Спасение утопающих - дело рук самих утопающих

      Время шло, и постепенно отработка из ненавистного наказания превратилась своеобразную форму проведения досуга. Существенную роль в этом сыграло присутствие Билла, но Эдди в этом не признавался. Всюду следуя за другом хвостом, он надеялся избежать контактов с остальными, но чрезмерно общительная натура товарища здорово этому мешала. На пятый день общественно-исправительных работ Денбро закрепился в положении неформального лидера, избранного молча и единогласно. И пусть обстановка в группе становилась всё более компанейской, странное сосущее под ложечкой чувство всё никак не давало Эдди расслабиться.       Ричи изменился, но мальчику казалось, что только он это заметил. Кудрявый всё так же скакал вокруг и выкрикивал всякую дрянь, но Каспбрак издалека подмечал, как сильно его глаза стали похожи на глаза замороженной рыбы, и сердце неприятно щемило при взгляде в его сторону. После инцидента в туалете что-то произошло между ними, но так думал, очевидно, один Эдди. Тозиер же лишь стал более навязчивым и не кишался лишний раз прикоснуться к нему во время разговора.       Эдди клял себя за то, что всё реже отталкивал его. Всё менее отвратительным он ему казался.       «Просто он очень тактильный», — думал Эдди. «На Стэне он тоже виснет, в чем проблема?»       Мальчику не давал покоя телефонный разговор Ричи и его реакция. Не давало покоя то, что каждый день с отработок его забирала машина с тонированными стёклами. Ричи убегал раньше всех, чтобы успеть незамеченным нырнуть на заднее сидение тёмно-синего Ниссана, и Эдди не знал бы этого, если бы не вопросы надзирателя.       В обед шестого дня отработок к Каспбраку и Денбро в школьной столовой присоединился Бен, по обыкновению лучащийся жизнерадостностью.       Он сообщил друзьям, что собирается стать волонтёром, и Эдди уже начал было его отговаривать, но Билл заткнул его на полуслове. Он считал это хорошей идеей. Сказал, это зачтётся при поступлении в колледж, от этих слов у Эдди закружилась голова. Он еще не думал, как объяснит матери в конце его наказания, что всё это время лгал ей, а лгать с каждым днём, между прочим, было всё сложнее. Роман пусть и вошел в положение и согласился пару месяцев держать всё в тайне, однако рано или поздно правда должна была всплыть.       Ричи был завидно упрямен в своём намерении выпытать у Эдди причину его наказания, но тот держался особняком. — Я волонтёр, тысячу раз объяснял. — Признайся, ты здесь, потому что больше не можешь без меня жить, Малыш Эдс.       На седьмой день отработки компания нарушителей пополнилась ещё одним, единственным, попавшим туда по своей воле. Бен Хэнском своим появлением смог отвлечь Ричи на себя, и Эдди уж было обрадовался. — Стог, не найдётся четвертака на батончик? — Тозиер любовно гладил стекло автомата, любуясь сникерсом с начинкой из лесного ореха, — если я не съем шоколадку, то Эдсу будет невкусно глотать, ты не можешь так с ним поступить!       … но оказалось, что радоваться было рано.       Эдди услышал это из зала и, сам себе удивляясь, вдруг почувствовал жар в области живота.       «Наверное, мама купила другие витамины», — оправдался он и никак не ответил на шутку кудрявого.       В тот день на улице лило, как из ведра, поэтому Роман запряг их перекраской стен. Он сообщил, что на следующей неделе выведет ребят на работы в городе, а пока вручил им ведра с краской и смылся в свой кабинет. Для надзирателя над малолетними хулиганами он был слишком беспечен. — А кто эта девушка? — не глядя мазнув по стене, измазанной белым краской, тихо спросил Бен, кивая в сторону Беверли. Она болтала с Майком и нагло отлынивала от работы. — Бев, — отозвался Денбро. — Красотка, да?       Эдди не торопился вступать в разговор, но Стэн отвлёк его шумным вздохом. Парень мялся неподалеку от них, пока Ричи болтал над его ухом о красотках, которых он оприходует, как только выберется из этого городишки. О воображаемых, разумеется. — Ты как? — Каспбрак легко толкнул его локтем. Урис отреагировал не сразу, его взгляд был направлен чуть дальше позиции Эдди, аккурат туда, где Билл энергично размахивал кисточкой. — М? — с глаз парня спустился белёсый занавес. — Все о’кей, просто задумался.       