Мой любимый младший брат

      Книга была... Скучной.       Никаких страшных и тайных заклинаний в ней не было, как ожидал мальчик, лишь какие-то странные мысленные призывы собственной крови, начертание ею рун, сплошной ментальный бред. Бабушкины сказки. Гарри даже решил, что Седрика вовсе надурили, а эта книга — редчайшей красоты и сказочности абсурд. — Седрик, — осторожно позвал ловца Гарри, когда ему надоело вчитываться в гадания на кишках и крови. — Что же ты, действительно веришь, что написанное в книге правда? — Мммм? — Диггори, не отрываясь от страниц, задумчиво ответил. — Не попробуем — не узнаем, верно? — Ты серьезно собираешься проверять эти ритуалы? Гриффиндорец фыркнул и отвернулся. А Седрик внезапно вскочил на ноги и вцепился ему в руку, утягивая следом за собой. Его глаза горели предвкушением, и Гарри слабо застонал: будет фантастикой, если его самого в эти тупые эксперименты не втянут. — Давай, не упрямься, Гарри, — ласковым тоном попросил чемпион Хогвартса, разрезая наколдованным кинжалом ладонь. — Мы не будем использовать магию, только кровь. Совсем немного. А если ничего не произойдет — поищем другие книги. Чем мы рискуем? Гарри покачал головой и сел рядом с другом прямо на пыльный пол, наблюдая как тот старательно выводит на нем неизвестную руну, следуя рисунку из книги. Затем удовлетворенно откинулся назад, довольный работой. — Теперь что? — скучающим тоном спросил сидящий рядом с ним мальчик. — Теперь нужно поместить ладонь на руну и думать о сильной боли. — Зачем? Диггори удивился. — Так в книге написано. Хагалаз — сильнейшая и опаснейшая из всех рун. Она дает больше силы и разрушения, она помогает темной магии выходить из тела. Боль — разрушающая сила. Поэтому надежней и практичнее представлять именно ее. — О, разумеется, ты решил провести первое испытание с самой опаснейшей из рун? - Гарри театрально потер виски. — Ладно. Боль. Боль кому? На кого ты решил направить магию разрушения? — В пустоту, — пожал плечами староста. — В Небытие. Туда, откуда темные колдуны черпают магию разрушения и злобу, от которой она питается. Можно, конечно, представить определенного человека... Но нет. Плохо будет. И мне, и подопытному. Ладно. Попробую. Он медленно опустил руку поверх руны и сосредоточился. Прошла пара минут, но так ничего и не произошло. В заброшенном классе летали пылинки, окруженные тишиной. Первым ее нарушил Гарри. Гриффиндорец чувствовал себя донельзя глупо. Ему было даже жаль Седрика. — Ну и? — Не получилось? Я вроде как вспомнил, как упал с метлы. Разве этого недостаточно? — Диггори разочарованно оторвал руку от пола. — Давай, теперь ты. Гарри ухмыльнулся: почему бы и нет. Если это убедит Седрика не заниматься херней, можно и поиграть в исследователя. Все равно книга не работает.       Разумеется, получилось все в точности да наоборот. Да было ли когда-нибудь у этого волшебника все просто? Гарри порезал ладонь наколдованным лезвием и небрежно повторил рисунок. Что дальше? Ах, да, "боль". Мальчик лениво прокрутил воспоминания о всаженном в живот ноже, вспомнил ощущения при этом: режущая боль и вспышки кипятка в теле. Затем ночь в пещере, где его терзали и резали, швыряли о камни и яростно кусали до мяса. Словно в ответ на мысли, пол под рукой быстро разогрелся, и гриффиндорец удивленно охнул, отдернув ладонь. И глазам своим не поверил.       