Исполнитель

Отличный вопрос, Глеб. Правда, ответа на него у Никилин не было. А так вопрос хороший, очень. Девушка машинально сделала от парня шаг назад: практика уже была, знаем мы, чем заканчивается вот такой вот проникновенный тон. Конечно, Ника сомневалась, что Глеб хорошо воспитан и руку на девушку никогда не поднимет, но за 10 лет проживания в Питере Ника уяснила одно: внешность — подделка; долго, надо сказать, до неё доходило, и знать это, конечно, хорошо, но пока сам с таким не столкнёшься — не поймёшь, о чём речь. Ещё один шаг назад, Глеб смотрел на это и думал: где же он такое уже видел? Он точно знал, что видел у кого-то похожее состояние. И он вспомнил. Тогда, на улице, где Ника отдала ему его кредитку, он принял её за жертву домашнего насилия, (он искренне пытался забыть этот момент) — единственный раз, когда она смотрела так же. Глеб за 23 года своей жизни знал лишь одно хорошо: то, что он проверил на себе, — доверие — штука не просто сложная, она нестабильная и зависит от каждого сказанного вами слова. Именно поэтому он старался не доверять людям, как когда-то. Ведь утопать в собственной боли к себе, в жалости к себе ему совсем не хотелось. Хватит, он прошёл этот этап. Со стороны это казалось невероятно странно. Каждый из тех, кто находился сейчас в квартире, был в своих мыслях, и оба мыслителя понимали одно, точно прям понимали, что сейчас можно просто забыть о произошедшем в клубе, можно продолжить игру. Глебу нравилось играть с людьми, Никилин нравилось чувствовать себя живой. Они оба знали, что продолжат играть. Ставка слишком высока, чтобы отказаться. Ставка — чувствовать себя живым. *** Ника проснулась от тишины, как это ни смешно. Обычно она слышала, как Глеб возился с ноутбуком или как входная дверь закрывалась, когда он всё же решал почтить университет своим присутствием. А сейчас ничего. Девушка потянулась за своим телефоном. 05:34 Это просто варварство, за окном ещё темно; тихо вылезая из-под одеяла, так, чтобы не разбудить спящего рядом парня, Ника села на пол — просто так лучше видно небо, старая привычка. Странно, но что делать. Ника просто сидела и смотрела. Иногда ей казалось, что всё могло быть по-другому, но… стоило ли оно того? Не сказать, что Никилин жуть как была рада познакомиться с Глебом, но знакомство превзошло все её ожидания. Парень её очень удивил, как и она его. Из раздумий девушку вывела тихая вибрация телефона. Кому там, блин, не живётся спокойно?! Внутренний номер больницы, но сейчас не её смена. — Алло. — Три ножевых, два огнестрельных, перелом ребер и контузии, — быстро протараторила медсестра. — Ника, Вы здесь срочно нужны. Хирург один не справится. Через сколько Вы сможете прибыть? Конечно, девушка ерничать не станет, но по-хорошему это неквалифицированная больница уж тогда, а не форс-мажор. — Я тебя подброшу, — Авернюк резко развернулась, она совсем не хотела его тревожить. Но сейчас это очень даже кстати. Дороги полностью свободны. — Двадцать минут. Никилин повторила названную Глебом цифру и, не прощаясь, скинула трубку. Она ничего не успела даже объяснить Голубину, как он потащил её к лифту. Яркий свет ударил по глазам, прошло пару секунд прежде, чем девушка сообразила, что произошло в общем и целом. Но сейчас её мысли должно занимать не это. — Три ножевых, два огнестрельных, сломаны ребра, контузии. — Интересная у тебя работа. Глеб мог бы сказать ей, мол, ФСБ ты покинула, а с оружием до сих пор работаешь, но он прекрасно изучил Никилин и понимал, что после этого она перестанет с ним общаться. Не то чтобы он что-то потеряет, но Глебу было интересно, она его затянула, как музыка его затягивала, когда парень полностью погружался в процесс, где, по сути, всё зависело от него: как что будет звучать, какой будет текст. Это то чувство, когда ты понимаешь, что ты нашёл себя. Так же сейчас было с Никой, с их игрой. Или они оба проиграют, и каждый будет утешать себя чем то. Или они сорвут флеш-рояль. *** Ника, перескакивая несколько ступенек, залетела на четвёртый этаж, добежала до нужной операционной и рывком распахнула дверь; на ней уже был белый стерильный халат, перчатки, маска. Её не ждали так скоро, Ника пару раз чуть сама не крикнула Глебу в машине — остановись. Но Голубин вёл уверенно, так что Авернюк прикусила язык. — Мы вытащили пули, но у него внутреннее кровотечение. *** Почему-то Глеб не уехал. Пиздец, да? Глеб Голубин, известный как рэпер Фараон, не уехал. Нет, он даже не думал об этом. Стоило ли говорить, что он точно знал, что он должен находиться здесь? И не зря. Ника вышла из операционной через несколько часов, по ощущениям самого Глеба. Белый халат она не снимала; девушка сразу нашла глазами сидящего на кушетке Глеба. Парень спрыгнул с неё, Никилин молча подошла и обняла его. Не на публику, нет. Ей так захотелось. Её руки сцепились за спиной парня. Сейчас ей просто хотелось обнять его. Дело не в операции: она провела её на ура и спасла тому парню жизнь. И только сейчас она поняла, что бегать от своей жизни не стоит. Если в данную секунду в её жизни Глеб, значит, она перестанет это отрицать. Конечно, у неё не будет девиза «живём секундой». Так бы она просто застрелилась в эту секунду. — Он умер? — Глеб пытался найти объяснение такого вот поступка. — Нет. Вот сейчас Глеб очень хотел спросить: «Ну, и хули мы тогда обнимаемся?» Но он не сказал этого, а ведь мог и задел бы тогда чуть ли не за душу. Бить морально для Глеба не трудно, но недавно он начинал задумываться, стоит ли это говорить? Стоит ли нападать без причины? Пока он пришёл к выводу, что язвить можно, а вот бить словами — нет. Так и живём. Ника отошла на шаг от Глеба, сейчас у неё дежурство. — Спасибо большое, Глеб. Прости меня, пожалуйста, за всё, правда, мне сейчас надо уйти, но раз ты меня пригласил на свой концерт, то, думаю, будет честно, если я тебя приглашу на концерт Metallica, надеюсь, любишь. — Нормально. Тогда созвонимся? — Спишемся, — согласилась Ника. Она ушла, а ему ещё щекотали нос её морозные духи.