***
— Сесе. — М? — А что дальше? Серхио лениво лежит на груди Ивана, приобнимая его за пояс и слушая с удовольствием тяжёлое глубокое дыхание и быстрый ритм сердца. Ракитич упирается в его макушку подбородком, вдыхая травяной аромат шампуня и лёгкий мускусный запах пота, обводит подушечками пальцев алеющие царапины от своих ногтей на его спине, изредка касаясь линии роста волос, почёсывая чувствительную кожу под короткими волосками. Серхио приподнимается, упираясь локтем рядом с рёбрами Ивана, вскидывает бровь вопросительно, не имея ни сил, ни желания разговаривать. — О чём ты? — Серхио всё-таки приходится уточнить, потому что Иван не спешит пояснять свои внезапные мысли, только отводит взгляд молча, скрывая от Серхио эмоции. — Ты сказал, что хочешь, чтобы я остался с тобой так долго, как только захочу. — Так, — Иван молчит слишком долго, нервно закусив губу, и Серхио приходится подтолкнуть его, напоминая, что он не договорил. — Иво, — Ракитич мелко вздрагивает и неохотно смотрит на него искоса, — в чём проблема? — Что ты имел в виду? Так долго, как только захочу сегодня? Этим утром? На этих выходных? — он рассеянно встрёпывает свои волосы, глядя то на его лоб, то на приоткрытые мягкие губы, то куда-то поверх плеча. — Не хочу вести себя как истеричная любовница, но хотелось бы знать, когда охрана начнёт выкидывать меня за порог. — Ракитич, у тебя фетиш какой-то или что, я понять не могу? — Серхио встряхивается и садится рядом с ним, впиваясь в светлые изменчивые глаза возмущённым взглядом. — Если да, ты только скажи, устроим ролевые игры, лично тебя буду хоть каждый день из кровати на диван выгонять. — У меня много фетишей, — Серхио заинтересованно вскидывает бровь, — но это в их список не входит. — Тогда в чём дело, Иво? Ты только за одно сегодняшнее утро уже два раза уточнил, как скоро ты мне надоешь. Что не так? Я когда-то давал тебе повод думать о себе так? Что я тебя только выебать хочу, а потом плюнуть и забыть? — Серхио, посмотри на это с моей стороны, — Иван пожимает плечами, наконец обращая на него ответный тяжёлый взгляд, — всё, что было между нами, одна ночь пьяного секса. Ты — звезда мирового футбола, и ты вряд ли заинтересован в отношениях, которые могут уничтожить твою карьеру. Я просто хочу знать, как долго ты сам хочешь это продолжать? — Иван, детка, — Серхио кладёт ладонь на его обнажённое бедро, поглаживая шелковистую светлую кожу, — ты мне доверяешь? — он, помедлив, решительно кивает. — Тогда будь последовательным, даже если наши отношения ограничатся только сексом, ты должен понимать, что это не закончится тем, что тебя просто выбросят за порог. — Даже если? — Рамос прикусывает свой болтливый язык и проклинает Ракитича за его гребаный избирательный слух. Нет бы всё остальное услышал. — Ну… — Если ты хочешь, — Иван осторожно улыбается, накрывая ладонью его руку, всё ещё лежащую у него на ноге, и слегка сжимает пальцами, — больше чем это «если», я хочу попробовать. — Что именно? — Серхио широко растягивает губы, обнажая белые зубы, прихватывает свободной рукой затылок Ивана, притягивая к себе и целуя его долго и томно. — Всё, за что тебя не линчуют на Бернабеу, — он ухмыляется, отстранившись только для ответа, не желая оставлять последнее слово за его риторическим вопросом, и тянет его на себя, возвращаясь к поцелую, практически роняя сверху.***
— Ты расскажешь мне, что было ночью? Серхио предпочитает не смотреть на часы, чтобы не шокировать себя зазря временем, проведённом в праздном бессмысленном валянии на постели. Он едва чувствует всё тело, когда наконец встаёт из кровати, чтобы привести себя в порядок, получает в награду звонкий шлепок по ягодицам от Ракитича, решившего продолжить свой ленивый день и теперь порядочно изображавшего из себя кота, вытянувшего лапы и демонстрирующего светлый живот. — А ты что, правда, не помнишь? — Иван ехидно играет бровями, чуть повернувшись в сторону маленькой хозяйской ванной, дверь в которую Серхио оставляет открытой, и где, склонившись над раковиной, пытается одновременно чистить зубы и брызгать на лицо холодной водой. — Угу, — он невнятно соглашается, сплёвывая вязкую пасту и стирая остатки вокруг рта, выглядывая в спальню, чтобы взглянуть на Ивана, надеясь, видимо, считать что-то по его лицу. — Зря, — Иван улыбается ярко, солнечно, и Серхио, хоть и не замечает сам, как задерживает дыхание, осторожно выдыхает, возвращаясь в ванную, чтобы закончить утренние — ну, уже дневные, — процедуры. — Это