Америка
Легко покачивая правой ногой, США откидывается немного назад и запрокидывает голову, уставившись немигающим взглядом в потолок. Мысли роем кружатся в голове, создавая настоящий беспорядок, пока же в груди с каждой пройденной секундой растёт злость. Злость на одну смертную девчонку, чей век настолько короток, что ему хочет рассмеяться из-за собственной наивности. Подумать только, по уши влюбился в человека, а после ею же был отвергнут… Как же это отвратительно и неправильно.
Любовь Альфреда красивая-красивая, да изуродованная собственным эгоизмом, за который девчонка поплатилась сполна. Сначала эта девушка казалась ему прекрасной зарёй, несущей дивное спокойствие, но вот после своих глупых и отвратительных слов Т/и стала испорченной и хладной луной.
У милой-милой Т/и была своебразная влюблённость в одного парня, который ответил ей взаимностью
гнидамразьсволочь. И Альфред, как парень, что добивается своего, даже руки девушки, вычеркнул этого парнишу не только из жизни хорошенькой Т/и, но и вообще из этого мира
онзаслужилзаслужилзаслужил.
Растянув тонкие губы в довольной и широкой улыбке, США медленно поднялся на ноги, а после неторопливо подошёл к неподвижно сидящей в углу уже который час Т/и.
Её рот, что ещё несколько дней назад посмел произнести те противные до безобразия слова, был заботливо заклеен скотчем. По щекам и подбородку девушки стекали горькие слёзы, в её же глазах читался самый настоящий и дикий ужас.
О Боже, она т а к была напугана, что Альфред аж ухмыльнулся.
Присев перед ней на корточки, он потянулся к её запачканным в собственной же крови волосам — а нечего было пытаться сбежать, сама же виновата, что споткнулась и упала, очень сильно ударившись головой о каменный пол в подвале (хотя ему стоит признаться, что от злости, переполневшей его, Америка схватил её за волосы и один раз хорошенько приложил об пол). Но она резко дёргается, пытается вырваться и что-то там мычить, да вот только руки и ноги связаны…
— Глупая-глупая Т/и… — шепчет Америка, прижимая к себе девушку и зарываясь носом в её волосы.
Джонс облизывает губы, ощущая сладчайший вкус победы, в ушах же до сих пор раздаётся раз за разом хруст чужих костей. Какие же всё-таки людишки хрупкие существа…
Милая-милая Т/и горько всхлипывает, вновь отчаянно сопротивляется, пытается выбраться из рук монстра. Вот только всё бесполезно…
Рука по-хищному вцепляется в щёку — в глазах Т/и столько слабости и страха, а в очах Альфреда лишь любовь с оттенком ненависти. Он так без ума от этой смертной девки, что больно-больно сжимает эти щёки, а после одним резким движением руки срывает с её рта скотч и впивается в чужие уста. В такие желанные и сладкие…
— Не отпущу… — шепчет Америка, смотря в её глаза. — Сбежишь — найду, из-под земли достану, не выпущу из своей страны, но найду и верну тебя
домой!
Никогда ей не сбежать, Альфред Ф. Джонс привьет ей любовь не только к себе, как к Альфреду, но и как к Америке. Полюбит Т/и США, его культуру, историю и многое другое, станет она
другим человеком.
Из-за тебя герой стал злодеем.
Россия
Иван мило и пугающе улыбается, расхаживая по пустынным коридорам своей резиденции, спрятав за спиной… кран.
Он заходит в каждую подозрительную комнату, впечатывая дверь прямо в стену, на которой после, судя по звукам, остаются трещины, маленькие и большие кривые линии, словно бы шрамики на теле Т/и.
Разорвать сосуды, сломать все десять пальчиков…
— Подсолнух, ты здесь? — заглянув в очередную пустую комнату, довольно громко спросил Иван. Он хотел, чтобы эта девчонка услышала его.
В ответ ему раздаётся лишь давящая на виски тишина, и Брагинскому ничего не остаётся, кроме как прислушаться к ней, дабы услышать
её.
Восхитительный звук хруста чужих костей (соперников)…
Его губы растянулись в ухмылку.
— Что ж, похоже, что моей голубки здесь нет, — разочарованно выдохнул Россия, выпрямившись и собравшись уже покинуть комнату.
Когда Т/и показалось, что он и в самом деле ушёл — об этом свидетельствовали удаляющиеся гулкие шаги, — она выползла из-под кровати и тут же бросилась прочь. Но стоило девушке перейти порог спальни, как её тут же схватили сильные и грубые руки, прижав к себе.
