Спасение утопающих - дело рук самих утопающих

Lorde-Ribs

      В больнице Эдди провел полтора дня и две ночи. Несмотря на ужасный внешний вид, он был здоров и полностью готов к жизни вне палаты, что огорчало мальчика с одной стороны: у него появилась возможность передохнуть, но она была упущена. За этот месяц его жизнь сделала несколько крутых финтов, никогда еще в ней не было такого разнообразия событий, и от всего этого карнавала в голове неизменно гудело. Виной тому не всегда был один только Ричи, хоть Эдсу и нравилось перекладывать на него всю ответственность. Скорее, даже сам Эдди приложил к этому руку куда больше.       Билл встретил друга у стойки регистрации с широченной улыбкой на лице. Он не менялся, одно радовало, несмотря на заметное похолодание в их отношениях. — Здорова, мужик, — Билл хлопнул Эдди по плечу, — готов выбраться?       Каспбрак кивнул и ответил на улыбку друга. Ему сперва было обидно, что Денбро не остался с ним в ночь, когда всё случилось, в отличие от Ричи, которого ему тогда видеть вообще не хотелось, но позднее Тозиер признался, что на самом деле Билл отправился искать Генри. Эдди был всеми руками против данного мероприятия, не хватало еще, чтобы и Билл незаслуженно получил по рогам, но все обошлось: сразу после дома на Нейболт Бауэрс со своими пассажирами покинул город на неопределенный срок. Так об этом, по крайней мере, сообщили «бывшие» дружки хулигана, которые вовремя сбежали с этого тонущего корабля.       Дома Эдди ждал еще один сюрприз: мама накрыла на стол, испекла несколько пирогов, приготовила любимый салат сына и несколько вариаций мясных блюд. Помимо этого она сообщила, что «мальчик, который был с тобой в больнице, очень приятный юноша, почему ты мне о нём не рассказывал?». Ричи встретил ее в коридоре у дверей палаты, когда Эдди встречался с доктором, и между ними завязался диалог. Из него миссис Каспбрак узнала, что Ричи Тозиер молодой человек высоких правил, а Эдди же — что Рич попросту теряет свою молодость, пока мог бы строить карьеру великого актёра. — И в общем, я предложила ему заглянуть на ужин и сказала, что остальных ребят тоже была бы рада увидеть.       Такая перспектива малость убавила энтузиазма, но делать было больше нечего. Буквально двумя годами ранее при одном только упоминании возможности позвать на ужин друзей Эдди миссис Кей пришла бы в ярость и закрыла сына на неделю с наказом писать ей в СМС о каждом проделанном шаге и подкреплять текст снимками, а еще лучше — видео. Случившееся, конечно, изменило порядок их взаимоотношений, Эдди и в голову не приходило, что настолько.       Соня настолько загорелась этой идеей, что почти весь день провела в домашних хлопотах, Эдди же она запретила даже приближаться к кухне: «Ты ранен, тебе ни в коем случае нельзя напрягаться». Подросток не был против, на весь день засев вместо этого за просмотр кино.       После осознания им чувств к Ричи, Каспбрака стала волновать еще одна, если можно так выразиться, деталь. Если он понятия не имел, как работают отношения между мужчиной и женщиной, то об отношениях между мужчиной и мужчиной ему было известно даже еще меньше, чем просто ничего. Были здесь и его фантазии, о том как он хотел, чтобы это выглядело, но в случае с Ричи… Он был больше, чем просто сложным человеком. После всего, Эдди не был уверен, что знал о парне хоть что-нибудь. Если подумать, они никогда не обсуждали жизнь Тозиера. Эдди хотел, безусловно, много раз, но всё его знание по итогу ограничивалось тем, что выведал Билл или рассказал Стэн, что, в общем-то, было одним и тем же. За исключением одного раза.       Когда звонок входной двери оповестил о гостях, Эдди был полностью готов к сущему каламбуру. Кучка хулиганов за столом с его набожной, во всём такой правильной матерью, сюжет для выпуска ситкома, над которым будут смеяться только мёртвые люди, записанные на пленку. — Добрый вечер, миссис Каспбрак!       