Мой любимый младший брат

      Гарри очнулся от пристального сурового взгляда. Нашарив возле подушки свои очки и неловко нацепив их на нос, он буквально побелел от ужаса: над ними возвышалась мрачным изваянием мать.       Толкнув брата в плечо и скинув с себя его руку, Гарри нервно натянул одеяло до подбородка, лишенный дара речи для внятного оправдания. Но Лили оно и не требовалось — она уже знала, что произошло в этой комнате. Том не выглядел испуганным или разозленным, парень излучал болезненное безразличие. — И как это понимать? — ледяным тоном нарушила звенящую тишину женщина. — Мне отрезать вам члены, чтобы вы не занимались этой мерзостью прямо в родительском доме? Если вы остались без наказания в тот раз, это не значит, что я одобрила или разрешила ваши отвратительные отношения. Гарри потупил взгляд и с силой переборол острое желание накрыться одеялом с головой. Стыд и страх были оглушающими. — Более того, не наложи я заглушающее заклинание, об этом узнал бы и отец, — дрожащим от ярости голосом продолжила говорить мать. — Теперь Ты. Если посмеешь прикоснуться к нему еще хоть раз — я вырву твои руки. Гарри, выметайся из его спальни. И возьми это. Лили кинула поверх одеяла маленький пузырек с бадьяном, намекая на засосы по всей шее. И злобно зашипела, когда Гарри и не подумал встать с кровати. Спас ситуацию старший брат: — Мы не одеты. Рука женщины дернулась к бедру, где была прикреплена волшебная палочка, но колдунья сдержалась. — Три минуты. Иначе — пожалеете, — и вышла прочь, громко хлопнув дверью. — Господи, — простонал Гарри, повернув голову и спрятав лицо в подушку. Ему давненько не было так плохо. — Это все ты! Всегда же накладывал кучу чар на комнату, что с тобой не так в этот раз?! — В конце концов, мать должна нас принять, а эти столкновения будут неизбежны. — Я не хочу! Мама вообще не должна была узнать! Мерлин, я никогда не отмоюсь от этого позора в ее глазах. — Позора? — Том рывком развернул мальчика к себе лицом, а в глазах было даже больше угрозы, нежели в материнских. — Ты уверен, что это именно то слово, которое хотел мне сказать? — Том, братья не спят друг с другом, — Гарри сощурился и скривился. — И не... Нет, даже не думай. Но слизеринец уже накрыл его губы своими, жадно сцеловывая протесты. — Две минуты! — раздался раздраженный голос из-за двери, и мальчик резко отпихнул от себя брата, срываясь с постели. — Зелье не забудь, — хмыкнул Том, наблюдая как младший брат скачет на одной ноге, натягивая его собственные брюки. Гарри запутался в длинных штанинах и чуть не свалился на пол, выругавшись. Рубашку же просто накинул сверху, не тратя время на застегивание многочисленных пуговиц. Затем быстро откупорил скляночку и неловкими движениями пальцев растер зелье на шее перед небольшим зеркалом. Засосы через пару секунд исчезли полностью. Гарри пару раз хлопнул себя по щекам, приходя в чувство и стирая с лица странное выражение, чем вызвал смешок с кровати. — Заткнись, — угрюмо предупредил его гриффиндорец и вышел из комнаты. Матери уже не было, и парень облегченно вздохнул. Теперь осталось лишь добраться до комнаты и переодеться в свою одежду.       К вечеру напряжение между матерью и сыновьями возросло настолько, что Гарри едва не поседел от шалящих нервов. И как итог — прожег руками дыру на подоконнике своей комнаты, куда мальчик сбежал после особо острого взгляда так похожих на него глаз. А к ночи его едва не застали при попытке бегства. Гарри трусливо скрылся в садовом сарае, с трудом борясь с желанием подхватить стоявшую перед ним старую метлу и улететь прочь из дома. Его жалкие раздумья сбежать от проблем прервал старший брат, легко обнаружив свою пропажу в ветхом сарае. Он неслышно подошел со спины и тоже взглянул на метлу у кучи хлама. — Мать ее так и не уничтожила, — тихо