Спасение утопающих - дело рук самих утопающих

Halsey — Ghost       Надзирателем оказался мужчина без малого тридцати лет, обычный во всех пониманиях: обычный рост, обычное телосложение, обычная редкая шевелюра с залысиной на лбу, обычная пелена в глубоко посаженных глазах. Стэн сказал, что надзиратель — швед и приехал в Дерри на добровольных началах, когда один из знакомых намекнул ему на нуждающихся в помощи детей. — Когда он только приехал, — рассказывал Стэн, — в его взгляде горел огонь, он был готов рвать и метать. — Подросток рассмеялся. — Вот только американский дух оказался сильнее шведского, если ты понимаешь, о чём я, — он подмигнул и отошёл к Ричи, воевавшему с автоматом с газировкой.       «Сраная железяка, отдай мою колу или я тебя вздерну!» — истошно вопил кудрявый, пиная устройство обеими ногами.       Стэн легонько стукнул по корпусу, и из отверстия выпала банка.       Переодевшись, Эдди долго рассматривал себя в заляпанном невесть чем полноростном зеркале. Комбинезон висел на нём мешком, и мальчик подвернул рукава и штанины, но он по-прежнему оставался слишком велик. О, каких усилий стоило заставить себя надеть уже ношенную кем-то одежду!       Потрепав себя по щекам, чтобы собраться с мыслями, Каспбрак отвернулся от своего отражения и глубоко вздохнул. Раздевалка представляла из себя просторную полуподвальную комнату с двумя окнами под потолком, обшарпанными стенами и двумя повернутыми друг к другу рядами шкафчиков. Стэн сказал, что в соседней комнате душ и туалет, но Эдди пока не был готов это видеть. Пахло сыростью, потом и сигаретным дымом, и мальчику, конечно, рано было судить, но он бегло подумал, что в аду наверняка стоит такой же запах.       Надзиратель пригласил его в свой кабинет. — Можешь звать меня Роман, — подчеркнув букву «о», произнёс мужчина, располагаясь за столом.       Он не был тем, кто внушал доверие с первого взгляда, однако он и не отталкивал. На нем была серая футболка и спортивные штаны. На шее болтался бэйдж с неудачной фотографией в фас, а из-за уха торчала помятая сигарета. — Итак, Эдвард, — Роман сложил руки замком и слегка подался назад, — ты хорошо осознаёшь, почему ты здесь?       Эдди без раздумий кивнул, стараясь поддерживать зрительный контакт. Глаза надзирателя, серо-зеленые, спрятанные в тени густых темных бровей, взирали с интересом. Эдди думал: «Наверное, он хочет сказать, что такие, как я, бывают здесь редко». — Неплохое начало… хочешь кофе?       Каспбрак улыбнулся настолько непринужденно, насколько позволяло его положение. — Что ж, я не буду много говорить, — протянул Роман с намёком на то, что сказать он на самом деле хотел более, чем просто много. — Ты совершил ошибку, Эдвард, но это естественная часть человеческого пути. Я надеюсь, что здесь тебе удастся преодолеть этот опыт и стать мудрее.       Эдди тихо усмехнулся и снова качнул головой. — Разумеется, — сказал он и после недолгой паузы добавил, — могу я попросить Вас не говорить остальным, что я здесь из-за нарушения? Скажем, я просто волонтёр?       Роман изогнул брови, и Эдди наконец удалось четко разглядеть цвет его глаз, оценить пушистые длинные ресницы и изящную прямую переносицу. Не ему было судить, но надзиратель казался ему слишком привлекательным, чтобы торчать в этой дыре. Мог бы цеплять красоток в шведских пабах, безрадостно подумал Каспбрак, проникнувшись к Роману подобием жалости. — Не буду спрашивать, для чего, но хорошо, я выполню твою просьбу. — Швед вытащил сигарету и покрутил её между пальцами, поправляя набивку табака. — Поставь свою подпись и иди в зал, я закончу с документами, и мы начнём.       Эдди аккуратно вывел свою подпись на бланке посещений и удалился. Дверь хлопнула одновременно со звуком высеченной кремнием зажигалки искры. — Кто из вас сверху, Малыш Эдс? — Ричи встретил его у самой двери, и Эдди, подпрыгнув от неожиданности, чуть не врезал ему ногой. — А что, хочешь занять моё место? — нагло промурлыкал мальчик, придя в себя от испуга.       Ричи хохотнул и удалился в зал за двустворчатыми стеклянными дверьми, прижимая ко лбу банку газировки. Эдди проследовал за ним.       