Эдди из своей комнаты слышал наигранность в голосе Тозиера и посмеялся над этим, пока еще мог. Он нехотя спустился, нарочно медленно, пересчитывая ступеньки, обнаружил неудачников в прихожей и был удивлён от слова совсем: на его памяти никто из них, даже приличный в понимании окружающих Билл, не выглядел так… опрятно. Стэн принёс с собой какое-то блюдо в широком подносе, завернутом пищевой плёнкой, Беверли держала корзину фруктов, а Ричи — простенький букет полевых цветов, видимо, это всё, на что ему хватило денег, но в глазах Сони это было таким широким жестом, что она едва не прослезилась.       В целом, этот ужин больше походил на празднование десятого дня рождения. Ребята заметно смущались и почти не ели, Эдди и вовсе молчал большую часть времени, если только Соня не вынуждала его подать голос глупыми вопросами о школе или детстве. — Ой, а когда Эдди было шесть, вы только подумайте, навернулся с дерева! Я тогда чуть с ума не сошла!       Всё было так, только она опустила в своем рассказе, что после этого месяц не позволяла ему и показывать носа на улицу, а доктор за малым не ночевал в его комнате. Это не считая нотаций и рыданий, которыми она всегда апеллировала в случаях, когда нормальный человеческий язык был ей не по зубам.       Эдди отделял порубленные салатные листы от долек помидор черри, когда под столом Ричи легко пнул его в бедро. Тозиер занял место около подростка самым бесцеремонным образом, чем вынудил Соню переместиться за другой конец стола, и сел так близко, что Каспбрак не мог шевельнуть правым локтем, но он и не думал протестовать. Сделал вид, что против, и Ричи вроде как даже поверил, на самом же деле тихо про себя ликуя. Ричи был одет в простые джинсы и яркую рубашку с какими-то странными и никак не подходящими к времени года рисунками. Его волосы аккуратно лежали вокруг лица, заправленные за оттопыренные уши крупными волнами. От него пахло одеколоном, наверное, одолжил у Майка или где он там сейчас жил. Эдди как-то неприязненно для себя отметил, что так Тозиер был совсем не похож на себя, и это пугало. Пугало то, что именно «тот» Ричи привлекал Эдди своей неотёсанностью и неопрятностью. Тот Ричи был настоящим, раскованным, мерзковатым и пошлым и, главное, смелым. Таким, каким Эдди никогда не мог позволить себе быть. — Теперь понятно, в кого ты такой секси, — Тозиер наклонился к уху Эдди и выдохнул в него, бросил эту фразу с лицом мол «теперь делай с этим, что хочешь» и выпрямился снова.       Каспбрак вздрогнул, натянулся, как струна в рояле. Еда была совсем безвкусной, не потому, что Соня плохо готовила. Эдди будто утратил возможность чувствовать любой вкус, кроме вкуса сигарет и пошлых словечек на корне языка.       Нет, так это оставлять нельзя, — решил Эдс и в ответ наклонился к Тозиеру. Он не мог так просто прильнуть к его уху из-за разницы в росте, но Ричи, заметив этот жест, учтиво склонился вбок, а на его губах играла такая довольная улыбка, что в пору было заехать по его наглой роже. Жаль только, Эдди не был наделен остроумием и ляпнул первое, что пришло в голову. — Ей не нравятся придурки вроде тебя, иначе я не был бы таким красавчиком.       Он тут же пожалел о сказанном, разумеется, но Ричи уже воспрянул духом и набрал полную грудь воздуха. Парень рывком занял прежнее положение, задел рукой стакан с соком и опрокинул его на себя. — Ох! — Ричи взмахнул руками. — Прошу прощения, я неуклюжий как ребёнок.       Эдди только закатил глаза, в то время как ребята, переглядываясь между собой, тихо хихикали в кулаки. Выходка Ричи смягчила обстановку, Соня заулыбалась еще шире. — Эдди, дорогой, помоги Ричарду с этим.       