На полу, где только что блестела кровавая руна, остался чернющий отпечаток руки с маленькими затухающими красными угольками прожженного камня. Гарри испуганно перевел взгляд на чуть розовую ладонь, но та оказалась цела и невредима. Седрик восторженно хлопнул в ладоши: — Работает! Гарри, — он схватил друга за плечи и даже встряхнул их от нетерпения. — Что за боль ты... Блять!! Диггори отскочил в сторону, схватившись за свою руку: на его ладони появлялись огромные волдыри, а кожа слезала, будто ее кипятком ошпарили. Парень закусил губу, сдерживая крик и переживая не самые лучшие секунды жизни. — Что с тобой? — Гарри испуганно схватился за собственную руку. И ахнул от понимания. — Да это же откат! Черт бы тебя побрал с твоей магией крови! Он с напряжением ждал боли несколько минут, но вместо нее в груди росло странное давление. Гарри неуверенно коснулся грудной клетки, не понимая, что происходит. Седрик оставил в покое свою руку и настороженно наблюдал за другом, который странно себя вел: его пальцы подрагивали, дыхание участилось, а потемневшие глаза бегали по помещению. Воздух будто заискрил от наполнявшего его напряжения. — Да что происходит?... — успел пробормотать мальчик, перед тем как его тело выгнулось дугой, а из груди будто вырвался небольшой комок энергии, разорвавшись в пространстве. — Получилось, — прошептал Диггори, глядя на затухающие темные огоньки в воздухе. — Мерлин разорви всех светлых, если только что у тебя не получилось призвать из Небытия магию! — Предупреждать надо! — задушено прокричал Гарри, а под конец голос сломался. Он уже решил, что совсем помирает. — Это отвратительно! Чуть ребра не лопнули! Хватит с меня! Пошел ты нахуй со своей книгой! Юноша резво поднялся на ноги, накинул на плечо сумку и вылетел из класса, срывая на ходу защитные заклинания. Он не собирался становиться темным магом, тем более, если это дерьмо будет происходить постоянно. Седрик молча проводил друга неверящим взглядом, не найдя в себе сил его остановить.       Разумеется, он ничего не рассказал старшему брату. Том не запрещал ему заниматься темной магией, но лишь потому, что Гарри сам того не желал и не планировал.       Однако думать о произошедшем не перестал. Было страшновато по-началу. Ожидал серьезного отката за позаимствованную энергию, последствий, да даже изменения мироздания! Гарри не считал себя темным магом, он-то не использовал подобную магию никогда. Вот и ожидал расплаты за свое пренебрежение и незнание.       Но магия не спешила вредить. Более того, Гарри аж ломало от того, как хотелось повторить эти ощущения выпирающей из груди энергии. Это пугало. Ведь ничего приятного в том не было. Будто внутренности решили вырваться наружу, проломив мешающие ребра и кожу. Больно не было, но ощущения менее страшными не становились.       В итоге мальчик, злой и доведенный до белого каления от неправильности своих желаний, вернулся в облюбованный Диггори класс. Тот будто только того и ждал: радостно заулыбался, совершенно не удивленный появлением друга, и замахал изуродованной рукой. Гарри поморщился. — Ты что, не оставил своей затеи? Что с кистью? — Малая плата за результат, — Седрик довольным голосом рассказал, как пытался и пытался, испытывая жгучую боль, которая и дала результат: похоже, магия требовала себе что-то посерьезнее падения с метлы. И на полу красовались слабые, едва заметные отпечатки черных ладоней. Но больше там было кровавых следов. — Иди сюда, — угрюмо бросил ему мальчик, вытаскивая из сумки заживляющую мазь, что он стащил из Больничного Крыла, и бинты. — Предполагал, что твоя дурная голова себе покоя не найдет. Седрик не выглядел обиженным, совсем наоборот: похоже, он был даже рад повреждениям. Более того, ловец был просто в восторге получать помощь и заботу от друга. С довольным лицом подставил руки и даже не морщился, когда Гарри с осторожностью обрабатывал их лечащим составом, а затем со знанием дела забинтовывал. — Давай, не