произнес парень, заставив младшего брата вздрогнуть от неожиданности. — Навевает воспоминания, не так ли? — Пытаюсь забыть, — пробормотал Гарри, окинув средство передвижения уже более внимательным взглядом. — Это не самые приятные воспоминания. И правда. Это она. Та самая метла. Кажется, даже сейчас на потемневшем от времени древке можно было различить следы подпалин и крови. Том же разглядывал метлу почти любовно. — После того события ты, наконец, поверил, что я не хочу убить тебя. Бояться, правда, не перестал. Но и это было вопросом времени. — Я и сейчас тебя боюсь. — Ошибаешься, любимый. Ты боишься моих поступков, но не меня самого. Больше нет.       Когда умер дедушка, для юного Гарри все встало на свои места. Почему мертвые не встают, почему мертвых нельзя вылечить, почему мертвый — это навсегда. Мальчик любил шумного и веселого отца Джеймса, но под конец жизни старик безумно мучился, и это ранило маленькое сердечко. Теперь не было ничего забавного в "лечении" мелких животных. Потому что они не болели, их калечил и убивал старший брат. Они кричали от боли, как дедушка. Они смотрели обезумевшими глазками в желании жить, как дедушка. Они умирали и больше не просыпались, как дедушка.       Гарри был так сильно смущен своим открытием, что не мог сразу поверить ему. Не мог поверить, что Том, его любимый старший брат, мог намеренно делать с живыми существами то, что произошло с дедушкой. И Гарри обратился к отцу. — Умирать — это плохо? — необычайно серьезно спросил маленький мальчик у молодого аврора. — Сынок, в смерти нет ничего плохого. Это естественный процесс, каждый из нас когда-нибудь умрет, — осторожно подбирал слова Джеймс. — Для тех, кто умер, смерть уже не страшна. Но она страшна его близким. Так что — да. В некоторой степени это плохо. — А делать кого-то мертвым специально — плохо? Мужчина удивленно распахнул глаза, не зная, где мог проболтаться и ляпнуть о специфике своей работы. Лили ему голову свернет. — Малыш, нет ничего худшего в мире, чем убить живое невинное существо. Заставить другого страдать — невыносимая для него и его близких пытка, это не просто плохо, — волшебник внезапно решил, что если правильно настроит сына, тот даже пойдет по его стопам. — За такое не менее жестоко наказывают. Этим я и занимаюсь — ловлю преступников и убийц. Заметив озадаченное выражение на маленькой мордашке, Джеймс постарался выразиться точнее: — Тот, кто причинил боль человеку или убил его — плохой человек. Убил, значит сделал мертвым. И он не остановится в этом, будет мучить и делать других... "мертвыми" всегда. Таких не исправит ничего, только жестокое наказание. — Значит, если запереть его дома, все прекратится?... — Гарри неверяще покосился на дверь в зал. — Значит, если наказать того, кто делает других мертвыми, он перестанет? — Нет, дорогой, тюрьма... — он вновь заметил недоумение и исправился. — Такой человек не перестанет творить ужасные вещи, если его запереть дома даже на много-много лет. — А они могут сделать мертвым родственника? Маму? Папу? Б-брата? Джеймс был настолько поглощен мыслями о своем будущем подопечном в стенах аврората, что не обратил никакого внимания на странности некоторых вопросов. Он и не думал включать дотошного полицейского в стенах родного дома. Какая глупость! Просто сынишка напуган его историями о преступниках, которые мог подслушать. А после смерти дедушки озадачился странным состоянием его тела. — Они могут сделать мертвым любого.       Гарри спал в родительской спальне все оставшиеся дни. Отец и мать не были против в силу возраста их ребенка, но лишь Лили осознавала, что с ним происходило. Женщина прекрасно видела, что Гарри белел от ужаса при виде брата, не мог оставаться с ним наедине даже на несколько минут, начиная громко реветь. Поэтому старалась оградить сына от психологической травмы, по возможности находясь рядом. Но это получалось далеко не всегда.       