Стэн выплюнул только набранный в рот сок обратно в стакан, Билл похлопал его по плечу. — Миссис Каспбрак, — Беверли подалась вперёд и отвлекла на себя общее внимание, — подскажите, как вы запекали этого цыпленка? Просто объедение! — между словами девушка бросала на Эдди неоднозначные взгляды, до парня долго доходило, но он всё же встал со своего места и потянул Ричи за рукав, шипя. — Пошли, кретин.       Ричи поднялся, поклонился (что было уж совсем лишним) и затопал следом за Каспбраком широким шагом. Он не пытался скрывать удовольствия, испорченная рубашка его никак не волновала и, пусть Эдди понимал, что это было сделано нарочно, разрешил себе ему подыграть. В конце концов, все их отношения с самого начала были нелепой игрой, в которую Эдди увлёкся не то по наивности, не то по собственному неосознанному желанию. Ноги стали тяжелыми, носки будто залили бетоном. Ричи бывал в его комнате, даже спал с ним в одной постели, но тогда всё было не так.       Чёрт, Эдс, ты даже видел его почти голым, в чем твоя проблема?       Подросток вскинул подбородок и пропустил Тозиера вперёд себя. — Мне пока не раздеваться, или мы опустим прелюдии? — Ричи вошел в комнату, по-хозяйски прошёлся по ней и расселся на кровати, подпрыгивая на пружинистом матрасе. Когда он отвёл руки назад, расстегнутый на две пуговицы воротник рубашки разошелся в стороны, открыл ключицы, а налипшая от сока ткань обтянула живот и выдающиеся ребра.       Эдди потоптался и зашёл следом, зачем-то закрыв за собой дверь. — Пошел ты, — совсем не убедительно пискнул Эдди. — Даже видеть не хочу.       Даже совсем законченный имбицил не поверил бы Эдди, когда он фыркнул, по его собственному и единоличному мнению презрительно и показательно, и отвернулся к шкафу в поисках верха, который мог бы подойти Ричи по размеру.       Ричи не был законченным имбицилом, что немало удивило Эдди, поэтому он быстро смекнул, что его пытаются держать за дурака, и встал со своего насиженного за несколько секунд места и, оказавшись за спиной подростка, положил подбородок на его плечо. Это было бы невинным жестом в духе чересчур тактильного Ричи, если бы не липкая мокрая грудь, прижавшаяся к влажной от волнения спине. — Раз ты не хочешь видеть, мне завязать твои глаза? Я подозревал, что ты тот еще фетишист.       Дыхание обожгло кожу. Безусловно, Эдди понимал, что всё это было очередной глупой шуткой. Даже если бы он и мог нравиться Ричи, то уж точно не в своём нынешнем виде со всеми этими синяками и опухолями. Они спали за пару суток, но одна сторона лица при взгляде в фас всё еще была заметно больше. Эдди верил самому себе в этих убеждениях, даже когда на его бедра в тонких не по сезону брюках легки костлявые ладони. Он был полностью уверен в своей правоте даже тогда, когда Тозиер отвёл его волосы на затылке в сторону и провел кончиком носа по выдающемуся позвонку, посиневшему от ударов о древесину. И только в тот момент, когда вместо носа на его шее оказались сухие губы, уверенность мальчика пошатнулась. — Ричи, блядь, ты что творишь! — Эдди отпрыгнул, как от огня, развернулся и вжался спиной в дверцу шкафа.       Ричи такой поворот вроде как даже обрадовал. Он упёр локоть около головы Эдди, дышал в его рот из своей улыбки, за которую можно было либо убить, либо расцеловать. Возмущению Эдди не было предела, он почти кипел, сам не понимая странного жжения в тазобедренных мышцах. — А на что похоже? — Тозиер чуть склонил голову, смотрел с вызовом. Не так, как обычно. В его глазах на мгновение пробежало что-то пугающее. Маленький демон, который быстро скрылся под ресницами в уголках глаз, только выглядывал, посмеиваясь. Ричи стал еще ближе, прильнув уже не только грудью, но и пахом куда-то почти в живот Каспбрака. Он сгорбился, чтобы их лица были на одном уровне, волосы выпали из-за ушей и закрыли свет. — Выпусти! — Эдди дёрнулся, попытался уйти в сторону, но свободная рука Ричи преградила ему путь. Воспользовавшись замешательством подростка, Тозиер быстро поцеловал его плечо под свободной футболкой, носом проследовал вверх к шее, зацепил мочку уха, обвел его раковину и остановился на виске. Ричи глубоко вдохнул запах волос Эдди, зарылся в них, Каспбрак щекой чувствовал его улыбку, не ту издевательскую, какую-то совсем иную. — Ты еще не набегался?       