Видимо, этот зал предназначался для общественных мероприятий. На фоне остальных комнат он выглядел даже неплохо: широкие окна, фрески с изображениями цветов и животных, небольшая импровизированная сцена из крытых листами фанеры настилов. В центре комнаты грудой стояли пластиковые стулья, на некоторых из них уже восседали остальные члены группы, Ричи же крутился рядом, без умолку трепался и несомненно раздражал каждого из присутствующих.       Эдди нерешительно приблизился к компании и осмотрел всех по отдельности. Кроме уже знакомых ему парней в зале было лишь двое. — Привет! — первой его окликнула девушка примерно его возраста.       Красивая, только и подумал о ней Эдди. Рыжие короткие волосы, россыпь веснушек на коже цвета слоновой кости. Она носила комбинезон чуть приспущенным с плеч, и парни пускали слюни на розовые лямки ее лифчика.       Эдди кивком поздоровался, обращаясь к ней и темнокожему пареньку, сидевшему поодаль, уткнувшись в экран смартфона. — Ну что же, — затянул противным голоском Ричи, подпрыгнув к Эдди со спины и уложив локти на его плечах. — Господа и дамы-хулиганы, мелкие преступники, алкоголики и наркоманы, раз уж судьба свела нас на обочине жизни, давайте делиться грязными секретиками, о-хо-хо! — он потер ладони друг о друга, и Эдди оказался зажат в тисках его костлявых рук.       С шипением выкрутившись, мальчик делано поправил комбинезон и стряхнул с себя несуществующую пыль. — Раз уж все тут такие скромники, начну я! — не умолкал Тозиер, забираясь ногами на стул. — Мое имя Ричард Фицджеральд Тозиер Пятый, и я здесь за расхищение царской гробницы и надругательство над честью Ее Высочества Эдиты Капсбриты. Ох, я собирался раздать это золото бедным, видит Бог! Поганые бюрократы отобрали у меня всё и засунули в этот свинарник, и я…       Стэн пихнул его под колено, и парень едва не повалился, вовремя успев удержать равновесие, вцепившись в хлипкую пластиковую спинку. — Произвол! Он один из них!       Стэн плюхнулся на стул и подтолкнул к Эдди соседний, взглядом указывая, нет, приказывая парню сесть рядом. Каспбрак послушно опустился, про себя молясь за чистоту сидения. Словесный шквал из грязного рта Тозиера он проигнорировал, глазами поблагодарив Стэна за помощь. — Я Беверли, — девушка чуть придвинулась к краю сидения, упёрла локоть в заброшенные одна на другую колени, обаятельно подмигнула и надула сладкий фиолетовый пузырь из жвачки. — Майк, — отозвался молчаливый до сего момента темнокожий парень.       Очевидно, они все успели пообщаться ещё до прихода Эдди, поэтому после того, как он назвал своё имя, этап знакомства был пройден. Мальчик напоминал себе держать дистанцию, потому в дальнейший разговор не вступал. — А ты здесь за что, Стэнни? — сладко ворковала Беверли, наклоняясь к парню. Тот молчал, тихо посмеиваясь. — Стэнли у нас жид до мозга костей, так что тебе, подружка, не светит его оседлать, — Ричи снова возник из ниоткуда. — Но можешь попробовать это со мной, — он подмигнул и обвёл своё тело руками, показушно вильнув бёдрами.       Беверли засмеялась и ничего не ответила. Эдди на секунду даже допустил мысль, что они похожи на нормальных людей. То есть, если бы они встретились при иных обстоятельствах, ему бы и в голову не пришло, что это самые настоящие отбросы общества. Подростки как подростки, но он тут же отбросил от себя эту мысль.       Надзиратель постучал в стекло на двери, и пять пар глаз обратились на него. Эдди боковым зрением видел, как глаза Ричи блеснули опасным огоньком, и уже приготовился к очередной шутке, но тот пока держал рот на замке. — Добрый день, — с улыбкой поздоровался мужчина, — итак, давайте знакомиться.       