тяни, — нетерпеливо взорвался речью Диггори после мучительной для него тишины. — У тебя с первого раза получилось, слушай, серьезно, о чем ты думал? — Я в себя тем летом нож всадил, — задумчиво ответил Гарри, не заметив шокированного лица друга. — Но, наверное, не в этом дело. В книге говорилось о ментальных ощущениях, а значит... Не обязательно боль вспоминать, можно ее представить. Я не хочу быть темным волшебником, но... — Н-нож? Гарри... Но мальчик его уже не слушал. С горящими от предвкушения глазами, он волшебной палочкой расчистил пол от грязи и пыли, а затем достал из сумки припасенный зельеварческий нож. Деловито порезав запястье, он нарисовал на полу знакомую руну, которая ему уже чуть ли не во сне снилась, так сильно мальчик хотел испытать странные ощущения еще раз.       Положил на рисунок руку и на этот раз приложил все усилия, чтобы представить что-нибудь исключительно мерзкое. На тело падает громадный камень, размозжив внутренности и раскрошив на осколки позвоночник. Гарри чувствует, что ниже груди больше ничего нет. Он хватается руками за живот, не может протолкнуть воздух в разорванные легкие, но ощущает лишь холодный камень.       Теперь мальчик знал, чего ожидать, но все равно охнул, когда невидимая сила рванула сквозь ребра, разлетаясь в пространстве на мельчайшие всполохи темной магии. У пальцев затухали языки пламени, а пол стал невыносимо горячим.       Еще. Темные воды замкнулись над головой, лишая воздуха и солнечного света. Он медленно погружался на дно, а тело колотило от нехватки кислорода. Гарри судорожно задергался, пытаясь выплыть на поверхность и невольно вдохнул полную грудь мерзкой ледяной воды. Легкие взорвались болью, а угасающее сознание заполняло лишь предчувствие неминуемой скорой гибели.       На этот раз Гарри решил поэкспериментировать: сосредоточил ощущения давления магии на ладонях и... направил их в сторону сваленных в кучу старых парт. Он не знал, можно ли испустить энергию через что-то, помимо груди, действовал инстинктивно, на поводу жаркого нестерпимого любопытства и радости от удачи, ведь Гарри наконец-то делал то, что получалось с первого раза.       Вместо сгустка темных огоньков из ладоней вылетело нечто стремительное, ударившись в груду мебели. Оба парня вздрогнули от сильного грохота: парты разлетелись в мелкие щепки, будто взорвавшись, а деревянные куски моментально обуглились дочерна. Гарри едва не взвыл от восторга и вновь окунул пальцы в сочащуюся из раны кровь.       Еще раз!       Отрубленные конечности, сожжение заживо, сдавливание, выворачивание наизнанку... Гарри взрывал вокруг себя кабинет в бешеном неистовстве и восторге, не замечая прихуевшего вида Диггори, магия которому не навредила лишь за счет многочисленных амулетов. Гриффиндорец практиковался уже несколько дней подряд, доводя себя к вечеру до крайней усталости. В кабинете царила страшная разруха, но починить уничтоженные вещи парни отчего-то не могли. Когда громить оказалось больше нечего, а магии нужен был выход, мальчик в задумчивости соединил ладони вместе. — ГАРРИ, НЕТ! Гриффиндорца отшвырнуло к стене с такой силой, что вышибло дух из легких, а из носа обильно потекла кровь. Все тело дрожало от болевого шока, а руки пылали огнем в буквальном смысле. Он даже не смог точно определить, сколько продолжалась эта агония, пока ему в рот что-то силком не влили. Гарри машинально проглотил, и наступило облегчение. Тьма перед глазами рассеялась, явив ему озлобленное лицо Снейпа. За его спиной маячил бледный и испуганный Седрик. — Магией крови балуешься, несносный щенок? — он уже втирал в покалеченные руки бадьян из собственных запасов. — Вот