Новый Ресдайн

      1.       Новый Храм занимает обширную территорию рядом с Вивеком; там, где в третью эпоху выстроили форт Эбенгард, здесь, в Новом Ресдайне, красуются исключительно велотийские постройки.       Храм горд принимать у себя паломников, но основную его силу составляют сами служители. Центром Ресдайна стала Заводная Башня, подменившая собой Алую (Сота Сил позаботился о том, чтобы дать миру искусственное, более совершенное сердце). Но духовной точкой притяжения, конечно же, Заводной Город сделаться не смог, и все меры, последовавшие за Хортатором, расселились по городам, которые хорошо знали - тем самым упрочивая их существование…       Коллективный сон становится всё более реальным, и Вивек, сохранивший старое название, сохраняет и прежнее культурное значение.       Старое здание Храма становится закрытым хранилищем; новые же корпуса... о, в них входят и больницы, и лаборатории, и жилые помещения монастыря, и многое другое. Новый Храм похож на маленький город, со своими площадями, улочками, башнями и фонтанами. Архитектор-индорилец не скупился ни на материалы, ни на фантазию, потому в хищных линиях пролётов, в самой планировке, смелых решениях пространства чувствуется староморнхолдский стиль, переосмысленный и улучшенный. Как и вся эта жизнь. Стройка заняла рекордно короткие сроки.        Архиканоник Дравен позаботился о том, чтобы отредактированная вера имела под собой вполне чёткие материальные свидетельства благодати и способы эту благодать лично ощутить и привнести в мир. Например, добрыми делами или полезными исследованиями. Или чудесами труда и смекалки.       Дравен - удивительный мер, способный вполне здраво сочетать мистические озарения со вполне практичными, почти циничными решениями.       Что ж, при Новом Храме есть и молельни, и дома призрения, и школа, и госпиталь, и место, где пытаются помочь совсем уж сложным случаям - а их находится немало. Кто-то всё ещё пытается пройти через Обливион или Заводной город. Кто-то не рассчитывает силы. Сам феномен Нового Ресдайна слишком ещё непостоянен, тонок.       Именно в это место, называемое Садами Безмолвия, Эндас и приводит тех, кого украл. Младший Дагот посмеивается сам себе - за долгую жизнь он всё равно лучше всего научился скрываться и воровать. Час и созвездие рождения дают много; привычка даёт ещё больше. Он - шрам на лице прошлого.       Он оставляет Ирет и Морвина в комнате, созданной для больных и буйных магов, и запечатывает её сам; его знают здесь как врача, его слушают, соглашаются не подходить, не смотреть...       Он поднимается наверх, в офис Дравена, и когда он входит, как-то само собой получается, что Нелс остаётся один.       - Что произошло? - архиканоник удивлён и внимателен. Давно не видел Дагота таким потрёпанным; на Эндасе лица нет, и ступает он нетвёрдо, и аура в клочья...       Дагот проходит и садится у стола, вытягивая вдоль столешницы руки в обгоревших кожаных обмотках.       Нелс без слов снимает их, осторожно нашептывает исцеляющие заклятия.       Нелс - единственный, до кого Эндас дотрагивается, помимо Векха. Нет, он касается руками пациентов, разумеется, но что-то более близкое всё ещё страшится пробовать. Простое похлопывание по плечу вызывает у него изумление. Потому все оставили его бывшему богу.       С Векхом он делит не только возможность поострословить на десяти языках и вытворить в постели странные вещи; тайны, древние и страшные, тайны, новые и хрупкие, таинства - только им понятные и только им нужные и подходящие связывают их крепко-накрепко... с Векхом он делит себя самого; то, как живой мертвец и неумерший вовремя бог ищут свои пути, вряд ли кому-то ещё будет подсказкой. Они молчат обо многом, потому что ни в одном языке нет нужных слов и обозначений. Ни дорог, ни знаков, ни карт, да и местности тоже - сама почва создаётся под ногами, лишь когда делаешь шаг, и она зыбка.       