Гарри, занятый поиском своего альбома, не сразу заметил, что в своей комнате он больше не один. А обернувшись, увидев мрачную тень старшего брата у двери, покрылся холодным потом и задрожал. Он не мог вымолвить ни единого слова. Том выглядел странно пришибленным и худым, но выражать агрессию не спешил. Но Гарри не обманывался. Убийцы убивают всех. — Пошли поиграем, — глухо и тихо произнес, наконец, мальчик. Гарри отчаянно замотал головой и попятился назад, выставив перед собой папку с чистыми листами, будто пытаясь ею отгородить себя от присутствия брата. Том болезненно скривился и шагнул вперед, не понимая, что сделал не так. А младший волшебник внезапно закричал: — МАМА!! — Что ты... — МАМА, ПОЖАЛУЙСТА!! МАМА! Растерянного Тома оттолкнули в сторону, и в комнату ворвалась встревоженная криком ребенка Лили. Тут же подбежала к Гарри и обеспокоенно ощупала того на наличие повреждений. Но нет, он был лишь страшно перепуган и горько заплакал при виде матери. Женщина вопросительно посмотрела в сторону своего первенца, пытаясь понять, что стряслось, но у Тома не было на лице абсолютно никаких эмоций, лишь беспросветная пустота. Лили строго поджала губы, решив, что ненормальный ребенок вновь сделал что-то отвратительное, чем и довел до истерики второго. В общем-то у нее были все основания так считать. И, подхватив хнычущего Гарри на руки, вышла из комнаты, оставив Тома стоять там в одиночестве.       Второй раз их случайной встречи произошел в саду. Гарри, убежденный, что братец вновь пропал в лаборатории матери на весь день, крался в сторону речки. И когда его схватили за руку чьи-то холодные пальцы, заверещал от неожиданности, но его рот был тут же перехвачен чужой ладонью. Гарри с расширившимися от ужаса глазами увидел Тома. Тут же бешено задергался, но ничего тем самым не добился — пусть старший брат и был слишком хрупкий и тонкий для своего возраста, сам ребенок был еще мельче. — Почему ты боишься меня? — требовательно спросил у него родственник, с трудом удерживая извивающееся тело на месте. — Гарри, почему ты больше не играешь со мной? Но второй ребенок уже давился слезами, мало слушая, что ему говорят и что спрашивают. Перед глазами стояли картины убитых зверей, упавший со скального выступа сосед, выкручиваемые лапки и свернутые крылышки. А теперь Том выкручивал его руку, похоже, наконец, решив убить и его самого. — Хочешь, я разрешу тебе полетать на метле? — повысил голос старший брат, пытаясь перекричать приглушенные его рукой крики. Его самого сильно трясло от отчаяния. — Хочешь, мы теперь будем спать вместе? Гарри, давай рисовать твои картинки, давай? Пожалуйста! Но мальчику, наконец, удалось прокусить его пальцы до крови. Том поспешно отдернул руку и Гарри сумел вырваться и отпрыгнуть в сторону, глядя на него таким диким от ужаса и гнева взглядом, что второй волшебник растерял все свои просьбы, а сердце больно сдавила чья-то невидимая рука. Том растеряно и беспомощно стоял на своем месте, ожидая, пока братец не соберется с силами для ответной речи: судя по судорожно распахивающемуся рту и прерывистым вздохам, он явно собирался что-то сказать. — Т-ты! — смог из себя выдавить ребенок и ткнул в него пальцем. — Ник-когда не подходи ко мне больше, слышишь?! Я ненавижу тебя! Не трогай меня! Просто не трогай! И сорвался с места в сторону дома, не сдерживая крупные слезы. Том отвернулся и побрел к выходу из сада. В голове не было никаких мыслей. Кажется, будто что-то тянуло, давило к земле с немыслимой силой, мешая дышать. Спустя пару шагов он удивленно проморгался и вытер с лица странную влагу — Том никогда раньше не плакал.       