Мой любимый младший брат

      Гарри решительно отказался сидеть за столом Слизерина. Это бы означало окончательное поражение перед убеждениями других студентов, что он темный волшебник. Значило бы в их глазах раскрытие и принятие этой "тайны". Том его не стал уговаривать, но взял с брата обещание не появляться на первое время в гриффиндорской башне и ни при каких обстоятельствах не принимать ванну где-то, помимо слизеринских подземелий. Если вырезанные на теле руны увидит посторонний, даже влияние отца его не спасет.       Мальчик уверенно подошел к столу Хаффлпаффа и сел рядом с Диггори, потеснив его немного в сторону. Тот выглядел довольным решением друга и покладистостью своих одногруппников — не любили те враждовать, не воспринимали в штыки слухи о лишь предположительной агрессии в лице обычно спокойного и тихого приятеля их замечательного старосты. Седрик немного удивленно уставился в лицо Гарри, а затем помрачнел так явно, что это не укрылось от посторонних глаз других студентов. — Что? — Позже. Гарри пожал плечами и живо принялся за завтрак, ибо после утомительной ночи его телу требовалось немалое восполнение энергии.       Поняв, что староста Хаффлпаффа явно намеревается поговорить с ним наедине, мальчик махнул рукой старшему брату и первым направился к выходу из Большого Зала, зная, что Диггори тут же последовал за ним. Отойдя в сторону от основной массы студентов, друзья уединились у окна. Седрик тут же набычился: — Так значит, до тебя все-таки добрались. Кто? — О чем ты? — Не строй из себя дурака, — он поджал губы и кивнул на его лицо. — И вовсе необязательно было их жалеть. Уверен, если бы ты этого захотел, никто к тебе даже приблизиться бы не смог. Секундное недоумение сменилось пониманием и смешком. Гарри коснулся шрама на подбородке, уходящего вниз по шее и скрывающегося за плотно застегнутым воротом рубашки. — А, это. — Да, это. — Никто не нападал на меня, — гриффиндорец понизил голос, хотя в этом не было нужды: их разговор никто не слышал. — Том провел ритуал, теперь мне не нужно больше вырезать на себе руны. — Это не руна, — строго заметил Седрик, легко коснувшись его подбородка. — Он немного увлекся, — уклончиво протянул мальчик, отстраняясь. — Но все прошло удачно. Страшновато, конечно, когда тебя ножом чикают. Однако не этим ли я занимался во время наших с тобой тренировок? — Я не осуждаю. Но если твои шрамы заметят посторонние, тебя казнят. Ваши дела с Томом нужно держать в глубокой тайне даже перед другими членами Кроведушцев, предатели есть везде. А вы — сыновья аврора, сыновья главы аврората, и он любит вас. Это легко использовать на войне. — Седрик. Гарри предостерегающе нахмурился. — Никто не обращает на наши совместные дела с братом лишнего внимания, они тем же занимаются со своими наставниками, те же ритуалы и тренировки. Да, эти секреты опасны для нас, но и мы знаем чужие тайны. Раскроют нас — выдадут с потрохами и себя самих. — Я не о ритуалах. Седрик одарил друга странным взглядом и оборвал разговор, когда его издалека позвали одногруппники, оставив гриффиндорца в недоумении хлопать глазами у окна.       Гарри заметил неладное практически сразу. Он всегда был достаточно внимателен к изменениям среди окружавших его людей, но этот случай выходил за все допустимые рамки.       Теперь мальчик постоянно ночевал в покоях слизеринцев и иногда гостил у Седрика, когда весь вид Тома указывал на то, что темный волшебник задумывал нечто нехорошее по честь брата. Как бы гриффиндорец ни любил его, сколько бы ни прощал его аморальные желания, иногда шарики за ролики заезжали столь конкретно, что Гарри сам боялся утонуть в этом сумасшествии, ведь однажды можно и не выплыть к поверхности. Он все еще не собирался терять голову и уподобляться брату с этими ненормальными отношениями. Последовавший за ритуалом секс — не просто дикость, это даже нормальными словами описать нельзя. И даже у его горячо любимой подруги Джинни не нашлось бы крепкого словца для описания их кровавого помешательства. И все бы ничего, но Гарри это понравилось.       