчать и оставить своих скорпионов пустыне и песчаным. — Всё-всё, молчу. Только не превращайся, пожалуйста, в Фирн. А то наше крылышко не выдержит двух злюк.       Вот ведь привязался, как муха к падали, всё хочет заставить попробовать. Знаю я таких шутников по прошлой жизни: «Ну попробуй», «Ну вкусно ведь», а на вкус то, что они протягивают, в лучшем случае напоминает кусок старого, покрытого пылью свитка. В лучшем случае! А в худшем — какую-нибудь пропахшую падаль, которой разве что не побрезгует лишь самый ленивый земляной.       И вовсе я не злюка. Просто беспокоюсь о своей сестре. Да, возможно, иногда слишком сильно. Но кто бы на моём месте поступил не точно так же? Она же маленькое и доброе чудо нашей семьи, за которое я в ответе.       Тяжело вздохнув, я осторожно зачёрпываю воды ладонью и смываю с носика Тростинки остатки ила, перед тем как выбраться на берег. И уже втроём мы движемся обратно к площади, скользя по заросшему редкой травкой берегу. Тростинка, окончательно прейдя в себя, начала весело пофыркивать, малость приподняв свои ушки и оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь интересного или съестного.       И с первым, в худшем его проявлении, нам предстояло столкнуться.       Как только мы коснулись своими лапами первых занесённых песочком плиток площади, я почувствовала странный сладковатый запах. А затем увидела, как нам навстречу от ближайшего тента шагнула взрослая морская. Её необычный окрас, в сравнении с сине-зелёными сородичами, выглядел пугающе. Иссиня-чёрная чешуя напоминала лишённое звёздного света небо или воды в тех безднах, куда не проникает ни единого лучика солнца. Последняя ассоциация, пожалуй, наиболее подходящая, особенно с учётом исходящего от полосок на теле драконицы холодного, белого свечения. Будто глубоководная рыбина, прячущаяся в темноте и подманивающая к себе добычу огоньками на теле, выбралась на сушу и отрастила крылья. На её шее болтается небольшой металлический шар-кулон размером с кулак взрослого дракона, от которого во все стороны разбегается постепенно рассеивающийся дымок. Натянутые вдоль спины и на хвосте плавники лишь слегка светлее её чешуек, вместе с этим покрытые чёрными узорами. Ещё и пластины поверх её жабр слишком плотно прилегают к чешуйкам морской, не оставляя никаких зазоров. Но главное в её облике — глаза. Где-то я уже видела эти два обжигающих льдом голубых огня, пугающе поблёскивающих в темноте. Неужели...       Нехорошая догадка кольнула меня, из-за чего я сбиваюсь с шага, остановившись чуть позади Каракурта, так же пристально и внимательно вглядывающегося в эту драконицу. Ещё и хвост песчаного нервно мотается из стороны в сторону, то и дело норовя дёрнуться жалом вверх, будто бы он увидел в этой драконице что-то опасное.       — Дракончики... — в её голосе не слышалось ни единой нотки теплоты или радости, скорее раздражение, вызванное необходимостью с нами общаться. — Хотите я вам погадаю, да?       Что? «Погадаю»?       Я бросаю растерянный взгляд в сторону тента, от которого это недоразумение шагнуло в нашу сторону, и замечаю... стеклянный шар! Ещё и на чёрной подушечке. Всё как по закону рыночных шарлатанов!       Ну уж нет, мне такого счастья не надо. Мне и Предвестника с его предсказаньями и ложью хватает, ещё не хватало слушать явно находящуюся не в себе морскую, слегка скалящую свои острые клыки, придавая себе ещё больше сходства с готовой наброситься в любой момент глубоководной хищницей. Бр-р-р, что-то в ней есть жуткое, неестественное. Как она говорит, как смотрит на меня с презрением, как замерла практически без движения. Мне это очень не нравится. Ещё этот вонючий дым...       — Нет. Спасибо, не надо, — отвечаю я, после мотнув головой в попытке прогнать особо неуместные, вязкие мысли. — Мы лучше пойдём. Нас, наверное, заждались. Да и денег нет.       