Он сидел в тени деревьев, наблюдая, как за верхушками скрывается красный диск солнца. Домой возвращаться не хотелось. Ему не хотелось вообще ничего. Все теряло смысл, если ты был больше никому не нужен. Если в твоем мире больше никого нет, ведь ты и себя самого не считаешь достаточно материальным и живым. Мальчик не понимал, почему Гарри его больше не любит. Он не понимал, ведь он так сильно его любил, с самого детства.       Том даже не заметил, как пролетело время. Лишь когда лица коснулись лучи утреннего солнца, волшебник осознал, что прошли сутки. И что же, теперь так будет всегда? Он останется в этой темноте от заката до рассвета, где не существовало часов? Где мир являл свое истинное лицо в виде безразличной ко всему живому темноты? Где ему придется плестись сквозь лживый дурман дня из широких улыбок и странных приказов?       Наверное, будь мальчик обыкновенным человеком, ушел бы в сторону озера и больше никуда и никогда не возвращался. Но Том не понимал значение и смысл жизни, не понимал и смысла ее обрывать. Это пустой белый лист, где он считал себя на нем прозрачной белой точкой, такой же бессмысленной и одинокой. Из глаз не капали слезы, отчаяние отпустило с погружением мира в ночную темень. Больше ничего не существовало.       Том не обратил внимания, когда его тело прижали к себе ледяные трясущиеся руки, а лицо начали покрывать сухими поцелуями. Лили, а это была она, всю ночь искала по окрестностям старшего сына и едва не разнесла все вокруг магическим выбросом. Увидев маленькую тоненькую фигурку в лесу, едва не потеряла сознание от ужаса, что Том мог оказаться мертвым. Она боялась сына. Она ненавидела его. И она безумно его любила, до потери сознания, до умопомешательства. — Том, милый, что же ты тут сидишь? — зашептала она, накладывая на ледяное тельце мощный поток согревающих чар. — О, Мерлин! Это все из-за Гарри, да? Любимый, родной, это все пройдет. Он просто напуган и растерян, он не понимает, что делает тебе больно. Пожалуйста, любимый... — Мама, мне не больно, — бесцветно произнес, наконец Том. Слова и объятия матери его совершенно не трогали. — Мне бессмысленно. Бессмысленно. Это единственное слово, что крутилось в тот момент в его голове. Его жизнь, стремления, переживания, любовь, он сам — глупая и беспросветная бессмысленность.       Гарри не спал эту ночь. Его била крупная дрожь, но вовсе не от страха за свою жизнь. Он сказал своему брату эти страшные вещи — а тот ушел из дома. И больше не возвращался. Это не должно было сделать ему самому больно, но ранило так, что текли злые слезы. На самого себя. Да, может Том и хочет его убить, но Гарри ведь другой. Он любит брата больше всего на свете и не хочет делать ему больно. А если он больше не вернется?...       Юный волшебник вскочил с постели и вышел из пустого дома без особых проблем: родители вот уже несколько часов ищут его братика. Гарри знать не знал, где искать его. Том пускал себе кровь и находил без особых проблем в любой точке деревни...       Гарри хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Кровь. Возвращаться домой было боязно. Мальчик трусил бродить на улице ночью, а если вернется — выйти обратно ни за что не решится. Поэтому побрел в сторону озера, где смог спустя продолжительное время найти довольно острый обломок камня. Скуля и подвывая, он царапал им кожу руки до тех пор, пока на ней не выступили маленькие капельки крови. Отбросив в сторону камешек, Гарри слегка надавил на кожу вокруг ужасных на вид царапин, выпуская тоненькую струйку наружу. "Давай же, найдись! Братик, где ты? Где мне искать? Пожалуйста, Том, ну где же ты?!" — Малыш, ты потерялся? Гарри дернулся от неожиданности и оглянулся на голос. Там стоял незнакомый мужчина и как-то противно ему улыбался. Затем начал подходить ближе, подняв перед собой руки: мол, не бойся меня. — Я... Я братика ищу, сэр — тихо ответил