Постоянные недомолвки начинали входить в привычку. Эдди не хотел переживать об этих людях, однако каждый день несколько минут своего времени уделял мыслям о них: почему Стэн такой взволнованный, почему Беверли вдруг стала носить костюм как положено, не оставляя ни одного участка кожи доступным для взгляда, почему Майк старался держаться поодаль и вздрагивал, когда к нему обращались напрямую. Почему Ричи уезжал на тёмно-синем Ниссане. Почему все его запястья покрыты странными следами. Почему он…       Каспбрак в сердцах ругнул самого себя и продолжил путь по школьному коридору в сторону учительской. Из-за нехватки времени его домашние задания стали получать меньше баллов, и первым это подметил учитель физики. Как будто до отработок Эдди хорошо с ней справлялся.       Школьная жизнь меняла оттенки. Эдди стал иначе смотреть на сверстников, регулярно задумываясь о том, что и хулиганы были обычными школьниками. Для подростка приоткрылась завеса тайны: он и понятия не имел, как они проводили своё свободное время, и ему хотелось узнать, сидят ли они в подвале одного из своих друзей, курят травку и смотрят порно или выбираются за город на потрёпанном седане, чтобы посмотреть кино под открытым небом, кидаться попкорном в окна соседних машин и заводить случайные знакомства? Из наблюдений Каспбраку была доступна лишь часть их личностей, но строить выводы по этому огрызку информации было сомнительным занятием. Вопреки этому, Эдс не мог сопротивляться интересу.       Он представлял, как Стэн, плотно сдвинув ноги, шептал утреннюю амиду, а затем завтракал вафлями в ягодном сиропе. Его дни текли, как растопленное масло. Он шёл в школу, где у него не было друзей за исключением соседа по парте на уроках биологии и химии, торчал в библиотеке, гулял по парку и заполнял дневник рисунками птиц. — Раньше это было просто увлечением, — неловко отворачивая голову, рассказывал парень, когда Эдди застукал его за бесшумным наблюдением за стайкой мелких воробьёв, столпившихся у наполнившегося дождевой водой ведра, что было забыто на заднем дворе центра одним из неуклюжих хулиганов. Они вспархивали, макали клювики в воду, затем спускались в пыльный островок у края газона и размахивали крыльями. — Но с возрастом превратилось в своего рода привычку. Это странно? — Он вопрошающе вглядывался в лицо Эдди, и тот был обезоружен мелькнувшей в его лице ребяческой невинностью. Словно это не он ещё недавно толкал малолеткам наркоту за стеной Синагоги. — По-моему, это круто. — Честно ответил Эдс и сам залюбовался игрой птиц.       Беверли, наверное, проводила время с друзьями. Часто пропускала уроки и постоянно попадалась за курением в школьном туалете. Она торчала в забегаловке на соседней с кинотеатром улице, флиртовала с официантом, и он оплачивал её обеды, потом шла на фильм ужасов и, закинув ноги на спинку переднего кресла, громко смеялась на страшных моментах. А вечерами она надевала открытый топ и короткие джинсовые шорты, красила губы алой помадой, взлохмачивала волосы пенкой для укладки и уходила через окно, откуда по карнизу спускалась к пожарной лестнице и направлялась к припаркованной у соседнего дома машине друзей. Едва ли у неё были настоящие друзья — Эдди вообще всегда казалось, что у красивых девушек по определению не могло быть друзей. Она смаковала маленькую таблетку на языке, запивала её пивом и устремлялась к центру танцпола, где непременно кто-то пытался увлечь её в грязный танец и попытаться заманить в туалет.       Иногда, возможно, она позволяла это какому-нибудь студенту колледжа, вернувшемуся в родной город на выходные, но только за тем, чтобы обчистить его карманы и улизнуть, держа в руках туфли на высоком каблуке и хохоча на всю округу. Её смех звенел и отливал чистым золотом. В редкие солнечные деньки ее кожа покрывалась блёстками мелких веснушек, волосы впитывали в себя свет и излучали его с двойной силой.       