Толкнув лапой в бок стоящего истуканом Каракурта, я делаю медленный шаг вперёд, заодно Тростинку пальцами крыла за собой дёрнула, пока моя сестричка глазела с непониманием на эту морскую, жадно втягивая носом воздух.       — О нет, с вас я ничего не возьму, да, — негромко шипит сквозь клыки драконица, преграждая мне путь своим вытянутым крылом, на мембране которого я замечаю рисунки. Но не естественные гладкие узоры, как у Сайды, а будто татуировки, изображающие сливающиеся с тёмной мембраной чёрные звёзды. Мне даже показалось, что они двигались, складываясь в иные картинки или вспыхивая чёрным, слепящим светом. Так... это ненормально. Особенно с учётом того, что я не могу оторвать взгляда от крыла, любуясь выведенными на нём рисунками. — Вы же держите путь в Ледяное королевство? Я видела вас, да. Вас ждут необычные встречи.       Очередной глухой смешок, почему-то напоминающий мне треск костей, срывается с её языка, и драконица осторожно прикасается своим холодным пальцем крыла к моему носу, тут же отдёрнув его, когда я щёлкаю челюстями и срываюсь на грозное недоброе шипение.       Мне это очень не нравится. Однако вместе с этим мне очень интересно. Откуда она знает, куда мы держим путь? Она нас видела? Она знает о нас? Может, следила? Почему она к нам вообще пристала? Эта морская — полукровка? Не знаю, как это работает, но могут ли ночные передавать гибридам свои способности? Вроде да, Мракокрад же был не только дракомантом. Ох, может, стоит всё-таки стоит проскользнуть мимо? Или... Не знаю... Это же возможность поймать на очередной несостыковке Предвестника! Стоп...       — Они изменят вас, да. Встречи с собственными обидой и гневом. — Взгляд холодный глаз этой морской проскальзывает по замершему Каракурту, а потом переходит на меня и вжавшуюся под моим крылом Тростинку. — И страхом незнания, да. Я могу дать ответы. Ответы, которые не даст вам ночной. Да, идёмте со мной.       Она знает о Предвестнике? Я с неверием и шоком смотрю на возвращающуюся к своему шару морскую, неуверенно переглядываясь с мрачным Каракуртом. Видимо песчаного обуревали схожие со мной мысли. Или другие мысли? Откуда я вообще могу знать, о чём он думает... Стоп, успокойся. Дыши ровно, Водомерка, даже несмотря на то, что густой дым уже стелется по всей площади. Думай логично, Водомерка. А вдруг эта морская и правда расскажет нам что-то ценное? Или попытается обмануть, запутав ещё сильнее? А может, она знакомая Холода? Одна из Когтей Мира, которую ледяной попросил присмотреться к нам?       Я сглатываю и жалею, что со мной сейчас нет чёрного камня, защищающего от чтения мыслей. Кто знает, на что эта драконица ещё способна.       — Идёмте, шар расскажет. Он видит всё, да, — зазывает нас морская, повесив свой чадящий кулон на небольшую жёрдочку и пристраиваясь перед шаром. Её пальцы прикасаются к стеклянной сфере, а когти выбивают резонирующий у меня в голове звон.       — Мне это очень не нравится, — шёпотом я делюсь своими опасениями с Каракуртом и Тростинкой.       — Мне тоже, — с коротким кивком отвечает Каракурт, а затем делает несколько шагов к морской, на ходу обернув к нам морду. — Но мы должны проверить.       — Пф, — раздражённо фыркаю я, окидывая взглядом площадь в поисках Холода и остальных драконят, но среди гуляющих по задымлённой площади драконов я не вижу знакомых цветов.       — Ты храбр, маленький воин. Храбр и отважен, да, — благосклонно кивает не отрывающая своего взгляда от глубин шара драконица, то и дело оглаживая сферу.       Глухой смешок вырывается из меня, когда я смотрю на это. Предвестнику ведь никакие сторонние предметы для его «гаданий» не нужны были. Может, это и правда безобидное представление? Надо всё-таки посмотреть. Интересно ведь.       — Шар видит твою историю. Шар рассказывает о ней, да. О твоей битве. О твоей боли. О твоём поражении. О твоей потере. Он знает то, о чём остальные решаются говорить лишь шёпотом, да. Ты слышишь его зов, слышишь, как он шепчет твоё имя?       «Она точно безумна», — чуть морщусь я, почувствовав, как из-под моего крыла выскальзывает Тростинка и направляется к усевшемуся напротив морской песчаному. И мне ведь ничего не остаётся, кроме как нервно направиться следом, ловя каждое слово этой склонившейся над сферой гадалки.       — Шар говорит, что я должна бросить кости, да, — неожиданно изрекает драконица, выхватывая из-под столика небольшой мешочек, из которого в её лапу высыпаются слегка вытянутые косточки.       — Что это? — испуганно ойкнув, спрашивает Тростинка.       — Кости, — повторяет морская, сгребая их в свои ладони и задувая своим дыханием, лишь затем, видимо осознав, что это недостаточный ответ, она поясняет: — Кости отдавших свою жизнь, кости умерших во имя чужой цели. Пальцы, что цеплялись и продолжают цепляться за жизнь, да. Когти, что указывают дорогу в самую тёмную ночь.       — Драконья кость. Пальцы, — с отвращением в голосе шипит песчаный, но морская не обращает на него внимания, швыряя своё диковинное средство для гадания на стол.       А-а-а... Драконья кость? Это разве не повод подняться и дать дёру, громко и испуганно пища на всю площадь? С другой стороны, она же не из живых драконов их вырывала? Слишком старыми выглядят эти слегка растрескавшиеся и пожелтевшие кости.       Как зачарованная я смотрю, как эти костяшки разлетаются в стороны, гремя в моих ушах громом от каждого столкновения со столом.       — Да, кости говорят куда громче, чем шар. Смотри, песчаный, — когти морской указывают на причудливо упавшие фаланги драконьих пальцев. — Ты видишь это, да? Картину, историю твоей судьбы. Я вижу, вижу, вижу. Вижу дорогу через снега. Занесённая пустыня твоего сердца, замёршая из-за допущенной слабости. Ты оступился. Ты до сих пор себя винишь, да. Если бы ты был быстрее. Сильнее. Усерднее. Ты мог бы этого не допустить.       — Откуда ты... — судя по оскалу на морде песчаного, Каракурт больше не хотел слушать драконицу, слегка приподнявшись на своём месте и зашипев на неё.       — Слушай шар. Слушай кости. Слушай меня. Видишь упавшие три рядом кости, да? Это испытание. А кость на кости — кровь, боль, слёзы, да. Отчаянье. И ещё больше крови. Плохие слова, плохие, да. Очень плохие. Ложь. Всему виной ложь. Ты лжёшь себе, ты лжёшь им, тебе лгут, и ты не в силах принять правду, да. Ты слабый. Ты хрупкий, — хриплый смешок драконицы, поднимающийся облачком пара, прерывает морскую драконицу, закинувшую свою морду к небу. — Холодно, так холодно. Лапа тянется к тебе из темноты, но ты уже слеп и не видишь её, да. И только открыв свои глаза, ты сможешь сокрушить великих, только узрев правду, только приняв её, ты сможешь поднять и повести тех, кто уже лишился своего лика. Да, грядёт последний бой, и кости говорят, что он будет твоим лучшим, главным. Ты слышишь зов ночи? Слышишь шёпот, терзающий тебя изнутри, да? Ты готов стать кончиком шипа? Готов отдать и преступить себя? Или же... Ты сдашься и сломаешься?       — Ничего не понимаю, но очень интересно, — не скрывая своего скептицизма по отношению к этому потоку бреда, шепчу я на ухо Тростинке, ощутив несильный толчок плечом со стороны своей внимательно слушающей сестрицы. И вместе с этим я вновь окидываю взглядом площадь вокруг. Что-то мне не нравится... Что-то всё время ускользает от моего внимания из-за этого тумана. Неожиданно я замечаю внимательный взгляд сидящего у края площади песчаного... с ярко-голубыми глазами.       — Шар, шар, шар. Он снова шепчет. Он снова говорит! — судорожно дёрнувшиеся пальцы драконицы вновь накрыли стеклянную сферу, оглаживая её, а сама она закатила глаза, будто в припадке удовольствия. — Да, он говорит. Говорит о тебе, маленькая земляная, да. Он говорит, что ты боишься себя. Боишься своих мыслей. Боишься своего потенциала.       