Первый день прошёл на удивление спокойно. Пусть Каспбрак и был объят вселенским ужасом, ничего страшного с ним пока не произошло. Они подметали территорию и мыли окна в здании — Роман решил, что в первый день им нужно пообщаться, чтобы «создать сопутствующую исправлению обстановку». Под конец дня они уже делились причинами, по которым оказались в этом месте, и из разговора Эдди понял, что Беверли разъезжала на машине отца в нетрезвом состоянии, как она сама выразилась: «Всего после одной Маргариты, ебучие копы», Майк подрался с отморозками, приставшими к девушке одного с ним цвета кожи (ни для кого не было секретом, как в Дерри относились к афроамериканцам, и Майк показался скорее защитником, чем хулиганом, так что Эдди сделал для себя пометку относительно этого парня), а Стэн и Ричи попались с травкой около Синагоги, в которой отец Стэнли был раввином. Собственно, это и сыграло свою роль: парней не посадили, ограничившись лишь отработками, и Урис не стал отказывать себе в удовольствии и упомянул, что если бы не он, Ричи уже стоял бы раком в колонии для несовершеннолетних к югу от Бангора. — Ты лишил малолетних убийц счастья созерцать эту сладкую задницу, ужасный человек, Стэнли Урис! — простонал Ричи, впрочем, не скрывая при этом толики радости.       Начинало темнеть, когда Эдди вышел из здания, с особым наслаждением вдохнув свежий вечерний воздух. Ребята попрощались и разошлись в разные стороны, только Ричи остался стоять в воротах, переминаясь с ноги на ногу. Каспбрак в очередной раз отметил странность парня и поспешил удалиться, чтобы снова не нарваться на его тупые шуточки.       Ему даже удалось уговорить надзирателя разрешить забрать костюм домой, чтобы постирать и как следует отпарить, ссылаясь на страшные аллергические реакции его нежной кожи. Роман сжалился, но заставил оформить двухстраничную расписку о взятии на руки казённого имущества. «Имущество, тоже мне», — фыркнул Каспбрак, но возражать не стал. За возможность смыть всю дрянь с этой тряпки бумажная возня была меньшей оплатой.       С матерью в тот вечер Эдди почти не разговаривал. Ограничившись кратким слегка перевранным пересказом прошедшего дня, подросток намеренно избегал любых упоминаний об общении с «коллегами по несчастью». Может, потому, что от этого Соня слетела бы с катушек, а может от того, что Эдди не хотел признаваться самому себе в том, что в целом чувствовал себя с ними отчасти даже своим. Если подумать, ни один из них не посмеялся над его астмой, когда мальчик каждые десять минут совал в рот ингалятор. За исключением Ричи, который просто не мог упустить это из внимания и не вбросить очередную пошленькую шутку, но Эдди почему-то был уверен, что делал он это вовсе не с целью его оскорбить. — Да ты с-с-стебешься надо мной! — рассмеялся Билл, когда уже в своей постели Эдди, как и обещал, позвонил ему с отчётом. — Если даже ты так подумал, то наверняка это настоящие сливки нашего общества!       Каспбрак ответил сухим смешком и комментировать замечание друга не стал.       Стиральная машинка гудела в соседней комнате. Морковная клякса мельтешила едким пятном в серо-голубой ванне.       По пути в школу следующим утром Денбро был неожиданно тихим. Державшись за запястье, он прятал глаза, и от его обычной бодрой улыбки осталась только пасмурная тень.       Эдди не спрашивал его, к тому же это и не потребовалось: у школьных ворот их уже поджидала компания Бауэрса. Генри курил, опершись бёдрами о забор. — Слышь, чахоточный! — окликнул он, смешав слова с жёлтой вязкой слюной, брошенной на тротуар под ноги мальчишек. — Я знаю, что это был ты, ублюдок!       Весь первый урок Эдди провёл в кабинете школьной медсестры, прикладывая к ушибленной скуле завёрнутый в хлопчатобумажную салфетку лёд.       Он не стал говорить об этом директору. Не стал говорить о том, как Бауэрс сперва поставил ему подножку, затем несколько раз пнул в живот, когда подросток распластался перед ним на траве школьного заднего двора. Генри тащил его за ворот, и белое застёгнутое поло окрасилось в грязный зелёный и растеряло в неравном бою все пуговицы. Биллу тоже досталось, когда он попытался защитить друга — его осадили кулаком с намотанным на него кожаным ремнем под дых, и следующие несколько минут он безуспешно откашливался, согнувшись около Каспбрака в позе эмбриона. Завершая расправу, Генри коротким ударом украсил скулу Эдди подтёкшим кровью синяком и смачно харкнул на его туфли, пообещав ему веселую жизнь. Эдди хотел огрызнуться в ответ, но приступ астмы сжал его горло в игольное ушко, и ему оставалось только ждать помощи в лице проходивших мимо школьников. Они точно были не рады перспективе спасать одноклассников вместо парочки сигарет, стыренных из отцовой прикроватной тумбочки, но, к счастью для Эдди и Билла, их совесть оказалась сильнее потребности в никотине.       