Вырватьвырватьвырвать сердце, растоптать и изничтожить…
— Подсолнух, ты нашлась! Какое облегчение! — Иван улыбнулся в своей привычной манере, так, чтобы невозможно было понять его истинные эмоции. Вот только над ним тут же сгустилась та самая аура… — Я уж было подумал, что ты и впрямь
сбежишь. Ах ты негодница! Провела меня как последнего дурака, я чуть не поверил в то, что ты и правда решила ответить на мои чувства! Как жаль, что каждая ошибка и ложь
караются, подсолнух! Но эта игра в прятки мне понравилась, мне так нравится наблюдать за тем, как ты пытаешься спрятаться от меня.
Давитьдавитьдавитьдавить насквозь эти глазные яблоки, до самой роговицы…
Она попыталась вырваться, да вот только он тут же ударил её так, что Т/и быстро отключилась.
Россия нёс даму своего сердца обратно в её «башню», в спальню, что расположилась в самом конце коридора второго этажа. Брагинский специально для неё установил там на окна решётки, дабы не смогла сбежать.
Как же он её любит…
Аккуратно уложив девушку на кровать, Иван тут же ушёл, вернулся лишь минут через десять с верёвками. Пока связывал бедную-бедную Т/и, он думал о том, с чего это безумие началось… Кажется, у него знатно протекла крыша именно тогда, когда спустя пару месяцев отношений она вдруг стала его избегать, хранить от него секретики и много-много общаться с другими. Т/и начала бояться Россию, ведь он творил просто ужасающие душу вещи. Она хотела уйти от него, расстаться, но Иван просто запер её в своём Богом позабытом доме.
Он запачкал свои руки в крови во имя неё, и чем она ему отплатила? Побегом. Глупая-глупая Т/и… Рано или поздно тебе придётся принять чувства Брагинского.
Ты пробудила ото сна монстра.
Канада
Ты ему понравилась.
Столь
страшному милому Канаде впервые кто-то понравился, причём настолько сильно, что он сошёл с ума. Помнится, в тот день, стоило ему увидеть её, жар неприятно сковал тело и заставил неописуемо громко кричать внутри себя. Именно тогда Уильямс возжелал Т/и. Именно тогда он захотел удержать её рядом, никого и никогда не подпуская к ней, к своему клёну. Желал с особой страстью сжимать её нежную ладошку, целовать эти смущённые щёки и просто быть её единственным. Но вместо руки девушки он сжал в своей ладони револьер…
До встречи с Т/ф он будто бы и не жил вовсе, так, волочил бессмысленное существование. Но теперь Канада наконец-то ожил…
Ах, а ведь Мэттью старался подметить и запомнить каждую мелочь: запах, привычки, рефлексы, её имя, фамилию, даже это чуждое для его страны отчество. В мыслях теперь была одна лишь Т/и, он только теперь и делал, что думал и думал о ней.
«Что ж… Так как ты мой друг, то я могу рассказать тебе. Одна девушка по имени Клэр со своими подругами постоянно унижает меня, Мэттью…» — призналась однажды Т/и, это стало сигналом для Уильямса.
Прямо сейчас Т/и чувствовала тошноту от резкого запаха крови, находясь в доме своего друга. Но друг ли он теперь?..
Когда за спиной послышался кашель, девушка в страхе обернулась, тут же взглянув в глаза
убийцы.
— Ч-что ты н-натворил? Чья это кровь? — дрожащим от страха голосом спросила Т/и, пока Канада снимал с рук чёрные перчатки, запачканные в крови.
— Убрал тех, что причиняли тебе боль. Не бойся, клён, это всё во имя тебя и нашей любви, — был таков ответ Уильямса. — Знаешь, когда тебя увидел, то у меня словно бы поднялась температура, а весь мир зацвёл… Именно тогда я поклялся себе, что буду защищать тебя, — смущённо после прошептал Мэттью.
— Ты ненормальный!
— Я-я не такой, я п-просто люблю тебя, Т/и, — Канада тут же надел на лицо маску невинного и хорошего мальчика, и Т/ф чуть ли не повелась. — П-прошу, не уходи… Не бросай меня и не говори, что не любишь!
Хотела бы Т/и поверить ему, хотела бы забыть об этом, но это просто невозможно, потому она отрицательно помотала головой. Девушка сильно была напугана всем происходящим…
— Нет? Что ж, это твой выбор, — его тон пробирает до мурашек, пугает и уничтожает
Как говорится, насильно мил будешь.
Из-за тебя хороший мальчик стал плохим.
Япония
Т/и хочется кричать и кричать от невыносимой боли, что расцвела, словно цветы, за место любви в грудной клетке. Она и впрямь любила этого странноватого временами японца, но его действия и слова вынудили её возненавидеть и начать бояться его. Он был безумен и… опасен.