Драконица резко наклоняется, замерев своим носом аккурат напротив мордочки Тростинки, не ставя во внимание мой хмурый взгляд и предупреждающее рычание. А сестричка вжала свою шею в плечи.       — Боишься своих сил. Думаешь, что они сожрут тебя, да. Неогранённый алмаз, который ещё засияет в ночи. Который вспыхнет, если найдётся тот, кто сможет. Сможет... — ухмылка наползает на морду морской, вновь придавая ей сходство с глубоководными хищниками впадин, — сделать тебя чем-то большим. Да, я вижу. И тут не нужны кости. Кости не нужны, лишь шар, шепчущий о том, как ты воспылаешь в темноте, да. Только. Тебе суждено навсегда остаться в тени. В тени той, кто будет идти под звёздами, в тени той, кого будут слушать.       Взгляд морской обжигает меня, а её пальцы вновь тянутся к раскиданным костям.       — Да. Ты особенная. Даже шар говорит это. И кости говорят это. Кости шепчут мне. — её язык проскальзывает по белоснежным клыкам, и её голос опускается до шёпота, отчётливо резонирующего в моей голове. — Но что Он увидел в тебе? Что? Скажи мне, что в тебе есть, чего нет во мне! Отвечай!       Зашипевшая будто раздражённая змея, драконица вскакивает со своего места. Её якобы драгоценный шар разлетается осколками о землю, когда она взмахивает лапой. И только сейчас я замечаю, как медленно из тумана нас обступают песчаные и ледяные, с одной примечательной деталью во внешности у всех: ярко-голубые глаза, пылающие в темноте безлунной ночи.       — Кто ты такая? — не в силах скрыть неожиданно накативший на меня ужас, спрашиваю я. Холодный блеск в глазах морской вспыхивает с новой силой, и она заливается хриплым смехом, возвышаясь надо мной точно гора.       — Я — Брайникл. Я — голос! — сквозь торжествующий хохот шипит морская.       — Что здесь происходит? — грозное рычание, будто нисходящее на меня с небес, обрывает готовую раздаться новую торжественную фразу морской.       Спасение!       Пару песчаных расталкивает своими крыльями Холод, протискивающийся к нам, а следом за ним к нам подступает рассеянный Предвестник, бросающий хмурый взгляд на морскую драконицу.       — Вы в порядке? — уже к нам обращается замерший позади Холод, не спускающий тяжёлый, мрачный взгляд с медленно расходящихся драконов.       — Да, всё хорошо. Вроде как, — неожиданно дрожащим голосом бормочу я, ощутив тёплое прикосновение Предвестника к своему плечу. В его серых глазах я вижу... сочувствие? — Пострадала только наша гордость... и логика? Но мне как-то разок говорили, что здравомыслие — удел слабых. Хих.       — Так что здесь происходит? — продолжает злобно шипеть Холод, дёргая своим хвостом из стороны в сторону и слегка принюхиваясь.       — Я просто гадаю детишкам. Это запрещено, да? — интересуется морская, как-то дёргано схватившая своё переставшее чадить шарообразное ожерелье, накидывая его на шею.       — Нет, — мрачно бурчит Холод. — Но похоже, вы их сильно напугали. Местная стража обязательно об этом узнает.       — Как пожелаете, — чуть кланяется драконица, прижав одну лапу к грудной клетке.       — Идёмте, — скрежетнул клыками ледяной дракон, подталкивая нас крыльями в центр площади.       Ого, как быстро рассосался туман! Вроде бы всего пару минут назад тут всё было им занесено, а теперь...       В общем, удивлённо моргая и пытаясь стряхнуть с себя неожиданную усталость, я поднимаюсь на свои еле держащие меня лапы и медленно топаю за ледяным драконом, придерживаясь за топающую рядом Тростинку. Или это она меня держится? А может, мы друг за друга? Интересно, это вообще может работать? Так ведь можно и летать, отталкиваясь от кого-нибудь, кто толкается... Стоп, что за глупости? Оно так не работает. Или всё-таки работает? Я никогда подобного не пробовала и...       