С Нелсом же Эндас может говорить - исповедаться и слушать исповедь. Они никак не называют подобное тоже, но откровенность понятная, хоть и дорогая монета.       - Я обокрал даэдра, - признаётся Эндас, когда его руки снова здоровы.       - Кого?       - Мефалу, которой я служил.       Становятся понятны травмы. Нелс водит по ладоням Дагота кончиками пальцев, прощупывая магические точки. Несколько часов назад тот выдал столько концентрированной магии из рук, что почти пережёг плоть.       - Векх знает?       - Нет.       - Что же ты взял у неё?       - То, что было моим, но ушло давным-давно.       - Я слышал всплеск магии внизу, - мрачнеет Дравен. - Магии, которую я слишком хорошо знаю. Ради всех святых старых и новых, Эндас... кого ты привёл к нам?       - Моих сестру и брата. Я говорил тебе, что чувствую их живыми.       Лицо архиканоника бесстрастно; Эндас сам тренировал его в подобном, потому просто ждёт.       - Что-то не сходится. Я гадал вчера, и три неведомых дара, опасных, как новорожденный шалк, должны были прийти в мои руки горячими угольями. Три, не два.       - Ты прав. Ещё одна душа со мной, но тела у неё нет и опасности - нет; я всегда любил стянуть даже то, что мне не совсем нужно, но от чего хорошо отражается солнце.       Архиканоник устало вздыхает, трёт глаза.       Эндас убирает со стола руки и устраивается с ногами на стуле. Его одежда испорчена, но, волнуясь, он часто забывает манеры и ведёт себя, как Печать или как Бальзамировщик из Сводов Безумия.       - Я всегда занимался лишь мёртвыми и болью. Я…       - Ты не мог оставить свою семью в Обливионе. Даже если перестал их считать таковыми.       - Если они не примут новой жизнь, пусть это будет ИХ ошибка. Я должен был… дать шанс, так? Пожалуйста, позаботься о них. Мне необходимо ещё кое-что...              ...Векх входит стремительно, и белая туника на нём смотрится непривычно.       Нелс поднимается, приветствуя его, но Векх замирает на середине зала, заметив Эндаса. Тот сидит; встаёт медленно, оборачивается тоже медленно, тяжело, словно воздух стал свинцовым и давит его к земле.       Так же медленно идёт к Вивеку, стоящему неподвижно, и за два шага становится на колени.       Нелс знает, что они двое способны общаться без слов, но то, что он видит дальше, пугающе. На лицах бывшего бога и бывшей Печати меняются эмоции - так быстро, словно кто-то ускорил течение времени. Их руки подёргиваются в непроизошедших движениях, один раз Эндас почти уклоняется, а Векх почти рычит, а может быть - не-происходит и что-то иное. Нелс не знает, что именно видит - ссору, объяснение, поединок? Молчание окружает их аурой столь мощной, что всё, что он умеет сам - жалкий лепет... и всё же это не магия.       Просто двое древних, древних существ умеют говорить разум-к-разуму, и это страшно.       Страшно потому, что происходит что-то ещё - Нелс снова не улавливает, то ли вспышка огня, то ли Эндас давится искрами, а потом вскакивает на ноги и почти выбегает из зала. Векх тяжело смотрит на Дравена, молчит... идёт за Даготом следом.       Нелс знает, что пойдут они не к Даготам, и нервно дёргает углом рта.       Теперь у него на одну проблему больше - нет, на три… и нужно хоть как-то подготовиться к тому, что о них узнает Хортатор.       Ллеран сам велел доставить Эндаса Векху; сам участвовал в ритуале снятия Печати, благодарный… за зрение самого Нелса. За Аландро Сула. Но Ллеран непредсказуем.       Архиканоник велит секретарю сдвинуть все дела на вечер и спускается вниз.              2.       Женщина тихо скребёт длинными когтями по стеклу. Постукивает по нему.       