Медсестра посоветовала обратиться к учителям, сетуя на то, что почти каждый день ее посещают ученики в гематомах, и Эдди согласился. Соврал, разумеется, так как весь оставшийся день побои оправдывал собственной неуклюжестью, хотя все и так прекрасно знали о происхождении его синяков. — Вау, красотка, это тебя так мамочка отделала? Что ты сделал, не доел мюсли с черносливом? — Тозиер встретил его у входа в общественный центр с самодельной сигаретой в сухих потресканных до крови губах. Каспбрак не мог ручаться за ее содержание и был уверен, что едва ли она на все сто состояла только из табака.       Настроение было паршивым и препираться с кудрявым никак не хотелось. Впрочем, последнего это мало волновало. — Давай, расскажи дяде Ричарду, кто тебя обидел, Малыш Эдс.       Эдди вздёрнул подбородок к затянутому облаками небу. — Ещё раз меня так назовёшь, и я тебя с ним познакомлю.       Тозиер криво усмехнулся, затушил окурок о подошву обуви и поднял обе руки в капитулирующем жесте. — Увольте, Мистер Антисептик, я не участвую в групповушках с тех пор, как подцепил герпес в средней школе.       Лицо Эдди скосило от омерзения. Он прошел мимо кудрявого, обогнув его дугой, покуда позволила ширина двери. — Куда же ты, это просто отменная история!       В ответ мальчик молча показал средний палец через плечо и продолжил шагать.       Ему удалось отстирать костюм и к его удивлению ткань оказалась даже приятной на ощупь. От паровой обработки или сама по себе, он не знал, но это, впрочем, мало волновало. Главное, теперь от неё пахло «альпийской свежестью», а от тёмных пятен неизвестного происхождения не осталось и следа. Эдди как раз натягивал рукава, стараясь по минимуму задевать места ушибов, когда хлопнула дверь, и в помещение вошла Беверли. Она тихо подкралась сзади, пусть Эдди и так уже видел ее в отражении. На девушке было легкое платье — весьма опрометчиво в виду начинающегося похолодания, в руках она держала мобильник разбитым экраном наружу и нераспечатанную пачку сигарет. Она спросила, что произошло, медленно осматривая мальчишеское тело, жуя жвачку и держась за замок на шкафчике. Эдди ответил ей то же, что весь день отвечал в школе — упал с лестницы. Она не поверила, но донимать его не стала, лишь раз, приблизившись настолько, что ее дыхание обожгло затылок, полушепотом поинтересовалась: — Может, обработать твои раны?       Шея мальчика занялась красными пятнами. Он энергично покачал головой и потряс перед лицом ингалятором. Девушка пожала плечами и вернулась на свое прежнее место, игнорируя наличие в раздевалке парня, одним движением скинув платье через голову. Эдди отвернулся в сторону от отражения и непослушными пальцами взялся за пуговицы, чувствуя, как между лопаток его буравил взгляд зеленых глаз из-под золотистых ресниц.       Надзиратель нёс стопку бумаг и переговаривался с кем-то позади себя. Эдди увидел его собеседника только после того, как тот показался в дверном проёме его кабинета, и грудь мальчика сжалась от страха и возмущения. Такого возмущения, что на щеках выступил злой румянец. Такого, что венка на виске ощутимо проступила через тонкую кожу. — Билл, какого хера?       