было… весело. — Вефело?! — Серхио едва не режется своей опасной бритвой, которой пытается поправить свою короткую бородку и придать ей аккуратный вид. — Да, — Иван ухмыляется, поддразнивая его, и переворачивается на живот, скрещивая щиколотки. — И ты должен проставиться Марсело и Криштиану, потому что если бы они не притащили меня, хрен бы что произошло, так бы и ходили друг вокруг друга до скончания времён. — Всё ещё не понимаю, что весёлого, — Серхио умывается, залезая влажными пальцами в волосы и растрёпывая ещё больше неаккуратную причёску, и выходит в спальню. — Ну… Иван поднимается на колени, подманивает Рамоса ближе, заставляя встать вплотную к кровати, и обнимает одной рукой за шею, второй скользя по груди, обводя тёмные ореолы сосков, к резинке белья, накрывая ладонью татуировку внизу живота. Его губы прижимаются к уху Серхио, жаркий томный шёпот проникает, кажется, в самые глубины его сознания, пробуждая томное вязкое желание, медленно стекающее к паху, оставляя на коже волны мурашек. — Ты затащил меня в спальню…. Его рука скользит ниже, пальцы издевательски легко касаются нежной кожи в паху, слишком медленно подбираясь к твердеющему члену, короткие ногти чуть цепляют чувствительные места, заставляя Серхио чуть слышно постанывать, выгибаясь в спине, чтобы быть ближе к его тёплой ладони. — Ты так целовал меня, Дева Мария, меня в жизни никто не целовал так… Иван втягивает в рот мочку его уха, оттягивая зубами, влажно ласкает языком изгибы хряща, пока его рука неумолимо скользит ниже, будто нарочно обходя натягивающий ткань белья член, поглаживая мягкими подушечками пальцев яйца. — Ты был таким яростным, таким страстным, я думал, что даже если ты выставишь меня за дверь этим же вечером, это будет лучший секс в моей жизни… Серхио хочет опять заметить что-то язвительное про его не то слишком явное желание, не то навязчивый страх оказаться выгнанным, но в этот момент Иван, наконец, касается пальцами упругой головки члена, растирая выступившие капли естественной смазки и нежно поглаживая чувствительную точку под складкой кожи. Он задыхается стоном, обхватывая Ивана за плечи и притискивая к себе, едва коснувшись губами его скулы. — И ты так стонал, боже… Я так жалел, что мы не сделали этого раньше, и думал, что… Иван проводит от головки до основания по всей длине и ускоряет движения, плотно обхватывая возбуждённый член и не переставая ласкать языком ухо, вдруг касаясь татуировки у границы роста волос. Серхио плавится от его прикосновений, кусает губы, пытаясь сдержать слишком откровенные громкие стоны, всё равно раз за разом вырывающиеся из гортани. — У меня было не так много испанцев, но господи, детка, я думал, мне придётся уйти в монастырь после такого, потом что ты… Иван кусает его шею, давит пальцами второй руки на загривок Серхио, склоняя удобнее к себе, не переставая быстро дрочить ему, упиваясь глубокими пошлыми стонами. Серхио толкается в его кулак, резко подаётся бёдрами вперёд, в сладкой густой вате в голове с трудом улавливая остатки хотя бы подобия мыслей. — Ты уронил меня на кровать и тут же лёг сверху, я даже не знаю, куда ты дел мою одежду, ты целовал меня везде, кусал, твой язык… ты будто хотел меня сожрать… Серхио выстанывает его имя отчаянно, пытаясь предупредить, что скоро кончит, но Иван пережимает пальцами у основания, оттягивая оргазм и впервые толкаясь ему навстречу сам, упираясь в бедро возбуждённым твёрдым членом. — А потом привязал шарфом руки к спинке кровати и сделал мне такой охуенный минет, что я чуть не умер прямо на твоей постели, от остановки сердца. Интересно, как бы ты объяснил привязанный к твоей кровати труп. Иван касается его особенно удачно, и Серхио кончает в то же мгновение, прокусив его плечо до крови и жмурясь так сильно, что едва не теряет сознание. — А что… Что весёлого-то? — Ну, — Иван довольно ухмыляется, вытаскивая выпачканную его спермой ладонь из влажного белья и демонстративно слизывая с пальцев белые густые капли, глядя в затянутые поволокой тёмные глаза Серхио с нарочитой невинностью, заставляя его сглотнуть и едва не возбудиться вновь. — Я сказал, что шарф давит слишком сильно, ты отвязал меня и лёг так удачно, что мы оба уснули. — То есть мы… — Серхио с трудом переводит учащённое дыхание, чтобы продолжить говорить, и благодарно тянется к его губам за поцелуем. — Нет, технически ночью мы не трахались, Чехо. — Отлично, у нас есть прекрасный повод повторить. Можно даже без шарфа.