Из-за того, что практически все свободное время гриффиндорец проводил в компании будущих Кроведушцев, слухи о начавших действовать авроров долетели до него моментально. Но темные волшебники отнеслись к ним максимально спокойно, они знали, что рано или поздно это произойдет, ведь теперь у правительства развязаны руки: ранее Лили могла просто объявить о войне в открытую, если бы они решились влезть на чужую территорию.       Они не просто влезли. Авроры начали изымать из светлых семей детей, которым не посчастливилось родиться темными. Это было легко выявить — их магические выбросы почти всегда заканчивались поджогами. А дальше простые магические тесты и проверки, подтверждающие их причастность к темной магии.       Услышав тихий разговор слизеринцев, Гарри едва не выронил из рук сумку. — Что? Парни уставились на него. — Что вы только что сказали? Куда их забирают? — Никто не знает. Скорее всего, пытаются выяснить как избавиться от нашей магии, перекрыть к ней доступ. Возможно, правительство даже ждет успех — все же дети ее не практикуют намерено. Не волнуйся, благодаря должности твоего отца, вас с братом не тронут, если заподозрят. — Все, даже темные могут лишь надеяться, что им удастся, — добавил второй участник разговора. — Что у ученых получится "излечить" детей. — Почему? Разве мы не хотим, чтобы темных магов перестали считать преступниками априори? Чтобы к нашей магии перестали относиться, как к заразе? Старшекурсники переглянулись, не зная, как донести до чувствительного волшебника эту правду более мягко. Только магического выброса им не хватало от носителя магии крови. Том уже успел предупредить их на этот счет. Гарри — только вступил на этот путь и еще не умеет контролировать себя, как делали это остальные, обученные темной магии чуть ли не с пеленок. — Как ты считаешь, что они будут делать с такими детьми в случае неудачи? Отпустят домой? Гарри отошел от них на несколько шагов назад, а застекленные дверцы книжных шкафов в гостиной задребезжали. Нет. Нет, этого не может быть. Отец никогда не допустит подобного. — Есть артефакты, блокирующие темную магию у колдунов, — взял себя в руки гриффиндорец. — Я о них знаю все, весь дом ими напичкан. Их там даже больше, чем книг моей матери. — Достаточно сильный магический выброс ребенка разрушит их, этого тебе твой папочка не рассказывал? Конечно, какому светлому будет выгодно распространяться о том, что маленьких детей обвешивают амулетами, перекрывающими их естественную магию? Вообще-то они с ума сводят, эти артефакты — дополнительная мера наказания преступников перед их казнью. Мой отец перед смертью не узнавал даже нас с матерью. Гарри обхватил себя руками, а глаза забегали по помещению. Он просто не мог в это поверить. Слизеринцы вновь многозначительно переглянулись, а один из них подошел к сыну их бывшей Повелительницы, сжав его дрожащие плечи. — Успокойся, ты сейчас нам гостиную разрушишь. Мы знаем, что это несправедливо. И однажды мы избавимся от подобных законов, от порядка нынешней политики. Просто... Мы не готовы пока. Из-за смерти Хозяйки все планы полетели в тартарары. Все разрушено, Снейп бездействует. Но все восстановится. Постепенно, но восстановится. — Восстановится, да? — пробормотал мальчик безжизненно, но силком унял вышедшую из под контроля магию. — А сейчас мы будем просто наблюдать, как невинных детей мучают, убивая в них то, о чем те даже не просили? Не знали? Гарри вырвался из чужих рук и покинул гостиную. Эта новость просто растрясла его, разорвала, опалила, словно фитиль бомбы. И она готова была взорваться, когда через пару месяцев из школы начали пропадать дети.       Многие ушли сами. Например, наследники древних чистокровных родов, чьи дома могли в полной мере выдержать любую осаду, укрыть их на время. Некоторые не стали уходить из принципа, как, например, практически все слизеринцы — те обучались искусству войны и были готовы дать серьезный отпор. Дамблдор закрывал глаза на пропажу своих студентов, ведь официально все по закону: от каждого пропавшего приходила справка, что тот болел, ушел по собственной воле или его забрали родители. Подкопаться не к чему.       