Гарри, вспомнив о правилах приличия. В голове вдруг возникло суровое лицо Тома, буквально приказывающего не подходить и не разговаривать с кем-то, помимо семьи. — Извините. Я уже ухожу. — Зачем? — наигранно удивился странный волшебник, подбираясь все ближе. — Я помогу тебе его искать. Идем со мной, как тебя зовут? При встрече принято знакомиться со старшими. — Г-Гарри, сэр, простите, мне уже пора! И он бросился бежать, от страха часто спотыкаясь на дрожащих ногах. Услышав за собой тяжелые быстрые шаги, Гарри закричал от пропитавшего все его сознание ужаса, а когда его толчком сбили с ног, заплакал. Изодрав себе все лицо и руки об острые камни, мальчик попытался вновь встать на ноги, но его крепко схватили чужие грубые руки, стиснув, будто в тисках. От мужчины неприятно пахло алкоголем и сигаретами, заставив Гарри невольно скривиться в отвращении.       Когда одна рука отпустила ноющее плечо, юный волшебник попытался извернуться, но его остановила крепкая пощечина, разбившая нижнюю губу. Завыв от боли и страха, мальчик не сразу заметил блеснувший в руках незнакомца нож. А увидев неминуемую гибель, затрясся так, что зубы стукались друг об дружку. Страх достиг своего апогея, когда ледяное лезвие прижалось к шее, а мерзкий голос мужчины вкрадчиво заговорил: — Ты же не станешь верещать и убегать, мой хороший? Может, отрежем тебе ручечки и ножки, тебе ведь они больше никогда не пригодятся, верно? — он надавил лезвием на горло и с порезанной кожи потекла кровь. — А потом мы найдем твоего милого красивого братика, правда, малыш? Нам будет так весело втроем! Мужчина не особо обратил внимания на слабые вспышки над головой и сильно нагревшееся тело в руках, упиваясь беспомощностью и страхом юнца. В голове скользили абсолютные непристойности, смешанные с желанием причинить боль и убить. Когда руку, что держалась за плечо, пронзила яркая боль, он даже не сразу понял в чем дело — внезапно возникнувший рядом с глазами свет сильно ослепил и дезориентировал. Отпрыгнув в сторону от колотившейся в истерике жертвы, мужчина заорал: его рука была объята пламенем. Он судорожно выхватил палочку, чтобы затушить огонь, как вдруг его тело с ног до головы полыхнуло желто-алыми языками. Насильник безумно заорал от охватившей все нутро боли и упал на землю, катаясь по ней и силясь сбить магическое пламя. Гарри едва ли замечал происходящее: выброс магии корежил пространство вокруг вспышками. Мужчина внезапно вскочил на ноги и побежал в сторону озера, бешено размахивая руками и надрывая глотку в крике. Но не успел. Рухнул замертво от болевого шока прямо у кромки ледяной воды.       Гарри выгнулся и громко отчаянно закричал, когда сквозь его грудь прошло что-то болезненное и гадкое, а тело сдавило со всех сторон, мешая дышать. И эта боль стала его последней каплей. Не зная как, не зная куда, он, теряя сознание, аппарировал прочь.       Очнулся мальчик в незнакомом месте. Над головой белел обшарпанный потолок, с которого свисала одинокая разбитая лампочка. Гарри повернул голову и наткнулся взглядом на людей в странной одежде. На их лицах не было слащавых улыбок, угрозы или фальшивости. Только усталое безразличие людей, которым не особо хотелось здесь находиться. Именно поэтому юный чародей не испугался. — Как твое имя, мальчик? Ты помнишь, где тебя оставили родители? — сухо поинтересовался один из мужчин, поднеся к глазам записную книжку. — Гарри, сэр, — хрипло ответил волшебник. Голос он сорвал. — Я... Я не знаю, что я здесь делаю. Я... Пожалуйста, вызовите аврорат. Мой папа работает там, отправьте ему патронус. Кажется... У меня случился магический выброс... Мать должна принести нужные зелья, она зельевар... Прошу вас. Мужчины переглянулись. — У него шок. Видимо, и правда, нападение. Чудом, что не изнасилование. Стоявшая рядом женщина грозно зашикала на странно одетого человека. Затем обратилась именно к Гарри: — Мы дадим тебе немного времени прийти в себя. Несколько фотографий уже сделали, имя записали. Завтра вернемся и поговорим, если будешь готов. Сейчас тебе нужен покой, — она обвела строгим взглядом потупившихся мужчин. — Сделаем несколько звонков в полицию, развесим объявления в Лондоне с адресом приюта, где тебя могут найти. — Лондон, — дрожащими от ужаса разбитыми губами прошелестел мальчик. — Вы — магглы.       