Однажды я умер

      От этого громкого голоса, проносящегося по залу, я вздрагиваю всем телом.       Неужели это кто-то из Когтей Мира? Холод успел предупредить кого-то из своих и они отправились нам на помощь, дабы остановить это безумие? Тайный орден оказался столь могущественным, сколь я ожидала? Или это Драконята Судьбы? Чудом нашли наши следы и рванули за нами в путь, чтобы вытащить нас из того, во что мы добровольно решили забраться? Хотя в голове у меня есть и третий вариант, от которого возникает желание вогнать когти глубоко в подушечки на своих лапах.       Звуки шагов за спиной, сливающиеся с еле слышимым побрякиванием металла, разносятся по залу. Я сразу же перестаю сомневаться в том, что именно последний вариант оказывается единственно верным.       Двое драконов показываются сбоку. Ближе ко мне — красночешуйчатый небесный, несущий на своём теле множество сумок и мешочков, из которых во все стороны торчат бумажки и свитки. На небольшой верёвочке болтается приоткрытая чернильница, а в своих клыках он осторожно сжимает вытянутый стилус и край свитка. Несколько раз, по мере своего движения, небесный дёргается всем телом, будто его ударила молния, и мотает своей головой с широко раскрытыми глазами, пытаясь скинуть охватывающее его странное оцепенение. Мне удаётся заметить, что лишь правый глаз у него холодно-голубого цвета, в то время как левый — оранжевый, отдающий лёгкой теплотой размеренно горящего пламени, из-за чего дракон немного напоминал Циркона, что сейчас даже перестал сопротивляться. Надеюсь, с моим сокрыльцем всё в порядке...       А вот второй дракон в этой парочке, идущий на пол шага впереди, и был причиной моих страхов. Смотря на него, я чувствую, как волна ужаса накатывает на меня. Это он! Дракон не только из моих снов, но и из снов ледяных! Закованный в латы от кончика хвоста до своего носа, носящий металлическую маску, из прорезей которой блестят два голубых огня-глаза! Хотя он несколько отличается от того, что я видела во сне. Шипы на его шее не прикрыты бронёй и грива из белоснежных игл ниспадает до его плеч, переходя в острые ряды «сосулек», идущих до самого хвоста. Мембрана крыльев, несмотря на свой серый, сливающийся с металлом брони цвет, тоже ничем не защищена. Но сходство с драконом, обещавшим мне скорую встречу, всё равно слишком велико, чтобы предположить о том, что это кто-то другой.       Его взгляд проскальзывает по мне, и я застываю в новой волне невольно накатывающегося ужаса, когда вижу в его глазах узнавание. Всё, Водомерка, похоже, пришло время отправляться на новый круг перерождения. Если он тебе вообще положен после столь дурацкой кончины.       — Отойди, — ледяной голос, идущий будто из груди металлического дракона, разбавляет гробовую тишину. Жнец тут же повинуется, делая шаг от этого странного дракона, имеющего над ним власть. И судя по напряжённому взгляду Брайникл, он мог и морской повелевать. Неужели это и есть их таинственный повелитель? Что он намерен делать с Каракуртом?       — Мастер... — приподнимается со своего трона Брайникл, придавшая своему голосу заискивающие нотки.       — Молчи, — тут же обрывает её металлический дракон, подзывая к себе жестом пришедшего за ним небесного дракона. — С тобой этот дракон разберётся позже.       — Как прикажете, Мастер, — понурив свою морду, бурчит Брайникл.       Сейчас эта сумасшедшая драконица почему-то напоминает мне нашкодившего щенка, полностью осознающего свою оплошность перед своим хозяином. Уши приопущены, потухший взгляд направлен в пол, а сама она пытается укутаться в свои крылья. Хотя я до сих пор вижу намёк на яростный оскал всякий раз, как драконица направляет свой взгляд к Сайде.       — Встань, — приказывает тем временем металлический дракон Каракурту, когда летописец в поклоне передал своему хозяину полированный полупрозрачный камень, переливающийся зеленоватыми бликами в полумраке тронного зала.       К моему удивлению, застенавший от боли Каракурт повиновался этому указу, поднимаясь на своих дрожащих лапах, зашедшись тут же в кровавом кашле и испачкав доспех стоявшего пред ним металлического дракона. Мне больно было смотреть на дракончика... И почему он исполнил приказ этого ледяного? Тем более находясь в таком состоянии?       Закованный в латы дракон слегка склоняет морду набок, наблюдая за тем, как алые капли медленно соскальзывают по его доспеху вниз, оставляя размытые узоры.       — Плохо. — Пальцы местного «владыки» осторожно подхватывают Каракурта за подбородок, направляя морду песчаного дракончика вверх.       Какое-то время странный дракон разглядывает дракончика, и только скрёб пера усевшегося за его спиной небесного заполняет зал. Даже Фирн перестала рычать, ошалело смотря на странного сородича, появившегося столь неожиданно и незвано. Затем ледяной крутит в лапе камень, пока Каракурт не начинает задыхаться и хрипеть, и наконец-то выносит свой вердикт. Правда, шёпотом, склонившись к уху песчаного дракончика и зажав между указательным и большим пальцем зеленоватый камень. Я напрягаю слух, пытаясь расслышать, что именно говорит через свой доспех этот странный дракон, но до моего уха доносятся лишь последние обрывки фразы: «... и кости срастутся».       С последним сорвавшимся словом Каракурт взвыл от боли, грохнувшись на свои локти и схватившись за грудную клетку. По его морде побежали кровавые слёзы, но завалиться набок ему не позволила лапа металлического дракона.       — Терпи, — говорит он дракончику, но тот лишь срывается на хриплый стон. Тяжёлый вздох вырывается из груди металлического, и он осторожно перехватывает зелёный камень, в котором я с удивлением узнаю нечто похожее на изумруд. Дракон задумчиво смотрит на этот камень, изучая его, а затем произносит очередной короткий приказ: — Изменись.       На моих глазах камень в когтях ледяного будто оплывает, превращаясь в что-то напоминающее сферу коричневого цвета. И смотря на это всё, ко мне приходит одно пугающее осознание.       Ну конечно же, этот дракон — дракомант! Волшебник, маг, способный одними словами менять реальность вокруг себя! Такой же, как Мракокрад. Если не хуже. Именно этот ледяной управляет всеми драконами в этом зале, которые беспрекословно ему подчиняются и готовы его слушаться. Небось ещё и с помощью своих способностей! Голубоглазые кажутся мне безвольными пешками, готовыми на всё по мановению взмаха лапы своего повелителя, а Брайникл со Жнецом фигуры покрупнее, но всё ещё подчинённые своему «королю». Но что этот дракон делает с Каракуртом? Хочет завербовать его в ряды своих слуг? Неужто нас всех ждёт своеобразное оболванивание?       Тем временем камень окончательно превращается. Зелёный цвет полностью вымывается из него, оставляя после себя лишь прозрачную коричневу неизвестного мне минерала. Идеально полированный шар, поблёскивающий в свете немногочисленных лунных плодов. Что-то подсказывает мне, что неспроста он такой формы... да и по размеру подходит. Неужели... это глаз? Замена тому, что Каракурт потерял после схватки? Но зачем это делать ледяному в доспехах? Разве он не должен желать избавиться от нас? Ведь мы помеха его «злодейскому плану». Или я несколько ошибаюсь в его мотивации и всё куда сложнее? Или же он хочет расположить нас к себе своим добрым поступком?       — Тссс, — выдыхает ледяной на ухо скрипящему клыками Каракурту. — Потерпи ещё чуть-чуть. Вскоре боли станет меньше. А сейчас — выдохни.       Шар оказывается у не видимой мной, заслонённой чужой ладонью части морды Каракурта. Чужие когти осторожно приподнимают веко песчаного, а затем пальцы каким-то образом вталкивают этот «глаз» под громкий скулёж царапающего пол дракончика.       — Почти всё, тише... — продолжает ледяной, проводя пальцем по вставленной сфере и вновь наклоняясь к уху Каракурта, произнося на весь зал короткую фразу: — Стань заменой глаза.       Странно. Судя по немногочисленным записям, мне казалось, что дракомантия должна быть сложнее. Или этот ледяной знает что-то, чего не знаю я? Конечно знает, всё-таки именно он владеет своими силами...       — Тише. Видишь? Всё хорошо, — успокаивает металлический дракон скулящего Каракурта, позволяя тому наконец-то упасть набок. — Всё пройдёт. А сейчас... спи, и пусть боль тебя не беспокоит.       Дыхание Каракурта тут же выравнивается, и его когти перестают судорожно скрести по окровавленным плиткам пола. Песчаный, повинуясь приказу, засыпает. Но в лапах странного ледяного, тянущего ладонь к своей маске, я не вижу ничего, что он мог бы использовать для своей магии. Ещё одна загадка, на которую не факт, что будет возможность получить ответ, ввиду того, что в скором времени от меня может остаться лишь обескровленная тушка.       Когти ледяного поддевают какую-то щель, и вот пластинка, скрывающая драконью морду, с тихим щелчком отсоединяется. Я уже готова увидеть под ней какого-нибудь страшного уродца, но вместо этого — совершенно обычный ледяной дракон со светло-серыми чешуйками и усталым взглядом ярких, всё также голубых глаз. Вот только у меня возникает ощущение, что он крайне истощён: чешуя буквально обтягивает его переносицу, лоб, скулы, проступающие резкими линиями, будто он не ел уже целый месяц, из-за чего иссох.       — Этот дракон закончил с одним делом, — тяжело выдыхает ледяной, протягивая свою маску небесному, принявшему её с лёгким поклоном. И сейчас его голос зазвучал из пасти, а не из его грудной клетки. — Он сожалеет, что не успел прибыть раньше.       Его пристальный взгляд вновь останавливается на мне, и в нём я вижу заинтересованность, будто он ожидает какой-то реакции конкретно от меня. Благодарности за то, что он вмешался и спас Каракурта, которую я бы всё равно не могла бы высказать из-за крепко держащей меня туши, или отчаянной попытки вырваться?       