Она обнажена, и весь коридор пришлось изолировать - послушникам негоже смотреть ни на женщину, что изучает стеклянную стену, ни на мужчину, что сидит у дальней, каменной, и не шевелится вовсе. У них у обоих длинные чёрные волосы и золотистая кожа - кимеры дома Дагот, если судить по татуировкам. У них у обоих что-то не так с глазами.       Теласа Ашибаэль была послана с двумя сменами одежды ещё до того, как Эндас Дагот велел не открывать дверей и не выпускать новых пациентов, и теперь мнётся с ноги на ногу, поглядывая на ординаторов и украдкой костеря помощника. Про неё они в курсе. Про приказ не впускать и не выпускать тоже.       Теласа знает: входить нельзя...       Но что делать, если женщина выбирается наружу сама? Очерчивает когтем контур прохода, и стекло выпадает наружу с тихим звоном. Ординаторы берутся за копья; женщина шипит, что-то противно и влажно хрустит у неё в районе плеч, глаза начинают меняться…       - Госпожа, возьмите… - Теласа выдёргивает из рук у помощника две рясы и протягивает даме.       Та сбивается с трансформации и смотрит диковато-пристыженно. Забирает одежду быстрым, испуганным жестом, произносит что-то вроде благодарности, но с жутким акцентом. Ускальзывает обратно в стеклянную комнату, и Теласе не по себе от того, как она двигается.       Как-то по-паучьи вкрадчиво и быстро.       Хотя сама дама невероятно красива - удлиненные конечности, благородное лицо, мелкие, выразительные, яркие черты, полные груди и бёдра, как с фресок о Боэте… многие бы хотели выглядеть так! Может, она даэдра?..       Мужчина, которому странная дама, одевшись, пытается предложить сделать то же, мог бы быть её братом, но Теласа уже достаточно понимает в жизни - брата так не касаются, не целуют, над братом не причитают так. Кто эти существа?..       Словно услышав немой вопрос, мужчина очень медленно поворачивает голову и смотрит прямо на послушницу. Ей становится леденяще-страшно… маг этот красив не меньше своей спутницы, но, кажется, повреждён и насторожен, как змея - и только и ждёт, чтобы броситься в атаку на того, кто первый его спровоцирует. Женщину он не слушает; буравит взглядом Теласу всё пристальнее, и ей кажется, сама душа уходит в пятки, сжимается, болит…       - Оставь её! - повелительный голос заставляет тишину и гипноз лопнуть, твёрдая рука встряхивает Теласу за плечо… Архиканоник!       Мужчина в камере за доли секунды взрывается энергетическим ударом; Нелс прикрывает защитным заклинанием Теласу и ординаторов. Всюду падают осколки стекла, некоторые застревают в стенах. Один попал архиканонику в руку, но тот не обращает внимания.       Просто смотрит, как атаковавший его маг стоит замерши, а его бледная подруга держит своего - мужа? любовника? - на каком-то поводке из чар.       - Не нападай, - просит она, с трудом выговаривая слова. - Ошибочность.       - Ирет Дагот, - Нелс кланяется ей, словно высокородной. - Дочь Тейрана. Я рад вас приветствовать, если вы пришли с миром.       Теласа может видеть чары на кончиках его пальцев; по мизинцу и безымянному тонкой струйкой сбегает кровь.       Женщина опускает руки, и маг валится на пол; она тут же присаживается рядом, усаживает его удобнее.       Произносит длинную фразу на языке, который Теласа может определить, как кимерис, но не понять смысл сказанного.       - Хорошо, я устрою это, - говорит архиканоник.       Закрывает разбитую стену заклинанием щита. Не морщится, хотя сил такие чары отнимают порядком.       Спрашивает у Теласы, всё ли хорошо, и, удовлетворившись утвердительным ответом, отправляется выше по коридору - туда, где его ждёт испуганная толпа.       Будет что рассказать Севосу… но Теласа мешкает следовать за Нелсом. Оборачивается.       Видит, как Ирет сидит на полу, закрыв лицо руками, покачивается. Вдоль её спины из позвонков прорастают даэдрического вида шипы.                     3.       