Прямо сейчас девушка безутешно рыдала, стоя перед зеркалом в ванной, держа в одной руке кухонный нож. Это всё, что она смогла найти в доме Кику, в котором он её запер…
Т/и дрожала от страха и от того, что ей предстояло пережить. Она глотала солёные слёзы и пыталась не думать о той боли, что сама себе причинит через мгновение. Девушка пыталась убедить себя в том, что так надо, что только так она освободиться…
Этим самим ножом Т/и собиралась изуродовать до неузнаваемости собственное лицо, думая, что после Хонда её бросит, ведь… она выглядит точь-в-точь как та девушка с фотографии. Судя по дате, она жила ещё в двадцатом веке, задолго до рождения Т/и. И… как она смогла понять, в ту неизвестную девушку (что явно была не из Азии) был влюблён Кику.
«Всё будет хорошо, всё наконец-то наладится. Я смогу… Смогу… Смогу…» — произносила раз за разом в своей голове Т/и.
Как только она, прикусив нижнюю губу, поднесла острие ножа к щеке и слегка надавила, дверь отворилась. Япония, стоило ему лицезреть столь «прекрасную» картину, тут же подлетел к ней и выхватил нож.
Хонда Кику был
ненормальным не человеком, помешанным и зависимым от Т/Ф. Она словно бы кислород для него, без которого японец просто раз за разом будет задыхаться.
Бедная-бедная Т/и не знала, сколько она уже здесь находится, порой казалось, что прошло уже больше трёх месяцев. Время в этой тюрьме так медленно течёт… А ведь всё началось с того, что кто-то стал её сталкерить (и это она заметила не сразу).
Он всегда был таким безэмоциональным, девушка никогда не знала, чего можно от него ожидать, потому всегда боялась. Вот и сейчас ей было неимоверно страшно, пока он как-то странно (осуждающе ли?) взирал на неё своими
пустыми глазами. В них затаилась какая-то пока что неизвестная угроза…
— Т/и-чан, почему ты пыталась покончить с собой? Неужели ты…
Девушка так и не дала ему договорить, став вырываться из крепкой хватки Японии. Он тут же скрутил ей руки, отрезав таким образом все пути отступления.
— Выхода нет, смирись наконец, Т/и-чан… — с каким-то отчаянием прошептал Кику, после чего прижал её к своей груди, обняв. — Пойми наконец-то, что тебе нужен лишь я и никто другой, что тебе даже мир не нужен… Пойми, что любишь меня и останься рядом со мной навечно.
Ты заставила зажившие раны кровоточить…
Германия
Как бы банально это ни звучало, но Людвиг был влюблён в эту простую доброту Т/и. Ему нравится наблюдать за тем, как буквально каждое её действие, шаг и мысль пропитаны сердечной теплотой. Как можно не любить ту, что заботливо готовит еду вне зависимости от времени суток, заботится и волнуется, просит не работать слишком много?
Людвиг всегда знает, где она находится, порой, как бы случайно, оказывается в тех же местах. Т/ф лишь мило улыбается такой неожиданной встречи, ни о чём не подозревая. И почему Германия чувствует себя таким счастливым рядом с ней?..
Стоит только увидеть её с кем-то, у немца будто бы начинается внутренняя паника. Желает знать, о чём они говорят, почему так задорно и громко смеются и почему держатся за руки… На самом деле Людвиг хотел бы знать абсолютно всё, дабы быть уверенным, что никто и никогда не заберёт
его сокровище.
Кто вообще готов делить свою любовь с кем-то ещё? Конечно же, никто! Т/и должна быть только е г о.
Порой немец раз за разом прокручивал в голове слова брата, которые он ему поведал много лет назад. Пруссия сказал, что время человека замедляется из-за непосредственной близости со страной, вот только они этого не выдерживают и в итоге сходят с ума. Если же он полюбит этого человека, то боль от осознания случившегося заставить его скорчиться от боли, вина вся ляжет на него. Байльшмидт раньше думал, мол, ничего подобного он никогда не переживёт, так как точно не влюбится в человека. Как же Германия ошибался…
Не смеётся, пусть и чувствует себя глупо и просто отвратительно. Да, он всё-таки влюбился в смертную девчонку, хоть и не ожидал такого от себя (неужели это предательство от самого себя?). Да, он боится, что она сойдёт с ума, потому старается держаться от неё подальше, соблюдать дистанцию и почти не касаться её.
Т/и слишком ценна для него.
Вот только есть одно «но». Т/ф чувствует это, вот только понимает всё абсолютно не так, как надо. Думает, будто бы не любит её, что лишь раз за разом отдаляется от неё. Думает, что не нужна ему.
Людвиг же думает о своей безграничной ревности, не понимая, почему он ревнует её даже к подругам, почему хочет спрятать от чужих глаз?.. Может, думает порой он, это знак того, что Т/ф могут увести у него, потому ему стоит что-то с этим сделать? Что ж, если это так, то Германии придётся запереть её и даже, быть может, пролить кровь… Как в старые «добрые» времена? Наверное. В любом случае, только немец будет видеть блеск в её глазах и нежную улыбку на устах.
Ты заставила его задохнуться в ревности.