Она читала серьезную литературу, увлекалась Лавкрафтом и Кафкой, но ни с кем это не обсуждала. Свесив ноги с лестницы, она наслаждалась чтением и пила овсяное молоко, пока никто не видел ее истинного лица — заспанного, нежного и по-детски светлого, с игривым огоньком во взгляде, почти мальчишеском, так и кричащем: «Давай залезем на дерево, построим плотину на Пустоши, прыгнем в карьер со скалы!» Она подолгу спала и по утрам выглядела ужасно (только по ее собственному мнению), никогда не позволяла себе просыпаться в чужом доме и с чужими людьми рядом. Эдди готов был поклясться, что девушку совсем не интересовали ни секс, ни отношения, хотя всё это она, конечно же, могла себе позволить.       А Майк целыми днями был занят работой. По утрам он развозил газеты, затем немного работал на ферме отца. Каспбрак слышал о ферме Хэнлонов, потому что пожилая дама из дома напротив покупала у них овощи и гусиный пух для подушек. После обеда он шёл в библиотеку и читал исторические книги, немного слонялся по округе и возвращался к работе. Исследовательская жилка не давала ему покоя, потому парень изучал дальние уголки города. Из-за домашнего обучения ему редко доводилось общаться со сверстниками, потому он стал замкнутым. Может, он боялся из-за предрассудков, которым пора было бы покинуть Дерри, вот только прогресс до этого города всегда доходил со значительным опозданием.       Вечером Майк ел тушёные овощи, слушал байки отца и шёл в свою комнату, где его ждали онлайн стратегии с людьми в его фракции, которым было плевать на цвет его кожи. Каспбрак заглядывал через его плечо, когда подросток был увлечён построением города на экране смартфона. Уведомления беспрерывно заставляли телефон вздрагивать, и Эдди пришёл к выводу, что Хэнлон был весьма популярным парнем. Не в этом месте, но тем не менее.       Эдди был мало знаком с Беном, они общались только в столовой и изредка в коридоре. Он был задорным малым, но его регулярно донимали шавки Бауэрса. Бен рассказывал, что в младших классах был тем еще толстяком и привык к насмешкам, и пусть к шестнадцати ему удалось вытянуться и скинуть лишние кило, по средним показателям он всё ещё считался крупным.       Бен любил гулять пешком, забредать в глубины парка и смотреть на деревья, наблюдать, как меняются времена года и оттенки листвы. В прошлой школе, он рассказывал, ему больше всего нравилась биология, потому что ее вела давняя подруга его мамы. Впрочем, это всё, что нравилось ему в прошлой школе. Эдди волновался, что старшую школу Дерри парень в таком случае вообще не запомнит, но тот быстро опроверг его доводы, протараторив: «У вас классная школа!», и Каспбраку хотелось верить, что он врал.       Про Билла Эдди знал всё — они дружили с раннего детства, когда Денбро заступился за него в песочнице. Малыш Эдс тогда разбил коленку, потому что за ним гонялись другие мальчишки, и он упал на россыпь щебня, ободрав руки и ноги, и долго плакал, растирал слёзы и сопли по лицу, пока Билл не всунул ему пачку влажных салфеток и одарил широчайшей улыбкой с двумя недостающими зубами. Так что Каспбраку не нужно было додумывать, ему итак было известно, что после школы Уильям помогал младшему брату с уроками, отвозил (отец уже разрешал ему брать машину) его на секцию по рисованию и ждал на скамейке, изучая устный материал. Джорджи рос похожим на брата, Эдди надеялся, что когда-то он станет для кого-то таким же героем, каким для Каспбрака стал старший из братьев Денбро. Потом Билл отвозил Джорджи поесть мороженого, и они возвращались к ужину, а потом расходились по комнатам. Уильям ускользал через главный выход, пока родители смотрели телик в гостиной, и шёл пить пиво с друзьями из другой школы. Эдди случалось ревновать друга, когда тот рассказывал, как один из членов его компании свалился с помоста в холодную воду, и они чуть не надорвали животы от смеха, но это было напускное. Как бы ему не хотелось хоть иногда проводить время так же, привычка не покидать дома после семи вечера осталась с ним даже после потери тотального материнского контроля. Всё же, как он не пытался с этим спорить, отпечаток на его психике остался существенный.       