Лишь вернувшись в свои покои, Вивек удаляет всех из центрального дома. Уходят слуги, храмовники, даже уборщики; эконом уводит на поводке ворчащую Запятую, и даже гуаров отгоняют подальше.       Проходит совсем немного времени, и Векх с Эндасом остаются полностью одни.       Наверное, не было бы таких предостережений, но Векх успел немного выучить того, с кем отныне связал жизнь, и знает, что Эндас собирается делать.       Приносить извинения.       Не принять их нельзя, хоть Векх и не хочет; не нужны ему такие, да и никакие не нужны, простил всё. Но где-то в младшем Даготе до сих пор есть то самое выжженное холодным огнём Гавани место, где даже всё тепло Воина-Поэта - не щадящее, сильное - не может помочь взойти чему-то, кроме страха.       Эндас не умеет понимать вещи так, как их привыкли знать обычные меры. Вина, которую он чувствует, происходит из его собственных представлений о правильном; он не мог не сделать того, что натворил, именно так, как это было совершено. Но и простить себе не может такого выбора.       Векх понимает, иначе счёл бы это предательством; многое он и сам делал у других за спинами, и потому - понимает. Эндас - нет.       - Я действовал в тени от тебя, - говорит он, чертя знаки на своём лице и на полу. - Я поступил не так, как должно, но не могу раскаяться, потому что само дело требовало молчать. Векх, возлюбленный мой, прими мою виру.       Пространство шипит, сопротивляется.       Вивек не хочет всего этого - но не принять того, что делает Эндас, нельзя. Он начал ещё там, в Храме, и теперь отвергнуть предложенное - сделать и без того болезненный обряд совсем уж гадким...       Спроси кто-нибудь, что именно происходит, Векх бы затруднился с ответом; Эндас отторгает часть своей силы - и отдаёт, как жертву или безвозмездный дар. Так можно сделать лишь для того, кому должен кровь или смертельную обиду, и отдаёшься на его суд. Это... хуже, чем отрубить палец.       Вскрыть все защиты, отдать часть ключа от себя - разве и не без того замков у них друг от друга нет?.. Векх хочет, чтобы всё кончилось поскорее; принимает, что должен - и тут же залечивает, возвращает, отдаёт сторицей.       Прощает, злится даже за это ненужное и страшное доказательство…       Там, на физическом плане, Эндас наконец позволяет себе обнять его; дрожит, глотает невыраженные слова. Векх гладит его по волосам, целует в висок, спрашивает, что же такое он сделал ДО того, как обокрал даэдра, что на его тени столь жуткие следы? И когда Эндас называет имя, всё становится понятным.       Векх злится, но уже не на него.       Наверное, хватит сидеть здесь, в углу, и уходить от дел Ресдайна.       Наверное, хватит бежать от ноши, которую принял на себя очень давно - и сжился с ней так, что теперь и не вырвать себя из мира, жаждущего знакомой крепкой опоры.       - Я помогу тебе, - говорит Векх. - Что бы ни пришлось сделать.       - У этой битвы, - шепчет Эндас не совсем своим голосом, - история в несколько кальп.       И понимание ЧИМ, которое Векх так настойчиво хотел сбросить, как старую кожу, даёт ему понять, о чём речь - и ввинчивается в мозг, хрустящий под ступицей Колеса. Опять. Снова, сызнова, неостановимо - Планы Обливиона, Этериус, Аурбис, Магнус, всё загибается в межпространственную спираль, завязанную вокруг ступицы, а Векха вышвыривает в пустое и леденеющее СНАРУЖИ…       ...мир возвращается в знакомую позицию; почти со щелчком встаёт в пазы.       Сам. Вернее, Векх нашёл, за что ухватиться, чтобы вынырнуть из потока всюду-присутствия. Внезапность остановки оглушает ещё сильнее, чем внезапность провала в…       Дагот сидит рядом; его радужки полностью черны, а дыхание едва слышно, так глубока медитация.       Кажется, Эндас, сам того не ведая, дал Воину-Поэту оружие, вполне сравнимое с крюком нетчимена - но им можно поражать не только Луну-и-Звезду...