Забирали в основном младшекурсников, не научившихся толком колдовать. Но были и более взрослые подростки, впрочем, так же не обученные тонкостям темного искусства. Гарри просто видел все больше пустых мест за обеденными столами в Большом Зале, тоскливое и молчаливое напряжение учителей и студентов, обеспокоенные вопросы от друзей пропавших, мрачная злоба от других темных волшебников, кто был действительно в курсе.       Гарри все чаще не сводил взгляда с безразличного лица профессора Снейпа, буквально пожирая его глазами. Но зельевар оставался глух к его молчаливой мольбе и возмущению, он играл роль простого учителя, что никак не относился к враждующим сторонам: от бесконечных допросов и проверок из-за тесной связи с Лили его избавил сам Альбус Дамблдор, заступившись. Все же за Снейпом никогда не было замечено проявлений темного колдовства.       Первый раз, когда Гарри вмешался, случился в середине марта. Он шел вместе с Диггори в сторону его гостиной, когда услышал в соседнем коридоре приглушенные крики и возню. Седрик, будучи старостой, тут же навострил уши и потащил друга на буксире в сторону подозрительного шума, намереваясь наказать драчунов. Впрочем, нарушали порядок обычно гриффиндорцы, а после их бойкота по отношению к Гарри, староста Хаффлпаффа искал любой способ как следует их наказать.       Открывшаяся их взору картина заставила студентов застыть на месте. Два аврора и служащий Министерства Магии куда-то силком тащили за руки второкурсника — на его шее уже красовался блокирующий амулет, и любую магию во избежание уничтожения артефакта применять не следовало. Гарри не знал этого студента, уловил лишь, что тот принадлежал дому Равенкло. Когда он увидел градом покатившиеся по бледному от ужаса лицу слезы, сорвался с места и единым мощным рывком налетел на юного волшебника, вырывая его руки из цепкой хватки авроров. Они тут же упали на каменный пол и проехали до противоположной стены. Одним движением вскочив на ноги, Гарри вздернул следом и перепуганного трясущегося мальчика, задвинув его себе за спину. На него уже были направлены три волшебные палочки. — Не лезь, мальчишка. Мы из магической полиции, — мужчина расправил плечи, намекая на форму своей мантии. — Действуем согласно поручению главы аврората, со всеми условиями Министерства Магии. Наша задача доставить Лима Берка в безопасное место до дальнейшего расследования дела его семьи. — Гарри?... Мальчик покосился на второго волшебника, форма которого не относилась к аврорской, и секундное удивление на его лице вернулось к мрачной решимости. Палочку гриффиндорец не доставал — в ней не было смысла. Говорившим мужчиной оказался Амос Диггори. Кажется, Седрик узнал своего отца сразу, судя по его ошарашенному взгляду. — Вы не заберете его. Я не позволю. — Мы будем вынуждены применить силу, молодой человек, — нахмурился третий, сделав шаг вперед. — Вы преступаете закон, переча ему. — Когда похищение школьников стало разрешено законом?! — взорвался волшебник, тоже подавшись вперед. — Когда изъятие детей из семей стало нормой для магической полиции?! И с каких пор Министерство разрешает вам использовать артефакт Сокрытия Сил на невинных детях?! — Откуда ты... О. Денер, это же сын Джеймса, — помрачнел один из авроров. — Младший, кажется. Амос, ты ведь его узнал, так? Что будем делать? — Да, отец, что вы будете делать? — резко спросил Седрик и взрослые маги оглянулись. Хаффлпаффовец медленно обходил их по кругу, угрожающе целясь в них волшебной палочкой. Его глаза полыхали злобой. — Сынок? — Амос задохнулся от изумления, а по лбу стекла капелька пота. — Послушай, ты же меня знаешь, я бы никогда не одобрил нечто незаконное, опусти, пожалуйста, палочку. Диггори-младший не ответил, демонстративно приблизившись к другу спиной, не опуская оружие. Гарри ощутил прилив небывалой привязанности — Седрик никогда не перечил отцу. А сейчас официально признавал в нем своего противника, заняв сторону гриффиндорца. — Что сделает с вами ваш начальник, напади вы на его любимого сына? — жестко спросил староста у авроров, а те тут же напряглись. — Зная, что он был прав в своей защите этого ребенка. И прекрасно зная, сколько бы Министерство Магии не вынесло новых законов, все они — нарушают свободу волшебника. — У нас и в мыслях не было нападать, а тем более вредить вам, — миролюбиво ответил один