Что до Тозиера, его личность была для Эдди покрытой дымкой неизвестностью. Ему представлялось, как он ехал по шоссе на отцовском мотоцикле, и ветер трепал его волосы, и луна отражалась от глаз, и он был таким свободным, что едва ли не отрывался от земли. И тут же он видел его в компании парней постарше с карманами, напичканными дурью, под дверьми подвального клуба. В следующий миг перед его глазами Ричи лежал на кровати, спрятав лицо в подушку, и его тело болело от побоев, а голова кружилась в опьянении. Тозиер так умело менял маски, что Каспбраку никак не удавалось его раскусить. Подумать только, рот этого балабола закрывался только во сне, но за всё время он так и не рассказал чего-то значимого. Всё, что было известно Эдсу, это то, что Ричи был неисправимым идиотом, торговал травкой и сам время от времени выкуривал косячок-два. У него были проблемы с кем-то, кому он должен был что-то отдать, иначе загадочная «она» пострадает, и во время гневных припадков он увлекался нанесением себе увечий. Как ни было Эдди интересно, подобраться к Тозиеру казалось ему невозможным. До того самого дня, как он увидел его кудрявую макушку в школьном окне.       Он как раз возвращался из учительской, где в обмен на хорошие баллы взял дополнительные лабораторные часы по физике и вычислительной алгебре, когда увидел парня у сетчатого забора. Пиная траву на обочине, Ричи вышагивал туда-сюда, явно кого-то ожидая. На нём были растянутые на коленях джинсы, потасканный тёмный свитер и кожаная куртка с клетчатым подкладом — выглядел, как исполнитель начала девяностых в ожидании гаражной репетиции. Эдди замер у окна и следил за его движениями: как всегда дёрганный, весь какой-то неестественно вытянутый. Иногда он походил на хреновенькую модельку из старого шутера со своими резкими движениями и углами во внешности.       «Ты пропускаешь       обед, чтобы шпионить за Тозиером», — с укором напомнил себе Каспбрак, но от окна не отошел. Могло ли быть такое, что Ричи и раньше там ошивался, а Эдди просто его не замечал? Мальчик совсем запутался.       По спине пробежал табун мурашек, когда Эдди наконец увидел, кого выжидал кудрявый. Генри Бауэрс выбрался через дыру в заборе, поздоровался с парнем за руку, и Ричи тут же спрятал сжатый кулак в кармане куртки. Они о чем-то поговорили, почти прижавшись друг к другу лицами, Бауэрс озирался по сторонам своим обыкновенным бешеным взглядом. Тозиер вжал голову в плечи, быстро закивал и на негнущихся ногах пошел прочь.       Эдди показалось или в тот момент он немного приоткрыл для себя суть этого человека. ***       После этого случая Эдди прикладывал все силы на то, чтобы максимально отгородить себя от Ричи. Он знал, что это было неправильно, но он не мог себя заставить. Было лишь два возможных варианта: Ричи и Генри — друзья, и такой исход Каспбраку как ничто иное хотелось выбросить в топку и забыть, или же Бауэрс и есть тот злодей по ту сторону сигнала телефона, и тогда Тозиер нуждался в помощи.       «С чего бы тебе ему помогать? Вы даже не друзья»       Но каждый последующий день Ричи выглядел всё хуже и хуже. Его плечи осунулись, кожа стала еще бледнее, пусть и тяжело было себе это представить, и от былого сумасшедшего задора остались мутные отражения. Он продолжал болтать, хохотать и вешаться на шеи ребят, но выглядел при этом так, будто его насильно заставляли это делать.       Эдди раздумывал об этом как раз в тот момент, когда его окликнул Стэн. В тот день выглянуло солнце и температура воздуха стала ощутимо выше. Осень засветилась тёплыми тонами, от корней деревьев пахло влагой, гниющими листьями и сырой древесиной, трава покрылась жёлтыми пятнами, и небо украсили частые перистые облака. Каспбрак подставлял лицо последним солнечным лучам вместо побелки бордюров и собирания мусора в парке.       Урис сказал, что Ричи куда-то внезапно исчез. Эдди словно ударили в грудь: неужели за ним снова приехал Ниссан? Неприятно было себе в этом признаваться, но мальчика душил страх при мысли, что однажды из этой машины кудрявый выберется в разобранном состоянии и упакованным в чёрные мусорные пакеты.       Парни поспешили сообщить об этом Роману, но тот отмахнулся, мол Тозиер отпросился у него с половины дня, пообещав всё отработать. Стэн и рад был над этим посмеяться, да вот только вид его выражал животный страх.       Эдди рассказал, что недавно видел парня около школы, лицо Уриса сменило несколько выражений за пару секунд. Посыпались вопросы:«С кем он был? Что он делал? Куда потом пошел?» Каспбрак подробно всё объяснил, держа еврея за плечи и призывая к глубокому дыханию. Заметив неладное, к ним присоединился Билл, а за ним и остальные. — Он был с Бауэрсом?! — Стэн кричал, но его крик не выражал злости. Эдди ещё не совсем понимал, какие эмоции испытывал Урис. — Грёбаный Тозиер! — парень пнул кучку листьев и упал на корточки.       