— Кэтти, ужин! — кричала Элизабет с кухни.
— Да, мааам, сейчас! — кричала ей в ответ Кэтлин со второго этажа.
Через двадцать минут женщина поднялась к дочери в комнату и застала её увлечённо читающей какую-то потрёпанную книженцию.
— Кэтлин, я же велела спуститься к столу!
— Да, мам. Сейчас. — пробормотала девочка.
— Кэттиии…
— Да, мам?
— Сколько раз я говорила тебе перестать перечитывать её? Ты всё равно ничего не поймёшь!
— Да, мам.
— Кэтлин!
— Ну что?
— Да оторвись ты от зелий! До школы меньше года, займись чем-нибудь другим!
— Но…
— Никаких «но»! У Гарри уже прекрасно получаются простейшие чары. И даже немного сложные. А ты… Сидишь, эти книжки читаешь… Я тебя ужинать вообще звала. Давай сюда. — Элизабет требовательно протянула руку. — Потом отдам.
— Ну мааам… — девочка попыталась состроить жалобное выражение лица, но её маму это не проняло. — Ладнооо…
Буквально оторвав книгу от сердца и еле разжав пальцы, Кэтлин вихрем помчалась в столовую, где стоял уже остывший ужин.
Во время еды девочка думала о своей любимой книге. Она нашла её на барахолке, во время самого первого похода в Косой переулок. Расстроенная тем, что пришлось оставить книгу о зельях, она вдруг заметила этот том на непонятном языке, который почему-то показался знакомым. Кэтти сразу поняла, что книга о зельях — оформление чем-то похоже — и выпросила её у родителей. Те хотели отговорить, но бесполезно.
В течение года Кэтлин пыталась этот том прочитать. Выяснилось, что написан он на русском языке. Через полгода бессмысленных попыток девочка решила отложить книгу до того момента, пока не выучит русский. А в том, что она станет это делать, Кэтти не сомневалась.
Родители сильно удивились её просьбе на обучение. Позже Кэтти узнала, что её мама была рождена в России и её род — древний и чистокровный. А, точнее, был таким, ровно до того момента, когда Элизабет — урождённая Елизавета — решила выйти замуж за Мэттью Гранта, семья которого в начале века приняла полукровку. Ночные — а именно так назывался род — были сильно недовольны, что ещё мягко сказано, поэтому Элизабет прервала с ними связи. Она не знала даже, осталась ли на семейном гобелене. Впрочем, это было не важно — в Россию возвращаться она не собиралась.
В итоге, через какое-то время любящие родители принесли для Кэтлин самоучитель русского языка. Девочка с энтузиазмом принялась за изучение. К удивлению окружающих и её самой, дело начало продвигаться быстро. Гарри, который учился вместе с ней, сдался было, видя, что Кэтти сильно превосходит его. Но мальчишеский дух взыграл в нём, и Поттер всё-таки выучил русский на базовом уровне в течение трёх лет. У Кэтлин же буквы складывались в слова, которые тут же услужливо проявлялись в памяти. Как правильно строить фразы, не ошибаться во временах и склонениях — все эти знания как будто были просто забыты, закрыты глубоко в памяти, а теперь, подгоняемые самоучителем, в срочном порядке всплывали на поверхность. За те же три года девочка не просто владела языком на базовом уровне — она говорила почти без акцента и, наверное, даже могла сойти за свою в России.
***
С зельевареньем всё было странно. Кэтлин буквально тянуло к котлам и ингредиентам, учебники по зельям впитывались с мгновенной скоростью, а знаний и, главное, интуиции зельевара, хватило бы наверное на выпускника Хогвартса. Но, в силу возраста, родители не разрешали Кэтти испробовать все рецепты. Как бы девочка не просила, не умоляла, ей купили только детский набор зельевара, в котором ингредиентов хватало только на неопасные отвары. Гарри полагалось следить за тем, чтобы она ничего не взорвала, но Кэтлин и не собиралась. Она просто втайне от родителей купила ещё пару компонентов в аптеке Косого переулка, во время следующего похода, и сварила Простейший Студенческий отвар из русской книги по зельеварению, или, как оно же называлось в английском учебнике за шестой курс, Эйфорийное зелье. Мальчик только восторженно следил за процессом.
Маме с папой Кэтлин всё же похвасталась. Сказать, что те были в шоке — ничего не сказать. Они взяли с девочки обещание ничего не пытаться варить дома до Хогвартса. Кэтти обещала, но «смертельно» на них обиделась. С этого момента ей можно было только перечитывать книги, что, впрочем, девочка и делала, каждый раз открывая для себя что-то новое и выписывая полюбившиеся рецепты.
***
С чарами всё обстояло куда хуже. Поскольку несовершеннолетним нельзя было колдовать вне школы, а, уж тем более, ещё не поступив в неё, дети учились магии с палочками Элизабет и Мэттью. Как ни странно, девочку одинаково ужасно слушались обе, тогда как Гарри вроде бы нашёл общий язык с палочкой мистера Гранта. Может быть, поэтому, а может, и нет, но у мальчика неплохо получались все, даже сложные, чары, а у Кэтти не выходило абсолютно ничего. Её утешали тем, что к школе купят подходящую именно ей палочку и всё будет получаться. Но, иногда по вечерам, наложив Полог тишины, мистер и миссис Грант вместе размышляли, не может ли это быть связано с тем давним сильным выбросом. В конце Элизабет всегда вздыхала и говорила:
— Надеюсь, что это не так. Ведь тогда в Хогвартсе… Её могут высмеивать.
На что Мэттью неизменно отвечал:
— Неужели ты не думаешь о том, что Гарри будет её ограждать? Да и вообще, посмотри на Кэтти и скажи, кто может пытаться обидеть такое солнышко?
— Возможно, ты прав. Поживём — увидим. А что насчёт зелий? Как думаешь, если Кэтти поступит на Гриффиндор, она сможет продолжать ими заниматься? Ты же говорил, что Снейп… — и они переходили на наиболее интересующую их тему.