из авроров. — С чего ты вообще взял, что мы причиним ему боль? — Об этом вся школа гудит. Любой секрет здесь — на следующий день достояние общественности. В Хогвартсе знают все. — Мы просто выполняем приказ. — Что же, придется вам его нарушить, — холодно ответил Гарри, все еще удерживая за своей спиной юнца. — Потому что я не отступлю. Ни сейчас, ни когда-либо позже. Никогда, пока на моих глазах те, кто призваны защищать, калечат и убивают. И я вступлю с вами в бой, если вы сейчас не покинете школу. Мужчина в ярости заскрипел зубами, а из волшебной палочки вылетели искры. Но он не напал. Резко кивнул сослуживцу и Диггори, призывая их спрятать волшебные палочки. — Твой отец узнает, что ты пошел против аврората, — резким сухим тоном произнес волшебник. — Мы уйдем, но приказ будет выполнен, хочешь ты этого или нет, мальчишка. И передай своему Дамблдору — он ничего не добьется, выставляя против нас школьников. И они ушли. Седрик проигнорировал просящий взгляд отца, который судя по всему желал с ним поговорить. И не разоружился, пока спины взрослых волшебников не скрылись за поворотом. Гарри облегченно выдохнул и сел на корточки рядом с перепуганным второкурсником, коснулся палочкой двенадцатого звена на цепочке амулета и снял его с тощей шейки. Ребенок тут же вздохнул полной грудью, уняв дрожь в теле. Гриффиндорец взял его за руку и дернул подбородком, призывая Диггори следовать за ним.       Студент Равенкло испуганно заозирался, когда понял, что привели его в гостиную Слизерина. Находившиеся там волшебники моментально напряглись и вооружились, заметив хаффлпаффца и равенкловца. Чужаков они не признавали. Гарри невозмутимо подошел к знакомому старшекурснику, с кем он чаще всего поддерживал беседу. — У тебя есть доступ к штабу Кроведушцев? Он нахмурился и кивнул, немного помедлив. — Отведи туда этого мальчика и запроси списки всех известных вам детей, что являются носителями темной магии. И как можно скорее, пока слишком поздно не стало, — Гарри передал младшекурсника в руки слизеринца. — Постарайтесь быть мягче и объяснить ему ситуацию, ребенок не заслужил всего этого. — Ты что творишь? — зашипел парень, осторожно взяв маленькую ладошку мальчика в свою руку. — Ты вообще соображаешь, что наделал?! — Раз уж вы не собираетесь вмешиваться в беспредел, что творит Министерство, вмешаюсь я, — со злобой выпалил Гарри. Его все еще трясло от увиденного. — Сегодня же проберусь домой и перерою все вещи отца, может, что-нибудь найду полезного. Но сначала — к Снейпу. — Спрашиваю еще раз. Что. Ты. Творишь. — Объявляю войну.       Гарри влетел в покои Снейпа поздно ночью, не глядя взламывая защитные чары. Благо, зельевар не спал и не пришиб его от неожиданности на месте. Лишь злобно скривился и угрожающе поднялся из-за рабочего стола, направляясь к нарушителю своего одиночества. — Ну и что это значит? Мальчик швырнул ему в грудь аврорский артефакт. Снейп поймал амулет и, внимательно изучив его взглядом, нахмурился. — Где ты его взял? Только не говори мне, что ты... — Да, профессор, я наткнулся на авроров, которые пытались похитить из школы студента! — выпалил гриффиндорец, быстро закипая. — Теперь он в безопасности. Не хотите ничего объяснить мне? — С какой стати я должен перед тобой отчитываться, наглый зарвавшийся мальчишка?! — прорычал взбешенный его поведением мужчина. — Немедленно прекрати свой саботаж, пока сам не влип по самые уши! Я не собираюсь подрывать свою репутацию, покрывая твою буйную подростковую деятельность. — Ах, подростковую? — Гарри в ярости оскалился. — Мать ни за что не допустила бы подобного! Пока она была у власти Кроведушцев, никто бы не посмел причинять вред невинным детям! — Как жаль, что я не твоя мать. Теперь ее нет здесь, — не менее злобно зашипел зельевар, сжимая руки в кулаки. Огромных усилий требовала его выдержка, чтобы не проклясть ее сына. — Она не просто так назначила вас главным! Так действуйте, чего вы ждете?! Пока детей не начнут убивать уже посреди белого дня, без разбору? Защитите их! Неужели среди вашей организации некому за них заступиться? Их родители — обыкновенные волшебники, они даже не могут сопротивляться, пока их детей мучают своими