Вот под моё крыло осторожно подныривает переводящий дыхание песчаный, так же с трудом волокущий свои лапы по каменным плиткам площади. Или он просто пытается плыть по воздуху?       — Простите... Я поздно заметил, что вы пропали, — начинает Предвестник, когда мы отходим от гадалки, продолжающей смотреть нам вслед, на достаточное расстояние.       — А-а-а? Да всё в порядке. Ничего ведь страшного не случилось? Да... И ты, наверное, видел, что всё будет хорошо, вот и не спешил, — улыбаюсь я неуверенно ночному, чувствуя, как начинает заплетаться язык.       Так, а почему я радуюсь тому, что он нас не предупредил? А ещё Предвестник так сильно нахмурится... Мне даже чуть смешно стало смотреть, как скукоживается его морда. Скукоживается... Нет, не подходящее слово. А, да и Мракокрад с ним.       — Я... Я ничего не вижу, — с дрожью в голосе шепчет Предвестник, повернувшись к нам и подавшись ко мне своим носом, будто бы ища моего взгляда. — Вообще ничего. Я думал... Думал, что это будет по-другому.       — Да? Ну... Я даже же не знаю, радоваться мне или радоваться, хих! — улыбаюсь я ещё сильнее, услышав из-под своего плеча весёлое пофыркивание вторящей мне сестрички.       Вот, хоть кто-то понял мою шутку! А то все такие хмурые ходят, ещё и переглядываются. Даже Каракурт, когда перестает мотать своей мордой из стороны в сторону. А что, собственно, не так?       Но вообще, хорошо ли то, что Предвестник теперь ничего не видит?       С трудом сфокусировав свой взгляд на ночном драконе, то и дело бросающего растерянные взгляды на небо, будто надеясь увидеть прорвавшийся через облака лунный свет, я... не знала, как мне воспринять эту новость, кроме как с весельем! Ну, по крайней мере, теперь никто не будет стоять у меня за спиной с важным видом! А ещё эта странная ночная... Так. Нет, нельзя позволять своим мыслям смешиваться в одну кучу. Тем более в такой момент.       Зажмурившись, я останавливаюсь посередине площади, мотая своей мордой из стороны в сторону. Становится чуть-чуть легче думать.       Во–первых, с чего я решила, что Предвестник реально лишился собственных способностей? Только с его слов? Ну так он уже не один раз нас обманывал. Что мешает ему сейчас водить меня за нос своим утверждением? Ничего. Мне даже становится от этого осознания столь обидно, что слёзы невольно наворачиваются. Может, просто ему не верить? Он плохой, вредный дракон, который втянул меня во всё это... Во всё это безобразие.       Мой взгляд с трудом фокусируется на Предвестнике, будто бы рассчитывая, что на его лбу будет написано большими буквами «ложь».       — Я не вру тебе, Водомерка, — отвлёкшись от Каракурта, скалящего свои клыки на каждого встречного, говорит провидец, видимо догадавшись о моих сомнениях. — Просто... Правда не знаю.       — Правда? Тогда спасибо. И прости, — успокаиваюсь я, попытавшись выискать взглядом сокрыльцев на площади. Интересно, чем они занимаются всё время?       Ночной дракон неожиданно загораживает мой взор, наклонившись передо мной и начиная щёлкать своими пальцами то с одной стороны моей морды, то с другой. Между прочим, очень неприятно! Этот звук будто дрожит у меня в голове.       — Ты себя хорошо чувствуешь? — А ещё у ночного такая удивлённая и одновременно напряжённая морда! Будто кто-то ему сунул в лапы персик, а он прогнил изнутри! Даже забавно. Ещё и с Холодом переглядывается. Ледяной, кстати, тоже самое проделывал и с беднягой Каракуртом, зажимающим свои уши лапами. — Холод, вы ничего не почуяли странного у палатки?       — Нет, — качает мордой ледяной дракон, заглядывающий в глаза дрожащего Каракурта. — Пахло лишь сгоревшими свитками. Эта драконица вам ничего не давала?       — Неееет... — тянет из-под моего крылышка Тростинка, пока я пытаюсь судорожно сообразить, о чём эти двое хотят нам сказать. С нами ведь всё в порядке... Или нет?       