Важность Статута о Секретности отец вбил в него с младенчества. Поэтому Гарри не ответил больше ни на один вопрос. Он был уверен, что родители его рано или поздно найдут. Но проходили бесконечно длинные дни, а за ним никто не приходил. Когда остальные дети приюта прознали о странном молчаливом новичке, самые смелые сразу же полезли на разведку.       Гарри, оторвавшись от рисования в худенькой тетрадке, с удивлением посмотрел на трех довольно рослых парней, с отчаянным любопытством подглядывающих из узкой щели приоткрытой двери. Волшебнику было слишком скучно сидеть одному в комнате, поэтому он максимально приветливо помахал им рукой. Сироты переглянулись, совещаясь друг с другом взглядами, и быстро забежали в комнатку, прикрыв за собой дверь.       Они остановились посреди комнаты, а во взгляде было слишком много враждебного недоверия: чего это пацан улыбается как душевно больной? Таких здесь не любили. — Ты кто? — напряженно спросил самый высокий из них. — Ты чего, волшебником себя называешь? — Да, я умею колдовать, — гордо вздернул подбородок Гарри, не видя смысла скрываться перед другими ребятами — они же не совсем магглы. Они же дети, как и он. — Хотите, покажу? Толстый прыщавый подросток захихикал и толкнул локтем друга, мол, покажет он сейчас. — Ну давай, — хмыкнул высокий и скрестил на груди руки. Сейчас они позабавятся над опозорившимся больным!       Гарри и сам не понимал, как это произошло. Он просто поднял в воздух несколько стульев, а перепуганные подростки вдруг сбили его с ног и завалили на спину, скрутив руки. Один из них заверещал — волосы всех троих окрасились в ярко-розовый.       Теперь мальчик сидел в кладовке, полностью мокрый, со завязанными какими-то тряпками руками, ногами и глазами. Иногда дверь приоткрывалась, и на него выливали ведро ледяной воды. Гарри ожидал удара каждый раз, но его не коснулись и пальцем.       Приютские и не подумали избить такого хрупкого на вид ребенка. Он был ненормальным, его боялись, но навредить малышу?... Однако оставить это странное чудовище без наказания нельзя, не в жестоких правилах приюта: за разукрашенные волосы их сильно выпорол ремнем воспитатель, не желая выслушивать что-то о злых колдунах.       Гарри не знал, сколько просидел в темноте маленького помещения. Конечности затекли, а он сам крепко замерз. Не знал, сколько уже воды на него вылили. Мальчик стоял какое-то время на ногах, но те были туго связаны и сменить позу было невозможно. Поэтому юный волшебник быстро устал, сев на голый пол прямо в большущую лужу.       Дверь вновь открылась, и Гарри вжал голову в плечи, ожидая нового потока воды. И верно — на затылок, плечи и спину было вылито очередное ведро. Мальчик беззвучно заплакал. — К вечеру выпустим, — хмуро пообещал ему смутно знакомый голос. — Только если без фокусов. Гарри ничего не ответил, и спустя пару секунд дверь закрылась, а до ушей донесся звук поворачиваемого замка. Хотелось домой. Хотелось отмотать время назад. Брат никогда не был таким жестоким. Отец говорил, что убийцы жестокие и злые, но Том никогда, ни за что, ни в коем случае не позволил бы себе так поступить с ним. Слезы жгли уголки глаз, а дышать носом из-за постоянного плача уже было невозможно.       