исследованиями и амулетами. А вы сидите по своим защищенным поместьям и просто смотрите! — А что нам делать? — еще тише зашипел потемневший лицом темный маг. — Объявить светлым конец перемирия? Ска... — Перемирия?! — Гарри неумолимо затрясло, и воздух в помещении будто завибрировал. — Успокойся. Гриффиндорец зарычал от ярости, ощущая, как из его груди вырываются потоки темной энергии, взрываясь неясными вспышками в пространстве, а шрамы по всему телу загорелись огнем. Снейп выхватил палочку, окружая тело мальчика щитом, не позволяя его магическому выбросу вновь что-либо разрушить в его личных покоях. — Успокойся, я сказал! — Если вы продолжите бездействовать, я... — Гарри запнулся. Он ничего не мог сделать опытному взрослому волшебнику. Он не мог. — Вас свергнут, вот и все. Кроведушцы пойдут за Томом, он не станет отсиживать свою задницу в безопасных подземельях, пока популяции темных магов угрожает опасность вымирания. — Твоему брату плевать на других волшебников! Если ты, неуравновешенный кретин, не заметил, Томас даже не собирается чего-либо предпринимать. Никакой здравомыслящий человек не последует за психопатом. Люциус сразу обмолвился о том, что Кроведушцам нужен человек с чистым уравновешенным разумом. Никто за ним не пойдет. — Если я вмешаюсь, если всего лишь попрошу его о помощи, он начнет действовать, — твердо сказал гриффиндорец. — Ваш Малфой первым предаст нового Предводителя. Вас, Снейп. В конце-концов, лишь сын Лили может воскресить Драко. В конце концов, никому не нужен жалкий трус. Северус кинулся на подростка, сдавливая его горло в желание прикончить на месте, но Гарри даже не отшатнулся: в своей яростной правоте он не боялся никого и ничего. Руки зельевара мгновенно покрылись сильнейшими ожогами, отчего он отдернул их от покрасневшей кожи. Гриффиндорец продолжил уже более спокойно: — Я тоже не хочу видеть своего брата у власти, профессор. И этого не случится, если вы начнете, наконец, выполнять свои обязанности Предводителя темных магов. — Не учи меня жить, желторотый юнец! — Снейпа всего перекосило от гнева, но он все же сумел подчинить эмоции и снизойти до объяснений: — Нет в этом смысла, нет смысла начинать открытое противостояние. Все это время темные маги лишь набирались сил и развивали свое мастерство под руководством Темной Леди. Мы скрывались и прятали свою натуру, никто не готовился к перевороту. До него было еще слишком далеко, а у твоей матери в мыслях были лишь свои дети и исследования. Как думаешь, будут ли они согласны в единый миг разрушить свою спокойную жизнь, потерять работу, стать объявленными в розыск? Древние чистокровные рода всегда были под подозрением. Во время войны личности членов Кроведушцев раскроются быстро. Гарри внимательно его слушал, начиная понимать поступки Снейпа. Понимать, но не принимать. Горячее сердце жаждало действовать. — Они раскроются в любом случае, это лишь вопрос времени, — угрюмо ответил мальчик. — Но с каждым днем нашего бездействия, мы становимся слабее, нас становится меньше. Детей убьют, Снейп. И никакие мечты о предположительно будущей войне не способны оправдать их безразличие сегодня. Я не останусь в стороне. Мы выведем из Хогвартса всех студентов, кому угрожает опасность. Гарри направился к выходу, но наткнулся грудью на очередной удерживающий его щит. Развернувшись, гриффиндорец угрожающе напрягся, готовый быть атакованным, но Снейп выглядел заинтересованно-спокойным. — Ты мог просто принять мое предложение. — Идите к дьяволу. Гарри напряг клокочущую магию еще больше, разрывая ею щит зельевара, и вышел из его покоев прочь.       Слизеринец не принес никаких списков — Кроведушцы ему их просто не дали, может, подобного списка в штабе и не было. Зато его нашел сам Гарри, пока рылся среди документов Джеймса в его личном кабинете на втором этаже. Не сразу, потерпев кучу разочаровывающих неудач, но он добрался до нужной бумаги, где было шестнадцать имен обведенных и двадцать четыре зачеркнутых: последние, судя по всему, — те, кого уже забрали из Хогвартса. Гарри аккуратно переписал их на свой пергамент, прекрасно зная, что если он скопирует их чарами — отец заметит.       