С раздражением я признаюсь сама себе, что просто не знаю, что мне сейчас делать. Неуверенность и неопределённость буквально сковывают меня, как и надежда на то, что всё может обойтись хорошо. Ну не стал же бы этот говорящий о себе в третьем числе дракон спасать Каракурта лишь для того, чтобы потом с ним расправиться?       Вот только из-за чёртового Предвестника у меня есть стремительно прогрессирующая паранойя! А вдруг этот ледяной подстроил всё так, чтобы он появился в последний момент и спас песчаного дракончика? Вдруг он всё это время выжидал в тенях, пользуясь нашей невнимательностью? Всё это хитрый и коварный план местного злодея! Только я перехитрю его хитрость! Превзойду его в своей дальнозоркости. И вообще, я больше никому не верю, кроме своей семьи и своего предчувствия! Хотя последнее сейчас молчит, видимо не зная, что ему сказать. Ну же, тараканы в моей голове, двигайте лапками быстрее, мне нужна ваша помощь! Кстати, похоже, я немного двинулась кукухой из-за всего происходящего абсурда. Или мне так просто кажется, и я с самого вылупления была ненормальной? О Луны, будто мне думать сейчас больше не о чем!       Когда мне уже практически стало некомфортно под чужими разглядываниями, странный дракон встрепенулся и перевёл свой взор на сжавшегося в комок, показавшего свои клыки Предвестника, тут же направившись к ночному дракончику.       — Ложь, обман, интриги. Вы всегда действуете по одному плану. Те, что были до тебя. И этот дракон уверен в том, что и те, кто будут после тебя, — остановившись на расстоянии протянутой лапы от Предвестника, громко и с максимальным торжеством в голосе говорит ледяной дракон. — Вы не меняетесь. Вы считаете себя умнее других. Вы считаете, что можете контролировать мир. Вы готовы в любой момент принести в жертву тех, кто слепо следует за вами, ради лучшего «завтра». Вместо того, чтобы спасать тех, кто обречён уже сегодня, вы ввергаете мир в хаос, прикрываясь из столетия в столетие одной и той же фразой.       В какой-то момент слова ледяного стали звучать как обвинение. В его речи начало проскальзывать холодное шипение, полное презрения и тихой, плохо скрываемой ярости, будто Предвестник изрядно потоптался на хвосте этого дракоманта. Хотя о чём ледяной говорил, я вполне могла понять... Да и вообще, я уверенна, что ночной дракончик, замерший под чужим тяжёлым взглядом, вёл свою собственную игру, преследуя иные, якобы благородные цели. На самом деле, в этот момент я даже не испытывала особой жалости к вызвавшему гнев дракоманта Предвестнику, ведь вполне возможно, что он специально завёл нас в ловушку.       Ледяной тем временем продолжает свою громкую речь:       — Довольно этого. Не будет больше обманов и козней. Именем крови тех, кто был обманут, именем крови тех, кто был предан. Именем крови тех, кто был забыт. Ты получишь то, что заслужил. За свою ложь. За свою готовность бросить других в пламя. Скажи этому дракону, скажи всем здесь присутствующим: видишь ли ты будущее, которое якобы сокрыто от тебя? Признайся им, тем, кого ты завёл на бойню, чтобы напитать их сердца злостью, ненавистью и презрением. Тем, кто в твоих планах должен был слепо отдаться своей мести!       Яростное рычание вырвалось из пасти ледяного, и он одной лапой схватил Предвестника за горло, спокойно поднимая захрипевшего дракончика перед собой, сохраняя полное равновесие на трёх. Хвост ночного, как и задние лапы, упираются в землю, а когти на передних тут же начинают скрести по латному наручу, не оставляя на нём ни единой царапинки.       — Скажи им! Признайся!       — Кххх, — хрипит ночной, пытаясь разжать пальцы, сдавливающие всё сильнее и сильнее его горло. Тихий сип вырывается из пасти ночного, когда он пытается в тщетной попытке вдохнуть. — Ты... Не можешь... Не видел... Будущее...       Пальцы ледяного лишь слегка расслабляются, позволяя ночному жадно втянуть полную грудь воздуха.       — Будущее? То будущее, что ты хотел построить на их телах? То будущее, где будет литься чужая кровь, пока твоё племя будет подниматься всё выше и выше по чужим костям? — скалит свои острые клыки ледяной дракон, слегка надавливая своим когтем на шею Предвестника и царапая чёрную чешуйку. — Ты говоришь о таком будущем? Этот дракон уже слышал о нём раньше! Он знает, что такие, как ты, готовы принести в жертву всё ради этого будущего! Друзей. Врагов. Весь мир. Один раз это уже чуть было не произошло и больше это никогда не повторится! Ваши интриги... Ваши козни... Не бывать этому! Скажи им, скажи им, ночной, что ты скрывал от них? Терял ли ты свои силы? Скажи. От твоего ответа зависит сейчас только твоё будущее!       — Ошибаешься... — срывается на отчаянный смешок Предвестник, медленно опуская свои передние лапы, будто пытаясь дотянуться до земли под ними. — От моего ответа зависит всё.       — Ты такой же, как и он! — в ярости ревёт ледяной дракон, приближаясь своим носом к морде ночного, обдавая его вырвавшимся из пасти облаком снежинок.       — Я... хуже, — глухой смешок вырывается из пасти ночного, когда он бесстрашно встречает взгляд ледяного. — Только вот ты не можешь меня убить. Такого будущего не существует.       — Ты так в этом уверен? — усмехается ледяной, не скрывая ноток самодовольства, будто незамеченных дракончиком.       Или Предвестник лишь прикидывается, окидывая нас напоследок своим грустным взглядом? И в этом взгляде мне видится одна так и не высказанная им мысль: «Простите меня. За всё». Он закрывает свои глаза и наконец-то на его морде мелькает что-то похожее на удовлетворение.       — Полностью уверен. Ведь настоящая жертва — это та, что...       Договорить ночной не успевает. Испуганно и в отчаянье мычит Звёздочка сквозь зажатую лапой одного из голубоглазых пасть, тщетно пытаясь вырваться. С мерзким хрустом шею ночного дракончика ломает взбешённый ледяной, подняв дёрнувшегося в предсмертной судороге Предвестника ещё выше.       — Не будет больше лжи, — разжимая свои пальцы, громко шепчет ледяной.       Тело ночного падает на землю, и мы все испуганно смотрим на него.       Предвестник умер? Нет, такого... На самом деле я даже не знаю, что должна думать в этот момент. Наверное, чуть больше эмоций? Сострадание и жалость? Горечь потери? Я должна мычать как Звёздочка, хлопающая своими крыльями по бокам держащего её дракона? Или шипеть как Лонган? В моём сердце есть одна эмоция — страх того, что такое же может ждать мою сестричку или меня. Я не знаю, я просто не могу найти в себе ничего тёплого по отношению к этому дракончику. Он врал нам, использовал нас. Если подумать над диалогом между Предвестником и ледяным, то выходит, что ночной до сих пор видел будущее и был готов пожертвовать Каракуртом для исполнения своих планов. Снова ложь, о которой я подозревала, но никак не могла доказать. Но несмотря на собственную злобу, я не желала Предвестнику смерти? Максимум хороших тумаков. Он же, в конце концов, всего лишь дракончик. Да и вновь даёт о себе знать моя паранойя — слишком уж последний взгляд ночного был театральным. Будто он всё это подстроил... для достижения своего слишком уж абсурдного плана? Надеюсь, этого провидца на том свете хорошенько покусает за хвост Мракокрад.       — Не будет больше лжи, — повторяет ледяной, прикрывая свои глаза. По его щекам сбегает несколько слезинок, скрывающихся под доспехом. — Именем крови тех, кто был предан. Именем крови тех, кто был обманут.       Его тяжёлый и мрачный взгляд направляется на Холода. Всё это время принц дёргается в лапах держащих его драконов, глухо рыча и яростно сверкая своими глазами; его взбешённый взгляд будто может заморозить этого странного сородича.       — Спокойнее. С ней всё в порядке, — смахнув кончиком металлического когтя слезинку, говорит укрытый металлом ледяной, шагая к Холоду. — С Луновзорой. Ты ведь пришёл из-за неё? Она не пыталась никого обмануть. Не пыталась принести никого в жертву, лишь хотела всех спасти своими силами. Этот дракон не причинил ей вреда. И не причинит. Она здесь и ждёт тебя.       Этих слов хватило, чтобы Холод затих, пристально смотря на подошедшего к нему дракоманта.       — Хочешь её увидеть? Этот дракон видит, что хочешь. Ты боишься за неё, переживаешь. Он понимает, ведь он до сих пор переживает за тех, кто был оставлен. — Грустная улыбка мелькает на морде дракона в латах, и он взмахивает своей лапой. — Освободите его.       Тут же те, кто держал Холода, отпускают его, расходясь в разные стороны. И тут же принц поднимается на свои лапы, окидывая мрачным взглядом стоящего перед ним сородича. Но Холод не бросается на него, лишь изучая дракона, не особо превосходящего его в размерах.       — Тоже касается и тебя, маленькая ночная, — заглядывает за плечо Холода повелитель голубоглазых, смотря на брыкающуюся и плачущую Звёздочку. — Не бойся.       — Мы остановили Мракокрада, остановим и тебя, — неожиданно заявляет принц, привлекая к себе внимание дракоманта.       Да и не только его, но и всех драконят, пристально уставившихся на Холода.       Что эта фраза значит? Кто «мы»? Почему он так громко об этом заявляет в морду дракоманта? И вообще, разве это разумно, угрожать «хозяину» в окружении его слуг? А вдруг сейчас по одному щелчку пальцев нас всех порвут на кусочки? Но нет, ледяной в доспехах лишь негромко смеётся, прикрыв свою морду лапой.       — Этому дракону нравится твоя смелость. Но неужели ты думаешь, что морской принц придёт, чтобы остановить меня? — отвечает дракомант, и на троне за его спиной гневно скрипит своими клыками Брайникл, около которой Жнец натягивает обратно на лапы перчатки, медленно затягивая показавшиеся из под пластин шнурки. Холод же от встречного вопроса щурится и дёргает хвостом из стороны в сторону. — Ему сейчас нет до вас дела. Он с радужной. Как и его сестра, вместе со своей возлюбленной.       — Ты... — глухо начинает Холод, скрежетнув своими когтями по камням.       — Тссс, — прижимает к своим губам палец дракомант, подмигивая стоящему перед ним принцу. — Этот дракон лишь чуть-чуть подтолкнул их друг к другу. Они счастливы. Разве это плохо?       