уж не думал, что самый бесполезный ребенок пойдет по стопам своей матери. Лили! Даже она не додумалась направить поток магии вкруговую. Ты — уникум. Это не комплимент. Вставай. Гарри начал осторожно подниматься, уверенный, что переломал все кости в своем теле. Но на удивление мальчик чувствовал себя прекрасно. Фыркнув, он принялся разглядывать руки, на которых осталось лишь легкое покраснение. Северус плевался ядом и скрежетал зубами, понося гриффиндорца на чем свет стоит, но он и ухом не повел: ошибки случаются у всех. — Ты собираешься продолжить, — в голосе зельевара слышалась мрачная уверенность вместо вопроса. — Почему нет? У меня ведь получается, профессор, — Гарри кинул в его сторону колючий взгляд. — И раз уж этим занималась моя мама... — Она была сильнее тебя в десять раз! Все. Хватит, — Снейп понимал, что спорить с упрямцем бессмысленно. — Если продолжишь изучать магию крови в школе, более того, практиковаться... Повисла угрожающая тишина. — Я об этом узнаю. А когда узнаю, добьюсь твоего отчисления. Это запрещено законом. За практику магии крови не сажают, а убивают, тупоголовый самонадеянный кретин. Ты даже хуже своего никчемного папаши. Он хотя бы темной магией не промышлял. — Моя мама... — Твоя мать укрывала себя чарами такой мощности, что и мышь без ее ведома не проскочила бы! А ваш кабинет находился без защиты! — Потому что Гарри ее сносил, — вставил слово Диггори, обратив на себя пару злых взглядов. — Что? Он ко мне уже дней пять заходит, несмотря на мои меры предосторожности. Я ради интереса усилил щиты до максимума, даже рунами приложил. Ну, обычными. А заклинания... Defensio impetum, sanguinum ostium, diaboli murum... Гарри просто заходит в класс. — Просто. Заходит. В класс, — медленно повторил Снейп, на несколько секунд опешивший от наличия знаний таких темных заклинаний из уст хаффлпаффца из светлой семьи. Северус старался даже не смотреть в сторону Гарри, боясь увидеть на его месте хрупкую маленькую девочку с рыжими волосами и горящими зелеными глазами, в которых отражались решительность, сила и вожделение новых знаний. Мужчина считал своего лучшего ученика Слизерина весьма похожим на его школьную подругу. Как оказалось, ее второй отпрыск был не просто даже более похож: Гарри — ее юная копия в годы учебы. Снейп с мрачной тревогой убедился, что кровь его Темной Повелительницы — не шутки, раз уж она проявилась даже у такого слабого и светлого волшебника. — Я все сказал. Никакой магии крови в стенах Хогвартса. На этих словах Снейп вышел прочь, оставив двух студентов в напряженном молчании позади себя. Внезапно гриффиндорец насмешливо фыркнул, обратив на себя внимание все такого же ошарашенного произошедшим Диггори. — Ты чего? — Намек понят и проглочен. Завтра жду тебя на хагридовой опушке в Запретном Лесу, не опаздывай, — практически приказал ему Гарри, направившись к выходу из разрушенного его магией кабинета. — И как продвигаются его занятия? — лениво спросил Том, удобно расположившись на низком подоконнике стрельчатого окна возле башни Гриффиндора. Гарри сидел рядышком и всеми силами сдерживал себя от предлога немедленно подняться в спальню. Сумка тяжелела новой книгой. Как оказалось, Седрика спонсировали ими каждую неделю старшекурсники Слизерина, которым, похоже, накапал на мозги сам Том: как бы безумного хаффлпаффца не словили в Запретной Секции. Разумеется, подобных книг там не было, но если о его увлечении узнают посторонние — пареньку не жить. Это могло стать опасным и для Гарри. — Тяжеловато. Призывал энергию из Небытия взамен на разрушение боли, но немного просчитался, — мальчик хмыкнул своим мыслям. Седрик был не способен