Вылавливать по замку нужных детей пришлось ох, как не просто. Гарри скрывал свою деятельность от Тома, боясь, что он может запретить. А запреты его обычно словами не ограничивались. Просто мальчик знал, насколько опасно было затевать открытую борьбу с правительством, даже если его самого считали светлым волшебником. А Том не терпел, когда его младший брат и опасность стояли в одном предложении.       Не все верили ему и соглашались, и тогда Гарри демонстративно надевал на них аврорские артефакты. Студенты пытались скрыть от сына Джеймса свою причастность к темной магии, но тот давил на них танком, убеждая и доказывая свою ненависть к происходящему террору от лица правительства. В конце концов они и сами знали о своих способностях, о последствиях.       Маленькая низенькая девочка застенчиво смотрела в сторону Диггори, хотя и говорил с ней только Гарри. Седрик предпочел после столкновения с аврорами всегда быть на страже и оставлять друга без своего присмотра только если он в компании старшего брата. Гриффиндорец мягко опустил ладонь на хрупкие детские плечи, заставив ученицу Хаффлпаффа вновь обратить на себя свой взор. — Ты ведь понимаешь, что поступишь правильно, защитив свою семью и себя от опасности? — тихо и убедительно говорил темный волшебник. — На время, пока мы со всем не разберемся. Темные маги — никакое не зло, мы просто другие. Ты ведь не считаешь себя плохой? Она потупила взгляд в пол и покачала головой. После рассказа странного мальчика ей было очень страшно за свою семью. — Когда ты прибудешь в безопасное место, мы поможем тебе связаться с родителями. И поможем управлять твоей чудесной прекрасной магией. Девочка сильно удивилась. — Ч-чудесной? Гарри тепло улыбнулся и протянул руку ладонью вверх. На ней медленно распустился огненный бутон пышного цветка, растворяясь в конце яркими искорками. Хаффлпаффка восторженно и восхищенно вскрикнула и рассмеялась. Мальчик улыбнулся шире: этот ребенок уже не сможет ответить отказом. Дети любят красивые представления.       Некоторые и вовсе послали волшебника в грубой форме, и Гарри просто оставил их в покое. Разумеется, если только это не младшекурсники — их возражения волшебник не принимал. Если даже после подробных разъяснений они отказывались покидать Хогвартс, он применял силу. Гарри был абсолютно уверен в правоте своих решений и действий, поэтому угрызений совести не испытывал, когда передавал бессознательных студентов в руки будущих Кроведушцев. — Пожалуйста, я не хочу никуда уходить, — хныкала двенадцатилетняя девочка, слишком напуганная для спокойного ответа. — Я хочу остаться в школе! — Милая, это для твоего же блага, — Гарри пришлось применить силу, отцепляя от покрасневшего от слез личика девочки ее собственные руки, чтобы та смотрела ему в лицо. — Хватит реветь, тебя никто пальцем не тронет. — Нет! Пожалуйста! Уйдите, дайте мне спокойно уйти в спальню! Гриффиндорец еле переборол желание сорваться на крик. Этот рев продолжался уже больше часа. Больше часа он уговаривал этого плаксивого упертого ребенка. И это начинало надоедать. — Если ты не пойдешь с нами сама, мы уведем тебя силком, — теряя терпение ответил парень, не выпуская из своих рук запястья девочки. — Старших нужно слушаться, Милли. Давай, не упрямься. Ты все равно сделаешь так, как нужно нам. Та разревелась еще громче, и тонкая нить терпения лопнула окончательно. Гарри просто потащил ее за руку, постоянно дергая за собой стопорящуюся школьницу, заставляя ступать за своим быстрым шагом чуть ли не бегом. — Прекращай реветь, — отрывисто приказал мальчик, вновь дернув ее за руку. Она внезапно начала кричать о помощи, упираясь тоненькими ножками в пол, пытаясь задержать своего невольного похитителя. — Да заткнись же ты! Ничего я тебе не... Черт бы тебя!... Силенцио! Весь оставшийся путь прошел в полной тишине, хотя Милли и продолжала захлебываться горькими слезами от страха, пока ее волокли на нижние этажи. Гарри уверенно следовал своему плану, пусть и с некоторыми оговорками. Но ведь в итоге получается именно так, как он хочет, верно? Девочка поймет, что была не права со временем, она будет благодарна, что не оказалась под прицелом волшебных палочек в клетке. — Да я лучше сдохну, чем присоединюсь