Холод молчит, окидывая тяжёлым взглядом стоящего перед собой сородича. А я вот всерьёз задумываюсь над тем, что на меня начинает сваливаться слишком много информации. Как какой-то там морской принц и его сестра смогут остановить невесть откуда взявшегося дракоманта ледяного племени? Взглядом я нахожу Сайду, в этот момент очень жалея, что не знаю языка морских драконов — светящиеся полосы на их телах используются не только для освещения водных глубин, но и для передачи своих мыслей. Быть может, принцесса могла бы мне сейчас всё объяснить? У её семьи есть какое-то тайное знание или, что ещё лучше, оружие?       А вообще, возвращаясь к словам Холода о побеждённом Мракокраде, разве ночного полукровку остановили не Драконята Судьбы? Хотя, может, Холод там где-то мимо пробегал со своими друзьями и помог героям этого мира? Это бы, кстати, объяснило их доверие по отношению к ледяному дракону. Не зря ведь он общался с Солнышком чуть ли не на равных! Да и вообще, мне почему-то кажется, что в Когти Мира кого попало не берут. Хотя тут я не могу знать наверняка.       Голос дракоманта прерывает повисшую в зале тишину, когда время для размышлений подходит к концу.       — И ты тоже можешь. Разве ты не хочешь быть счастливым? — склоняет дракон в латах свою морду набок, увидев, как скалит свои клыки принц. — Не беспокойся, этот дракон не будет применять свои таланты, чтобы свести вас друг с другом. Теперь твоя судьба лишь в твоих лапах. Отведите Холода к Луновзоре.       Голубоглазые, что до этого держали Холода, а сейчас стояли недвижимыми статуями у колоны, тут же встрепенулись и направились к лестнице, ведущей на верхние уровни. И пока они медленно поднимались наверх, то и дело оглядываясь на Холода, бывший принц боролся с собственными желаниями, то оглядываясь на нас, то бросая короткий взгляд в сторону бездыханного Предвестника.       — Не бойся. Этот дракон даёт слово, что никто больше не пострадает, — пытается успокоить Холода грустно улыбнувшийся дракомант. — Ночной расплатился за совершённое им. Получил по заслугам за то, что сделал. Ты ведь сам ему не верил. Думал над тем, как и зачем он нашёл тебя, остерегался лжи. И теперь ты соболезнуешь тому, кто готов был, не моргнув, пожертвовать чужой жизнью ради своих целей? Иди. Твоя луна ждёт тебя.       Холод вздрогнул, но затем, бросив на нас виноватый взгляд, всё-таки направился по лестнице на второй этаж, поднимаясь к замершим у дверей слугам.       — И ещё одно, — останавливает Холода дракомант, когда принц уже готов был скрыться за открывшимися перед ним створами. — Этот дракон — не Мракокрад. Хотя ты можешь думать по-другому.       Раздражённое рычанье вырывается из пасти Холода, но затем принц дёргает своими крыльями и направляется в темноту коридора, оставляя нас с... Кхм, ну, да, Холод бросил нас; побежал за хвостом своей подружки. Я, конечно, могу понять его логику, ведь в чём был бы смысл тратить дракоманту часть своих сил, чтобы исцелить побитого дракончика, а затем его снова прикончить, но ведь нельзя исключать вероятности какого-нибудь особо хитрого и коварного плана, в котором ледяному дракоманту необходимо выставить себя «героем». Или того, что из всех нас по какой-то причине ему нужен только Каракурт? Общее количество вариантов того, что с нами могут сделать, и не счесть. С другой стороны, в чём смысл отпускать непосредственно Холода? Если бы нас хотели прикончить, то разве сейчас не самое подходящее время для этого? Или этот дракон будет следовать типичным дурацким злодейским клеше, специально оставляя своих врагов живыми, чтобы можно было перед ними долго хвастаться своими деяниями? Может, он ещё расскажет свой злодейский план?       В любом случае мне как-то некомфортно от осознания того, что Холод готов нас бросить. Хотя не мне уж точно ледяного принца винить. Если бы я узнала, что где-то там наверху меня ждёт кто-то из родственников, я бы не раздумывая направилась туда... Хотя нет, я бы всё-таки для начала хотя бы немного подумала о том, насколько это вообще логично — отделиться от группы в неизвестном замке и куда-то переться в сопровождении слуг злодея, который не факт, что не врёт. Ведь я вроде как должна использовать свою голову, а не бросаться навстречу любой угрозе.       Не знаю, всё происходящее становится похоже на абсурдную картину, нарисованную под приходом из-за радужных лягушек. Вот серьёзно, так в нормальной жизни не бывает! Всё слишком странно и абсурдно. Быть может, это вновь видения и миражи, насланные на меня Брайникл? Вон морская сидит на троне и катает в лапе металлический шарик-кулончик, поглядывая на дракона в латах с какой-то совсем дикой смесью эмоций, в которой я даже не могу разобраться. Кстати, а может, именно поэтому Холод оказался столь сговорчивым и послушным? Может, в иное время он бы не бросил нас?       — Уберите ночного. — Дракомант медленно разворачивается к Фирн, лишь махнув своим крылом в сторону недвижимого Предвестника.       Пара всё также безмолвных слуг откликнулась на приказ их повелителя, поспешив подойти к бездыханному ночному, подхватив его тело за крылья и поволоча в сторону коридора, вскоре скрывшись из моего поля зрения. Тем времен дракомант разглядывает Фирн, чуть склонив свою морду набок и без страха встречая её оскал, из которого пропала часть яростности и ненависти ледяной драконицы, оставив после себя лишь растерянность. Наша боевая сосулька не совсем представляла, что делать в этой ситуации. И я её очень хорошо понимаю.       — Ледяное племя вернёт себе дракомантию, она снова будет течь в крови достойнейших, — подаёт свой голос дракон в латах, встряхивая мордой и поднимая взгляд к потолку, будто надеясь увидеть вместо него занесённое снежными тучами небо. — Как было испокон веков. Как будет снова. Время Упадка, эпоха незнания подходит к концу. То, что было, будет восстановлено. Библиотеки в вечных льдах вновь будут заполнены писаниями, потерянными во вьюге невежества. Твоя королева знает об этом. Все клятвы принесены и лишь время является последней преградой на пути. И когда она будет разрушена, наступит новая эра для всей Пиррии. Эра знания. Отпустите их.       Наконец-то я чувствую, как с моих плечей спадаёт груз навалившегося сверху дракона, медленно отходящего к ближайшей колоне и замирающего в её тени. И несмотря на то, что у нас появилась возможность нанести удар по угрозе, я не спешу исполнять свой уже явно неподходящий к ситуации план, завязанный на дракомантии моей сестры и каком-нибудь дурацком выкрике: «Тростинка, преврати их в пыль!»       Сестричка вопросительно смотрит на меня, но я лишь покачиваю своей мордой из стороны в сторону, отгоняя наиболее мрачные мысли. Я в растерянности. Вроде как только что на моих глазах убили дракончика, но, с другой стороны, этот ледяной не выглядит настолько угрожающим, да и вроде как типаж Предвестника он знает. А ещё в моей голове продолжает виться назойливая мысль о том, что Предвестник мог подстроить собственную смерть. Но для чего? В чём смысл? Показать безумие этого дракона? Подтолкнуть нас к правильному решению? Кровавой местью тут точно не пахнет. Разве что только со стороны подрагивающей всем телом Звёздочки, явно переживающей больше всех из-за того, что ночного с нами больше нет. Или есть другая крайность — что всё происходящее подстроено ледяным дракомантом, околдовавшим каким-то образом Предвестника? Одна теория прекраснее другой. Может, придумать что-нибудь ещё более параноидальное? А почему бы и нет? Сейчас ещё окажется, что виной всему какие-нибудь драконоподобные жуки, выполняющие волю безумного кустика галлюциногенной травы?       Тяжело вздохнув, я массирую пальцем свой покалывающий висок, оглядывая своих сокрыльцев.       Циркон, разминая свои крылья, хмуро смотрит на небесного дракона, всё это время словно записывающего каждое движение и слово дракоманта на свиток. Похоже, дракончик очень недоволен тем, что его соплеменник прислуживает столь опасному дракону, ещё и писцом. Лонгана слегка трясёт от распирающих его эмоций. Его тёмно-красные гребни расправлены в стороны, и он будто готов бросится навстречу любой угрозе, прикрывая своим крылом трясущуюся, всхлипывающую носом Звёздочку. Уж не знаю, сколь сильная дружба связывала эту драконицу с Предвестником, но она очень сильно расстроена гибелью соплеменника. Вместе с драконицей-телепаткой хнычет и Сайда, пытаясь забраться к ночной под крыло Лонгана. Правда, морская скорее перепугалась за свою «драгоценную» шкурку. Во всяком случае, так кажется мне.       Фирн расталкивает в сторону крыльями державших её драконов, скаля свои клыки и в тоже время с некоторой неуверенностью смотря на дракоманта. Будто она только узнала о нём, во что я вполне могу поверить. Прятала ли его королева ледяных, или же он сам скрывался — уже совершенно другой вопрос, на который у меня пока что нет ответа. Ещё был Каракурт, но песчаный дракончик размерено сопел своим носом, прикрыв глаза и вытянувшись на своём боку. Окровавленный, но всё-таки живой.       Ну и естественно, осталась моя сестричка, с надеждой в своём взгляде смотрящая на слегка расправившего свои крылья ледяного дракоманта. А ведь она, наверное, думает, что могла бы у него чему-то научиться? Наверное, даже пытается сейчас оправдать его поступок у себя в голове. Или мне так просто кажется, и на самом деле моя сестричка дёргает своим хвостом из стороны в сторону из-за обуревающего её негодования по поводу смерти Предвестника?       Медленно я подхожу к Тростинке, прикасаясь своим крылом к её боку и привлекая внимание дёрнувшейся сестрички, замечая грусть в её взгляде, и в тоже время радость за то, что со мной всё в порядке. Мне даже теплее становится на сердце, и я осторожно тыкаюсь носом в лоб сестрицы.       — Вы многое прошли. И вам нужен отдых, — голос дракоманта, разносящийся по залу, вновь привлекает моё внимание к нему. Ледяной в латах кивает в сторону Каракурта своей мордой: — По крайней мере, ему. Этот дракон прикажет, чтобы вам подготовили покои, в которых вы сможете всё обдумать перед тем, как отправиться домой. Впрочем, он постарается ответить на ваши вопросы, но завтра. Вам необходимо обдумать произошедшее, пред тем как прикасаться к чему-то новому.       Хлопнув своими крыльями по пластинкам брони на боках, ледяной беззвучным приказом отправил голубоглазых прочь из зала. Драконы скрывались в дверях второго этажа и уходили по центральному коридору, расходясь в разные стороны по паутине боковых ответвлений.       — Мастер, позволите мне подобрать комнаты для ваших гостей? — подаёт свой голос Брайникл, спустившись с трона песчаной принцессы и слегка припав к земле в поклоне.       Холодный взгляд дракоманта скользит по её заискивающе улыбающейся морде.       — Хорошо. После будешь ждать этого дракона в его покоях, — чуть подумав, кивает ледяной, но затем направляет свой взгляд к выпрямившемуся около Брайникл песчаному. — Жнец, проследи за ней.       — Слушаюсь, — коротко отвечает в кивке облачивший свои искалеченные лапы в перчатки череполикий, не обратив внимания на раздражённый взгляд слегка оскалившейся Брайникл.       Тёмно-синяя морская поспешила убраться из зала, разве что слегка хлопнув своими покрытыми письменами крыльями, и за ней неслышимой тенью последовал песчаный. Мы остаёмся наедине с ледяным и его писцом, продолжающим выводить бесконечные записи.       Интересно, а этого небесного как зовут? Он вроде тоже приближён к дракоманту. Хмм, Жнец, Лжец и... на Дуде Игрец? Как бы это звучало, будь он ночным драконом? Дудовщик? Свирельщик? Дудочкорождённый?       И вообще, странное у Брайникл прозвище. Или это настоящее имя? Быть может, стоит определиться, как её всё-таки зовут? К тому же только что дракомант затирал что-то про ложь ночного племени, полностью игнорируя присутствие возле него драконицы со столь громким самоназванием. Лжец. Как мне кажется, это имя больше подходит как раз таки для ночного дракона, причём самца. Может, в этом и заключается некая ирония?       Всё, хватит. Об таинстве чужих имён можно поразмышлять позже. Сейчас же совсем не подходящая для этого ситуация.       Потихоньку мы собираемся в один комок из дракончиков, выстраиваясь около спящего Каракурта и неуверенно зыркая в сторону гордо стоящей в одиночестве напротив дракоманта Фирн.       — Кто ты? — подаёт свой голос ледяная драконица, облизывая свои клыки.       — Это сложный вопрос, на который этот дракон с радостью ответит после того, как вы отдохнёте. — Ледяной дракон тяжело вздыхает, и в его словах мне отчётливо слышатся нотки грусти, будто он что-то потерял и о чём очень сожалел. — Сейчас же вам стоит знать, что вы можете обращаться к этому дракону на «Мастер». Это не имя. И этого достаточно.       — Что значит «не имя»? — скалится Фирн, нервно озираясь на нас с надеждой, что мы её поддержим в её допросе.       — Имена — это то, что даёт власть. Даже тебе над собой же. Но у этого дракона нет имени. — Ледяной морщится, присаживаясь перед нами на свой хвост и сцепляя большие пальцы крыльев на своей груди.       — Как это понимать? — глухо взрыкивает Фирн, ещё сильнее наседая на ледяного. — У всех есть имя!       — Имя может быть забыто, вычеркнуто навсегда из кругов. Но это история для завтрашнего дня. Этот дракон понимает ваше недоверие, подозрение, он не просит у вас понимания или доверия. Просто потерпеть и выслушать его. Этот дракон повторяет: вам нужно обдумать произошедшее, обсудить между собой, перед тем как искать истину в словах этого дракона. — Взгляд Мастера обращается ко мне, но затем чуть смещается в сторону, ко жмущейся к моему боку Тростинке, какое-то время в тишине изучая мою сестрицу. — К тому же у некоторых из вас есть куда более сложные вопросы. Жажда знаний, страхи перед собой. Этот дракон ответит и поможет всем, чем сможет.       Неужели он знает о даре моей сестрицы? Откуда? Тоже читает мысли... Или увидел это у меня в голове? Или у Тростинки. Почему меня окружает сплошная мистика?! Это начинает раздражать всё сильнее и сильнее.       — Теперь же, — дракомант хлопает в свои ладоши, и по коридору разносятся спешные шаги, направляющиеся к нам, — вас проводят до комнат. Лжец не должна была потратить много времени на поиски. Отдыхайте.       — А где гарантии того, что она не причинит нам вреда? — недовольно скалюсь я, поглядывая на дракона из-под лба. Всё-таки морская явно не очень хорошо к нам настроена. Да и вообще, лишняя осторожность не бывает лишней!       Лёгкая улыбка проскальзывает по морде ледяного дракоманта.       — Лжец не ослушается прямого приказа этого дракона, зная, что её ждёт наказание за содеянную своевольность, — отвечает мне Мастер под скрежет пера дракона-писца. Я, впрочем, не скажу, что мне такой ответ нравится. Из этих слов вполне можно предположить, что у Брайникл куда свободнее лапы, чем может показаться на первый взгляд. — И даже если она попытается — её остановит Жнец. Этот дракон даёт вам своё слово, что, пока вы под его крылом и ведёте себя прилично, ни он сам, ни кто-либо из его слуг не причинит вам вреда. Такового его слово. И слово это — обжигающий лёд, что крепче стали небесных.       Сомнительные гарантии. Всё-таки я не особо доверяю столь пафосным речам, да и наврать всегда можно. Но с другой стороны... Во-первых, не факт, что нам вообще позволят отказаться от этого «предложения», а во-вторых, мне всё-таки нужны отдых и время, чтобы получше всё произошедшее обмозговать, а ещё чтобы отойти от эффекта дурацкого дыма, который снова был использован против нас Брайникл. Повязку, может, какую-нибудь склепать? Поможет ли она?       Мои лапы невольно нащупывают сумку, всё это время болтающуюся у меня на груди.       Вот шаги и постукивания когтей, доносящиеся из коридора, замедляются, и я оглядываюсь на их источник, тут же плюхнувшись на свой хвост и от удивления протирая глаза.       Кхм, похоже, на моей адекватности в этот момент можно ставить крест. Или это накрыла меня новая волна дурмана? Может, ещё ото всюду полезут маленькие Мракокрады, несущие в своих лапах крендельки? Да и вообще, разве не о чём-то подобном я думала совсем недавно? Неужели я наделена даром превращать самые абсурдные мысли в материальные? О... нет-нет-нет, только ночно-ледяных дракомантов мне тут не надо! Слышишь меня, судьба? Я знаю, у тебя скверное чувство юмора, но время остановиться! Не надо больше!       С ошалевшим взглядом я смотрю на странного, худощавого дракона, тело которого прикрыто в основном крупными, наползающими друг на друга чёрно-жёлтыми пластинками. Длинные изгибающиеся рога и небольшой острый выступ на переносице. Чёрный клюв, переходящий в линию между челюстями, за которой скрыты острые клыки. Естественно, голубые глаза, куда уж без этого? Здесь все щеголяли с подобным украшением. Спасибо, что хоть не фасетчатые! Но главное не это. Этого дракона можно было бы принять за очень истощённого песчаного или полукровку, если бы не одно но. Крылья — две пары! И не нормальных драконьих махалок, а чего-то напоминающего стрекозьи крылышки, которые частенько проносились над моей макушкой в родных болотах. Широкие, полупрозрачные мембраны на передних и задних парах крыльев, всё-таки имеющие негнущиеся, поддерживающие с виду хлипкую конструкцию пальцы, между которыми натянута паутина серо-розовых прожилок. При этом у задней пары на два пальца меньше, да и сами они по размерам поменьше передних, придавая ещё больше сходства этому дракону со стрекозой. Или гигантской осой, которой кто-то оторвал лишние лапки и приделал длинный хвост, оканчивающийся тонким жалом.       Глухой смешок вырывается из моей пасти, когда на меня накатывает волна неожиданной истерии.       Драконоподобные жуки! Ну да, конечно. Куда уж дальше? Небось ещё и окажется, что они не плод моего одурманенного сознания и вполне себе реальны. Что, может, они ещё ульи строят и мёд производят, да?       Я осторожно хватаю свою мордочку лапами, но смешки продолжают вырываться из моей пасти против воли, и я ничего не могу с собой поделать.       Это же абсурд! В мире, где всё настолько соответствует идеям и образам из моего прошлого, я встречаю ЭТО. Ещё и после того, как подумала о подобном! Нет, конечно, я представляла несколько иную картину, нечто громоздкое, тяжёлое, с надкрылками, но ведь это тоже жук!       С испугом во взгляде на меня смотрят мои сокрыльцы. Видимо думают, что я поехала кукухой. А ведь почти так и есть. Продолжаю громко фыркать в плотно сжатые клыки, давясь своими смешками под взглядом Тростинки. Что дальше? Ну? Мракокрады? Может, армия боевых разумных хомячков, провозгласивших себя завоевателями мира и использующих против драконов лазеры, выпускаемые из глаз?       — Сестричка... — обеспокоенно бормочет обнимающая меня Тростинка, и я чувствую как... ну, относительно здравый рассудок возвращается ко мне.       Кто вообще придумал объединить осу с драконом? И главное — как? Это какого размера должен был быть шмель, чтобы его... кхм, я даже не хочу о таком думать, мне мерзко. Я брезгую!       Тем временем безэмоциональный взгляд этого пчелонедоразумения рассматривает нас, будто ожидая приказа, который он тут же направится исполнять. Медленно я отпускаю свои челюсти, прислушиваясь к своим ощущениям. Сказать, что я в ещё более полном шоке — значит ничего не сказать. Да и не только я. Все остальные драконята, как только я перестала безумно хихикать, вылупились на это странное порождение, придуманное в стельку пьяным генетиком, смотря на него так, будто подобное существо не должно существовать в этой реальности. И я, даже несмотря на то, что взяла себя в лапы, очень даже могу понять своих сокрыльцев.       А вообще, может, это существо — эксперименты этого дракоманта? И нас ждёт схожая участь? Я бы не хотела, чтобы меня закинули в дракомантскую ступку, накидав сверху жаб и всё хорошенько перемешав, получив особо прыгучий вид драконов! Ещё и квакающий. Нет, ни в коем случае!       — Это... — находит всё-таки в себе силы подать голос Фирн, реагируя единственно верным для неё образом на любую неизвестность — рычанием.       — Чужак с другой земли, — обрывает её улыбнувшийся Мастер, видимо очень довольный произведённым на нас эффектом. — Там, за морем, в неделе-две полёта с учётом привалов на редких островах, раскинулось нечто отдалённо похожее на Пиррию. И драконы, живущие на той земле, выглядят крайне необычно для нас. Но и об этом этот дракон расскажет вам завтра. Сейчас же постарайтесь отдохнуть. Искатель, пошли.       — Да, ваше великолепие, — встрепенулся небесный дракон, затыкая чернильницу, болтающуюся на его шее, и запихивая стилус в одну из своих многочисленных сумочек, взявшись обдувать исписанный свиток. — Вас ждёт разговор с Брайникл?       Голос этого небесного звучит на удивление живым и адекватным, особенно на фоне двух своих «сородичей» по голубоглазости. И естественно, стоило мне подумать, что хоть что-то не так уж и плохо и этот дракон относительно адекватный, как небесный дёргает своей мордой, прикрыв лапой оранжевый глаз и глухо зарычав.       — Кровь по стенам! Разорвите её на куски! — выплёвывает писец надорвавшимся голосом, брызнув слюной во все стороны. От неожиданности я, вместе с сокрыльцами, даже отшатнулась от этого дракона. И только Циркон остался стоять на своём месте, наблюдая за схватившимся за свою переносицу лапами небесным, то шепчущим, то орущим на весь зал.       — Замолчи, замолчи, замолчи... Сам заткнись! Ничтожество! Нет, прошу... Только не сейчас. Только не при нём... Умолкни, червь!       Я что-то думала про вменяемость? Беру свои мысли обратно. В благоразумии Циркона, решившего податься навстречу неадекватному небесному под заинтересованный взгляд стоящего в стороне ледяного дракоманта, я тоже сомневаюсь.       — Ты! Ты! — замечает Искатель небесного дракончика. — Мясо! Не слушай меня... Прошу, иди, тебе не надо это видеть... Я знаю тебя, тварь! Ящерица с крыльями! Отпусти меня, я разорву ему глотку! Тише, тише... успокойся. Нам надо работать вместе. Беги...       — Агат... — неуверенно начинает Циркон, тут же отшатнувшись от дёрнувшегося в его сторону сородича, выпустившего несколько клубов дыма из своей пасти.       Неужели они знакомы? Это интересно. Стоит расспросить Циркона в более спокойной обстановке.       — Он мёртв! Мёртв! Его нет! Сгинул! — вжимая когти в чешуйки на своей морде, громко орёт небесный.       — Искатель, успокойся, — холодный голос Мастера тут же гасит вспышку злобы и ненависти в глазах писца, и тот безвольно роняет свои лапы к полу. — Будь добр, приведи обитель этого дракона в порядок.       — Да, ваше великолепие, — невидящим взглядом смотря перед собой, бормочет небесный, медленно поднявшись на лапы и, чуть пошатываясь из стороны в сторону, двинувшись к ближайшей лестнице.       Дракомант же разглядывает мрачным взглядом оскалившегося и явно шокированного Циркона, не скрывая собственного удивления.       — Похоже, этому дракону придётся ответить на ещё один вопрос. Но завтра. Сейчас же этот дракон лишь скажет, что он спас Искателя от гибели. На этом всё. У этого дракона есть незаконченные дела в этой обители, — поднимаясь и отряхивая свой доспех, заявляет Мастер. — Вам дадут знак.       После этих слов Мастер направился к лестнице, в скором времени оставив нас лишь в компании ожидающего слуги, наклонившем голову в немом вопросе: «Вы идёте?»       Вообще, сейчас появилась прекрасная возможность сделать лапы отсюда. Может, так и поступить? Наброситься на этого пчелодракона, отпинать его и рвануть отсюда как можно скорее, в отчаянной попытке предупредить мир о происходящем в Ледяном королевстве? Имеет ли этот план право на жизнь?       Я косо смотрю на сопящего Каракурта, к которому осторожно подошла Фирн, пристально осматривающая измазанного в собственной крови песчаного.       — Циркон, — подзывает боевая сосулька сокрыльца, вместе с этим осторожно закидывая лапу Каракурта себе на плечо, ожидая, пока замерший статуей небесный выйдет из ступора. Недовольно зарычавшей Фирн даже пришлось повторить. — Циркон, помоги с этой тушей.       — Д-да, конечно, — рассеяно кивает небесный, встрепенувшись, и затем быстро подскакивает к Каракурту, закидывая его вторую лапу на свою шею, брюхо подперев крылом, а хвост обвив своим, придерживая его таким нехитрым способом на весу. А наш «мститель» никак на это не среагировал. Разве что всхрапнул особо громко, чуть было не ткнувшись мордой в пол перед своими лапами. — Пошли?       Короткий взгляд на пчелодракона из далёких земель, и тот в ответ стрекочет своими крыльями. Я от этого звука даже дёрнулась, слишком уж он напоминал мне о проносящихся над головой стрекозах родных болот. Чёрно-жёлтый ящер медленно развернулся и двинулся по коридору, ведущему к выходу, завернув на ближайшей развилке налево, в меньший коридор.       Не слишком ли мы будем далеко от Холода? Хотя какое мне дело есть до этого бросившего нас дракона.       По мере нашего марша дворец стремительно оживал. То там, то тут показывались голубоглазые драконы, не обращающие на нас никакого внимания и развешивающие по стенам светящиеся белые шарики лунных плодов. В свете это место оказалось куда более величественным, хотя в тоже время ничего в нём особенного не было. Лишь высокие колоны, порой покрытые странными вьющимися вверх узорами, напоминающими изморозь, да стены с выдолбленными в них нишами для скульптур из костей местной живности. Различные моржи, олени и прочие твари смотрели на нас будто бы с обидой за то, что их когда-то съели. Хотя времени разглядывать всю эту красоту у меня не особо было много, ведь вскоре мы добрались до обещанной нам комнаты. Пчелодракон осторожно толкнул своим плечом высокую деревянную дверь, открывшуюся внутрь комнаты, пропуская идущих первыми меня и Тростинку.       Ого, это место вполне можно было бы принять за царские хоромы! Во всяком случае, оно выглядело королевской обителью, если сравнивать со всеми теми местами, где я жила до этого.       Просторная комната с множеством лежаков вдоль стен, представляющих из себя наваленные кучи из выделанных шкур. Над каждым спальным местом небольшая полка, видимо предназначенная для личных вещей или свитков. В центре зала — каменная жаровня, над которой красовался поддерживаемый полированными штырями дымоход. Вокруг этого своеобразного источника тепла, в котором неспешно потрескивали свежие дрова, стояла пара полукруглых столов, между которыми было достаточно пространства, чтобы можно было подобраться к пламени. Ну и естественно, в этой же комнате есть поленница, доверху набитая дровишками для костра. И никаких окон. Разве тут не будет слишком душно ночью? Я оглядела потолок и стены, но не увидела ничего, через что в комнату мог бы свободно проникать свежий воздух.       Тем временем в зал затаскивают всё так же мирно сопящего Каракурта, пристраивая дракончика на одном из лежаков. Песчаный тут же довольно засопел своим носом, загребая на себя лапами край одной из шкур, чем заслужил раздражённый и не слишком довольный взгляд Фирн. Боевой сугроб, негромко фыркнув, вытягивается как можно дальше от источника огня, начиная неспешно слизывать следы чужой крови со своей чешуи, на что я стараюсь не смотреть. В тоже время Циркон остаётся около песчаного, оборачивая свою морду на то, как в зал входят остальные дракончики. Вот заходит недовольно сопящая Сайда. Морская принцесса на удивление быстро успокоилась после случившего и даже предприняла несколько попыток разговорить нашего молчаливого провожатого. Но она так и не получила ни одного ответа на свой бесконечный поток вопросов, что и стало причиной её королевского недовольства. Последним же в комнату заходит Лонган, прикрывающий своим крылом жмущуюся к нему Звёздочку, уже слегка успокоившуюся после потери... спорного члена нашего отряда, о котором я не хочу вспоминать. А ведь придётся — во взгляде того же Циркона я отчётливо вижу желание обсудить произошедшее.       Убедившись, что мы все зашли в комнату, приведший нас сюда пчелодракон медленно тянет на себя дверь, выходя наружу. Тут же со своего места вскакивает и бросается к нему глухо зарычавшая Фирн, оскалив свои клыки и успев перехватить край двери своими когтями, тут же дёрнув её на себя и, судя по всему, оставив на косяке несколько углублений своими когтями.       Похоже, ледяная решила, что дракон попробует нас тут запереть, будто в клетке. А что, это место могло бы вполне себе быть тюрьмой для особо знатных гостей, из которых предстоит вытрясти нечто важное. От подобного сравнения мне сразу же становится очень тесно и некомфортно в этом месте. Нет окон, только один выход, ведущий в узкий коридор. С каким бы удовольствием я сейчас вернулась на родное болото, спрятавшись в кусты, из которых чуть что можно было рвануть в любую сторону. Вот до чего я докатилась? Уже начинаю жалеть, что покинула свой дом...       Боевая сосулька не позволяет пчелодракону захлопнуть дверь, угрожающе и бесстрашно рыча в его морду. И, что удивительно, голубоглазый отступает, отпуская ручку, даже ничем не выдав своё отношение к подобному поступку со стороны ледяной. Он просто ушёл, решив заняться чем-то другим, оставив мрачную, всё ещё украшенную следами крови Фирн сидеть около двери, осторожно придерживая наш единственный путь наружу лапой, то и дело выглядывая в вытянувшийся снаружи коридор.       — Ну что, — тяжело вздыхаю я, привлекая к себе пристальные взгляды всех собравшихся дракончиков и чувствуя неожиданно навалившуюся усталость.       