представить на себе сильную боль, поэтому довольствовался воспоминаниями о сожженных руках, а это много энергии ему не давало. — Спалил Снейп и надавал по щам. Пригрозил, что из школы выгонит. Пришлось перенести занятия в Запретный Лес. Но ему там стало совсем трудно — холодно слишком, сам знаешь, энергия... — Мне не нравится твоя осведомленность, — подстать лесному зимнему морозу процедил старший брат. Гарри беспомощно развел руки в сторону и вложил все силы в очаровательную улыбку, которая обычно действует на Тома словно заряд тока. И правда, тот мгновенно оттаял. — Я же не глухой. Слышу, о чем он читает. Мальчик не хотел обманывать старшего брата. Но уж слишком болезненные наказания тот придумывал. К тому же... Теперь волшебник действовал осторожно и сто раз думал, перед тем как проводить эксперимент. Больше Гарри не калечился. Если смогла мать, почему не может и он?       И подросток не собирался становиться темным волшебником. Просто это интересно. Просто это то, что у него получается. Гарри уверенно убеждал самого себя в том, что сможет прекратить когда душе угодно, что занимается магией крови лишь для компании с Седриком, который вот уже неделю ходит доведенный до ручки: парень даже признался, что хочет себя ножом порезать, лишь бы понять, о какой боли его друг говорит. Даже его вечная свита из девчонок начала обходить своего кумира стороной. Гарри на это все только улыбался. — Если он хотя бы заикнется предложить тебе попробовать, — с угрозой в голосе начал Том. — Сразу иди ко мне. Я объясню полоумному на доступном для одноклеточных языке, что значат мои запреты. — Что ты ему сказал? — Ты — светлый, — нехотя признался слизеринец, словно он ненавидел то, что говорит. — Если он хочет разрывать свое тело от непривычной ему магии, Мерлина ради. А тебя втягивать запретил. Не волнуйся, против воли никто не сможет заставить тебя использовать силу, о которой ты не знаешь. Амулеты защитят тебя даже от ее малых частиц. На большее Диггори все равно не способен. — Мама была светлой, — заметил мальчик с интересом. — И едва не погибла в итоге при моем рождении. И экспериментировала на грани смерти, спасал ее лишь огромный магический резерв. Многие ее неудачные пробы заканчивались ужасающим откатом. Ты сильный, Гарри, — мягко закончил Том, заметив негодование на порозовевшем лице. — Но темная магия не станет доступна тебе никогда.       Гарри с удовольствием играл с маленьким огоньком в пальцах, испытывая непередаваемое злорадство: Том, наконец, хоть в чем-то ошибся. Да здорово так ошибся, с размахом. Ведь мальчик не просто смог использовать магию крови, он делал это без особых для него последствий. Разве что предметы в его руках вдруг сами по себе нагревались от сильных эмоций. Да кто обратит на подобный пустяк внимания?       Теперь испробовать темные чары, проклятия, заклинания, другие руны и кровные ритуалы — Гарри посчитал делом уязвленной гордости и чести. Хотелось показать самоуверенному родственнику, что он тоже чего-то стоит. Что-то может не хуже величественной матери. Не хуже самого Тома.       Он не собирался становиться темным магом. Это всего лишь временное увлечение, способ занять себя и излечить неуверенность, ощущения слабости и никчемности по сравнению с остальной семьей. Гарри просто хотел хотя бы на некоторое время стать кем-то. А потом, когда баловаться с непонятной энергией надоест, можно и Тому о своих достижениях доложить. То-то братец удивится, что не все его убеждения безукоризненно верны. А пока... Седрик обещал принести на следующую встречу что-то посложнее энергии из Небытия. Гарри улыбался. Это не сделает его темным магом, ведь так?