Эдди отвёл голову, уставился в угол комнаты, чувствуя себя настолько тупым, что больно было и думать об этом. Он метался от правого плеча к левому: с одной стороны, однажды, еще совсем недавно, он доверился Ричи и обжег сам себя — как если бы схватился за дутый бок чайника, заранее зная, что он горячий — с другой, Эдди сам придумал все эти условности. По факту, Ричи не участвовал в их перепалке, совсем наоборот. Он не принимал решение быть ближе к Эдди, он лишь играл, развлекался, как и со всеми остальными, он не предавал его, потому что не был предан. И уж точно не Ричи принял такое ужасное — хоть это было бы вполне в его стиле — решение влюбить в себя Эдди. — Отвали от меня, — отчеканил Каспбрак, изгибаясь и уходя из-под руки Тозиера. Не так он хотел это видеть.       Не то чтобы Эдди уже понастроил себе воздушных замков, где они бы носились в догонялках друг за другом по мраморным белым лестницам с инкрустированными золотом перилами, и шелковые рубашки сияли бы в солнечных лучах из огромных окон, выходящих в розовый сад. Ричи по-прежнему оставался незнакомым ему человеком, непонятным, и Эдди чувствовал, что любовь к нему наверняка выглядела бы куда более сурово, чем можно было подумать. Тем более ему, Эдди Каспбраку, который никогда не целовался с девочками из параллельных классов на школьных танцах, никогда не заглядывал под юбки на лестницах и уж точно не мечтал зарыться в чьи-то ужасные чёрные волосы и дышать изо рта в рот, пока не изменится состав крови. — Переодевайся и пошли вниз, не хочу бросать ребят на маму.       Эдди почти вышел из комнаты, за секунду до того, как его нога переступила порог, Ричи схватил тощее предплечье и рывком потянул на себя. Всё в этом было знакомо, резкие движения, недосказанность, сначала-сделал-потом-подумал. Горькие сухие губы на губах, трещинка в самоощущении. *** — Эдс, хочешь, расскажу тебе одну историю? — Ричи думал, что Эдди уснул глубоким сном после богатого на впечатления дня, уселся у него в ногах, упёрся лопатками в железную спинку больничной койки и открыл вторую банку вишневой газировки. — Был один пацан. Всё у него было замечательно, если брать усредненные значения, знаешь, дом в два этажа, родители с нормальной работой, бабушки, дедушки, друзья и аквариумная черепаха. Он мог быть счастливым ребёнком, как положено, вырос бы и стал каким-нибудь адвокатом или зубным врачом, как отец, женился на дочери маминой подружки из салона красоты, у них родилось бы двое детей и так далее и так далее, о чём там обычно мечтают американцы… — Ричи сделал глубокий вздох, несколько глотков газировки. Через приоткрытые глаза Эдди видел, как дёргался его кадык, подхваченный темно-синим светом из окна.       Эдди не спал уже несколько минут, с момента, как Тозиер вернулся в палату, но зачем-то притворился. Наверное, когда Ричи заговорил, Эдди решил, что это единственная возможность тому быть откровенным. Пусть так, но пока Ричи говорил о себе — только дурак не понял бы, о ком эта история — Эдди был готов притворяться хоть мертвым. — Ему было тринадцать, кажется, когда всё пошло наперекосяк, — Ричи поёрзал на месте, скинул кроссовки на пол и разложил ноги на койке. Он говорил и двигался одновременно, поэтому слова выходили какими-то скомканными, наполовину проглоченными. — Была одна девочка, его подруга, она тогда только перешла в его школу. Теперь у мальчика было аж два лучших друга, ну и пусть один еврей, а второй — девчонка, зато вместе их стало трое, а это почти клуб. Музыкальная группа, золотое трио Хогвартса, Элвин и бурундуки, в конце концов. Три — это счастливое число, говорю тебе, Эдс. — Он сделал еще несколько глотков, помолчал, причмокивая языком, — люблю я всё-таки вишневую газировку, наверное, я этим похож на девочку-эмо.       