Сколько же всего случилось за этот короткий промежуток времени... Прошло ведь не больше двух часов с того момента, как мы вошли во дворец? А ощущений на целый месяц. И страх, и подозрение, и предвкушение плохого. И, собственно говоря, само это «плохо» сначала в морде Брайникл, а затем невесть откуда взявшегося дракоманта, решившего обменять жизнь одного дракончика на другого. Ну, хотя бы Каракурта мне было бы жаль, он хороший дракон, хоть мне и придётся немного его поколотить после того, как он придёт в себя. Хм, несколько цинично так думать, но я ничего с собой не могу поделать. Да и не хочу. Тем более, что сосредоточиться сейчас надо на другом.       — Для начала, я хотела бы поклясться, что всегда буду слушать собственное предчувствие, — с толиком пафоса в голосе громко заявляю я, решив скинуть собственную усталость неуместным и дурацким юмором. Или я не шутила и правда решила сама себе дать обещание чаще слушать голос своей интуиции? Вообще, это было бы если не разумно, то, по крайней мере, местами уместно. — А ещё голос разума. И любыми средствами я постараюсь не позволить подобному повториться снова. Во всяком случае, для себя и сестры.       Закончив с этой странной фразой, я пытаюсь обнять крылом Тростинку, но сестричка неожиданно фыркает и выскальзывает из моих объятий, с укором заглядывая в мои глаза. Будто я что-то не так сказала. От удивления я даже слегка наклоняю свою морду набок, вопросительно отвечая на взгляд Тростинки и слегка приопуская свои уши.       — Нет. На самом деле я не шучу. И вообще, я ведь говорила, что у меня плохое предчувствие! Но разве хоть кто-нибудь меня послушал? — Я недовольно соплю своим носом, плюхаясь на собственный хвост, разводя задние лапы чуть в стороны и упираясь передними в пол перед собой.       — Сейчас не время для такого, — слегка морщится Циркон. После того как небесный убедился, что Каракурт в полном порядке и просто спит, он перебрался к левому столу, присев по его центру и заглянув в размеренно подрагивающее пламя.       — Тоже верно, — нехотя признаю я, наблюдая за тем, как Звёздочка забирается на одно из свободных мест, сворачиваясь тихо всхлипывающим клубком. Около неё пристраивается Лонган, видимо слишком беспокоящийся о состоянии своей подруги. — Для начала нам стоит обсудить всё произошедшее, высказать собственные мысли. А затем бежать.       — Что? Бежать? — неуверенно бормочет Тростинка, переминаясь с лапы на лапу и всё ещё не решаясь забраться ко мне в объятия.       — Я не намерен уходить отсюда, пока не разберусь в происходящем, — хмурится Циркон. И его даже поддерживает Фирн, на мгновение отвлёкшаяся от коридора и раздражённо рыкнувшая в мою сторону.       Так, ладно. Вполне возможно, что в словах Циркона есть определённая логика, о которой я не подумала по-началу.       — Хорошо, — немного поскребя когтями свой подбородок, киваю я. — Я согласна с тем, что разобраться стоит. Как минимум посмотреть что и как, узнать выходы. Не слепо идти навстречу неприятностям, как мы поступили до этого, а составить чётко выверенный план. И для плана нам необходимо больше информации. При этом нам стоит действовать крайне осторожно.       Неожиданный голос разума, прозвучавший из моих уст, встречает чуть больше одобрения. По крайней мере, со стороны согласно кивнувшего Циркона и несколько расслабившейся Тростинки, увидевшей, что её сестра вернулась в своё привычное, более собранное состояние.       — И я всё-таки настаиваю, что нам стоит бежать, как только появится удобная возможность. Как минимум нам стоит предупредить о происходящем Когтей Мира или Драконят Судьбы. Впрочем, стоит учитывать, что мы ничего не знаем о Мастере. — Я чуть морщусь, поглядывая на всех по очереди и продолжая изливать свои рассуждения вслух: — Даже несмотря на то, что он пытается показать себя хорошим драконом. В некоторых моментах я ему не доверяю. Особенно с такими помощниками. Сами подумайте, в его подчинении, помимо толпы молчаливых голубоглазиков: убийца, неадекватная морская и явно находящийся не в себе небесный дракон...       Предупреждающее рычание Циркона прерывает меня, и я удивлённо смотрю на небесного.       Чего это он? За чистоту своих соплеменников переживает? Или...       — Ты ведь, кстати, узнал этого дракона? — вспоминаю я. — Агат, да? Может, расскажешь немного о нём?       — Это не твоё дело, земляная, — скалится небесный.       — Ах не моё дело?! Не моё! — всплёскиваю я передними лапами, оскалившись в ответ. Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! Один интриган помер, так тёплое место пустым долго не остаётся, как на его место уже метит другой! — Ну да, вообще не моё! Если не считать того, что я в этом «деле» по уши вместе с вами — идиотами, решившими полезть неизвестно куда, рискуя собственными хвостами! И теперь оказывается, что это ещё и не моё дело, да?! Может, мне вообще ни во что не лезть? Положить лапки на стол и ждать, пока мир не поцелует меня в щёчку?       Несильный шлепок маленькой лапки привлекает мой взгляд к хмурящейся Тростинке, севшей передо мной и с недовольством смотрящей мне в глаза.       Та-а-ак, мне ещё только семейных конфликтов не хватает во всём этом безобразии. Кхм, я сказала что-то совсем не то? Мне даже немного стыдно становится перед своей сестричкой, явно задетой моими словами. Или она скорее переживает за остальных дракончиков куда больше, чем я? Вполне возможно, как-никак она куда добрее. Пусть эта доброта и мешает ей объективно смотреть на происходящее вокруг.       Чуть приопустив свои уши, я осторожно обнимаю сестричку, ткнувшись своим носом в её лобик, тут же ощутив, как расслабляется и жмётся ко мне в ответ моя сестрица, забывая все обиды. Да и я сама чуть успокаиваюсь, потираясь своей переносицей об основания её рогов.       — Прости, я немного погорячилась, — приподнимаю я взгляд на небесного дракона. — Но ты должен понимать, что если ты не расскажешь, то наша помощь тебе будет ограничена.       — Меня это устраивает, — мрачно отвечает Циркон, в тоже время благодарно кивая мне, будто выражая уважение к моей терпимости. Да и Тростинка несильно покусывает моё плечо, выражая своё одобрение моему спокойствию.       Вообще, я понимаю, что у этого мрачного небесного, вжимающего когти в дерево стола, есть свои секреты, которые он не хотел бы раскрывать. И не мне обвинять Циркона в этом — у самой есть подводные камни, о которых не знают даже самые родные для меня драконы, да и секрет сестрицы необходимо хранить от всего мира.       — Всё, с этим мы закончили. Хотя происходящее мне очень не нравится, и я считаю, что с этим должны разбираться взрослые драконы, а не драконята, но, допустим, один день мы точно сможем понаблюдать, и, быть может, нас не убьют или... Ай! — Я чувствую, как несильно, но ощутимо Тростинка сжимает своими клыками кожу у меня на грудной клетке. — Ладно, ладно. Только не съешь меня. Следующий вопрос... Хмм, Фирн, ты что-нибудь о Мастере знаешь?       — Ничего, — лаконично отвечает мне ледяная драконица, когда я поворачиваю к ней свой нос.       — Спасибо за эту бесценную информацию, — не скрывая толики яда, бухчу на тут же зарычавшую ледяную.       — У ледяного племени нет дракомантов, — подаёт голос Звёздочка, чей кончик носа показался из-под её крыла, которым она накрыла свою мордашку, пряча от нас свои слёзы. — Больше тысячи лет назад Мракокрад забрал всю их дракомантию себе.       — Это я знаю. Как и то, что он был дракончиком последнего дракоманта ледяных. И вообще, у них, — киваю я в сторону тут уже зашипевшей Фирн, — вроде до сих пор на вас зуб из-за этого. На ночное племя, я имею ввиду.       — Угу, — негромко сопит нос ночной драконицы, когда к нему осторожно прикасается ладонью расправивший гребни Лонган. Вообще, радужный выглядит на удивление подавленным, я бы даже сказала, напряжённым. — Однако... Я просто подумала, что Мракокрад ведь прожил тысячу лет, а вдруг этот дракон... был до Мракокрада?       — Ты хочешь сказать, что Мастер может быть старше Мракокрада? — предполагает с толикой скепсиса Циркон. — В свитках написано, что Мракокрад был огромным. На его спине могло спокойно уместиться несколько драконов. А этот ледяной даже не превосходит Холода.       — Не знаю. Может, он не рос? Всё равно он не похож на гибрида... — неуверенно бормочет ночная.       — Слушай, Звёздочка, — решаю высказать я один неожиданно вспыхнувший у меня в голове вопрос, — а ты не пыталась залезть ему в голову?       — Нет, — скрывается нос ночной под крылом.       — Почему? Это могло бы дать ответы на многие вопросы, — поддерживает меня Циркон.       — Я... испугалась и растерялась, — раздаётся всхлип из-под крыла ночной, которому вторит скрип моих клыков. Нет, ну что за глупости? У тебя такие способности, а ты ими не пользуешься в самый ответственный момент!       С другой стороны, если отбросить тени зависти к чужим навыкам, Мастер явно дал понять, что он знает о способностях ночных драконов. Что мешает ему придумать и использовать защиту от их способностей? Может, он даже знает о небесных камнях? А если и не знает, то он вполне мог бы использовать дракомантию, чтобы защитить свои мысли. И это в лучшем случае. Он ведь мог и ополчиться на Звёздочку, если бы она потянула лапу к кулончику на шее. Хотя это не отменяет того, что если бы она сняла кулон заранее, возможно, мы бы вообще смогли избежать всей этой ситуации. Ощупала бы телепатией весь замок, облетев его по кругу. Или как она там работает...       — Водомерка, не надо... — судя по всему заметив негодование на моей морде, недовольно сопит Тростинка, лизнув мой подбородок, и я тут же расслабляюсь.       Ладно уж, похоже, тут все живут по принципу: «и так сойдёт, чего уж там». И Циркон с Фирн, которые не желают делиться информацией, и Звёздочка, которая боится собственных способностей. Да и я тоже иногда отказываюсь использовать свой мозг.       — Ладно, ладно. Я спокойна, — собрав волю в лапу, отгоняю я от себя желание громко и некрасиво ругаться. Вновь мой нос направляется к ледяной драконице, и я привлекаю её внимание негромким покашливанием. — Слушай, Фирн, ваша королева не могла спрятать где-нибудь дракоманта? — Это всё-таки стоит уточнить. Может, перед нами обычный шутник с комплексом «завоевателя мира», а не какое-то древнее зло?       — Нет, — вновь коротко отвечает хмурящаяся ледяная, на сей раз решив дать ещё и короткое пояснение: — Вылупление дракоманта было бы праздником для всего племени.       — Ясненько, — вздыхаю тяжело я, потирая лапой свою шею.       Информации, которой я могла бы оперировать, было всё так же мало. Нет, я могу, конечно, многие моменты додумать, но насколько они будут совпадать с реальностью — неизвестно. С другой стороны, откуда-то ведь взялся пчелодракон, а я лишь подобное представила.       — Хорошо. Сайда, — недовольно поморщившись, решаю я обратиться к морской драконице, к этому времени взявшейся скакать на одной горке шкур, не обращая никакого внимания на наши скучные и нудные беседы. Вот уж у кого точно ветер в голове гуляет и кого происходящее не смущает.       — Да-да? — замерев на месте, поворачивает ко мне нос морская.       — Ты знаешь, о каких морских говорил Мастер? — потерев пальцем свой висок, интересуюсь я, надеясь получить хоть сколько-нибудь полезный ответ. А чтобы принцесске лучше думалось, я решаю ей напомнить ещё один факт: — Они ещё вроде бы общаются с радужными.       — Ммм, это дядя Карапакс, похоже. Он добрый, но очень скучный. Много молчит и, вообще, весь в себе, — чуть подумав и пару раз подпрыгнув на месте, расправив пошире свои крылышки и разомнув пальцы, отвечает мне Сайда. — А вторая... Наверное, это тётя Анемона? Но она злюка. И я её очень редко видела. Такая строгая, ворчливая, и вообще, тоже ничего вокруг не замечает!       — Ты знаешь, чем они могут помочь? — И на что я только рассчитывала, обращаясь к этой принцессе?       — Ммм, неа. Они скучные. Только с радужными и общались, — отвечает морская, попутно помигивая нам полосками на своей шее.       Мда. И я правда ожидала чего-то другого? Хотя, быть может, за нами могли бы выслать подготовленных радужных бойцов, которые бы перегрызли глотки всем голубоглазым?       Я перевожу взгляд на мрачного Лонгана, прибывающего в состоянии неестественного для него уныния, судя по всему сопровождаемого самокопанием.       — Это яд, — заметив мой взгляд, негромко бурчит себе под нос радужный дракон, слегка раскрывая свою пасть и языком проскальзывая по длинному верхнему клыку, слегка на него надавливая. — Мы им плюёмся... Но не в драконов.       — Сразу скажу, мне не интересно знать, почему не в драконов. Но, как понимаю, тебя преступить этот запрет спровоцировал страх? — Я получаю в ответ короткий кивок.       Затем радужный перевёл свой взгляд на крылышко Звёздочки, прижавшись к её мембране своей щекой. Хотелось бы мне съехидничать в этот момент над их неуместными ласками, но я чувствую, как ко мне осторожно жмётся Тростинка, поэтому моё замечание выглядело бы слишком неуместно. Да и разве есть что-то плохое в том, что один дракон пытается поддержать другого?       Похоже, я слишком перенервничала. А мне ведь ещё нужно размышлять над следующими вопросами, но, как назло, ничего дельного в голову не приходит. Ну не спрашивать же драконят, что они думают по поводу произошедшего? Тут не надо быть гением психологии, чтобы понять их подозрительные взгляды, направленные в сторону двери. Они все боятся этого ледяного, не верят ни единому его слову. Да и я тоже, чего уж скрывать. Вполне возможно, что завтра мы уже проснёмся молчаливые и с голубыми глазами или за нами явится обезумевший Холод, доверившийся этому дракоманту.       Какая же мерзкая ситуация, всё больше и больше напоминающая мне слишком дурной сон, из которого нет возможности выбраться самой. Кошмар, с каждой секундой утягивающий тебя в круговорот абсурдности всё дальше и дальше. А что в этом «дальше»? Злодей сам выложит нам свой злодейский план? Хотя да, он ведь это и собирается сделать, если не соврал нам и правда будет завтра отвечать на все вопросы. Или, может, он расскажет свою трагичную историю, в которой окажется, что он на самом деле жертва какого-нибудь ночного дракона-провидца, которому он поверил по собственной глупости? Это, кстати, объяснило бы неприязнь Мастера к Предвестнику.       Неожиданная печаль кольнула моё сердце, когда я подумала о ночном. Не потребовалось даже одной бесконечности, чтобы вспомнить о провидце с капелькой сочувствия. Да, он втянул меня в этот абсурд, он лгал нам. Со слов дракоманта, даже был готов пожертвовать нами всеми. Но последнее не факт, что является правдой — как-либо проверить это заявление я не могу.       Как же раздражает собственная беспомощность! Я чувствую себя обузой, которая если на что и способна, так только усиленно думать. И то, из-за нехватки информации сейчас я чувствую себя неестественно потупевшей.       — Как думаете, он не сделал с Каракуртом ничего... — решается продолжить нашу беседу Циркон, но тут же его прерывает глухое рычание Фирн.       — Кто-то идёт, — сообщает ледяная, оглядываясь на нас, и затем спешно распахивая дверь наружу, отходя чуть от неё и готовясь в любой момент наброситься на возможного неприятеля.       Все мы напрягаемся, поворачивая морды к дверному проёму. Я чуть сильнее к себе прижимаю Тростинку, чувствуя, как дрогнули мои лапы от первой волны охватывающих меня страхов. Вот и всё?       В дверном проёме показывается знакомый мне силуэт взрослого ледяного дракона, и тут же наваливающийся на мои плечи груз пропадает. Это не кто-нибудь из голубоглазых, это Холод. Он нас не бросил. Хмурый принц заглядывает в помещение, окидывая нас мрачным взглядом, и затем заходит внутрь под подозрительные зырканья со стороны Фирн.       Следом за ледяным к нам заходит взрослая ночная драконица. У неё чёрная чешуя, переливающаяся в бледном сиянии лунных плодов еле видимыми зелёными и синими оттенками, серое брюшко и практические чёрные рога, с шипами того же цвета, идущими по спине. На мембранах крыльев, напоминающих ночное небо, поблёскивают серебряные точки. Пара странных чешуек-слезинок, какие есть и у Звёздочки, блестят за её тёмно-зелёными глазами. Хорошо хоть, что не голубыми, а то я бы сразу потеряла к этой особе всё доверие.       За этой ночной драконицей заползает наш пчелиный провожатый, таща в своих клыках за шею оленью тушу. Похоже, это наш обед. А что, практичненько — угли есть, у дров вроде лежит какая-то решётка. Хоть что-то во всём этом есть хорошее, наконец-то полноценная горячая еда, по которой я уже успела соскучиться.       — Это Луновзора, — представляет свою спутницу Холод, указав на неё крылом, переводя пристальный взгляд на оставившего тушу и разворачивающегося, чтобы уйти, голубоглазого дракона. — Луновзора, это те, о ком я тебе рассказывал.       Ночная лишь кивает нам слегка смущённо, в то же время грустно улыбнувшись всем присутствующим, и затем направилась к Каракурту, взявшись осматривать песчаного дракончика.       — Приятно, что ты нас не бросил, — не скрывая толики скепсиса в своём голосе, замечаю я, поглядывая на замершего принца.       — Я не мог вас бросить, — морщится ледяной, отводя свой взгляд от скрывшегося в коридоре пчелодракона, добавляя после пару слов: — Однако я должен был найти Луну.       — Ясно, — кивает Циркон, пока негромко заворчавшая Фирн, осмотревшая оленью тушу, подтаскивает её к огню в центре, вцепившись своими клыками в подранный загривок добычи. — Луновзора, вы что-нибудь знаете о произошедшем?       — Не много, — голос ночной оказывается на удивление приятным, хоть и не лишённым глубоко сокрытой грусти и боли. Её лапа проскальзывает по шее Каракурта, опустившись на его плечо, и сама она долго и пристально смотрит на обеспокоенно засопевшего дракончика. — Меня привело сюда видение... Но я попалась в ловушку морской драконицы. Такое чувство, что она смогла чем-то запутать мои мысли.       Слушая её слова, я недовольно дёрнула своим хвостом.       Опять видения. Судьба решила мне пихнуть на смену одному провидцу другого? Впрочем, Луновзора не казалась мне на первый взгляд такой же напыщенной и горделивой, как Предвестник. Наоборот, что-то было в ней заботливое и ласковое.       — Потом её посадили под замок, — кивает Холод, подходя к ночной и присаживаясь возле Каракурта, виновато поглядывая на песчаного дракончика. Небось винил себя, что не смог защитить приёмного детёныша давно погибшего друга. — И пару раз она встречалась с Мастером.       В голосе Холода отчётливо послышались нотки злости и раздражения, которые он с трудом в себе сдерживал.       — Мне везёт на древних дракомантов, — неожиданно мрачно шутит Луновзора, отходя от спящего песчаного и медленно направляясь к Лонгану и Звёздочке. Стоп, а что эта фраза должна значить? Ещё одна драконица, поучаствовавшая в столкновении с Мракокрадом? То есть не только Холод и таинственные морские, но и ещё кто-то помогал Драконятам Судьбы? — И он... Я не знаю, что сказать... Мы просто много говорили.       — О чём? — интересуюсь я, осторожно потрепав сестричку за ушком.       — В основном о мире. Он пересказывал мне то, что произошло с Мракокрадом. Рассказал о странных землях за морем, даже показал нескольких драконов оттуда. Пытался меня убедить, что он не желает никому зла, — в голосе Луны вновь слышится печаль, когда ночная останавливается около радужного, осторожно обнимая его за плечи и прижимая к себе: — Ты всё правильно сделал, малыш... Поступил как настоящий герой. Не позволяй этому мучать тебя.       — А можно чуть поподробнее? — подаёт голос Циркон, поглядывая на потрошащую оленью тушу Фирн с неестественным даже для неё остервенением, в ярости вырывая когтями и клыками целые куски мяса и швыряя их на деревянный стол.       — Конечно, — кивает ночная, накрывая своими крыльями заинтересованную мордочку Звёздочки, вместе с этим когтем осторожно подцепив её кулон с чёрным камнем.       