Это продолжалось некоторое время. Еще некоторое время про него будто все позабыли. И опять шаги. Дверь привычно распахивается, Гарри привычно втягивает в плечи голову, но... Его касаются руки. Мерлин, неужели его отыскали воспитатели? И сейчас его высушат и дадут теплую одежду? Отведут в туалет и столовую к горячему горькому напитку без запаха? — Гарри! — произнес до боли знакомый голос, а за завязки на затылке ухватились трясущиеся пальцы. Мальчик вскрикнул от охватившей его тело радости, а слезы потекли из глаз уже бурным потоком. — Прости меня, Том! — уже разревелся в голос Гарри, не веря, что брат здесь, нашел его, сейчас высвободит из душной вонючей кладовки, и они вместе вернутся домой. — Умоляю, прости меня! — Да не дергайся, я не могу... — Том отчего-то сдавленно застонал, но своего занятия не бросил, упорно отвоевывая узелок за узелком. Боролся с ними отчего-то до бесконечности долго. Когда, наконец, вымокшая от воды и слез тряпка была скинута на пол, Гарри подслеповато уставился на брата и ужаснулся: черты расплывчаты, но даже так мальчик смог увидеть, что старший волшебник был с ног до головы в крови и земле, на левую ногу не мог опираться, лицо с одной стороны ободрано, а два пальца левой руки странно изогнуты. Младший брат вновь заплакал, но уже из-за состояния родственника. Том хмурился, кусал губы, но стойко выдерживал боль, борясь с тряпками уже на руках. — Прости, сейчас будет больно, к нам кто-то идет, — он просто схватил здоровой рукой ткань и сжал ее, поджигая. Гарри невольно подпрыгнул на месте, когда запястья рук сильно обожгло. То же произошло и с путами на щиколотках. Мальчик растер горевшую огнем кожу и внезапно кинулся к брату, со всей силы его обнимая. Том оскалился от мучительной боли в ребрах, но послушно обнял одной рукой в ответ.       Братья разорвали объятия, когда из коридора вырулила знакомая Гарри троица. — А ты кто такой?! Ты его выпустил? — вскричал пухлый подросток, нависая над обманчиво хрупким и болезненным на вид ребенком. Но тот продолжал смотреть на довольно крупного парня безразличным пустым взглядом, не отвечая. Тогда подросток приподнял его за грудки странного порванного и грязного платья, как следует встряхнув. — Я с тобой разговариваю? Ты кто такой?! Тогда Том медленно приподнял тонкую руку и нежно, почти любовно коснулся его лица. В следующий миг голова маггла вспыхнула, будто спичка. Гарри отпрянул, а толстяк заверещал от шока и боли, пытаясь пальцами сбить пламя. Остальные парни попятились в ужасе, но старший волшебник поднял вверх уже две руки, и вся одежда на двух оставшихся подростках загорелась.       На крики сирот сбежались другие дети и воспитатели, и под шумок Том увел своего братика прочь из этого места. Выйдя на задний двор, он целенаправленно приблизился к кустам и выудил оттуда сильно потрепанную старую метлу с трещинами, черными подпалинами и коричневой запекшейся кровью на древке. У Гарри задрожали губы, когда он понял, в чем дело.       Том не умел летать.       Теперь понятны стали и повреждения брата: он попросту падал с метлы. Младший волшебник опять разревелся. Второй чародей хмурился и пытался поторопить родственника, пока их не хватились. Он не совсем понимал, что и на этот раз сделал не так. — Я так сильно тебя люблю! Пожалуйста, не пытайся меня больше убить! — провыл на одной ноте мальчик и вцепился в здоровую руку. — Прости меня! Том внезапно оскалился и толкнул брата в кусты, прячась там следом. На улицу выбежала воспитательница и принялась обшаривать взглядом местность. Гарри поспешно захлопнул рот и теперь плакал уже беззвучно. — Удрали! Вызывай полицию, немедленно! — крикнула она кому-то и опять скрылась в доме. — Придется ждать ночи, — шепнул старший брат, погладив мокрые волосы младшего в утешении. — Я не могу лететь слишком быстро, мы разобьемся. — Не можешь... — заторможено пробормотал Гарри