к преступникам! — запальчиво кричал третьекурсник с Гриффиндора. — А с тобой тем более! Ты — сын убийцы и преступницы! — Тебя запытают как лабораторную крысу и прикончат, — жестко отвечал Гарри, постепенно закипая. — Мы не собираемся делать из тебя темного волшебника, только защитить. — Я ничего не боюсь! — Это твой окончательный ответ? — Да. Катись к чертям! Гарри скользнул взглядом за спину мальчика, встретившись с глазами мрачного Диггори, кивнув ему. Он неслышно подошел сзади и ударил гриффиндорца по затылку тяжелой книгой. Тот сдавленно охнул и ссыпался на пол, теряя сознание. Гарри подошел ближе, склонив голову набок, испытывая сожаление, что не имеет таких чар убедительности, как у старшего брата. Ему не было дела до согласия бессознательного мальчишки у своих ног, ведь совсем скоро тот окажется за пределами замка и вдали от авроров. И поэтому их поступки — правильные. Седрик неприязненно поджал губы и поднял тело подростка на руки, следуя за уверенно вышагивающим в подземелья другом.       Каждому родителю спасенных им школьников мальчик отправлял письмо, в котором уверял взрослых о безопасности места пребывания их отпрысков, описывал кратко ситуацию с аврорами и другими похищенными ими детьми. Многие знали, что происходило в стенах Хогвартса от писем детей, ведь те боялись, ожидая, когда наступит и их черед. Но были и те, кто выступал на стороне правительства. Кто ненавидел темных волшебников и свято верил в способность ученых изъять из тел их детей гниющую там заразу.       Гарри не сообщал своего имени, поэтому ничего сделать они не могли. Разумеется, Дамблдор узнал о происходящем от этих разгневанных родителей, но — к удивлению и радости Гарри — ничему препятствовать не стал. А когда к нему на ковер явилась взбешенная делегация из министерских и авроров, только разводил руками и загадочно улыбался, мол, думал я, это вы их забираете.       В итоге из шестнадцати указанных в списке детей трое старшекурсников остались в замке (ненадолго, через пару дней после всеобщего побега их забрали авроры), шестеро ушли по собственному согласию, поверив убедительным речам странного парня, а оставшиеся семеро были похищены им. И Гарри продолжал уверять себя, что поступает во благо. — Седрик, — позвал его гриффиндорец. — Седрик, скажи, мы поступили правильно? Диггори опустил палочку, оторвав взгляд от раскуроченного им самим дерева. Они расположились в Запретном Лесу: хаффлпаффовец тренировался, а Гарри просто сидел рядышком, ведь свою норму он уже выполнил ранее с братом. Том если и понял его телодвижения по замку, вида не подал. Снейп тоже не выдавал своих истинных эмоций, но и не вмешивался. — А ты как считаешь? — парень перевел дух и опустился рядом с другом на широкий плоский камень. — Я считаю... — Гарри скривил уголок рта. — Я считаю, что поступаю справедливо. В своих глазах. Я думаю только о том, что правильно именно для меня, что должно быть правильным в моих глазах. Однако от министерских мы отличаемся лишь тем, что не отнимаем магию и не убиваем. Но дети все равно похищены в итоге. С другими целями, но изъяты из школы без права вернуться к своим семьям. Это тоже вред. Седрик, а что если я ничем их не лучше? Что, если я навешал на себя ярлык сраного героя и только ради самого ярлыка пытаюсь их спасти, не ради безопасности невинных волшебников? Что если... Диггори легко шлепнул его ладонью по щеке. Нет, это была не пощечина, лишь способ прервать сбивчивый монолог друга. Гарри вопросительно посмотрел на ловца. — Какая разница, какие скрытые мотивы стоят за поступками? Дети спасены от более ужасной участи, а когда разрешится наш конфликт с правительством, они вернутся к своим семьям, — серьезным уверенным голосом ответил ему Седрик, неотрывно глядя ему в глаза. — Ты делаешь все правильно. Я считаю, нет, я знаю: все, что бы ты не сделал в итоге, будет правильным. — Стало быть... Я хороший человек? — Лучший из всех, кого я знаю, — Диггори все еще был предельно серьезен. — И больше никогда не сомневайся в своих решениях и поступках. У тебя благие намерения. Гарри широко улыбнулся ему, а в сердце вернулась былая уверенность. Более того, теперь она была прочна как сталь.