Денбро отсалютовал приветствие, поправил складки комбинезона и широкими шагами подошел к другу, оставив между ними расстояние в полметра. На его губах сверкала наигранно виноватая хитрая ухмылка, в зубах торчала палочка от чупа-чупса. — Ты же не думал, что я брошу тебя тут одного? ***       Эдди удерживал кулаки в карманах, силясь игнорировать накрывшую его вспышку ярости. Билл, почесывая затылок, рассказал, что признался директору, что битьё окон в машине Генри было его идеей. Его отчитали по первое число и направили в центр, напоследок добавив: «В следующий раз не забудь признаться сразу!» На деле он рассчитывал, что это поможет избавить Эдди от наказания и занять его место, но оказалось, соучастие в преступлении не умаляет значимости проступка. На выглядывающей из-под закатанных рукавов костюма коже всеми оттенками зелёного красовалась пятерня Бауэрса, и Эдди был убежден, что на груди и животе друга так же запечатлены узоры подошвы обуви хулигана. Билл сказал, что это естественный порядок вещей: друг прикрыл его, он попытался прикрыть друга; оба пытались освободить товарища и в итоге оба оказались наказаны. — Так ты привел подружку, Эдс? — Ричи забросил локоть на плечо Каспбрака, — не такая лапочка, как ты, но сойдёт. Твое предложение о групповушке ещё в силе? — Он наклонился к лицу мальчика и продемонстрировал два ряда кривоватых зубов, и Эдди не без отвращения отметил, что с левой стороны вместо «пятёрки» красовалась чёрная дырка. — Не вывезешь, Тозиер, — шикнул Каспбрак и сбросил с себя руку.       Стэн потянул Ричи за воротник и занял его место около Эдса, спрятав руки в нагрудные карманы и с легко читаемым вызовом осматривая новичка.       Денбро одарил его дружелюбной улыбкой, на которую во всём мире способен был только он один. Эдди всегда это подмечал: как бы низко не пал человек, Уильям относился к нему с открытым добродушием. Он даже нередко отчитывал его за это — нельзя быть добрым ко всем, на что Билл только отмахивался: «Откуда мы знаем, может, это сегодня спасёт кому-то жизнь», и Эдди знал, что он прав, но всё равно отталкивал от себя его альтруистические нравоучения. Однако, эта его всеобъемлющая доброта не распространялась на Бауэрса и ему подобным, что пусть и ставило его теорию о спасении чужих жизней под сомнение, но было истинно верным ходом. Кто-то не заслуживает доброты, и хорошо, что Билл это понимал.       В тот день их занятием было отмывание граффити на стенах и заборе центра, а также на бетонных плитах на спуске к вытянутому берегу. От воды пахло затхлой сыростью, и Эдди потребовал бы респиратор, но его гордость в последнее время не на шутку разыгралась, и мальчик ограничился только перчатками из плотной резины. — Ты не рассказывал про этого парня, — Билл недоверчиво покосился в сторону как обычно валяющего дурака Ричи, он держал сигарету в уголке рта и пародировал какого-то политика, пока ребята заливались хохотом. Надо признать, за исключением его мерзких сортирных шуточек, чувством юмора парня точно не обделили.       Эдди присел на корточки перед ведром и тщательно полоскал пропитанную краской тряпку. — У меня на него досье нету, — тихо произнес он. — Тощий придурок, попавшийся с травкой. Интересно, как Стэн его терпит?       Денбро промычал и перевел взгляд на Уриса, который был поглощен работой поодаль от своего дружка, глубоко о чём-то задумавшись. — А этот Стэн… — Заговорил было Уильям, но осекся на полуслове и продолжил только после короткой паузы, — он тут за что?       Каспбрак вкратце рассказал о причинах наказания каждого подростка, Билл с интересом слушал, и по мере продвижения истории его улыбка расцветала всё ярче. Эдди поймал себя на мысли, что слишком долго пялился на его белоснежные зубы за налитыми тёмным губами.       Во время короткого перерыва подростки расположились за бетонным столом на вытащенных из зала стульях. Почти все курили и переговаривались ни о чем, обсуждали, что неплохо было бы выбраться всем вместе. Беверли пододвинулась к Биллу. — Как ты на это смотришь? — она мурлыкала, как и обычно. Все уже поняли, что она флиртует постоянно, но это было скорее ее техникой общения, чем реальными заигрываниями.       Денбро, вопреки многозначительным взглядам друга, вступил в разговор. Обречённо вздохнув, Эдди незаметно выбрался из образовавшегося кружка и направился в здание. Настало время увидеть своими глазами туалетную комнату. Морально он не был к этому готов, но живот начинал протестующе ныть, и принципами пришлось поступиться. Как он и ожидал, кабинки воняли так, что слезились глаза. Уборка в этом помещении проводилась либо очень редко, либо никогда. Помявшись в дверях, Эдди все же вошёл и рукой в новой резиновой перчатке задвинул щеколду. — Да я знаю, чёрт тебя дери!       