Я чуть хмурюсь и стараюсь напрячь собственные извилины. Это же не просто так...       Ну да ладно. Подумаю об этом позже. Сейчас почему-то не могу сосредоточиться на этом вопросе.       Зажав свою мордочку лапами, я жмурюсь, пока Предвестник берётся обследовать мою сестрицу.       У меня ведь был первый пункт? Был... Значит, должен быть второй. Первого без второго не может быть. О чём бы подумать? Хм. О, точно! Об этой странной морской с не менее странным именем. Вообще, подобные «случайные встречи» слишком уж подозрительны! Особенно с учётом того, что эта драконица даже не попросила с нас золота за свои фокусы-покусы. А ещё она знала очень много про прошлое Каракурта. Причём явно куда больше, чем он рассказал нам. И о Тростинке... Что она говорила? Кх-х... В голове будто на этом месте огромная дыра. Пустота. Но мне почему-то кажется, что нечто я слышала в пророчестве Предвестника.       — Водомерка? Ты в порядке? — обеспокоенный голос ночного дракона вырывает меня из моего медитативного состояния.       — А? Да, конечно я в порядке. Просто задумалась немного, — виновато развешиваю я в стороны свои ушки, чуть наклонив мордочку набок и внимательно смотря в серые глаза Предвестника. Глаза... Что-то не так с глазами? Неожиданно странная мысль вспыхивает в моей голове, и я пару раз шлёпаю ладонью по крылу Каракурта, привлекая внимание мрачного дракончика к себе. — Слушай, у песчаных часто бывают голубые глаза?       — У чистокровных? Я видел лишь у одного, — повернув ко мне свою морду, громким шёпотом отвечает Каракурт.       Чего он такой хмурый и недовольный? Прямо жалко на него смотреть! Может, обнять его? Говорят, от крепких обнимашек на душе становится теплее. Но может, чуть позже. Сейчас у меня великие думательные дела.       Кивнув в знак признательности и радостно ему улыбнувшись, я присаживаюсь на задние лапы, вновь погружаясь в свои размышления, не обращая никакого внимания на взявшегося расспрашивать мою сестричку о произошедшем Предвестника.       Итак. Надо подумать пусть и скучно, но логично. Тем более, что мои мысли очень медленно начинают возвращаться в привычное для них спокойное состояние, чему очень способствует прохладный ночной воздух.       У какого именно песчаного мог видеть подобные глаза Каракурт — я догадываюсь. Иначе он бы не вылупился так на морскую с ярко-голубыми глазами. Хотя, возможно, она ему просто понравилась? Так, об этом потом подумаю. Что я знаю ещё? Что эта Брайникл очень много знает об Каракурте, недопустимо много о Тростинке, и видимо, кое что обо мне. Откуда она могла это знать? Может, её шар и правда наделён какой-нибудь силой? Ну, она бы его столь бездумно не швыряла о землю. Может, кости?       А может, ей кто-нибудь сказал это? Я очень не хочу думать о подобном, но что если мои сны, в которых приходили голубоглазые драконы, наш полёт в Ледяное королевство и эта «гадалка» взаимосвязаны? Предположим, что это так. Упускаю ли я что-нибудь ещё?       Я чуть поскрёбываю когтями по своей нижней челюсти, чувствуя, как на кисель в моей голове окончательно уступает своё место банальной усталости.       Да, кое-что важное я всё-таки забыла — пророчество и необходимость спасать Пиррию от зла неизвестной природы. Хотя что именно угрожает этому миру, я догадываюсь — погода в последние дни совсем разбушевалась. Да и Предвестник приводил нам в пример грядущего катаклизма заснеженную пустыню, когда мы вылетели на встречу с Холодом. Итак, массовое изменение климата. Интересно, только в сторону минуса? Или где-то, наоборот, будет жарить солнце что есть силы или проснётся несколько вулканов? Возвращаемся к предыдущей мысли, запомнив чуть позже поразмышлять над этим.       Краем сознания я отмечаю, что все мои сокрыльцы собираются около Холода. Лонган со Звёздочкой уже подходят к нам, пока Сайда с Цирконом лишь отходят от ворочающего мясо над огнём небесного.       