И всё дальнейшее время мы слушали пересказ ночной о произошедшем, отвлекшись разве что на поджарившееся мясо. Жаль только, что Луновзора не рассказала ничего толком интересного. Разве что, признавшись с подначки Холода, что она так же умеет читать мысли, как и Звёздочка, Луна рассказала немного о том, что происходило в голове Мастера. Со слов ночной, его мысли звучат «очень странно и неправильно». Он никогда не думал о себе, как и говорил, на «я», «мне», «меня» и так далее. Также сказала, что на фоне его мыслей ощущался неразборчивый шёпот, будто где-то внутри его головы были драконы, мешающие ночной проскользнуть глубже в мысли Мастера. Чуть позже, после моего вопроса, ночная подтвердила и то, что она может видеть будущее, хоть и не так хорошо, как описанный Холодом погибший дракончик.       Нет, конечно, я припомнила, что Холод что-то говорил о способностях Луновзоры в беседе с Предвестником, так что где-то в глубине души я даже была готова к тому, что к нам присоединится ещё один провидец. Правда, количество необычных драконов вокруг меня начинает зашкаливать, и мне это не особо нравится.       В любом случае ночная ничего не смогла нам рассказать полезного, кроме нескольких фактов о далёких землях, откуда к нам летели, по словам ледяного дракоманта, агрессивно настроенные чужаки, прибывающие по большей части в Ледяное и Песчаное королевства, встречаемые вдоль берега голубоглазыми слугами Мастера. А ведь и что-то подобное было в пророчестве Предвестника. Что-то там про страх и надежду на мир. Неужели Пиррию ждёт новая война, только на этот раз с гигантскими пчёлами и их друзьями «бабочками-переростками»? Да, оказывается, в тех землях и такие есть, Луновзора даже видела нескольких этих странных, куда менее приспособленных для открытого боя драконов в рядах голубоглазых.       На этом интересности закончились, и дальше до вечера пошли лишь пустые домыслы, в которые верить не было смысла. После ужина, когда мы доели остатки оленя, сложив его косточки в один угол, все начали расходиться спать, забираясь на наваленные шкуры и закрывая свои глаза. Мне даже удалось уговорить пойти отдыхать свою сестрицу, не желавшую оставлять меня в одиночестве ночью.       Пристроившись за одним из столов, я взялась за свои мешочки.       Нет, больше я не допущу ошибок и не позволю себе быть неподготовленной к неприятностям.       Осторожно пересыпая серые и чёрные порошки в пустые мешочки, я смешивала порох, с раздражением для себя отметив, что я так и не изготовила фитили. А ведь хотела этим заняться ещё в самом начале нашего приключения, но увлеклась чем-то определённо более «важным». Хорошо хоть, выделенный нам в качестве слуги гигантский пчёл перед ужином принёс несколько кувшинов с топлёным снегом. В них я и разводила остатки селитры, смачивая свитки, оставив их сохнуть у края стола. Похоже, придётся встать пораньше и всё доделать. Жаль, конечно, что я не могу изготовить что-нибудь более разрушительное.       С тяжёлым вздохом я осторожно запихиваю несколько мешочков в освободившийся бамбуковый тубус. А оставшиеся три бомбы я пока что оставляю на столе, чтобы позже не шарить по всем отделениям своей сумки, перебирая многочисленные мешочки. Главное, чтобы их никто не трогал.       Хотя никто и не будет их разглядывать — все спят. Во всяком случае, я так думаю, погрузившись в свои мысли и не расслышав тихо приближающихся шагов. Чужие клыки медленно прикасаются к моему плечу, и я вздрагиваю, испуганно пискнув и резко обернувшись, уже занося свою лапу в отчаянной попытке отбиться от нападающего, но... На меня смотрит Каракурт, слегка морщась, то и дело шевелящий пальцами своих крыльев или поскрёбывающий когтями свою грудную клетку.       — Дурак, — недовольно буркнула я, и вместо того, чтобы вмазать ему со всей силы по морде, лишь тыкаю в его нос когтем. — Между прочим, пугать друзей нехорошо.       — Да ладно тебе, — бурчит дракончик, и его голос отдаёт еле слышимой хрипотцой, берущей своё начало глубоко в лёгких.       Кстати, я обращаю внимание на его новый глаз, движущийся синхронно со старым, и с удивлением обнаруживаю в нём на фоне коричневого цвета чёрную полоску зрачка, который даже сужается, когда взгляд песчаного проскальзывает на догорающие угли. Совсем как живой, настоящий.       — Тебе ладно, а мне нет. Знаешь, тут не очень спокойно, — проворчала я, складывая перед собой крылья и оставляя кожаные мешочки около сохнущих свитков, накрывая их сверху своей сумкой, тем самым пряча от чужих взглядов. — Ты как?       — Странно, — честно признаётся Каракурт, осторожно прикасаясь пальцем к своему новому глазу, чуть на него нажимая кончиком своего когтя, не оставляя даже следа на ровной, полупрозрачной поверхности. — Внутри всё горит и чешется, будто... хах, углей наелся.       — Как я посмотрю, дракомантия не смогла восстановить твоё чувство юмора, — не сдерживаю я толики ехидства, из-за чего Каракурт обиженно фыркает.       — Я описываю как есть. Мне хочется запихнуть лапы в горло и почесать его изнутри, а ещё иногда всё болезненно покалывает. И мне жарко. Я, кажется, понял, что значит это слово. Хорошо хоть, крыло уже прошло.       Я прикасаюсь ладонью к его лбу, но ожидаемо он был такой же горячий, как и всегда.       — Температура у тебя... ну, вроде нормальная, — выношу я вердикт, стараясь не обращать внимания на то, как песчаный постарался приластиться к моей лапе, и та оказывается на его переносице. — Глаз как?       — Ещё страннее, — усмехается дракончик, прикрывая свой правый глаз, смотря на меня лишь через сотворённое дракомантией око. — Он видит всё слишком хорошо. Резкие границы, цвета, которые я до этого не замечал. Это сбивает с толку. При этом по краям виден тёмно-бежевый оттенок. И ещё я чувствую, как он поворачивается на своём месте. Это даже щекотно.       — Ну-ну. Всё тебе щекотно, — хмыкаю я, ловя морду песчаного двумя своими лапами за скулы. — Ещё раз вытворишь что-то подобное, я тебя лично убью после. Если ты выживешь. Понял меня?       — Между прочим, я хотел вас защитить... — Каракурт тут же и замолкает, когда я чуть надавливаю на его щёки и подтягиваю его морду ближе к себе.       — Ты сам в это веришь? Я вот нет, — фыркаю я, чем заставляю песчаного смущённо отвести взгляд в сторону. Или это он не из-за раскаянья?.. Стоп.       Я чувствую своими ладонями, как он вздрогнул, как слегка потирается своей мордой о мои пальцы.       Нет. Нет-нет-нет. Только не это! Уж лучше два злодея вселенского масштаба, да хоть три, только не эта абсолютно дурацкая сцена, которая в данных событиях ещё и полностью неуместна! Если он сейчас скажет то, о чём я думаю, всё произошедшее со мной за последнее время ещё больше будет похоже на дурацкую, плохо и безвкусно написанную книгу!       — Водомерка... мне кажется, что я тебя... — смущённо начинает говорить Каракурт, и я спешу его заткнуть, сжимая его челюсти своими лапами и направляя взгляд дракончика к себе.       — Я поняла. И я отказываюсь. Сразу же, — без всякого сожаления наношу я беспощадный удар по этому дракончику, решившему броситься в ещё одну самоубийственную битву. В его взгляде я замечаю вспышку боли и разочарования, сомнения в себе. Мне даже на секундочку становится жалко беднягу. — Понимаешь... Давай начнём с того, что то, что ты сейчас испытываешь, скорее всего своеобразная форма страсти, но никак не любовь. И вообще, я считаю, что любви не существует. Все эти «высокопарные» высказывания — чистейшей воды глупости, придуманные романтиками, думающих чем угодно, но не своей головой.       Уши песчаного опускаются, но он внимательно меня слушает, не решаясь прерывать.       — В общем, это чувство рано или поздно исчезнет, оставив после себя лишь злость и разочарование. Во-вторых, ты не находишь, что обстановка несколько, хмм... не подходит для таких признаний? Ну, тебя чуть не убили, мы, по сути, сидим под присмотром нового Мракокрада... Сплошная романтика, да? Ещё и в окружении сокрыльцев. Нет. — Постепенно я разжимаю свои лапы, и песчаный неуверенно кивает, соглашаясь с каждым моим доводом. Хорошо хоть, он не потерял голову от нахлынувших на него чувств. — В-третьих, вполне возможно, что твои чувства сейчас ко мне — это аффект от пережитого тобой.       — Я испытывал это к тебе уже несколько дней, — растерянно отвечает Каракурт, видимо решивший оправдать своё неестественное и спонтанное чувство.       Интересно, чем оно обусловлено? Может, какие-то драконьи инстинкты?       Я прислушиваюсь к себе, заодно накрыв ладонью нос песчаного, таким незамысловатым образом прося его помолчать.       Нет, во мне ничего такого нет. Никакой «любви». Так, скорее симпатия, которая вызывает идущую у меня изнутри волну страха, но... Это немного другое, завязанное на том, что мне даже противно думать об отношениях при воспоминаниях из прошлой жизни. И вообще, я не хочу думать о всех этих глупостях! Вот серьёзно, мне нет до этого никакого дела.       — И последнее. Сколько мы друг друга знаем? Даже месяца нет, — с укором в голосе продолжаю я, приводя свой последний и наиболее железный аргумент. — Это только в красивых легендах герои влюбляются за считанные дни. Реальность куда сложнее... Давай, хмм, для начала станем с тобой хорошими друзьями? Узнаем друг друга поближе, а там, через пару лет, уже будем размышлять что и как? Заодно в себе разберёшься, что это за эмоция. Хорошо?       — Угу, — неохотно, но всё-таки выдыхает песчаный дракончик, слегка поведя своими крыльями. — Наверное, ты права.       — Не поверишь, но я очень часто права, — соглашаюсь я с песчаным, затем медленно поднимаясь со своего места и направляясь к сопящей на шкурках Тростинке. Разве что остановилась, чтобы обернуться на приунывшего дракончика, медленно двинувшего лапами обратно к своему спальному месту.       Может, сказать ему что-нибудь ободряющее? Уровня «не всё потеряно, боец»? Нет, это всё лишнее, тем более с учётом того, что я сама не до конца уверена в том, чего хочу на самом деле. Так что пристраиваясь около своей сестрички, я скажу лишь банальное:       — Спокойной ночи, Каракурт.