Билл встал перед ним и упер в бока сжатые кулаки. — Так, конечно, нам очень интересно, что всё это значит, — он говорил медленно, как гласили техники по борьбе с заиканием, и Эдди хотелось пожать его руку за такой самоконтроль, вот только время было неподходящее. — Но сперва найдём Ричи и позволим тебе выбить из него все дерьмо, окей?       Стэн грузно вздохнул и медленно поднялся. Его лицо оказалось напротив лица Билла и, несмотря на разницу в росте, Билл смотрел на него сверху вниз, но не осуждающе, а как это умел лучший друг и лучший старший брат — с надеждой и бесконечной добротой. Денбро опустил ладонь на плечо Уриса, медленно скользнул ей по предплечью и остановился на запястье, лишь едва сжимая пальцы у линии пульса с выдающимися голубыми венками. — Мы найдём его, Стэн, хорошо?       Как и ожидалось, затею поддержали все. За исключением, разумеется, надзирателя. Он сказал, что Ричи уже взрослый мальчик, и бегать и искать его по городу без видимой на то причины — как минимум глупо. Стэн плюнул ему в лицо фразой «Причин достаточно» и зашагал прочь. Они договорились извиниться позже.       До самой темноты ребята рыскали по городу, но Тозиера будто и след простыл. С каждым шагом было всё тяжелее сдерживать панику. — А где он живет? Почему мы не пошли туда? — Эдди мелкими шажками семенил рядом с Урисом, Билл всё это время держался около и успокаивал его своим вкрадчивым взглядом и осторожными касаниями. Каспбрака всегда удивляла эта его способность, но в этот раз — особенно. Стэнли не казался таким человеком, который стал бы реагировать на такие признаки внимания, но он реагировал. — Понимаешь… — Урис замедлил ход, — у него сейчас тяжелые времена, он не общается с родителями и не бывает дома, так что все места, где он потенциально мог бы ночевать, мы, в общем-то, уже обошли.       Эдди никак не мог сложить два и два. Они были на заправке у окраины города, на Пустоши, в нескольких заброшенных зданиях и в парочке клубов. Неужели у парня всё было настолько плохо, что он жил в таких местах? — Я хотел, чтобы он пожил у меня какое-то время, но он всегда отказывался. Говорил, что всё нормально, что справится сам. — Стэн закрыл лицо руками и помассировал веки. — Никогда не признает, что нихера сам не может.       Каспбрак закусил губу. Ему становилось понятно, почему Ричи вёл себя таким образом, и в голове даже созрел план. Правда, для его осуществления необходимо было сперва найти этого балабола. — Я думаю, нам надо разделиться, — предложил Бен, но идея эта была весьма сомнительной: что, если Тозиер попал в передрягу и оказался в руках толпы головорезов? Было бы весьма в его стиле. Однако альтернативы не было, а ходить толпой до самого утра казалось задумкой еще более глупой, поэтому решились разойтись парами, так, исключительно для смелости. — Эдди, ты не п-против, если я пойду со Стэном? — Билл перешагнул с ноги на ногу, потупив взгляд. — Ну сам п-понимаешь, как ему сейчас…       Каспбрак размашисто кивнул: «Конечно, я всё понимаю», — хотя он не понял.       Ему в пару достался Майк, потому что сияющие при виде Беверли глаза Бена нельзя было не заметить, и хоть ситуация мало располагала к романтике, разумно было допустить, что больше такого шанса мальчику могло и не представиться.       Они брели по пустой улице за грузовым двориком. Майк рассказывал о происшествии на металлургическом заводе Китчнера, и Эдди немного отвлёкся от переживаний. Хэнлон оказался очень приятным в общении парнем, наедине он говорил много и складно, а его знания истории страны и Дерри в частности просто поражали. Эдди понял, почему у него было мало друзей. Наверняка Майка считали задротом, но не потому, что он был странным. Большинству просто было его не догнать. В тот вечер перед Эдди предстал взрослый мужчина с тронутыми сединой висками. Он бегло подумал, что наверняка в будущем из Майка вышел бы классный преподаватель. За болтовней они не заметили, как дошли до перекрестка с Нейболт-стрит. — Тут есть один дом, — Майк прервал свой рассказ о первых поселенцах на этих землях и внимательно вгляделся в темноту полузаброшенной улицы. — От него мало что осталось, но у него открытый подвал, и там частенько ночуют бездомные.       