ОСС

POV Германии Италия объявила войну Франции. После такого заявления, последний немедленно переместился к себе. Выражение его лица я запомню надолго. Плотно сомкнутые губы, напряжённость и пылающие решительностью глаза. Перед уходом, он сказал лишь одну фразу: «В этот раз я не сдамся!», и почему-то у меня не возникло сомнений в этом. Франция всегда казался мне легкомысленным, неспособным принимать серьёзные решения. Я помнил его ещё с детства, причём не в самом лучшем виде. Он тогда предстал передо мной разгромленной и раздавленной страной, которая вынужден подчиняться фюреру, моему отцу. Его попытки сопротивления вызывали у меня, ещё ребёнка, лишь жалость. Много позже, уже после окончания войны и смерти отца, когда вся тяжесть управления государством упала на меня и сестру, эта жалость переросла в раздражение. Достаточно долгое время я не видел его, да и не до этого было. Падение Берлинской стены, смерть ГДР, было очень тяжело. Я до сих пор благодарен СССР за его поддержку, хоть она и не сравнится с поддержкой, которую мне оказывал Россия. Наверное, именно тогда я и полюбил его. Раньше он всегда улыбался, много дурачился, пытался копировать своего отца. Я всегда с улыбкой вспоминаю, как мы с ним, сестрой, Украиной и Беларусью бегали на речку, воровали соседские яблоки, учились в школе. Те дни были для меня самыми счастливыми. Но они прошли, и теперь приходится мириться с жестокой реальностью. Я пытался ненавидеть Францию, честно пытался, но бестолку. Да и былое раздражение куда-то пропало. Может быть за эти несколько сходок ОСС я узнал его получше? Россия светится рядом с ним, и от этого мне становится легче. А когда я поделился с Францией своими чувствами, стало ещё легче. Держать всё внутри я больше не мог.

***

— Ты можешь рассказать мне всё. — Спасибо. Перед тем, как начать, я посмотрел на тёмное небо за окном и глубоко вздохнул, поправив очки. — Ну, история банальна и ничего особенного в ней нет. — Неправда, — перебил меня Франция. — История любой любви, какой бы она не была, имеет свои особенности, каждая неповторима. — Может и так, — согласился я и продолжил. — Я впервые встретил его, когда отец отвёз меня познакомиться с его, на тот момент, лучшим другом-СССР. До сих пор помню жуткий балаган, царивший в их доме. Россию, стоящего посреди гостиной с Эстом на плечах и повисшим на руках Литвой и Латвией. Тогда нам не удалось пообщаться, а следующая встреча произошла уже на войне. — И каким образом? — заметив, что я замолчал, решил подтолкнуть Андрэ. — Он попал в плен. Я даже не узнал его сначала. Избитый, окровавленный, но с упрямой решимостью и ненавистью во взгляде. На допросе он ничего не выдал, молчал и только иногда стонал от боли. Он, как и я, был подростком, но я поражался его огромной силе воли и тяге к свободе. После я помог ему сбежать. Больше до конца войны мы не виделись. — А потом тебя с ГДР отправили в семью Союза? — Да, и это были самые счастливые месяцы нашей жизни. Мы с Ваней часто гуляли отдельно от других, и мне казалось, что я тоже ему нравлюсь. А потом состоялся тот разговор. — Где он признался, что любит меня? — интонацией выделив последнее слово, спросил Франция. — Как ты узнал? — удивлённо посмотрел я на него. — Однажды мы с ним встретились в здании собраний, куда он приехал с отцом. Совершенно случайно. Я даже немного опасался его, потому что ходило много слухов о жестоких русских. Но он оказался абсолютно другой. Мы разошлись, перекинулись лишь парой слов. Я не знал, что… Гхм, понравился ему тогда. — со смущённой улыбкой рассказывал француз. Я жадно слушал его. Мне было важно знать, когда я упустил момент, и Ваня ускользнул от меня. Я помню тот день, СССР и Россия отправились в Лондон по какому-то делу к Великобритании. Вернувшись, Иван был сам не свой. Я и подумать не мог, что это из-за Франции. — А можно нескромный вопрос? — Да, — немного заторможено ответил я. — Ты пытался когда-нибудь попытаться привлечь его внимание? — Хочешь, чтобы я увёл у тебя парня? — усмехнулся я, глядя на стремительно краснеющего Францию. — Да ну тебя! — слегка толкнув меня, он направился обратно к залу. — Я же шучу! — рассмеялся я, идя следом.

***

Я благодарен ему за этот разговор. Возможно, звучит странно. Он украл у меня мою любовь, а я так запросто это принял. Да, моя душа разрывается, а сердце смято, но всё же, злиться ни на одного, ни на второго я не могу. Теперь моя задача состоит в том, чтобы выкинуть из головы эти чувства и заняться тем, что сейчас действительно важно. Войной. Я ненавижу это слово, ненавижу любое упоминание о ней. Слишком глубокий след оставила Вторая Мировая. Врезалась незаживающей раной. А теперь медленными, но страшными шагами разгорается Третья. Япония… Ты пошла по стопам матери, как и Италия по отцовским. А ведь все пророчили, что именно я начну новую мировую, как и мои предки. Но нет... Впервые в истории немцы будут воевать вместе с русскими, а не против них. Пришло время доказать миру, немецкая нация исправила ошибки прошлого, она сильна и готова биться за мир. — Пора и нам вступать в войну.