Кхм, опять отвлекаюсь. Я могу предположить, что все эти факторы взаимосвязаны. Однако, тогда возникает главный вопрос. Драконы, пришедшие ко мне во снах — они друзья или враги? Может, слуги какого-то более могущественного злодея? А может, просто какие-нибудь местные духи, выискивающие героев, способных остановить приближающийся катаклизм? Бр-р-р, ну и мысли.       — Сестричка, — прикосновение лапок Тростинки к моим ушкам выводит меня из очередного витка размышлений, и я, вздрогнув всем своим телом, наконец-то возвращаюсь в реальный мир, с удивлением смотря на собравшихся вокруг товарищей по несчастью, вдыхая неожиданно сладкий аромат жаренного мяса. Мой взгляд тут же перемещается к его источнику — это Циркон держит в зубах небольшую корзинку, заполненную шашлыками. А Тростинка осторожно сжимает мои уши в своих лапках, опуская мою мордочку чуть ниже и заглядывая мне в глаза.       — А-а-а? Я просто опять задумалась. Так много мыслей... — чуть виновато пробормотала я, наклонившись к сестричке и осторожно ткнувшись носом в её подставленный лобик, всё так же не спуская взгляда с мяса.       По-началу меня, конечно, чуть дёрнуло от вида этих шашлыков — сразу же в голову полезли воспоминания о недавнем кулинарном эксперименте Каракурта, но потом мой нос меня успокоил. Пахло вкусно, причём не специями, а именно мясом. Так что не было ничего удивительного в том, что вскоре мой живот издал грустное и протяжное урчание, требуя закинуть в себя что-нибудь вкусненькое.       — Естественно, над чем-то очень важным? — мрачно интересуется Предвестник, смотря за тем, как я осторожно протягиваю лапу к корзинке с едой и, после короткого кивка Циркона, выбираю одну из шпажек.       — Конечно же, — киваю я, потираясь своим носом об чешуйки Тростинки и после коротких раздумий прихватываю и ей шпажку, слегка куснув сестрицу за основание её левого рога. А заодно отвлекла её внимание от моих ушей, за которые она продолжала держаться, одним из шампурчиков, чуть поводив обжаренным мясцом сбоку от её мордочки.       — Мр? — проворковала повернувшаяся на запах Тростинка.       — Думаю, всем было бы интересно послушать, до чего ты додумалась, — замечает Предвестник.       Интересно, он пытается меня сейчас задеть или говорит абсолютно серьёзно?       Подняв на него свой взгляд, я вглядываюсь в его морду. Вот он уже и не такой симпатичный и забавный, каким был совсем недавно... Хмм, стоп. Я просила у него прощения?       Первый кусок мяса чуть было не выпал из моей пасти от осознания этого.       Так, определённо, со мной что-то сделали!       — Только не здесь. Идёмте домой, утром я докуплю часть припасов, — в конце концов вмешивается Холод, кивая в сторону улицы, из которой мы пришли в это злополучное место.       Встрепенувшись, я поднимаюсь на свои лапы, перехватывая свою порцию шашлыка посередине клыками.       И лишь когда мы почти ушли с площади, я на мгновение оборачиваюсь в сторону того места, где до этого сидела морская. Но там уже никого не было. Как и у палаток вокруг шатра гадалки.       Мы вернулись в жилище Холода, где мирно сопела Фирн, свернувшись клубком в уголке. Чужие свитки, судя по всему, она не трогала... Или же сложила их в идеальном порядке, как они лежали изначально, узнав всё, что ей было необходимо. Интересно, что там у Холода? Какие-нибудь указы или донесения? Знают ли Когти Мира о происходящем? Конечно они знают, но вопрос в том, сколь много! Ладно, на тайный орден надейся, а сама не плошай.       