Ричи тихо посмеялся, но как-то совсем не весело. Его глаза в тени густых волос чуть поблескивали мелкими брызгами. Ричи улыбался словно через силу, от этого Эдди становилось не по себе. — Подруга оказалась проблемной, влюбилась в прихвостня главного хулигана всего городка и всё такое, получила пиздюлей от всего мира, а пацан с чего-то решил, что обязан ей помочь. Он был ребенком в здоровенных очках, похожим на лягушку, вечно что-то говорил, думал, что у него талант к чревовещанию. Придурком, задротом, если так угодно. Но она изменила его жизнь в самом худшем смысле. Приходилось по-разному исхитряться, чтобы достать денег, найти ей ночлег и спрятать от отца, и очень быстро мальчик привык к такому образу жизни. Впервые попробовал травку, за ней — кокс, метадон, эфидрон, экстази, не в таком порядке, но всё же. Родители узнали об этом, когда пацана вышвырнули из школы и впервые загребли под залог, они вытащили его, потом закрывали дома, водили к психологам, но в душе всё равно уже ненавидели. Дошло до того, что они поставили его перед выбором: образ жизни или семья, тогда ему этот выбор оказался очевидным до нельзя. Всё равно они были только рады, от сына всю жизнь были одни проблемы. По идее, в тот год он должен был закончить школу и поступить в колледж, исполнить американскую мечту и застрелиться в мотеле лет эдак через тридцать. Но вот он здесь, Эдс, и впервые за несколько лет чувствует что-то, что сильнее его самого.       Потому что появился один парень, совсем еще ребенок, хотя всего на год младше. Он наверное первый, кто по-настоящему искренне заботился обо мне. Зачем ты это делал? Хорошо, что ты быстро сообразил, что в этом нет никакого смысла и я тот еще говнарь.       Ричи слез с кровати, долго пытался засунуть ступни в смятые тряпичные кроссовки, прошёлся вдоль распластанного по койке Эдди. — Прости, Эдс, я не знаю, что ты чувствуешь, и вообще не понимаю, почему злишься, но уверен, что я это заслужил. ***       Эдди вспоминал эти слова во второй половине «званого ужина», когда Беверли всё еще пыталась показаться воспитанной девушкой с неподдельным интересом к рецептам домашних пирогов с капустой, а Билл перемешивал трубочкой сок в мутном стакане, под столом с силой удерживая руку на своем собственном колене. Ричи молчал, улыбался и с удовольствием поедал вторую половину куриной грудки в маринаде из соевого соуса и жидкого мёда. Каспбрак делал вид, что монолога Ричи никогда не существовало, что он сам это выдумал, пока был в полудрёме под действием препаратов от сильных мышечных болей, но жар от его губ еще тлел на коже, а рука под скатертью трепала ткань брюк, заигрывала. Ричи знал о чувствах Эдди, было глупо предполагать, что он настолько туп. Наверное, в итоге Эдди вышел главным дураком, и клоунский нос полагался ему в качестве заслуженного приза за усердные старания.       Когда неудачники разошлись по домам, закончилась последняя программа о преображении дурнушек, сменившись турецкими сериалами, которые никто не смотрел с серьёзным интересом, а солнце давно отсалютовало из-за горизонта. — Эдс, я могу остаться на ночь? — Ричи невинно смотрел на Каспбрака, как бы невзначай поглядывая на Соню. — Конечно, Ричард! Главное, позвони родителям, чтобы они не волновались!       