Эдди вздрогнул от хлопка входной двери и голоса: досадного, почти скулящего. — Дай мне еще пару дней, я всё верну, обещаю!       Это был Ричи. Он гулко шагал туда-сюда около ряда грязных раковин. Чиркнула зажигалка, до Эдди донесся запах дыма. — Блядь, не смей ее трогать, ублюдок, я же сказал тебе, что всё верну!       Каспбрак задержал дыхание и прижал пятки к основанию унитаза. Подслушивать нехорошо, но и Ричи мог бы проверить, есть ли кто-то в комнате, верно? — Сука!       Эдс взвизгнул, когда в соседнюю кабинку с характерным хрустом прилетел простенький кнопочный телефон. До его ушей доносились звуки ударов костяшек кулака о потресканный скользкий кафель. Набравшись решимости, он тихо приоткрыл дверцу и прокашлялся, привлекая к себе внимание. Тозиер, до этого увлечённый дракой со стеной, в которой явно проигрывал, замер на месте и медленно повернулся. Губы его исказились в дьявольской улыбке, но глаза выдавали ледяной ужас. Парни молча пялились друг на друга, пока Эдди не осмелился прервать тишину. — Всё в порядке?       Ричи выпрямился и спрятал окровавленные руки в карманах. — Да, всё заебись, — он качнулся с пятки на носок и обратно, — с девчонкой поссорился, бывает.       Любому идиоту было ясно, что ни одна девушка в здравом уме ни за что и не посмотрела бы на эту печальную пародию на человека, так что Эдди пришёл к выводу, что-либо его дама — умалишенная и как минимум наполовину слепая, либо Ричи безбожно врал. Почему-то более привлекательным казался именно второй вариант. — Давай помогу с руками, — пробубнил Каспбрак, кивнув на капли крови на штанинах и короткими шагами приблизившись к кудрявому недоразумению, на ходу снимая перчатки.       Тот отнекивался и так увлёкся, что извлёк руку из кармана, и от взмахов кровь с оснований пальцев тонкими струйками ринулась к запястьям. Только сейчас Эдди заметил разбросанные по полупрозрачной коже цвета сырой штукатурки кривые вздутые полоски шрамов.       Покачав головой, Эдди зацепил парня под локоть и потащил в раздевалку, к своему шкафчику, где в рюкзаке преспокойно дожидалась своего часа аптечка. Ричи мог бы посмеяться над этим, но вместо этого вытаращился на мальчика со своего места на кушетке у зеркала. Каспбрак присел на корточки перед ним и обильно смочил ватный диск перекисью. — Давай руки, — неожиданно мягко произнес Эдди, и Ричи, всё ещё шокированный, вытянул ладони костяшками кверху. Местами кровь уже запеклась и там, где от сильных ударов потрескалась кожа, замерли на полпути затянутые плёнкой капли. После соприкосновения с перекисью, кровь зашипела и превратилась в пену. Ричи застонал. — Ай-ай, малышка, нежнее!       Эдди пихнул его локтем под колено, извлек из аптечки — компактного чемоданчика, в прошлом бывшего контейнером для еды — зелёнку и аккуратный рулет запечатанного прозрачным целлофаном бинта.       Тозиер наблюдал за его махинациями, и его пальцы слегка подрагивали. Эдди не знал, с чего бы это вдруг, но кудрявый улыбался, глядя прямо на свои руки в руках мальчика. Улыбался не едкой ухмылкой, как обычно. Улыбался так же, как Билл, когда замечал друга, выходящим из дома.       Эдди отогнал от себя эту мысль и закончил перевязку. — В следующий раз, когда приспичит поколотить стены, вспомни про микробы, которых там уйма! Ты слышал про стафилококков?       Ричи прыснул и откинулся спиной на зеркало. Эдди не обращал внимания на то, что всё это время сидел между его широко расставленных ног. — Переживаешь за меня? С чего бы?       Тозиер выудил из кармана сигареты и зажигалку, ловко поймал фильтр губами и закурил. Засмотревшись на это, Эдди забыл о своей непереносимости дыма. — Черт, придурок, у меня же астма!       Ричи закашлял. — Точно, извини, — он смочил большой и указательный палец слюной и затушил огонек, спрятал остаток сигареты в кудри за ухом. — Так лучше?       Каспбрак замер на месте. Ещё немного, подумал он, и я бы свалился на задницу. Бог свидетель, только мысль о грязном полу помогла ему удержаться от падения.