Тяжело вздохнув, я чуть поёжилась под пристальными взглядами взрослого дракона и моих сокрыльцев, а затем пересказала случившееся. И о навязчивой идее Каракурта угостить нас племенной кухней песчаных, и о нашем шустром беге до реки, пересказывая всё, что помню из того, что нам сказала морская драконица. Впрочем, как оказалось, запомнила я очень немногое, и большую часть этого отрывка наших злоключений за меня проговаривала Тростинка, которую изредка поправлял Каракурт. Пару раз их останавливал Предвестник, задавая наводящие вопросы о том, что и как именно говорила Брайникл.       — У тебя есть мысли по поводу того, что эти слова могут значить? — поинтересовался у меня Циркон, когда зевающий Лонган под негромкое «чирк-киу» забрался под крыло Звёздочки и свернулся клубком, погружаясь в сладкую дрёму. Я ловлю себя на мысли, что даже немного завидую радужному. Ни о чём не думает, ни о чём не беспокоится. Наслаждающийся жизнью дурачок.       Я чуть потёрла двумя пальцами свой висок.       — Я подумала над этим. И мне пришла в голову одна идея, — мой взгляд по очереди проскальзывает по всем неспящим в комнате драконам. — Она как-то связана со всем происходящим.       Ох, сейчас бы вспомнить текст пророчества Предвестника, а то я уже забыла этот безвкусный стишок. Может, попросить ночного снова громко и пафосно зачитать его творчество, чтобы немного освежить свою память?       Я слегка дёргаю крыльями, но затем вытягиваюсь на полу, широко зевая и чувствуя, как постепенно начинает брать своё наваливающаяся усталость. Ещё и живот так приятно согревает изнутри шашлычок.       — Я не знаю... — виновато бормочет ночной дракон, когда чужие взгляды устремляются к нему. — Не вижу ничего... правда.       И после этого мы решаем разойтись спать, оставив остальные разговоры на утро и на свежую голову, ведь похоже, после сна мне будет о чём поразмышлять.       Пристроившись около одной из стен, я прижимаю к себе лапами негромко засопевшую Тростинку, накрыв сестричку крылом. Впрочем, вскоре около нас пристраивается и помявшийся с лапы на лапы Каракурт, вытянувшийся на своём боку и заглянувший в мои глаза. Чего это он, тоже под крыло хочет? Нет, я как бы не против лишней грелки...       — Прости меня, — неожиданно нарушает тишину своим шёпотом песчаный.       — Забудь. Это всего лишь шашлыки. Ну не ожидал ты такого и не ожидал, — отмахиваюсь я от него лапой, пристраивая свою мордашку на шее сестрицы.       — Я не об этом. Прости, что не смог защитить тебя и твою сестру... — он нахмурился, из-за чего, как обычно, шрамы на его морде сложились в пугающую паутину рассечённых чешуек. Тяжело вздохнув в ответ, я осторожно протягиваю к нему лапу и тыкаю его пальцем в нос, тут же выведя дракона из мрачного размышления. — Я растерялся.       — Кто бы на твоём месте не растерялся? — широко зеваю я, прикрывая один глаз.       — Нет... дело не в этом... — пуще прежнего хмурится Каракурт, но новый тычок в нос чуть успокаивает его. — Такого больше не будет. Обещаю.       — Конечно, — улыбаюсь я ему, погружаясь в дрёму.

***

      Громкий шорох доносится до моего уха, вытаскивая меня из забвения. А ещё хриплое, прерывистое дыхание. А ещё чуть булькающие хриплые выдохи.       С трудом я приоткрываю свои глаза, отрывая морду от лап и окидывая мутным взглядом комнату, где мы все дрыхли. Похоже, скоро утро — первые лучи прорываются через зашторенное окно, освещая помещение, в котором я замечаю стоящий перед столом силуэт.       Фирн чем-то шебуршит, нервно подёргивая хвостом из стороны в сторону, не обращая внимания на то, что своими действиями она может кого-нибудь разбудить.       — Ты чего не спишь? — борясь с сонливостью, шёпотом спрашиваю я.       Ледяная вздрагивает от моего голоса. Медленно-медленно её морда поворачивается ко мне.       Волна ужаса накатывает на меня, и остатки сна мигом исчезают, когда мне удаётся разглядеть два горящих в темноте глаза и тёмно-фиолетовые разводы, неровными пятнами покрывающие её изодранную когтями морду.       Обнажив свои клыки и негромко зашипев, ледяная готовится к броску.