Эдди протяжно простонал и не стал дожидаться окончания клоунады Тозиера, болтающего по выключенному телефону с таким энтузиазмом, словно на том конце ему действительно отвечала пара протестующих голосов. — Да-да, мам, конечно я приведу своего друга в следующий раз, — он закатывал глаза, прижимая свободную руку к груди в искусственной молитве.       Соня была поражена до глубины души искусной актерской игрой и до сих пор даже не заподозрила, что попала в центральную часть сцены контактного спектакля. От этого Эдди пробивало на смех, но он сдержался, занявшись мытьём посуды.       Его не мало поражало поведение матери, оно было не то, что нетипичным для ее скверного характера, Эдди подозревал даже, что в его отсутствие родительницу похитили пришельцы и поместили на ее место прототип искусственного интеллекта, или его на самом деле приложили по башке куда сильнее, чем он думал, и подросток все еще валялся без сознания. А может, он умер, и вот это всё было его последним видением, если так, то, согласно теории, теперь до конца вселенной он будет видеть этот эпизод на вечном репите и испытывать ужасный испанский стыд бесконечное множество раз. От таких мыслей мальчика даже передернуло. — Тебе помочь?       Ричи снова подкрался, оперся бедром о столешницу и стал рассматривать спину Каспбрака. — Чёрт! — Эдди вздрогнул и едва не выронил скользкую тарелку на пол. — Ты можешь перестать ходить, как приведение?!       Ричи рассмеялся, сложил руки на груди и пожал плечами. — Просто ты опять не с нами, Эдс.       Эдди отвернулся, бубня себе под нос и намыливая чашки куда более агрессивно. Ему тяжело было решить, как же теперь полагалось вести себя наедине с Ричи: отвечать на его провокации, продолжать строить из себя неприступную средневековую крепость, или послать ко всем чертям и забыть как страшный сон. Последняя стратегия была совсем уж не рабочей, что-то внутри Эдса не позволяло ему просто взять и отказаться от этого взбалмошного недоразумения, но и оставшиеся идеи не особо привлекали. С чего вообще он стал таким внимательным? — Билл рассказал мне кое-что, — Ричи шаркал по плитке, цеплял носком край подстольного коврика, загибал в разные стороны и отпускал, выбивая из-под покрытия мелкие облачка пыли.       Эдди съёжился, боясь и представить, что такого Денбро мог о нём наговорить, учитывая, что он был единственным человеком, кто знал всю подноготную Каспбрака со всеми мельчайшими и ужаснейшими деталями. — Это не мое дело и всё такое… — Тозиер выдержал паузу. — Это правда, что ты никогда ни с кем не встречался?       Каспбрак про себя перечислил в алфавитном порядке все известные ему ругательства. — Я имею в виду, это нормально для парня твоего возраста, к тому же ты не совсем типичен, учитывая твой странный вкус… — Ричи с видом знатока приложил большой палец к подбородку, — меня просто немного смущает, что придётся учить тебя всему с самых основ… — Рич, не доводи до греха. — Сквозь зубы процедил Эдди, на что Тозиер только хихикнул.       Эдди всерьёз вознамерился оставить Ричи спать на полу, даже принёс ему матрас, но их мнения не сошлись, и когда Каспбрак вернулся с чистым комплектом постельного белья, кудрявый уже величественно облёживал половину кровати ближе к стене, закинув ногу на ногу и с увлечением рассматривая свои обкусанные катастрофические ногти. — Ты где шорохался? Спать пора, — Ричи неподдельно удивился, заметив бельё в руках подростка, — ты что, хотел выгнать меня с кровати?! — парень вскочил, раскрыл рот в возмущенном немом крике, даже положил руку на сердце. — Как ты смеешь!       