Каспбраку не нравился посыл этих слов. Как и эта улица, а в особенности дом, который Майк имел в виду. Когда Эдди учился в младшей школе, его путь домой пролегал по этой улице, и от одного вида дома номер двадцать девять по спине бежали мурашки. Он кивнул и, держась позади, осторожно ступал за напарником.       Их шаги звенели по асфальту, будто они шли по дну перевернутой кастрюли. По всей улице работало лишь несколько фонарей, и в оранжевом полумраке тени подростков походили на призраков из фильмов ужасов восьмидесятых годов.       Эдди ненавидел себя за то, что безумно хотел найти Ричи живым и здоровым, и хоть он так же ненавидел тот страшный дом, был готов войти в него и лично навалять Тозиеру первым тяжёлым тупым предметом, что попадётся под руку. Он спросил у Майка, о том, что делать, если там сейчас расположились какие-нибудь наркоманы, на что Хэнлон грустно усмехнулся и полушёпотом, будто боясь разбудить зло, покоящееся под вздутым покрытием дороги, ответил: «Тогда Тозиер точно там». Каспбрак хотел посмеяться, но смешок застрял в горле.       Звук впрыскиваемого в горло лекарства заставил Майка вздрогнуть, когда он уже протянул руку к покосившейся калитке из острых ржавых прутьев. Парень достал из кармана телефон и включил фонарик, Эдди последовал его примеру и осторожно шагнул на щебенчатую дорожку.       От подвальных окон остались лишь черные дыры, как пасти глубоководных хищников. Разбросанные рядом сточенные о песок осколки мутно поблескивали, отражая белый свет от фонариков. — Ричи? — шепотом позвал Эдди, встав на корточки и опустив голову к окну.       В детстве он боялся темноты. Однажды он уронил ингалятор с прикроватной тумбочки и по пояс свесился с кровати, чтобы его достать, а снизу встретился с торчащей из мрака рукой. Это оказался плюшевый ковбой, но десятилетнему ребенку, чтобы получить страх на всю оставшуюся жизнь, и не нужно было больше.       Заглядывая в окно, Каспбрак уже видел тянущиеся к нему тонкие обожжённые пальцы, но то было лишь его воображением. Подросток отстранился и присел на свои пятки. — Здесь его тоже нет, — констатировал он, не желая признавать, что не осмелился бы залезть внутрь, чтобы убедиться в своих словах.       Майк покачал головой и присел у соседнего окна, свесил в него ноги и в следующую секунду полностью исчез в прямоугольном проёме. Он едва поместился туда и наверняка счесал спину. Послышался глухой удар мягкой подошвы кроссовок о бетонный пол. — Можешь подождать снаружи, — голос Хэнлона звенел о сырую подвальную пустоту, смешивался с пылью и вонью от запревших вещей.       Эдди набрал полную грудь воздуха и всё же спустил ноги в подвал. Лодыжки под задравшимися джинсами тут же обдало прохладой, редкие волоски зашевелились чуть выше голеней.       Майк помог ему спуститься, и вместе они принялись обыскивать все уголки помещения. Подвал больше походил на свалку. Старая потемневшая от грязи одежда, затвердевшие одеяла, остатки еды и пустые бутылки — всё покрылось тонким слоем бетонной пыли, с потолка на стены свисали нити паутин, отбрасывали тонкие длинные тени гнилые доски опорных свай. — Говорю же, его здесь нет, — буркнул Каспбрак и уже засобирался выбираться на поверхность, как с первого этажа по потолку подвала раздалось несколько слабых ударов. Топ-топ-шарк, шарк-топ-топ.       А за ними грохот, похожий на падение вощеного мешка с картофелем, а потом — возня по битому паркету.       Эдди звучно выругался и шум затих, но Майк уже взбирался по трухлявой лестнице. — Ричи? — Эдди мчался за Хэнлоном и даже не замечал, как ранит пальцы о необработанное дерево, — Ричи!       У подъёма на второй этаж, под обвалившейся домиком лестницей распласталось тело Тозиера. С такого расстояния мало что было видно, но Эдди знал, что всё лицо и тело парня выглядели, как сплошная гематома.       Майк подскочил к нему и аккуратно поднял за подмышки, и его руки заблестели от крови. — Тозиер!       Парень невнятно хрипел, а затем обмяк в сильных руках. Цветастая футболка окрасилась чёрным.