и... замер. Медленно повернулся к Тому и опалил его ошалелым взглядом. — А вот я могу. Второй волшебник долго боролся с собой, сцепив зубы и озлобленно нахмурившись. Но нога и кисть уже начали опухать, а дышать становилось все труднее — сломанные ребра болели сильнее всего. Это для него ничего не значило, но ушибить о землю Гарри... И тогда Том решился. — Один-единственный раз в жизни я разрешу тебе управлять метлой, — медленно проговорил он. Гарри счастливо улыбнулся и благодарно чмокнул старшего брата в щеку. Том скривился и брезгливо утер рукавом мантии лицо, размазывая по нему грязь. Младший волшебник резво подскочил к старой гоночной метле и привычным движением ее оседлал. Второй колдун с опаской умостился сзади, вцепившись одной рукой в скользкое и уже ненавистное древко. Гарри внезапно напрягся, мигом обращая на себя внимание. — Нет, не так. Выпяти зад, а коленями меня обхвати. Нет, не так высоко. Ага, вот. Держись лучше за меня и очень-очень-очень крепко. Серьезно, так крепко, как только сможешь. Гарри удовлетворенно хмыкнул, когда его ребра сдавили с несвойственной детям силой, а бедра так же крепко обхватили чужие тощие коленки. Том ожидал, что они мягко и плавно, с осторожностью, как и он сам, оторвутся от земли, но этого...       Метла вздернулась перпендикулярно земле с такой скоростью, что оба тела едва не сбросило вниз, но Гарри, умудренный опытом и учениями отца, тут же припал грудью к древку, утягивая за собой и прижавшегося к нему брата. Том зажмурился, моля бессмысленную Вселенную не убить ошалевшего Гарри.       Поднявшись к самым облакам, метла замедлила свою скорость, а младший волшебник беспомощно огляделся по сторонам, осматривая незнакомые крохотные домики огромного маггловского города. Он понятия не имел, в какой стороне дом. Том моментально уловил терзания своего родственника. — Сверни левее. Еще немного. Еще. Теперь прямо. Я запомнил дорогу.       Как оказалось, родители отправили старшего сына к Уизли и самостоятельно занялись поисками. Том скупо изъяснился, что отец не отходил от матери ни на шаг, и поэтому мальчик так сильно задержался — аппарировать самостоятельно не умел, а набрать на метле приличную скорость грозило смертью, ведь он и без нее очень часто падал на землю. Однако, превозмогая боль и усталость, поднимался и летел дальше, следуя зову крови. Гарри совершенно не понимал, почему Том просто не нашел его через кровь при родителях, но промолчал. Дурманящее счастье, что они вновь скоро будут дома душило.       Джеймс и Лили едва не потеряли головы от страха за детей. Первый поднял на уши весь аврорат, а вторая разворошила улей из темных волшебников в поисках сыновей. А когда те внезапно вернулись, уставшие и окоченевшие от холода, своим видом перепугали всех, кого можно. А когда родители увидели состояние старшего из них, похватались за сердца. Конечно, переломы и начавшееся заражение быстро вылечили, напоили бодроперцовым зельем и заболевшего Гарри. А успокоительные в больших количествах пили все.       Гарри и правда перестал шарахаться от старшего брата как от чумы. Слабо улыбался ему, почти как раньше. Иногда обнимал и проводил с ним время. Но когда Том вновь принес ему в руках тушку задушенного кролика, младший ребенок в точно таком же испуге сбежал. Нет. Нет, уже не в таком.       Том долго смотрел на мертвое животное в своих руках, а в сердце не спешили расползтись болезненные пустоты. Больше Гарри не принимал участия в этих жестоких играх, а их тесные доверительные и любовные отношения разрушились навсегда. Но, все же... Гарри продолжал его любить, несмотря на сквозивший в глазах страх.       Том мог улыбаться вновь.       Гарри оглянулся, успев заметить приподнятые в улыбке родные губы, перед тем, как со стороны дома раздался страшный оглушающий взрыв.