Эдс только глубоко вздохнул и отставил свою задумку. Ричи продолжал напирать, потянулся к нему с намерением «помочь обработать раны», на деле же только расковырял чуть поджившие ранки, залил одеяло раствором хлоргексидина и несколько раз попытался облапать Эдди за бедра. — Знаешь, спасибо конечно за заботу… — Нет-нет, Эдс, я могу! — Тозиер выронил тюбик с мазью и, матерясь, принялся искать его в складках одеял. Его руки дрожали, кудрявый почти ничего не говорил в процессе, только чуть приоткрывал рот или высовывал кончик языка из уголка губ. — Ну вот, готово!       Местами он перестарался, кое-где даже не притронулся, но Эдди слишком устал, чтобы продолжать спорить. Он просто завалился на бок, позволяя незваному гостю занять большую часть кровати, и укутался с головой. Ричи такой расклад показался неудовлетворительным, и он засунул свои ледяные ладони сперва под одеяло, затем под футболку Эдди. — Да отвали ты от меня уже! — Эдс брыкнулся, едва не свалившись с кровати, но вовремя развернулся, подхваченный Тозиером за талию, и оказался прижат к нему почти полностью голым животом. — Так-то лучше, — промурлыкал Ричи, нагло позволяя себе обнять мальчика всей длиной своих рук. — Попробуй не быть скотиной хотя бы немного, о’кей?       Эдди с трудом, но начинал понимать и принимать странности в поведении парня. Что-то мешало ему перестать ждать подвоха, так уж Ричи преподнес себя с самого начала, однако Эдс всё же расслабился в его настырных объятиях. Значило ли это, что они стали парой? Или Ричи просто как обычно игнорировал чужое личное пространство? Могло ли быть, что со Стэном он вёл себя так же, когда они оставались вдвоём? Хотя представить Уриса в такой нелепой ситуации удавалось с трудом: наверняка он набил бы Ричи парочку симметричных шишек до того, как тому бы в голову пришло лишний раз прикоснуться к нему. ***       Приятная прохлада бодрила после сытного ужина. Билл и Стэн шагали по главной улице, неспешно перекидывая друг другу небольшой камень почти от порога дома Каспбраков. Биллу приходилось иногда бегать за ним, в то время как Стэн лишь тихонько подталкивал его носком высокого лакированного ботинка на аккуратной шнуровке. — Как думаешь, они помирились? — Денбро закурил, непрерывно наблюдая за камешком, пока Стэн перекидывал его от одной ноги к другой, как в футболе.       Урис подкинул камень ему и дёрнул плечами. — Должны были, ты же знаешь, какой Ричи настырный. Я еще не до конца понимаю, почему они вообще поссорились.       Билл глубоко затянулся, стоя на месте, затем нагнал чуть ушедшего вперёд парня и отдал ему пас. След ароматного сигаретного дыма кружился над его головой, белёсо-голубой в ночной темноте. — Потому что Ричи медленно соображает, а Эдди, наоборот, думает слишком наперед.       Стэн остановился, недоумевающе повёл бровями. — Ну знаешь, — принялся объяснять Денбро, закинув голову назад. Звёзд той ночью было удивительно много, всё небо так и разрывалось от обилия блёсток. — У него есть привычка надумывать лишнего, особенно если он по-особенному к кому-то относится.       Урис медленно кивнул, и они продолжили путь, больше не возвращаясь к этой теме.       Иногда Биллу было даже слегка обидно, что давлеющая часть их разговоров сводилась к неудачам друзей, иногда это наоборот спасало. Ему хотелось как можно дольше говорить, а еще больше — слушать голос Стэна. Обычно он говорил спокойно, и слова лились вязкой сливочной сладостью, так и хотелось подставить под неё руки, голову, раскрыть рот и собирать, пока зубы не начали бы приклеиваться друг к другу. Редко Стэн был эмоционален, даже слегка заикался и говорил быстро-быстро, и из его губ летели искры. Биллу казалось временами, что когда он был рядом со Стэном, из ниоткуда начинала играть музыка, странная, неподходящая и даже глупая. — Увидимся завтра, — Стэн легко тронул Денбро по плечу, спустился кончиками пальцев вдоль предплечья, быстро забрал руку и спрятал ее в карман, как-то совсем нелепо улыбаясь. — Да, до завтра, — с таким же выражением ответил Билл.